?
   - Не особенно, - признался Хэрод.
   - Ну и пошел к черту, - без какой-либо враждебности в  голосе  произнесла
Джанет. - Пойду прошвырнусь по магазинам.

***

   Через сорок минут Хэрод вышел из "Беверли-Хилтон" и протянул ключи  парню
в красном пиджаке и белых брюках.
   - Которую сегодня, мистер Хэрод? - поинтересовался тот. - "Мерседес"  или
"феррари"?
   - Серую фрицевскую тачку, Джонни, - ответил Хэрод.
   - Будет сделано, сэр.
   Хэрод прищурился и принялся рассматривать  сквозь  свои  зеркальные  очки
пальмы и синее небо. На его взгляд, пейзажа скучнее, чем в Лос-Анджелесе, не
было нигде в мире. Разве что в Чикаго, где он вырос.
   К Хэроду подкатил "Мерседес", и Тони уже протянул руку  с  пятидолларовой
банкнотой, когда увидел в машине улыбающееся лицо Джозефа Кеплера.
   - Садись, Тони, - промолвил Кеплер. - Надо кое о чем поговорить.
   Кеплер направился к каньону Холодная Вода. Хэрод не спускал с него глаз.
   - Охрана в "Хилтоне" действительно становится дерьмовой, - заметил он.  -
Нынче в твоей машине может оказаться любой уличный бродяга.
   Губы Кеплера дернулись в улыбке.
   - Джонни меня знает, - пояснил он. - Я сказал ему, что это розыгрыш.
   Хэрод невесело хохотнул.
   - Мне надо поговорить с тобой, Тони.
   - Ты уже это сказал.
   - Ты такой сообразительный, да, Тони?
   - Хватит молоть языком! -  оборвал  его  Хэрод.  -  Если  тебе  есть  что
сказать, говори.
   Кеплер на огромной скорости вел "Мерседес"  по  дороге,  петлявшей  вдоль
каньона, одной правой рукой, положив кисть левой на середину руля.
   - Твой дружок Вилли сделал еще один ход, - высокомерно бросил  он  сквозь
зубы.
   - Тормозни-ка, - заявил Хэрод, - побеседуем здесь, но  если  ты  еще  раз
назовешь его моим дружком, мне придется вогнать тебе зубы в  глотку.  Понял,
Джозеф, старина?
   Кеплер искоса взглянул на Хэрода и усмехнулся краешками губ.
   - Вилли сделал следующий ход, и теперь на него надо отвечать.
   -  Что  он  натворил  на  сей  раз?  Трахнул  жену  президента  или   еще
что-нибудь?
   - Нет, нечто более серьезное и драматичное.
   - Мы что, так и будем играть в вопросы и ответы?
   - В конце концов, неважно, что  он  сделал,  в  газетах  ты  об  этом  не
прочтешь, но это представляет  собою  нечто  такое,  чего  Барент  не  может
оставить без внимания. Это означает, что  твой..,  что  этот  Вилли  намерен
делать высокие ставки, и нам придется отвечать ему тем же.
   - Переходим к тактике выжженной земли? - поинтересовался Хэрод.  -  Будем
убивать каждого американского немца старше пятидесяти пяти лет от роду?
   - Нет, мистер Барент намерен вступить в переговоры.
   - А как вы собираетесь это сделать, если вы даже не можете найти  старого
негодяя? - Хэрод глядел  на  проносящиеся  мимо  склоны,  подернутые  дымкой
тумана. - Или вы по-прежнему считаете, что я поддерживаю с ним связь?
   - Нет, - Кеплер покачал головой, - зато я поддерживаю.
   Хэрод вздрогнул от неожиданности и выпрямился.
   - С Вилли? - воскликнул он.
   - А мы о ком говорим?
   - " Где.., как ты отыскал его?
   - Я его не искал. Я написал  ему.  Он  ответил.  Мы  поддерживаем  весьма
приятную деловую переписку.
