сколько  лет  назад  в  миле  от
берега начал курсировать русский траулер. Приплыл с  обычной  базы,  с  мыса
Канаверал.  Не  мне  тебе  рассказывать,  что,  как  и  большинство  русских
траулеров у американских берегов, этот был разведывательным судном,  набитым
таким  количеством  подслушивающей  аппаратуры,  на  какое  способны  только
коммунисты.
   - И что же они могли услышать за милю от берега? - поинтересовался Хэрод.
Саттер рассмеялся.
   - Это осталось между русскими и их антихристом. Но это встревожило  наших
гостей и брата Кристиана, отсюда этот сторожевой пес, которого ты  видел  по
дороге сюда.
   - Сторожевой пес, - повторил Хэрод. -  А  в  течение  второй  недели  вся
охрана тоже остается?
   - О нет, то, что имеет отношение к Охоте, предназначено  лишь  для  наших
глаз.
   Хэрод пристально посмотрел на краснощекого священника.
   - Джимми, как ты думаешь, Вилли появится на следующий уикэнд?
   Преподобный Джимми Уэйн Саттер поспешно  вскинул  голову,  его  маленькие
глазки живо блеснули.
   - Конечно,  Энтони.  Я  не  сомневаюсь,  что  мистер  Борден  прибудет  в
условленное время.
   - А откуда ты это знаешь?  Саттер  покровительственно  улыбнулся,  поднял
фужер и тихо произнес:
   - Об этом  говорится  в  Откровении  от  Иоанна,  Энтони.  Все  это  было
предсказано тысячи лет назад. Все  что  мы  делаем  давно  уже  начертано  в
коридорах времен Великим  Ваятелем,  который  видит  жилу  в  камне  гораздо
отчетливее, чем на это способны мы.
   - Неужто? - съязвил Хэрод.
   - Да, Энтони, это так, - подтвердил Саттер. - Можешь не сомневаться.
   Губы Хэрода дернулись в улыбке.
   - Кажется, я уже и не сомневаюсь, Джимми. Но боюсь, я не  готов  провести
здесь эту неделю.
   - Эта неделя - ничто. - Саттер закрыл глаза и  прижал  холодный  фужер  к
щеке. - Это всего лишь прелюдия, Энтони. Всего лишь прелюдия.

***

   Эта неделя так называемой  прелюдии  показалась  Хэроду  бесконечной.  Он
вращался среди людей, чьи фотографии всю свою жизнь видел в "Тайм"  и  "Ньюс
уик", и выяснил, что если не считать ауры власти, исходившей от них, так  же
как  вездесущий  запах  пота  исходит  от  жокеев  мирового  класса,   ничто
человеческое было им не чуждо, они нередко ошибались и  слишком  часто  вели
себя глупо в своих судорожных попытках  избежать  конференций  и  брифингов,
которые служили клетками с железными решетками для их пышного  и  роскошного
существования.
   В среду вечером, 10  июня,  Хэрод  обнаружил,  что  сидит  в  пятом  ряду
амфитеатра и наблюдает, как вице-президент всемирного банка, кронпринц одной
из богатейших  стран  -  экспортеров  нефти  на  планете,  бывший  президент
Соединенных  Штатов  и  бывший  государственный  секретарь  исполняют  танец
дикарей,  нацепив  на  головы  метелки,  вместо  грудей  привязав  половинки
кокосовых орехов и обмотав бедра пальмовыми побегами, в то время как  другие
наиболее влиятельные восемьдесят пять человек в Западном полушарии  свистят,
орут и ведут себя, как первокурсники на первой общей попойке. Хэрод  смотрел
на костер и думал о черновом варианте "Торговца рабынями", который остался у
него в кабинете и который уже три  недели  назад  нужно  было  отправить  на
озвучивание. Композитор ежедневно получал три тысячи долларов  и  ничего  не
делал в ожидании, когда в его  распоряжение  будет  предоставлен  оркестр  в
таком составе, который сможет гарантировать звучание, не уступающее  записям
в его предшествующих шести фильмах.
