понедельника. Так что она - логический кандидат  в
диверсанты.
   - Какая дурацкая смерть выпала Вилли, - пробормотал Хэрод, ни к  кому  не
обращаясь.
   - Если только он действительно погиб... - заметил Барент.
   - Что? - Хэрод откинулся назад. Ноги его выпрямились, каблуки  прочертили
черные полосы на дубовом паркете. - Вы думаете, что он не погиб? Что его  не
было на борту?
   - Сотрудник авиакомпании помнит, что Вилли и эти его друзья подымались по
трапу, - сказал Колбен. - Они о чем-то спорили - Вилли и его черный коллега.
   - Енсен Лугар. Эта безмозглая черножопая паскуда, - пояснил Хэрод.
   - Но нет никаких гарантий, что они вошли в самолет, -  сказал  Барент.  -
Сотрудника кто-то окликнул,  и  он  на  несколько  минут  отошел  от  дверей
незадолго до того, как отъехал трап.
   - Но ведь нет никаких данных  и  о  том,  что  Вилли  не  было  на  борту
самолета, - настаивал Хэрод. Колбен убрал досье.
   - Верно. Однако до тех пор, пока его тело  не  будет  обнаружено,  мы  не
можем с уверенностью полагать, что он.., э-э.., нейтрализован.
   - Нейтрализован... - эхом откликнулся  Хэрод.  Барент  встал,  подошел  к
окну, потянул за шнур, и шторы, висевшие над белыми жалюзи, раздвинулись.
   В отраженном свете кожа его казалась фарфорово-гладкой. -  Мистер  Хэрод,
существует  ли  вероятность  того,  что  Вилли  фон  Борхерт  знал  о  Клубе
Островитян?
   Хэрод резко запрокинул голову, словно кто-то дал ему пощечину.
   - Нет. Абсолютно исключено.
   - Вы уверены?
   - Абсолютно.
   - Вы никогда не упоминали об этом? Даже косвенно?
   - Ну на хрен мне это нужно было? Нет, нет, черт возьми! Вилли  ничего  не
знал об этом.
   - Вы уверены? - Барент уперся взглядом в бледное лицо Хэрода.
   - Вилли был стариком, Барент. Древним стариком.  Он  уже  чокнулся  из-за
того, что не может больше использовать людей, в особенности для убийства.  Я
имею в виду глагол "убивать",  Колбен,  а  вовсе  не  "нейтрализовать",  или
"отменить страховку", или "положить конец с крайним предубеждением", или еще
какой-нибудь мудацкий эвфемизм вашей конторы. Вилли убивал, чтобы оставаться
молодым, а потом он уже не мог этого делать, и  этот  бедный  старый  пердун
просто высох, как слива на солнце. Если бы он что-нибудь знал про ваш чертов
Клуб Островитян, он бы давно ползал тут на коленях, умоляя впустить его.
   - Но это ведь и ваш клуб, Хэрод, - холодно бросил Барент.
   - Слышал, слышал. Только я еще не был на Острове, откуда  же  мне  знать,
мой он или нет.
   - Этим летом вас пригласят на вторую неделю, - сообщил Барент.  -  Первая
неделя не совсем.., необходима, не так ли?
   - Может, и нет. Но мне, в общем, хотелось  бы  поякшаться  с  богатыми  и
могущественными людьми. Не говоря  о  том,  что  я  не  прочь  и  приласкать
кого-нибудь.
   Барент рассмеялся, его смех поддержал еще кое-кто.
   - Бог ты мой, Хэрод, - сказал Саттер, - вам что, не хватает этого добра в
Мишурном Граде?
   - Да и потом, - вмешался Траск, - не думаете  ли  вы,  что  вам  придется
тяжело? Имея в виду список гостей, приглашенных на первую неделю...  Я  хочу
сказать, в свете ваших склонностей...