   - А куда же ты отправил свое письмо?
   - Я послал заказное письмо в его домик в лесах Баварии.
   - В Вальдхайм? Старое поместье возле чешской границы? Но там  же  нет  ни
души! Люди Барента следят за ним с декабря, когда я еще был там.
   - Верно, - откликнулся Кеплер, - но сторожа продолжают  присматривать  за
домом. Немцы, отец и сын по фамилии Мейер. Мое письмо не вернулось, а  через
несколько недель я получил ответ от Вилли. Проштамповано во Франции.  Второе
письмо было из Нью-Йорка.
   - И что он пишет?  -  спросил  Хэрод.  Почему-то  эти  сведения  его  так
взбесили, что сердце подпрыгнуло и заколотилось в горле.
   - Вилли пишет, что единственное, чего он хочет, - это вступить в  клуб  и
отдохнуть этим летом на каком-нибудь острове.
   - Ха! - только и смог воскликнуть Хэрод.
   - И, знаешь, я ему верю, - продолжал Кеплер. - Думаю, его обидело то, что
мы не пригласили его раньше.
   - К тому же  его  могло  вывести  из  себя  то,  что  вы  подстроили  ему
авиакатастрофу и  подзуживали  против  него  его  старую  подружку  Нину,  -
предположил Хэрод.
   - Возможно, это тоже, - кивнул Кеплер. - Но мне кажется, он готов  забыть
старые обиды.
   - А что говорит Барент?
   - Мистер Барент не знает, что я нахожусь в контакте с Вилли.
   - О Господи! - выдохнул Хэрод. - А не слишком ли ты рискуешь?
   Кеплер ухмыльнулся.
   - Он действительно обработал тебя, Тони? Нет, я не слишком рискую. Барент
не сделает ничего страшного, даже если узнает об  этом.  После  исчезновения
Чарлза и Нимана коалиция К. Арнольда потеряла былую  силу  и  прочность.  Не
думаю, что Барент хочет один развлекаться на острове.
   - Ты собираешься сказать ему?
   - Да, - ответил Кеплер. - Я думаю, после того что произошло вчера, Барент
будет  только  благодарен,  что  мне  удалось  связаться  с  Вилли.   Барент
согласится на включение старика в летние забавы, если удостоверится  в  том,
что это безопасно.
   - А разве это может быть безопасным? - удивился Хэрод. -  Неужели  ты  не
понимаешь, на что способен Вилли? Этот старый сукин сын  не  остановится  ни
перед чем.
   - Вот именно, - согласился Кеплер, - но думаю, мне удалось убедить нашего
бесстрашного вождя, что гораздо безопаснее иметь Вилли при себе, где за  ним
можно наблюдать, чем где-то в  тени,  откуда  он,  как  царь  пауков,  будет
выхватывать  нас  поодиночке.  К  тому  же  Барент  продолжает  тешить  себя
надеждой, что ни один человек, с  которым  он  вступил  в..,  э-э..,  личный
контакт, не представляет угрозу для него.
   - Ты думаешь, он сможет нейтрализовать Вилли?
   - А ты как думаешь? - с искренней заинтересованностью переспросил Кеплер.
   - Не знаю. - Хэрод пожал плечами. -  Способность  Барента  представляется
мне уникальной. Что же касается Вилли.., я не уверен в том, что  он  обычный
человек.
   - Это не имеет никакого значения, Тони.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я имею в  виду,  что,  возможно,  Клуб  Островитян  нуждается  в  смене
исполнительного руководства.
   - Ты говоришь о свержении Барента? Как же это можно сделать?
   - Нам ничего не надо будет делать, Тони. Единственное, что мы  должны,  -
это продолжать поддерживать связь с нашим  корреспондентом  Вильгельмом  фон
Борхертом и постараться убедить его в том, что мы займем нейтральную позицию
в случае каких-либо.., неприятностей на острове.
   - Вилли будет участвовать в проведении летнего лагеря?