   Во вторник и  четверг  Хэрод  совершил  поездки  на  "Антуанетту",  чтобы
повидаться с Марией Чен, и занимался с ней любовью в шелковом  безмолвии  ее
каюты. Перед тем как  вернуться  к  вечерним  праздничным  мероприятиям,  он
побеседовал с ней.
   - Чем ты здесь занимаешься?
   - Читаю, - сказала  Мария  Чен.  -  Отвечаю  на  корреспонденцию.  Иногда
загораю.
   - Видела Барента?
   - Ни разу. Разве он не на острове вместе с тобой?
   - Да, я видел его. Он  занимает  все  западное  крыло  особняка  -  он  и
очередной человек дня. Мне просто интересно, приезжает ли он сюда?
   - Волнуешься? - поинтересовалась  Мария  Чен,  перекатилась  на  спину  и
откинула со щеки прядь темных волос. - Или ревнуешь?
   - Пошла ты к черту! -  Хэрод  вылез  из  кровати  и  голым  направился  к
шкафчику со спиртными напитками. - Лучше бы он трахал тебя. Тогда по крайней
мере можно было бы понять, что происходит.
   Мария Чен подошла к Хэроду и обхватила его руками  сзади.  Ее  маленькие,
идеальной формы груди прижались к его спине.
   - Тони, - промолвила она, - ты лгун.  Хэрод  раздраженно  обернулся.  Она
прижалась к нему еще крепче и нежно провела рукой по его гениталиям.
   - Ты ведь не хочешь, чтобы я была с кем-нибудь другим.  Совсем  этого  не
хочешь.
   - Чушь! - огрызнулся Хэрод. - Законченная чушь.
   - Нет, - прошептала Мария Чен и скользнула  губами  по  его  шее.  -  Это
любовь. Ты любишь меня, так же как я люблю тебя.
   - Меня никто не любит. - Хэрод собирался сказать это  со  смехом,  но  из
него вырвался сдавленный шепот.
   - Я люблю тебя, - промолвила Мария Чен, - а ты любишь меня, Тони.
   Он оттолкнул ее и закричал:
   - Как ты можешь говорить это?
   - Могу, потому что это правда.
   - Ну зачем мы любим Друг друга?
   - Потому что так нам суждено, - и Мария Чен снова потянула его  к  мягкой
широкой постели.
   Позднее Хэрод лежал, обняв Марию и положив ладонь  на  ее  грудь,  слушал
плеск воды и другие непонятные корабельные звуки и чувствовал,  что  впервые
за всю свою сознательную жизнь ничего не боится.

***

   Бывший президент Соединенных Штатов отбыл  в  субботу  после  полуденного
пиршества на открытом воздухе, и к семи  вечера  остались  лишь  приспешники
средней руки, прожорливые и тощие Кассии  и  Яго  в  обтягивающих  блестящих
костюмах  и  джинсах  от  Ральфа  Лорена.  Хэрод  решил,  что  самое   время
возвращаться на материк.
   -  Охота  начинается  завтра,  -  заметил  Саттер.  -  Неужто  ты  хочешь
пропустить это развлечение?
   - Я не хочу пропустить приезд Вилли. Барент по-прежнему  уверен,  что  он
приедет?
   -  До  захода  солнца,  -  кивнул  Саттер.  -   Такова   была   последняя
договоренность.  Джозеф  слишком  скромничал  относительно  того,   как   он
связывается  с  мистером  Борденом.  Чересчур  скромничал.  По-моему,  брата
Кристиана это начало раздражать.
   - Это проблемы Кеплера. - Хэрод вышел на палубу катера.
