Зубатка.  Он  как
раз  крутил  приемник,  встроенный  в  панель  управления,   пытаясь   найти
подходящую волну.
   - Да, - ответил Сол, не переставая удивляться тому, что может говорить об
этом еще с кем-то, кроме Натали. - Но есть шанс, что  нам  удастся  вылечить
его.., спасти его.
   - Старик, это-то мы и собираемся сделать. - Зубатка ухмыльнулся. -  Стоит
сказать одно слово, и все Братство Кирпичного завода наводнит этот  долбаный
город, понимаешь?
   - Нет-нет, из  этого  ничего  не  получится,  -  сказал  Сол.  -  Натали,
наверное, уже объяснила вам - почему.
   - Она-то объяснила. Но как ты думаешь, Ласки, сколько нам  еще  ждать?  -
спросил Джексон.
   - Две недели, - ответил Сол. - Так или иначе, через две недели все  будет
закончено.
   - О'кей, даем вам две недели, - согласился Джексон. - А потом мы  сделаем
все что надо, чтобы вытащить Марвина, будете вы участвовать в этом или  нет,
закончите вы со своими делами или нет.
   - Мы закончим. - Сол посмотрел на огромного негра на  заднем  сиденье.  -
Джексон, я не знаю, это твое имя или фамилия?
   - Фамилия. Я отказался от имени, когда вернулся из Вьетнама.  Больше  оно
мне не нужно.
   - Да и меня зовут не Зубатка, Ласки, - решил присоединиться его приятель.
- Я - Кларенс Артур Теодор Варш, - и он пожал протянутую Солом  руку.  -  Да
ладно, старик, - осклабился он, - учитывая, что ты друг Натали и вообще, так
и быть, зови меня просто мистер Варш.

***

   Хуже всего был последний день перед отъездом. Сол был уверен, что  ничего
не получится, что старуха не  выполнит  свою  часть  сделки  или  не  сумеет
осуществить необходимую  обработку,  на  которую,  как  она  утверждала,  ей
понадобится три недели, пока Джастин и Натали будут  ходить  на  пристань  и
смотреть в бинокль. Или информация  Коуэна  окажется  ошибочной,  а  если  и
верной, то за прошедшие месяцы планы могли измениться.  Или  Тони  Хэрод  не
откликнется на телефонный звонок, или расскажет обо всем на острове, а  если
не расскажет, то убьет Сола и того, кого пошлет Мелани  Фуллер,  едва  берег
исчезнет из  виду.  Или  же  когда  Сол  будет  на  острове,  Мелани  Фуллер
набросится на Натали и покончит с ней, пока он будет связан по рукам и ногам
в ожидании собственной кончины.
   Затем наступил  полдень  той  субботы,  они  ехали  на  юг  к  Саванне  и
припарковали машину у канала еще до того, как сгустились сумерки.  Натали  и
Джексон спрятались в кустах ярдах в шестидесяти  к  северу.  Натали  держала
винтовку, которую они изъяли у шерифа в Калифорнии.
   Зубатка, Сол и тварь, которую Джастин называл мисс Сьюэлл, остались ждать
в машине - время от времени мужчины попивали кофе из металлического термоса.
Один раз женщина  повернула  голову,  как  кукла  чревовещателя,  пристально
взглянула на Сола и изрекла:
   - Я вас не знаю.
   Сол ничего не ответил, лишь посмотрел на  нее  без  всякого  выражения  и
попробовал представить себе ее мозг после  столь  долгого  периода  насилия.
Мисс Сьюэлл закрыла глаза  с  механической  резкостью  кукушки  из  часового
механизма. До приезда Тони Хэрода больше никто не проронил ни слова.
   На мгновение Солу показалось, что продюсер  собирается  пристрелить  его,
когда он увидел, как тщательно  тот  целится  ему  в  лицо.  На  шее  Хэрода
напряглись жилы, палец на спусковом крючке побелел. Сол  испугался,  но  это
был чистый, контролируемый страх, не  имевший  ничего  общего  с  волнениями
последней недели или обессиливающим кошмаром Рва и безнадежностью его ночных
видений. Что бы ни случилось, Сол сознательно выбрал этот путь.
   В конце концов Хэрод удовлетворился тем, что выругался  и  дважды  ударил
Сола по лицу,  вторым  ударом  слегка  поцарапав  ему  скулу.  Сол  даже  не
сопротивлялся, мисс Сьюэлл так же  безучастно  взирала  на  происходящее.  У
Натали был приказ  стрелять  из  укрытия  лишь  в  том  случае,  если  Хэрод
попытается убить Сола или заставит кого-нибудь другого  напасть  на  него  с
целью убийства.
   Сола и мисс Сьюэлл посадили на заднее сиденье "Мерседеса", несколько  раз
обмотав им запястья и лодыжки тонкой цепью. Азиатская секретарша Хэрода - по
сообщениям Харрингтона и Коуэна Сол знал, что ее звали Мария Чен  -  сделала
это тщательно, но аккуратно, чтобы не пережать кровеносные сосуды, потом она
затянула цепочки и защелкнула на них замки. Тем временем  Сол  как  психиатр
заинтересованно изучал ее лицо, размышляя: что привело  ее  сюда  и  что  ею
движет? Он догадывался, что это было прирожденным  недостатком  его  народа:
вечное еврейское желание понять, осознать мотивировку, докопаться до  причин
- так они продолжали свои вечные споры, толкуя  подробности  Талмуда,  в  то
время как их энергичные и не шибко размышляющие враги сковывали их цепями  и
заталкивали в печи; их убийц никогда не  волновали  ни  средства  и  способы
достижения целей,  ни  проблемы  нравственности,  до  тех  пор  пока  поезда
прибывали точно по  расписанию  и  канцелярия  исправно  заполняла  отчетные
бланки.