   - В последний вечер  общих  мероприятий,  -  кивнул  Кеплер.  -  А  затем
пробудет с нами всю следующую неделю, чтобы поучаствовать в охоте.
   - Сомневаюсь, чтобы Вилли вот так просто отдался  во  власть  Баренту,  -
заметил Хэрод. - У Барента.., сколько там.., сотня охранников?
   - Скорее, две сотни, - поправил его Кеплер.
   - С такой армией даже со Способностью Вилли не справиться. С чего бы  ему
идти на такое?
   - Барент даст слово чести, что Вилли будет обеспечен  безопасный  проход.
Хэрод рассмеялся.
   - Ну, тогда, я думаю, все в порядке. Если Барент даст свое  слово,  тогда
уж Вилли наверняка положит голову на плаху, - съязвил он.
   Кеплер свернул вниз по дороге на Малхолланд. Еще ниже виднелось шоссе.
   - Но ты же представляешь себе альтернативу, Тони. Если  Барент  уничтожит
старика,  мы  просто  вернемся  к  своим  делам,  имея   тебя   в   качестве
полноправного члена. Если у Вилли в кармане есть какой-нибудь сюрприз, мы  с
распростертыми объятиями примем его к себе.
   - Ты уверен, что сможешь сосуществовать с Вилли? - поинтересовался Хэрод.
   Кеплер свернул на стоянку неподалеку от  Голливудской  Чаши,  на  которой
стоял серый лимузин с тонированными стеклами.
   - Когда ты проживешь с  гадюками  столько,  сколько  прожил  я,  Тони,  -
заметил Кеплер, - то поймешь: не так уж важно, каким  ядом  обладает  новая,
главное, чтобы она не кусала своих соседей.
   - А как насчет Саттера?
   Кеплер выключил мотор "Мерседеса".
   - Перед приездом сюда у меня был долгий разговор с преподобным.  Несмотря
на то что он с нежностью относится к своей долгой дружбе с Кристианом, он не
сомневается в том, что надо отдать кесарю кесарево...
   - То есть?
   - То есть надо заверить Вилли в том, что  Джимми  Уэйн  Саттер  не  будет
возражать, если портфель мистера Барента перейдет в другие руки.
   - Знаешь что, Кеплер, - сказал Тони Хэрод. - Ты  не  умеешь  выразить  ни
одной простой мысли, даже когда от этого зависит твоя жизнь.
   Кеплер улыбнулся и открыл дверцу машины.
   - Так ты с нами или нет, Тони? - громко спросил  он,  голосом  перекрывая
вой сигнализации.
   - Если быть с вами означает тихо сидеть и не влезать в это дерьмо, то да,
- с вами, - ответил Хэрод.
   - Мысль выражена достаточно просто и ясно, -  парировал  Кеплер.  -  Твой
дружок Вилли хочет знать, на чьей ты стороне: с нами или нет?
   Хэрод окинул взглядом залитую солнцем стоянку,  повернулся  к  Кеплеру  и
произнес устало:
   - Я с вами.

***

   Было уже почти одиннадцать  вечера,  когда  Хэрод  решил  съесть  парочку
хот-догов с горчицей и луком. Он отложил в сторону сценарий,  переписыванием
которого занимался, и отправился в западное крыло дома. В  щель  под  дверью
комнаты Марии Чен все еще виднелся свет. Он дважды постучался.
   -  Я  собираюсь  в  "Пинко.  Хочешь  со  мной?  Голос   Марии   прозвучал
приглушенно, словно она говорила из ванной.
   - Нет, спасибо.
   - Ты уверена?
   - Да, спасибо.
   Хэрод натянул свой кожаный пиджак и вывел из гаража "Феррари". Он получал
удовольствие от езды, от резкого переключения скоростей,  проскакивания  на,
желтый  свет  и  гонки  с  двумя   соперниками,   которые   имели   наглость
соревноваться с ним на бесконечном бульваре.