   -  Ты  уверен,  что  надо  привезти  этих  дополнительных  суррогатов?  -
осведомился преподобный Саттер. - У нас их предостаточно в общем загоне. Все
молодые, сильные, здоровые. Большинство - из моего центра  реабилитации  для
беженцев. Там даже женщин хватает для тебя, Энтони.
   - Я хочу иметь парочку своих собственных,  -  ответил  Хэрод.  -  Вернусь
сегодня поздно вечером. Самое позднее - завтра. Рано утром.
   - Ладно, - глаза Саттера странно блеснули. - Я  бы  не  хотел,  чтобы  ты
что-нибудь пропустил. Возможно, этот год будет особенным.
   Хэрод кивнул, мотор  катера  заработал,  и  суденышко,  мягко  отплыв  от
причала,  начало  набирать  скорость,  как  только  оказалось  за  пределами
волнорезов. Яхта Барента оставалась единственным  крупным  судном,  если  не
считать пикетировавших остров катеров и удалявшегося миноносца. Как  обычно,
им навстречу выехала лодка с вооруженной охраной, которая, визуально опознав
Хэрода, последовала за ними к яхте. Мария Чен с сумкой в руках уже ждала  на
трапе.
   Ночная поездка на берег оказалась гораздо спокойнее,  чем  предшествующее
плаванье. Хэрод заранее  заказал  машину,  и  за  верфью  Барента  его  ждал
небольшой "Мерседес" - любезность со стороны Фонда Западного Наследия.
   Хэрод свернул на шоссе 17 к Южному Нью-Порту, а последние  тридцать  миль
до Саванны проделал по 1-95.
   - Почему в Саванне? - поинтересовалась Мария Чен.
   -  Они  не  сказали.  Парень  по  телефону  просто  объяснил   мне,   где
остановиться - у канала на окраине города.
   - И ты думаешь, это был тот самый человек, который тебя похитил?
   - Да, - кивнул Хэрод. - Я уверен в этом. Тот же самый акцент.
   - Ты продолжаешь считать, что это дело рук Вилли? - спросила Мария Чен.
   Хэрод с минуту ехал молча. Затем тихо сказал:
   - Да. И я могу найти этому только одно объяснение. Барент и остальные уже
имеют возможность  поставлять  в  загон  обработанных  людей,  если  им  это
требуется. А Вилли нужен помощник.
   - И ты готов участвовать в этом? Ты по-прежнему лоялен к Вилли Бордену?
   - К черту лояльность! - огрызнулся Хэрод. - Барент отправил Хейнса ко мне
в дом.., избил тебя.., просто чтобы покрепче натянуть мой поводок.  Со  мной
еще никто так не поступал. Если у Вилли есть дальний прицел, какая  разница?
Пусть делает что хочет.
   - А это не может оказаться опасным?
   - Ты имеешь в виду суррогатов? - спросил Хэрод. - Не вижу, каким образом.
Мы удостоверимся, что они безоружны, а когда они окажутся на острове, с ними
вообще  не  будет  никаких  проблем.  Даже   победитель   этих   пятидневных
олимпийских игр заканчивает свою жизнь под  корнями  мангровых  деревьев  на
старом рабском кладбище где-то на острове.
   - Так что же Вилли пытается сделать? - спросила Мария.
   - Проучить меня. - Хэрод выехал на дорожную развязку. - Единственное, что
мы можем, это смотреть и пытаться выжить. Да, кстати, ты захватила браунинг?
   Мария Чен достала из сумочки револьвер и передала его Хэроду. Ведя машину
одной рукой, Хэрод снял предохранитель, проверил оружие  и  снова  защелкнул
рычаг о бедро. Затем он засунул револьвер под ремень, прикрыв его  свободной
гавайской рубашкой.
   - Ненавижу оружие, - бесцветным голосом произнесла Мария Чен.