   Хэрод повернулся и смерил говорившего убийственным  взглядом.  Глаза  его
превратились в узкие щели в бледной маске. Медленно, словно досылая с каждым
словом патрон в патронник дробовика, он процедил:
   - Вы знаете, что я имел в виду. Не надо пудрить мне мозги.
   - Да. - Голос Барента прозвучал успокаивающе, британский акцент  слышался
явственнее. - Мы знаем, что вы имели в виду, мистер Хэрод. И в этом году вы,
возможно, получите желаемое. Вы знаете, кто будет на Острове в июне?
   Хэрод пожал плечами и отвернулся.
   - Обычная толпа мальчишек, дорвавшихся до летних лагерей,  я  так  думаю.
Наверняка опять Генри Кисе. Возможно, еще какой-нибудь экс-президент.
   - Два экс-президента, - улыбнулся Барент. - Канцлер Западной Германии. Но
все это неважно. Там будет и наш следующий президент.
   - Следующий?.. Черт возьми, вы же только что засунули в это кресло своего
человека!
   - Да, но он же такой старый, - протянул Траск, и все  расхохотались,  как
будто это была любимая шутка, понятная только им.
   - Серьезно, - продолжил Барент, - этот год - ваш год, мистер  Хэрод.  Как
только вы поможете нам разобраться с безобразием в Чарлстоне, со  всеми  его
деталями, не останется никаких препятствий на  вашем  пути  к  полноправному
членству в Клубе.
   - Какие детали вы имеете в виду?
   - Во-первых, помогите нам убедиться в том, что Уильям Д.  Борден,  он  же
герр Вильгельм фон  Борхерт,  мертв.  Мы  же  тем  временем  продолжим  свое
собственное расследование.  Возможно,  скоро  будет  найдено  его  тело.  Вы
поможете хотя бы тем, что снимете другие варианты, если они возникнут.
   - О'кей. Что еще?
   - Во-вторых, проведите тщательное обследование  всего,  что  осталось  от
имущества мистера Бордена, пока до  него  не  добрались  другие..,  м-м-м..,
стервятники. Удостоверьтесь, что он не оставил абсолютно ничего,  что  могло
бы поставить кого-нибудь в неловкое положение.
   - Я вылетаю в Голливуд сегодня вечером, - сообщил Хэрод. -  Утром  навещу
особняк Вилли.
   - Отлично. В-третьих, мы ожидаем, что вы поможете нам относительно  самой
последней детали в Чарлстоне.
   - Какой детали?
   - Лицо, которое убило Нину Дрейтон и которое  -  можно  сказать  почти  с
полной уверенностью - ответственно за  смерть  вашего  друга  Вилли.  Мелани
Фуллер.
   - Вы думаете, что все еще жива?
   - Да.
   - И вы хотите, чтобы я помог вам найти ее?
   - Нет, - перебил Колбен. - Мы сами найдем ее.
   - А что, если она покинула страну? Я бы на ее месте так и поступил.
   - Мы найдем ее, - повторил Колбен.
   - Ну, если вы не хотите, чтобы я ее искал, что тогда я должен додать?
   - Мы хотим, чтобы вы присутствовали,  когда  мы  ее  возьмем,  -  поженил
Колбен. - Хотим, чтобы вы отменили ее страховку.
   - Нейтрализовали ее, - вставил Траск с сухой улыбкой.
   - Положили ей конец с крайним предубеждением, - добавил Кеплер.
   Хэрод моргнул и посмотрел на Барента,  все  еще  стоявшего  у  окна.  Тот
повернулся и улыбнулся.
   - Пора платить вступительный взнос, мистер Хэрод. Мы найдем эту  леди.  А
вы должны будете убить эту настырную суку.