***

   За мгновение до того,  как  фаза  быстрого  сна  запустила  механизм  его
видений, Сол Ласки очнулся. Он вобрал  в  себя  сотни  биографий,  собранных
Симоном Визенталем, - целый каталог гипнотически впитанных личностей,  но  в
сновидениях, на которые он себя обрек, регулярно повторялась лишь дюжина. Он
не видел их лиц, хотя провел многие  часы  в  Яд-Вашеме  и  Лохам-Хагетаоте,
глядя на их фотографии. Просто он смотрел их глазами, обозревая  картины  их
жизни, и для него вновь становились реальностью бараки, колючая проволока  и
изможденные лица.
   И сейчас, лежа в каменной нише на скале острова Долменн, Сол Ласки понял,
что на самом деле он никогда и не покидал эти лагеря смерти. Более того, они
оказались единственным местом на Земле, где  он  чувствовал  себя  абсолютно
естественно.
   Балансируя на грани сна и бодрствования, он знал, чьи сны привидятся  ему
этой ночью, - Шалома Кржацека, человека, чью внешность и биографию он выучил
наизусть, хотя теперь некоторые даты и подробности утонули в тумане истинных
воспоминаний. Сол никогда не был в Варшавском гетто, но теперь же  он  видел
его  каждую  ночь  -  толпы  людей,   бегущих   под   автоматным   огнем   к
канализационным трубам, ползущих в потоках экскрементов по черным сужающимся
проходам, одновременно посылая проклятья и молясь, чтобы  впереди  никто  не
умер  и  не  закупорил  путь...  Сотни   перепуганных   мужчин   и   женщин,
проталкивающихся в арийскую канализационную систему, проходящую под  стенами
и колючей проволокой. Кржацек выводил своего девятилетнего  внука  Леона,  а
сверху на них лились экскременты немцев и плавали вокруг,  в  то  время  как
уровень воды все поднимался, грозя задушить и затопить их... Наконец впереди
показался просвет, но позади Кржацека уже никого не было -  он  выполз  один
под лучи арийского солнца и, развернувшись, заставил себя вновь вернуться  в
трубу, по которой полз две недели. Вернуться, чтобы отыскать Леона.
   Зная, что это приснится ему с самого начала, Сол смирился и заснул.

Глава 27

ОСТРОВ ДОЛМЕНН

Воскресенье, 14 июня 1981 г.