   - Я тоже, - сказал Хэрод. - Но есть люди, которых я ненавижу еще  больше,
и один из них - этот негодяй в лыжной маске и с польским акцентом.  Если  он
окажется тем самым суррогатом, которого Вилли хочет отправить на остров, мне
придется очень постараться, чтобы не вышибить ему мозги по дороге.
   - Вилли это не понравится, - заметила Мария Чен.
   Хэрод кивнул и свернул на шоссе, идущее  вдоль  заросшего  берега  канала
Саванна-Огичи  к  заброшенной  пристани.  Машина   уже   ждала   их.   Хэрод
остановился, не доезжая до нее шестидесяти  футов,  как  было  условлено,  и
помигал фарами. Из машины вышли мужчина и женщина и медленно  направились  к
ним.
   - Мне надоело думать, что понравится Вилли, Баренту или еще  кому-нибудь,
- сжав зубы, прорычал Хэрод. Он вышел из машины и вытащил  револьвер.  Мария
Чен открыла сумку и достала из нее цепи и наручники. Когда мужчина и женщина
были от них футах в двадцати, Хэрод наклонился к Марии Чен и осклабился.
   - Пусть теперь они думают, что понравится Тони Хэроду,  -  промолвил  он,
поднял револьвер и прицелился точно в голову мужчины с короткой  бородкой  и
длинными седыми волосами. Тот остановился, посмотрел на  дуло  револьвера  и
указательным пальцем поправил очки.

Глава 26

ОСТРОВ ДОЛМЕНН

Воскресенье, 14 июня 1981 г.

   Солу Ласки казалось, что все это уже однажды было с ним.
   Шел первый час ночи, когда катер пришвартовался  к  бетонной  пристани  и
Тони Хэрод вывел Сола и мисс Сьюэлл на берег. Они стояли на причале, и Хэрод
уже  больше  не  вытаскивал  браунинг,  ведь  считалось,  что  они   -   его
обработанные пешки. К ним подкатили два карта для  гольфа,  и  Хэрод  сказал
водителю в блейзере.
   - Этих двоих отвези в загон для суррогатов.
   Сол и мисс Сьюэлл безучастно уселись на  среднее  сиденье,  позади  встал
человек с пневматической винтовкой.  Сол  повернул  голову  и  посмотрел  на
женщину рядом с ним - лицо ее не выражало ни любопытства, ни других  чувств.
Косметики на ней не было, волосы зачесаны  назад,  дешевое  набивное  платье
висело, как на вешалке. Они остановились  у  проверочного  пункта  на  южном
конце  охранной  зоны  и  покатили  дальше  по  ничейной  земле,  вымощенной
хрустящим ракушечником. "Интересно, - думал Сол, - что передает  шестилетний
бесенок Мелани Фуллер Натали, если вообще передает что-нибудь?"
   Бетонные сооружения за оградой охранной  зоны  купались  в  ярком  свете.
Только что прибыли еще десять суррогатов, и Сол с мисс Сьюэлл присоединились
к ним на бетонированном дворике, размером с баскетбольную площадку. Двор был
обнесен колючей проволокой.
   С этой стороны охранной зоны не было видно ни синих блейзеров,  ни  серых
брюк. Повсюду стояли вооруженные автоматами парни в зеленых  комбинезонах  и
черных нейлоновых бейсбольных кепочках. Из записей Коуэна Сол знал, что  это
представители личной охраны Барента, а из  допросов  Хэрода  двумя  месяцами
раньше он усвоил, что все они были в той  или  иной  мере  обработаны  своим
хозяином.
   - Раздевайтесь! - скомандовал высокий человек с пистолетом на портупее.
   Около дюжины пленников, в основном молодые мужчины, хотя  Сол  заметил  и
двух женщин, практически еще девочек, тупо посмотрели друг на друга. Они все
пребывали либо в состоянии шока, либо под воздействием наркотиков. Солу  был
известен этот взгляд. Он видел его, когда люди приближались ко Рву в Челмно,
с таким же отрешенным видом они выходили из поездов в Собибуре.  Он  и  мисс
Сьюэлл начали раздеваться, в то  время  как  остальные  продолжали  апатично
стоять на своих местах.