   "Пинке" был переполнен. Там всегда были  толпы  народу.  Хэрод  съел  два
хот-дога за стойкой, а третий взял с собой.  Между  темным  фургоном  и  его
машиной стояли подростки. Один из них даже  облокотился  на  его  "Феррари",
беседуя с двумя девушками. Хэрод подошел к нему.
   - Проваливай, пацан, а то тебе не поздоровится, - прорычал он.
   Парень был на шесть дюймов выше Тони, но отскочил от "Феррари" так, будто
случайно прикоснулся к раскаленной плите. Вся  четверка  медленно  двинулась
прочь, время от времени оглядываясь на  Хэрода  и  дожидаясь  того  момента,
когда расстояние станет достаточно безопасным, чтобы можно было  облить  его
потоками ругани. Хэрод оценивающим взглядом посмотрел вслед двум девицам. Та
что пониже была шикарной чикано - черноволосая, смуглая, в дорогих шортах  и
обтягивающей майке, которая, казалось, сдавливала  ее  полную  грудь.  Хэрод
представил себе, как удивятся мальчики, если эта шоколадка усядется к нему в
"Феррари" и он слегка облегчит то давление, в эластике  которого  задыхались
ее пышные формы. "А, к черту, - вздохнул Хэрод. - Я слишком устал".
   Сев за руль, он доел третий хот-дог, запил его остатками кока-колы и  уже
включил зажигание, когда вдруг послышался тихий голос:
   - Мистер Хэрод.
   Открылась дверь стоящего рядом фургона. Впереди, рядом с местом водителя,
свесив длинные  ноги,  сидела  чернокожая  цыпочка.  Хэрод  различил  что-то
знакомое в ее чертах и механически улыбнулся, еще не отдавая себе  отчета  в
том, где и при каких обстоятельствах он ее видел.  Она  держала  на  коленях
какой-то предмет, обхватив его руками.
   Хэрод захлопнул дверцу и уже дотронулся до переключателя скоростей, когда
раздался  легкий  хлопок,  какой  издавали  глушители  в  его   бесчисленных
шпионских фильмах, и в его левое плечо впилось какое-то жало.
   -  Черт!  -  воскликнул  Хэрод,  поднял  правую  руку,  чтобы   стряхнуть
насекомое, успел сообразить, что это не оса... Но тут перед его глазами  все
поплыло, и пульт управления врезался ему в лицо.
   Сознание окончательно Хэрод так и не потерял, но  ощущения,  испытываемые
им, весьма напоминали беспамятство. Казалось, кто-то запер его в подвале его
собственного тела. Звук и изображение смутно доносились до  него,  будто  он
смотрел передачу отдаленной дециметровой станции  по  дешевому  черно-белому
телевизору, а радио  из  соседней  комнаты  передавало  искаженную  помехами
волну. Затем кто-то накрыл капюшоном его голову.  Он  ощутил  легкую  качку,
словно находился на борту маленькой шлюпки, но это  ощущение  было  каким-то
обманчивым, расплывчатым и недостоверным.
   Потом его куда-то понесли, по крайней мере, так ему  казалось,  возможно,
он сам схватил себя руками за ноги, хотя, впрочем, нет, руки его были крепко
связаны за кисти сзади каким-то ремнем.
   Прошло еще сколько-то времени. Хэрод  пребывал  в  нигде,  плавая  где-то
внутри себя в приятном первозданном супе  обманчивых  ощущений  и  сбивчивых
воспоминаний. Откуда-то издалека до него доносились два голоса. Один из  них
явно принадлежал ему, но разговор - если это был разговор  -  вскоре  надоел
ему,  и  он  снова  погрузился  во  внутреннюю  тьму  с  той  же   пассивной
безучастностью, с какой тонущий ныряльщик позволяет  унести  себя  грузам  и
течению в пурпурную тьму.