***

   Хэроду и Марии Чен пришлось вылететь из международного аэропорта  Даллес,
чтобы попасть на прямой самолет до Лос-Анджелеса.  По  техническим  причинам
рейс задержали на двадцать минут. Хэроду страшно хотелось выпить. Он терпеть
не мог летать. Прежде всего он не любил оказываться в  чьей-то  власти  -  а
летать самолетом означало для него именно это. Он  знал  все  статистические
данные о безопасности полетов, но как раз это для него ничего не значило.  В
его воображении постоянно возникали картины обломков самолета,  разбросанных
на несколько гектаров:  искореженные  куски  металла,  все  еще  раскаленные
добела, розовые и красные куски тел, лежащие в траве,  словно  ломти  семги,
сохнувшие на солнце. "Бедный Вилли", - подумал он.
   - И почему они не подают эти сраные напитки перед взлетом - как раз когда
надо выпить? - возмутился он. Мария Чен улыбнулась.
   Самолет наконец вырулил на старт, уже горели  огни  взлетной  полосы,  но
едва они взлетели над толстым слоем облаков, как  попали  в  последние  лучи
заходящего солнца - правда, всего на несколько минут. Хэрод открыл  портфель
и вытащил тяжелую стопку сценариев, из которых можно  было  что-то  сделать.
Два из них оказались слишком длинными, больше ста пятидесяти страниц, и  он,
не читая, бросил их назад в портфель. Первую  страницу  следующего  творения
было невозможно читать, и он  тоже  отложил  его.  Он  уже  прочитал  восемь
страниц четвертой рукописи, когда к ним подошла стюардесса узнать,  что  они
будут пить.
   - Водку со льдом, - сказал Хэрод. Мария Чен от напитков отказалась.
   Хэрод поднял глаза на молоденькую стюардессу, которая принесла его заказ.
Он  считал,  что  когда   авиакомпании   отступили   перед   обвинениями   в
дискриминации по признаку пола и стали принимать мужчин в качестве стюардов,
произошло одно  из  самых  идиотских  событий  в  истории  корпорации.  Даже
стюардессы в нынешние времена  казались  Хэроду  старше  и  неказистее,  чем
раньше. Но эта девушка явно была исключением: молоденькая, чистенькая, вовсе
не тот манекен, на которых специализируются авиакомпании, и на  вид  приятно
сексуальная - эдакая девочка-крестьянка. Похоже,  скандинавка.  Блондинка  с
голубыми глазами и слегка раскрасневшимися  щеками,  усыпанными  веснушками.
Полные груди, возможно, слишком полные для ее роста; приятно было  смотреть,
как они выпирают из синего с золотом блейзера.
   - Спасибо, дорогая,  -  сказал  Хэрод,  когда  она  поставила  стакан  на
небольшой поднос перед ним. Она выпрямилась, а он в этот момент коснулся  ее
руки. - Как вас зовут?
   - Кристен. - Девушка улыбнулась, но впечатление от улыбки было  испорчено
торопливостью, с какой она отдернула руку. - Друзья зовут меня Крис.
   - Ну что ж, Крис, присядьте на минутку.  -  Хэрод  похлопал  по  широкому
подлокотнику. - Поболтаем немного.
   Кристен снова улыбнулась, но улыбка вышла беглой, почти механической.
   - Прошу прошения, сэр. Мы уже опаздываем, а мне еще  надо  приготовить  к
раздаче обед.
   - Я вот читаю киносценарий, - сказал Хэрод. - Скорее всего, я и буду  его
продюсером. Тут есть одна роль, она словно специально написана для  красотки
вроде вас.
   -  Благодарю,  сэр,  но  мне  действительно  надо  помочь  Лори  и  Курту
приготовить все к обеду.
   Она собралась идти, но он схватил ее за руку.
   - Вас не доконает, если вы принесете мне еще водки со льдом, а уже  потом
займетесь своими играми с Лори и Куртом?
   Стюардесса медленно отняла руку, явно подавляя желание потереть то место,
где он ее стиснул. Она уже не улыбалась.
   Обед - бифштекс и три омара ему принесла Лори, но второй порции водки  он
так и не дождался. Хэрод к обеду не притронулся. За  окном  было  темно;  на
конце крыла помигивали красные бортовые огни.  Хэрод  включил  лампочку  для
чтения у себя над  головой,  но  затем  отложил  сценарий.  Он  наблюдал  за
Кристен, деловито расхаживающей по  салону.  Нетронутый  обед  Хэрода  убрал
Курт.