   - Я сказал - раздеваться! - повторил охранник. Вперед вышел  еще  один  с
винтовкой.  Он  ударил   прикладом   ближайшего   пленника   -   юношу   лет
восемнадцати-девятнадцати в  очках  с  толстыми  стеклами  и  не  правильным
прикусом. Юноша, так и не поняв, чего от него хотят, рухнул лицом на  бетон.
Сол отчетливо услышал хруст сломанных зубов. Пленники начали раздеваться.
   Мисс Сьюэлл была  готова  первой.  Сол  обратил  внимание,  что  ее  тело
выглядело моложе и нежнее, чем лицо, если не считать страшного  шрама  после
операции.
   Не отделяя мужчин от женщин, пленников выстроили в ряд и повели  вниз  по
длинному бетонированному спуску. Краем глаза Сол замечал двери, которые вели
в отделанные плиткой коридоры,  разбегавшиеся  в  разные  стороны  от  этого
подземного проспекта. К дверям подходили  охранники  в  комбинезонах,  чтобы
посмотреть на проходящих мимо суррогатов, а один раз всем пришлось прижаться
к стенам: навстречу выехала процессия из четырех джипов, заполнивших тоннель
шумом и выхлопными газами. Сол начал гадать,  не  прорезан  ли  весь  остров
такими подземными тоннелями.
   Их отвели в пустое,  ярко  освещенное  помещение,  где  мужчины  в  белых
куртках и хирургических перчатках  осмотрели  всем  рты,  задние  проходы  и
влагалища у женщин. Одна  из  девушек  зарыдала,  но  ее  тут  же  заставили
замолчать ударом приклада.
   Сол ощущал странное спокойствие, размышляя  о  том,  откуда  взялись  эти
остальные суррогаты, использовали ли их раньше,  и  если  да,  то  насколько
отличается его собственное поведение. После смотровой их  отвели  в  длинный
узкий коридор, который, похоже, был вырублен прямо в камне. По выкрашенным в
белый цвет стенам стекала  вода,  вдоль  стен  тянулись  полукружия  ниш,  в
которых виднелись обнаженные безмолвные фигуры.
   Когда очередь дошла до мисс Сьюэлл, Сол понял, что надобности в камерах в
человеческий рост не было, так как никто  из  узников  не  содержался  здесь
более недели. А потом наступила очередь Сола.
   Ниши  располагались   на   разных   уровнях,   представляя   собой   ряды
крестообразных трещин, забранных стальными решетками. Ниша Сола оказалась  в
четырех футах над землей. Он заполз внутрь. Камень был холодным,  зато  ниша
оказалась  достаточно  глубокой  и  позволяла  растянуться  в  полный  рост.
Выдолбленная канавка и вонючее отверстие подсказали Солу, где ему  предстоит
справлять  нужду.  Решетка  опускалась  гидравлическим  способом  сверху   и
упиралась остриями в глубокие отверстия в полу, оставляя  лишь  двухдюймовый
просвет, куда должны были подаваться подносы с едой.
   Сол  лег  на  спину  и  уставился   в   каменную   поверхность   потолка,
находившегося в пятнадцати дюймах от его липа.  Где-то  дальше  по  коридору
раздался хриплый мужской крик. Послышались шаги, звуки ударов, лязг  железа,
и вновь наступила тишина. Сол ощущал полное спокойствие.  Он  исполнял  свой
Долг. Каким-то странным образом он чувствовал себя сейчас  гораздо  ближе  к
своим родным - родителям, Иосифу, Стефе, чем когда бы то ни было.