   Тони  Хэрод  наблюдал  за  прибытием  Вилли.  За  час  до  захода  солнца
реактивный самолет мягко опустился на взлетную дорожку, расчерченную  тенями
высоких  дубов.  В  конце  взлетной  полосы,   в   маленьком   терминале   с
кондиционерами  собрались  Барент,  Саттер   и   Кеплер.   Хэрод   почему-то
засомневался, что Вилли окажется в самолете, и чуть не раскрыл от  изумления
рот, когда в терминале возникли фигуры Тома Рэйнольдса,  Дженсена  Лугара  и
самого Вилли Бордена.
   Остальные, похоже, отнеслись к этому совершенно спокойно.  Джозеф  Кеплер
принялся знакомить всех, словно сам был старым  другом  Вилли.  Джимми  Уэйн
Саттер поклонился и  загадочно  улыбнулся,  пожимая  ему  руку.  Лишь  Хэрод
продолжал  стоять,  выпучив  глаза,  пока  Вилли,  обратившись  к  нему,  не
усмехнулся:
   - Вот видишь, друг мой Тони, остров - это и есть рай...
   Барент более  чем  любезно  поздоровался  с  Вилли  и  дипломатично  взял
продюсера под локоток. На Вилли был вечерний костюм - фрак и черный галстук.
   - Как же долго ждали  мы  этого  удовольствия!  -  улыбнулся  Барент,  не
выпуская руки Вилли из своих ладоней.
   - Да, воистину, - улыбнулся  в  ответ  тот.  Вся  процессия  двинулась  к
особняку в сопровождении картов для гольфа, подбиравших по дороге прислугу и
телохранителей. Мария  Чен,  просияв,  встретила  Вилли  в  Главном  зале  и
расцеловала его в обе щеки.
   - Билл, как мы рады, что вы вернулись. Мы так скучали.
   - Я тоже скучал по твоей красоте и  проницательности,  дорогая.  -  Вилли
галантно поцеловал ей руку. - Если ты когда-нибудь устанешь от дурных  манер
Тони, пожалуйста, поразмысли над тем, чтобы стать моей сотрудницей, - и  его
выцветшие глаза озорно блеснули.
   Мария Чен рассмеялась и сжала его руку.
   - Надеюсь, скоро мы все снова начнем работать вместе, - сказала она.
   - Возможно, даже очень скоро, - кивнул  Вилли  и,  взяв  ее  под  локоть,
последовал за Барентом и остальными в столовую.
   Обед превратился в настоящий банкет, длившийся  до  начала  десятого.  За
столом присутствовало более двадцати человек - лишь Тони Хэрод взял с  собой
секретаршу, но затем, когда Барент встал из-за стола и направился в  Игровую
комнату в западном пустом  крыле  особняка,  к  нему  присоединилось  только
четверо.
   - Мы ведь не сейчас начинаем? - осведомился Хэрод с  некоторой  тревогой.
Он не имел ни малейшего представления, сможет ли  использовать  ту  женщину,
привезенную из Саванны, остальных же суррогатов он и вовсе не видел.
   - Нет, пока нет, - ответил Барент. - Мы по традиции обсуждаем  в  Игровой
комнате дела клуба и лишь после этого выбираем объектов для вечерней Игры.
   Хэрод   огляделся.   Помещение   выглядело   впечатляюще   -   напоминало
одновременно библиотеку, английский викторианский клуб и кабинет: две  стены
с балконами и лестницами были заставлены  стеллажами  с  книгами,  вокруг  -
мягкие кожаные кресла с настольными лампами, посередине бильярдный  стол,  у
дальней стены - массивный  круглый  зеленый  стол,  освещенный  единственным
светильником. Пять кожаных кресел, окружавших его, утопали в тени.
   Барент дотронулся до кнопки на скрытой панели, и тяжелые  шторы  бесшумно
поползли вверх, открывая тридцатифутовое окно, выходящее  в  залитый  светом
сад, и длинный, мерцающий японскими фонариками коридор Дубовой аллеи,  Хэрод
не сомневался, что  стекло  было  непроницаемым  с  внешней  стороны  и,  уж
конечно, пуленепробиваемым.
   Барент  поднял  руку  ладонью  вверх,  словно  демонстрируя  помещение  и
открывающийся из окна  вид  Вилли  Бордену.  Продюсер  равнодушно  кивнул  и
опустился в ближайшее кресло. Верхний свет превратил его лицо в  морщинистую
маску, оставляя глаза в тени.
   - Очень мило, - произнес он. - Чье это кресло?
   - Э-э.., было.., мистера Траска, - ответил Барент. - Но  вполне  логично,
что теперь оно станет вашим.
   Саттер указал Хэроду на его место, и все расселись  вокруг  стола.  Хэрод
опустился в старое роскошное кресло, сложил руки на зеленом сукне столешницы
и подумал о трупе Чарлза Колбена, которым три дня питались рыбы, прежде  чем
они обнаружили его в темных водах реки Шилькилл.
   - Неплохой клуб, - заметил он. - А что мы будем делать сейчас - заучивать
наизусть тайную клятву или петь песни?
   Барент снисходительно усмехнулся и оглядел присутствующих.
   - 27-я ежегодная сессия Клуба Островитян считается  открытой,  -  объявил
он. - Остались ли у нас старые нерешенные дела? - Молчание было ему ответом.
- Тогда перейдем к тому, чем нам предстоит заняться сегодня.
   - А будут ли еще пленарные заседания, на которых можно обсуждать насущные
вопросы? - осведомился Вилли.
   - Конечно, - ответил Кеплер. - В течение  этой  недели  любой  человек  в
любое время может созвать сессию, естественно, за исключением тех  моментов,
когда будет идти Игра.
   - Тогда я приберегу свои вопросы до следующей сессии. -  Вилли  улыбнулся
Баренту, и его зубы блеснули в резком верхнем свете. - Я должен не забывать,
что я тут новенький, и вести себя соответственно своему  положению,  не  так
ли?
   - Вовсе нет, - возразил Барент. - Здесь, за столом, мы все  равны.  -  Он
впервые пристально посмотрел на Хэрода. - Если на  сегодня  новых  дел  нет,
готовы ли вы совершить экскурсию к суррогатам и сделать свой выбор?
   Хэрод кивнул.
   - Я бы хотел использовать одного из своих людей, - сказал Вилли.
   Кеплер слегка нахмурился.
   - Билл, я не знаю.., то есть ты, конечно,  можешь,  если  хочешь,  но  мы
стараемся  не  пользоваться  нашими..,  э-э..,  постоянными  людьми.  Шансов
выиграть пять вечеров подряд  э-э..,  очень  мало,  и  нам  не  хотелось  бы
кого-нибудь обижать или уезжать отсюда с неприятными чувствами  из-за  того,
что кто-то лишен ценного источника.
   - Да, я понимаю, - кивнул Вилли, - и все же я бы  предпочел  использовать
одного из своих. Это ведь разрешено?
   - Конечно, - подтвердил Саттер, - но если он останется в  живых  сегодня,
он должен быть осмотрен и отправлен в загон к остальным.
   - Согласен. -  Вилли  снова  улыбнулся,  отчего  еще  больше  усугубилось
впечатление, будто говорит безглазый череп. - Как  мило,  что  вы  идете  на
уступки старику. Ну что ж, осмотрим загоны и выберем фигуры на сегодня?