   Тони Хэрод осознавал - с ним происходит что-то очень плохое, но почему-то
ему было на это глубоко наплевать.
   Его разбудил свет. Свет и боль в запястьях. Свет, боль в запястьях и  еще
одна нестерпимая боль, которая  заставила  его  вспомнить  о  "чужих"  Ридли
Скотта, когда тварь вылезает там из  груди  бедного  сукина  сына.  Кто  его
исполнял? А, Джон Херт. Что это за свет режет ему глаза?  Почему  так  болят
запястья? Что  такое  он  пил  накануне,  если  в  голове  у  него  все  так
перевернулось?.. Хэрод попытался сесть - и вскрикнул  от  боли.  Этот  крик,
казалось, разодрал пленку, продолжавшую отделять его от окружающего мира,  и
он начал обращать внимание на то, что еще недавно казалось неважным.
   Он был в наручниках. Лежал в постели в наручниках. Его правая рука лежала
на  подушке,  кольцо  же  наручника,  больно  обхватившее   запястье,   было
присоединено к мощному металлическому изголовью кровати. Левая  рука  лежала
вдоль тела, и ее наручник  был  прикреплен  к  какой-то  неподвижной  части,
находящейся под матрасом. Хэрод  попытался  поднять  левую  руку  и  услышал
металлический скрежет. Значит, к остову. Или к трубе. Или еще к чему-нибудь.
Он не был  еще  в  состоянии  повернуть  голову,  чтобы  убедиться  в  этом.
Возможно, он сможет сделать это позднее.
   "Черт, с  кем  я  провел  ночь?"  У  Хэрода  было  несколько  подружек  с
садо-мазохистскими наклонностями, но он никогда не позволял себе оказываться
в роли жертвы. "Слишком много выпил? И Вита наконец  завлекла  меня  в  свою
комнату наслаждений?" Он открыл глаза  и,  невзирая  на  боль,  доставляемую
режущим светом, заставил себя не закрывать их больше.
   Белая комната, белая кровать,  простыни,  медные  спинки,  тоже  зачем-то
выкрашенные в белый свет, белые стены, на  противоположной  стене  небольшое
зеркало в белой крашеной раме, дверь. Белая дверь с белой ручкой. С  потолка
на белом шнуре свисает единственная голая  лампочка  -  ватт  эдак  сотен  в
десять, насколько мог судить Хэрод по излучаемому ею резкому свету.  Сам  он
лежал почему-то в белой больничной рубашке. Он  ощутил  разрез  на  спине  и
почувствовал, что кроме рубашки на нем ничего нет.
   Слава Богу, это не Вита. Ее комната наслаждений была  отделана  камнем  и
бархатом. У кого из его знакомых был эдакий медицинский задвиг? Ни у кого.
   Хэрод подвигал кистями и ощутил под наручниками свежие ссадины.  Он  чуть
наклонился влево и посмотрел вниз. Белый пол.  Левое  запястье  приковано  к
белому металлическому остову кровати. Больше двигаться было  незачем.  Разве
что накатит приступ рвоты, тогда он заблюет весь этот чистенький белый  пол.
Это надо было обдумать.
   На какое-то время Хэрод погрузился в забытье. Когда позднее он  пришел  в
себя, горел все тот же режущий глаза свет, он находился все в той  же  белой
комнате, разве что голова стала болеть чуть  меньше.  Тогда  он  вспомнил  о
психиатрических клиниках. Неужели кто-то умудрился затолкать его в  подобное
местечко? Но в психушках больным не надевают наручники. Или надевают?
   Его охватил такой ужас, что он  начал  брыкаться  и  дергаться,  скрежеща
металлом о металл, пока полностью не обессилел. Барент, Кеплер, Саттер - эти
низкопробные сукины дети куда-то запрятали его, и теперь  остаток  жизни  он
проведет, глядя на белые стены и писая под себя?!
   Нет, эта компания не стала бы так поступать. Они бы просто убили его.