   - Не хотите еще кофе, сэр?
   Хэрод не ответил.  Он  смотрел,  как  блондинка-стюардесса  зубоскалит  с
бизнесменом; потом она принесла подушку сонному ребенку лет пяти, что  сидел
с мамой за два ряда спереди от него.
   - Тони... - начала было Мария Чен.
   - Заткнись, - бросил Хэрод.
   Он дождался, когда Курт и Лори занялись чем-то в другой части  салона,  а
Кристен осталась одна возле переднего туалета, и встал. Девушка  повернулась
боком, чтобы пропустить Хэрода, но в остальном, казалось, не  замечала  его.
Туалет был не занят. Он вошел, потом снова открыл дверь и выглянул.
   - Прошу прощения, мисс...
   - Да?
   - Похоже, тут не идет вода.
   - Нет напора?
   - Вообще вода не идет. -  Хэрод  шагнул  в  сторону,  пропуская  девушку.
Оглянулся. Пассажиры первого класса слушали музыку в наушниках, читали  либо
дремали. Только Мария Чен смотрела в их сторону.
   - А сейчас она вроде идет нормально, - сказала стюардесса. Хэрод вошел за
ней и запер за собой дверь. Кристен выпрямилась и повернулась. Хэрод схватил
ее выше локтя, прежде чем она смогла что-то вымолвить.
   Тихо. Он почти вплотную приблизился  к  ней.  Помещение  было  крохотным;
вибрация реактивных  двигателей  отдавалась  в  переборках  и  металлической
стойке.
   Глаза девушки широко раскрылись, она  пошевелила  губами,  хотела  что-то
сказать, но Хэрод толкнул, и она так ничего и не успела  вымолвить.  Он  так
яростно впился в ее глаза, что сила  его  взгляда  была  мощнее,  чем  рука,
стиснувшая ее плоть. Хэрод почувствовал сопротивление и  еще  одним  толчком
подавил его. Он поймал поток ее мыслей и  толкал  все  сильнее,  преодолевая
сопротивление, как человек, идущий вброд вверх по реке. Он почувствовал, как
она мечется, сначала физически, а потом уже только мысленно, и  придавил  ее
мечущееся сознание так же крепко, как  когда-то,  давным-давно,  в  детстве,
придавил к земле свою кузину Элизабет, когда они  боролись;  Хэрод  случайно
оказался наверху и держал ее за кисти рук, прижимая их  к  земле,  а  нижняя
часть его тела попала между ее бедер и удерживала  ее  бьющийся  напряженный
таз всем своим весом. Хэрод помнил свое смятение  и  возбуждение,  вызванные
внезапной эрекцией и тщетными,  отчаянными  попытками  беспомощной  пленницы
освободиться.
   Прекрати. Сопротивление Кристен  ослабло.  Хэрод  почувствовал  при  этом
что-то вроде резкого,  пронизывающего  все  тело  тепла,  охватывавшего  его
всякий раз, когда он  физически  проникал  в  женщину.  Наступила  внезапная
тишина, спокойствие; его  воля  заполнила  ее  сознание.  Оно  слабело,  как
гаснущий свет. Хэрод не мешал этому. Он не пытался проскользнуть в  извилины
ее мыслей, к теплому центру удовольствия там, внутри ее существа.  Он  вовсе
не хотел тратить время на то, чтобы приласкать, погладить этот центр. Ему не
было дела до ее наслаждения; он хотел от нее лишь одного - повиновения.
   Не  двигаться.  Хэрод  еще  ближе  прижался  лицом  к  лицу  девушки.  На
раскрасневшихся  щеках  Кристен  золотился  еле  заметный  пушок.  Глаза  ее
раскрылись широко-широко, голубизна  их  стала  ярче,  зрачки  неестественно
расширились. Влажные губы тоже раскрылись. Хэрод провел ртом  по  ее  губам,
слегка укусил полную нижнюю губу, затем просунул  язык  в  раскрывшийся  рот
стюардессы.