   Чтобы не заснуть, Сол потер глаза и  надел  очки.  Странно,  что  они  их
оставили. Он попытался вспомнить, оставляли ли очки  обнаженным  заключенным
во Рве в Челмно. Нет, не оставляли. Он  вспомнил,  как  работал  в  бригаде,
собиравшей десятки тысяч очков, горы очков, -  их  перекладывали  на  грубый
конвейер, другие заключенные отделяли стекла от металлических оправ, а затем
сортировали оправы, выбирая из них золотые и серебряные. В  рейхе  ничто  не
пропадало даром. Лишь человеческие жизни ничего не стоили.
   Сол принялся щипать себя за щеки, чтобы не дать закрыться глазам.  Камень
был холодный, но он понимал, что уснет без всяких усилий.  По-настоящему  он
не спал уже три недели - каждую ночь наступление фазы сна включало  механизм
постгипнотической суггестии, которая теперь и составляла  его  видения.  Вот
уже восемь ночей, как для запуска этого механизма он  не  нуждался  в  звуке
колокольчика, фаза быстрого сна сама по себе вызывала появление видений.
   Были ли эти видения просто сном или он находился во власти  воспоминаний?
Сол уже не мог понять этого. Сон-воспоминание стал реальностью.  Бесплотными
видениями  стали  часы  бодрствования,  когда  он  готовился,  планировал  и
обсуждал их с Натали дальнейшие действия. Поэтому он был так спокоен. Темный
холодный коридор, обнаженные заключенные, камера  -  все  это  было  гораздо
ближе к реальности, к тем беспощадным воспоминаниям  о  нацистских  гетто  и
концлагерях, чем жаркие летние дни в Чарлстоне с Натали и Джастином.  Натали
- и мертвецом в оболочке ребенка...
   Сол попробовал представить себе девушку. Он крепко сжал веки,  глаза  его
наполнились слезами. Затем он широко раскрыл их и начал думать о Натали.

***

   Прошло два - нет, три дня с тех пор, как Натали приняла решение.
   - Сол! - воскликнула она, отложив карту и обернувшись к нему за маленьким
столиком на кухне мотеля. - Нам незачем делать  это  в  одиночку.  Мы  можем
найти того, кто заинтересован в этом.
   Стена кухоньки за спиной Натали была усеяна мозаикой увеличенных снимков,
сделанных ею на острове Долменн.
   Сол покачал головой - он слишком отупел от усталости,  чтобы  реагировать
на ее энтузиазм.
   - А с кем? Никого нет, Натали. Все погибли. Роб, Арон, Коуэн. Микс  будет
вести самолет.
   - Нет, есть кто-то еще! - воскликнула она, ударив себя ладонью по лбу.  -
Я  думала  об  этом  все  последние  недели.  Кто-то,  кто  имеет  к   этому
непосредственный интерес. И я могу привезти их завтра. До субботней  встречи
на стоянке мне не надо навещать Мелани.
   И тут она ему все рассказала, а уже через восемнадцать  часов  он  видел,
как она спускается по трапу самолета из Филадельфии в окружении двух негров.
Джексон выглядел  старше,  чем  полгода  тому  назад,  его  лысеющая  голова
поблескивала в ярком освещении аэропорта, лицо было испещрено морщинами, что
свидетельствовало об  окончательном  заключении  негласного  нейтралитета  с
окружающим миром. Юноша справа от Натали казался  полной  противоположностью
Джексону: высокий, тощий, расхлябанный, с таким  подвижным  и  выразительным
лицом, что оттенки настроений перетекали на нем, словно крупинки ртути.  Его
высокий громкий  смех  эхом  отдавался  в  коридорах,  заставляя  окружающих
оборачиваться. Сол вспомнил, что парня этого называли Зубаткой.
   - Ласки, а ты уверен, что это Марвин? - спросил  Джексон  позднее,  когда
они уже ехали в Чарлстон.
   - Это - Марвин, - подтвердил Сол, - Но он.., стал другим.
   - Мадам Буду здорово поработала над ним? - осведомился