***

   Хэрод впервые оказался к северу  от  охранной  зоны.  Подземный  комплекс
поразил его, хотя он и догадывался, что где-то на острове должен  находиться
штаб охраны. Несмотря на  то  что  на  сторожевых  постах  и  в  контрольных
помещениях всегда толклось человек тридцать в камуфляже, это было  ничто  по
сравнению со столпотворением  телохранителей  в  неделю  проведения  летнего
лагеря. Хэрод догадался, что основные силы Барента сосредоточены в море - на
яхте и патрульных катерах -  и  внимание  их  направлено  на  то,  чтобы  не
подпускать никого к острову. Интересно, что думают эти  охранники  о  загоне
суррогатов и Играх? Хэрод два десятилетия работал в Голливуде  и  знал,  что
есть люди, готовые за деньги совершить с себе подобными все что  угодно.  Он
был уверен, что Барент, даже не прибегая к своим способностям,  с  легкостью
мог обеспечить себя необходимым контингентом службы безопасности.
   Загоны для суррогатов были вырублены в природной  скале  и  находились  в
коридоре, гораздо более древнем и  узком,  чем  остальная  часть  комплекса.
Хэрод следовал за остальными вдоль ниш, где, скорчившись, лежали  обнаженные
тела, и в который раз подумал: вот отличный сюжет для  фильма.  Но  если  бы
какой-нибудь сценарист принес Хэроду нечто подобное, он задушил  бы  его,  а
потом посмертно исключил из Гильдии.
   - Эти загоны были построены  еще  во  времена  плантатора  Вандерхуфа,  а
некоторые существовали уже при Дюбуа, - рассказывал Барент. -  Нанятый  мной
археолог  высказал  предположение,  что  именно  эти  камеры  использовались
испанцами для размещения мятежных элементов  индейского  населения  острова,
хотя испанцы редко имели базы так далеко к северу. Как бы там ни  было,  эти
камеры высечены в скале еще до 1600 года нашей эры. Интересно отметить,  что
первым рабовладельцем этого полушария был Христофор Колумб. Он переправил на
кораблях в  Европу  несколько  тысяч  индейцев,  еще  несколько  тысяч  было
порабощено им и убито на островах. Он истребил бы  все  коренное  население,
если бы не вмешался папа римский, пригрозивший ему отлучением от церкви.
   -  Вероятно,  папа  был  недоволен  своей  долей,  -   иронично   заметил
преподобный Джимми Уэйн Саттер и спросил:
   - Из этих можно выбирать?
   - Любых, кроме тех двоих, которых вчера вечером привез  мистер  Хэрод,  -
ответил Барент. - Я так понимаю, ты бережешь их для себя, Тони?
   - Да, - подтвердил Хэрод. Кеплер подошел ближе и дружески взял Хэрода  за
локоть.
   - Джимми сказал мне, что один из них мужчина, Тони. У тебя меняются вкусы
или это кто-то из твоих друзей?
   Хэрод окинул взглядом идеальную стрижку Джозефа Кеплера, его превосходные
зубы, ровный  загар,  и  у  него  возникло  искушение  каким-нибудь  образом
нарушить эту гармонию. Но он промолчал.
   - Суррогат мужчина, Тони? - удивился и Вилли. - Стоит  тебя  оставить  на
несколько недель, как ты начинаешь меня удивлять. И  где  же  этот  мужчина,
которого ты собираешься использовать?
   Хэрод пристально посмотрел на старого продюсера,  но  лицо  Бордена  было
непроницаемым.
   - Где-то там, - бросил он,  сделав  неопределенный  жест  рукой  в  глубь
коридора.
   Группа рассеялась по коридору, продолжая разглядывать и  оценивать  тела,