   Кристен не шевелилась, она только слегка  выдохнула;  если  бы  она  была
свободна, этот выдох мог быть вздохом, стоном  или  криком.  Во  рту  у  нее
сохранился вкус мятной конфеты. Хэрод еще раз укусил ее губу,  на  этот  раз
сильнее, потом отодвинулся и улыбнулся. С губы скатилась крохотная  капелька
крови и повисла на подбородке. Глаза девушки были устремлены куда-то  сквозь
Хэрода, - неподвижный и бесстрастный взгляд, но  где-то  в  глубине  зрачков
метался огонек страха, как у животного,  запертого  в  клетке  за  холодными
металлическими прутьями.
   Хэрод  отпустил  ее  руку  и  провел  ладонью  по  щеке.  Он  наслаждался
беспомощными метаниями ее воли и своей уверенной, твердой властью  над  ней.
Ее паническое состояние действовало на него, как сильный  аромат  духов.  Не
обращая внимания на потоки мольбы в ее корчащемся сознании, он прошел хорошо
отработанными путями к двигательному центру. Он лепил  ее  сознание  так  же
уверенно, как сильные руки месят тесто. Кристи снова вздохнула.
   Стой тихо. Хэрод стянул с  нее  блейзер  и,  скомкав,  бросил  на  стойку
умывальника.  Крошечная  кабинка,   резонирующая   от   рокота   двигателей,
наполнилась шумом его дыхания. Самолет слегка накренился, и Хэрода качнуло к
девушке; их бедра соприкоснулись. Возбуждение только  усиливало  его  власть
над ней.
   Молчи. На Кристи был шелковый шарф цветов авиалинии -  красный  и  синий;
концы его были спрятаны в бежевую блузку. Хэрод  оставил  шарф  на  месте  и
уверенными движениями расстегнул блузку.  Когда  он  сорвал  с  нее  блузку,
девушка  задрожала,  но  он  крепче  сжал  тиски  ее   сознания,   и   дрожь
прекратилась.
   Она носила простой белый бюстгальтер. Груди ее были  тяжелые  и  бледные,
округло выпирающие там, где кончалась ткань. Хэрод почувствовал, как  в  нем
поднялась эта неизбежная волна нежности, любви и  ощущения  потери  -  всего
того, что он чувствовал всегда в таких случаях. Но это  никак  не  уменьшало
его власти над женщиной.
   Ее рот слегка искривился.
   Не двигаться. Пальцы девушки пошевелились. Он расстегнул лифчик и сдвинул
его вверх, потом распахнул полы своей куртки и расстегнул рубашку.  Прижался
грудью к ее груди. Груди у нее были еще больше, чем он думал, он  чувствовал
их тяжесть там, где они касались его;  кожа  была  такая  беззащитно  белая,
сосочки такие нежно-розовые и неразвитые, что Хэрод  почувствовал,  как  его
горло сжимается от невыносимой любви к ней.
   Заткнись, заткнись,  заткнись.  Стой  смирно,  сука.  Самолет  еще  круче
накренился влево. Хэрод налег  на  девушку  всем  весом,  потерся  о  мягкую
округлость ее живота.
   В коридоре послышался шум. Кто-то подергал ручку.  Хэрод  собрал  юбку  и
потащил вверх,  выше  широких  бедер,  потом  грубо  рванул  вниз  колготки,
наступил на них ногой, коленом отодвинул ее ноги в сторону,  чтобы  сдернуть
их, - колготки порвались. Под ними были  белые  трусики-бикини.  Бедра  тоже
покрывал нежный золотистый пушок. Ноги ее были просто невероятно  гладкие  и
упругие. Хэрод благодарно закрыл глаза.