   А потом Хэрод вспомнил "Пинко, подростков, фургон и черную  цыпочку.  Она
была той самой. Что о ней говорил Колбен в Филадельфии? Они считали, что  ее
и шерифа использует Вилли. Но шериф погиб.." Хэрод присутствовал  при  этом,
когда Кеплер и Хейнс подкинули его труп на автобусную станцию  в  Балтиморе,
чтобы его не связали с их фиаско в Филадельфии. А кто теперь использовал ее?
Вилли? Возможно. Возможно, он не удовлетворился посланием, которое  отправил
Кеплер. Но к чему все это?
   Хэрод  решил  на  время  перестать  думать.  Этот  процесс  был   слишком
болезненным. Лучше подождать,  пока  не  появится  кто-нибудь.  Если  придет
чернокожая цыпочка и окажется, что Вилли или кто-нибудь другой держит ее  не
слишком крепко, можно будет устроить для них небольшой сюрприз.
   Хэроду нестерпимо хотелось писать, и он уже кричал в  течение  некоторого
времени, когда дверь наконец открылась.
   В комнату вошел мужчина. На нем  был  зеленый  хирургический  костюм,  на
голове - черный капюшон с зеркальными очками вместо глаз. Хэрод  вспомнил  о
солнечных очках Кеплера, а потом об убийце в  сериале  "Вальпургиева  ночь",
который они снимали вместе с Вилли, и тут же чуть было не описался.
   Но это был не Вилли. Хэрод сразу это понял. Не был он и Томом Рэйнольдсом
- пешкой Вилли с пальцами душителя. Впрочем, это не имело значения. У  Вилли
было время набрать легионы новых пешек.
   Хэрод попытался проникнуть в  него.  Он  действительно  попытался,  но  в
последнюю секунду его охватило уже известное ему отвращение, оказавшееся еще
более сильным, чем предшествующая тошнота и головная боль, и он  отстранился
прежде, чем его волевой импульс сумел проникнуть  в  чужое  сознание.  Хэрод
готов был скорее вылизать чужую задницу или взять в  рот  чужой  пенис,  чем
вторгнуться в чужое сознание - даже это казалось ему более простой  и  менее
интимной процедурой. Одна мысль о вторжении в чужое сознание  заставила  его
вздрогнуть. Тело его покрылось холодным потом.
   -  Кто  вы?  Где  я?  -  слова  звучали  неразборчиво,  он  едва  ворочал
одеревеневшим языком.
   Мужчина подошел к кровати и посмотрел на Хэрода. Затем он залез под  свою
хирургическую куртку и вытащил револьвер.
   - Тони, - произнес он с  мягким  акцентом,  целясь  Хэроду  в  лоб,  -  я
досчитаю до пяти, а потом  выстрелю,  так  что  если  ты  хочешь  что-нибудь
сделать - делай это сейчас.
   Хэрод напряг руки так, что кровать затрещала.
   - Раз.., два.., три...
   Мысли Хэрода заскакали как сумасшедшие, но тридцать лет самообработки  не
давали ему возможности вступить в контакт с мужчиной.
   - ..четыре... Хэрод закрыл глаза.
   - ..пять. - Щелкнул взведенный курок, но выстрела не последовало.
   Когда Хэрод открыл глаза, мужчина уже стоял около двери, револьвера в его
руках не было.
   - Вам что-нибудь надо? - спросил он тихо, с небольшим акцентом.
   - Судно, - умоляюще прошептал Хэрод. Капюшон благосклонно качнулся.
   - Сестра сейчас принесет.
   Хэрод дождался, когда  закроется  дверь,  и  крепко  зажмурился,  пытаясь
сосредоточиться. "Сестра, - думал он. - Боже  милостивый.  Пусть  это  будет
старомодная клуша с торчащими сиськами и прорезью между ног".
   Он принялся ждать.
   Сестра оказалась  чернокожей.  Той  самой,  из  Филадельфии.  Той  самой,
которая