как судьи на собачьей выставке. Вероятно, кто-то приказал узникам вести себя
тихо, а может, присутствие этой пятерки  так  подействовало  на  них,  но  в
загоне царила мертвая тишина, нарушаемая лишь  звуками  шагов  и  бульканьем
падающих капель в темной, никем не используемой  части  древнего  подземного
хода.
   Хэрод нервно переходил от ниши к нише в поисках  тех  двоих,  которых  он
привез из Саванны. Неужели Вилли снова играл с  ним  или  Хэрод  заблуждался
насчет того, что происходит? Нет, черт побери, никто другой не мог заставить
его привезти на  остров  специально  обработанных  суррогатов.  Если  только
Кеплер и Саттер не замышляли чего-то. Или Барент  не  вел  особо  изощренную
игру.   Может,   его   просто   пытаются   заманить   в    ловушку,    чтобы
дискредитировать?
   Хэроду стало не по себе. Поспешным шагом он шел по коридору,  вглядываясь
сквозь прутья решетки в побелевшие  испуганные  лица,  подозревая,  что  сам
выглядит точно так же.
   - Тони! - окликнул его Вилли, находившийся шагах в  двадцати  впереди.  В
голосе его послышались командные нотки. - Это и есть твой избранник?
   Хэрод быстро подошел и уставился на мужчину, лежавшего в нише  на  уровне
его груди. Тени обострили резкие черты  его  лица,  так  что  щеки  казались
совсем впалыми, но Хэрод был уверен, что это тот самый человек, которого  он
привез из Саванны. Какого черта замыслил Вилли?
   Вилли склонился ближе к решетке. Мужчина отпрянул, глаза его были  красны
ото сна. Словно какая-то искра проскочила между обоими.
   - Добро пожаловать в ад, моя пешка, - тихо сказал старик по-немецки.
   - Пошел к дьяволу, оберет, - сквозь зубы, тоже на немецком, бросил узник.
   Вилли рассмеялся, и его смех гулко прокатился по  коридору.  Хэрод  вдруг
понял, что его крупно надули.
   Если только Вилли не обвел его вокруг пальца.
   К ним подошел Барент, его седые волосы мягко поблескивали в свете неяркой
лампочки.
   - Вас что-то рассмешило, джентльмены?  Вилли  хлопнул  Тони  по  плечу  и
улыбнулся.
   - Мой протеже рассказал мне анекдот, К. Арнольд. Ничего более.
   Барент перевел взгляд с одного на другого, кивнул и  двинулся  дальше  по
коридору.
   Не отпуская плечо Хэрода, Вилли сжал его  так,  что  лицо  Тони  исказила
гримаса боли.
   - Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь, Тони? -  прошипел
Вилли, лицо его побагровело. - Ну ладно,  об  этом  поговорим  позже.  -  Он
повернулся и двинулся за Барентом и остальными к выходу.
   Хэрод с изумлением уставился на человека, которого считал  пешкой  Вилли.
Обнаженный, он лежал, свернувшись, на холодном камне за  стальной  решеткой,
бледное лицо почти полностью скрадывали тени.
   Он выглядел старым, изможденным под бременем прошедших лет.  На  запястье
левой руки явственно вырисовывался  недавний  шрам,  сквозь  "гусиную"  кожу
проступали  ребра.  Этот  человек  казался  Хэроду   абсолютно   безопасным,
единственная угроза исходила из надменного  блеска  его  огромных  печальных
глаз.
   - Тони, - окликнул преподобный Джимми Уэйн Саттер, -  поторапливайся.  Мы
возвращаемся в особняк и начинаем Игру.
   Хэрод кивнул, бросил последний взгляд на человека  за  решеткой  и  пошел
прочь, напряженно вглядываясь в лица и пыт