   - Кристен! Ты там? - Это был  голос  стюарда.  Ручку  снова  потрясли.  -
Кристен! Это я, Курт.
   Хэрод стянул белые трусики вниз и расстегнул  свои  брюки.  Эрекция  была
почти болезненной. Он коснулся членом ее живота, чуть  выше  линии  лобковых
волос - и задрожал от наслаждения. Самолет попал в какие-то завихрения,  его
бросило вверх, потом вниз. Где-то раздался мягкий, но тревожный звон.  Хэрод
сжал ее ягодицы, раздвинул ноги и вошел в нее - как раз в тот момент,  когда
самолет сильно затрясло. Его пальцы прижались к  краю  раковины,  когда  она
перенесла вес тела назад, на его руки. Он  почувствовал  на  секунду  слабое
сопротивление, но сразу за этим, во второй раз,  невыносимо-острое  ощущение
отдающегося ему тепла. Хэрод грубо дернулся вперед, и медальон  из  акульего
зуба ударился о ее стиснутую грудь.
   - Кристен! Что за чертовщина? Что происходит? У  нас  началась  болтанка.
Кристен!
   Самолет качнуло вправо. Раковина и  крышка  завибрировали.  Хэрод  сильно
двинул тазом, поднял тело девушки, прижал к себе, снова двинул.
   - Вы ищете стюардессу? - Сквозь тонкую дверь послышался голос Марии  Чен.
- Она только что помогала старой леди - той было плохо, очень плохо.
   Потом  разговор  перешел  в  невнятное  бормотание.  На   груди   Кристен
поблескивали  капельки  пота.  Хэрод  еще  плотнее  прижал  ее  к  себе,   с
нарастающей силой стискивая ее там, внутри,  клещами  своей  воли,  чувствуя
сквозь грубое отражение ее мыслей самого себя, -  как  он  скользит  в  нее,
потом уходит; чувствуя соленость ее плоти и такой же острый,  соленый  запах
ее страха и паники, двигая ее в своем  ритме,  как  большую,  мягкую  куклу,
ощущая, как в ней нарастает оргазм, -  нет,  это  было  в  нем,  два  потока
каскадом слились в одну темную, бурлящую воронку страсти.
   - Конечно, конечно, я скажу ей, - проговорила  Мария  Чен.  В  нескольких
сантиметрах от лица Хэрода послышался тихий стук.
   Хэрод напрягся - прямо-таки  взорвался;  он  почувствовал,  как  медальон
врезался в его и в ее плоть, и зарылся подбородком в ямочку  у  шеи.  Голова
девушки была запрокинута,  рот  распялся  в  немом  крике,  невидящие  глаза
устремлены в низкий потолок.
   Самолет тряхнуло, повело в сторону. Хэрод слизнул капельки пота на  горле
Кристен, наклонился и поднял белые трусики. Трясущимися руками он  застегнул
ее блузку. Колготки порвались в нескольких местах. Он засунул  их  в  карман
своей куртки и расправил складки на ее юбке. Ноги у Кристен хорошо загорели,
и отсутствие чулок будет не так заметно.
   Хэрод постепенно ослабил давление. Мысли девушки  путались,  воспоминания
смешивались со сновидениями. Хэрод позволил ей склониться над раковиной,  а,
сам отодвинул защелку.
   - Сигнал "пристегнуть ремни" уже горит, Тони. - Тоненькая  фигурка  Марии
Чен загораживала дверь в туалет.
   - Ага.
   - Что? -  спросила  Кристен,  бессмысленно  глядя  перед  собой  все  еще
невидящим взглядом. - Что? - Потом она наклонилась над стальной раковиной, и
ее стошнило.
   Мария  вошла  в  туалет  и  придержала  девушку  за  плечи.  Когда  рвота
кончилась, она вытерла ее лицо мокрым полотенцем. Хэрод  стоял  в  коридоре,
прислонившись к стене: самолет бросало,  как  небольшой  кораблик  в  бурном
море.
   - Что? -