о, дружелюбного и слегка лукавого: сквозь  черты  взрослого  мужчины
все еще проглядывало лицо мальчишки.
   Говорил он тихо,  слегка  растягивая  слова  в  манере  "старого  доброго
парня", которая стала недавно популярна в Америке благодаря появлению  тысяч
коммерческих  радиостанций,  бесчисленных   песен   в   стиле   "кантри"   и
бесконечному  числу  фильмов  с  Бергом  Рэйнольдсом.  Расстегнутый   ворот,
выпирающий живот и  ленивая  манера  говорить  врастяжку  как  нельзя  лучше
гармонировали  с  общей  атмосферой  дружелюбной  неряшливости,  царившей  в
кабинете шерифа, но с этим образом как-то не вязались быстрота,  легкость  и
почти грациозность движений его крупного тела.
   И внешний вид,  и  темперамент  специального  агента  Ричарда  Хейнса  из
Федерального бюро расследований больше подходили друг к другу. Хейнс был  на
целых  десять  лет  старше  Джентри,  но  выглядел  моложе.  На   нем   были
светло-серый летний костюм-тройка и бежевая рубашка  из  дорогого  магазина.
Его фулярный шелковый галстук цвета бургундского числился за номером  280235
из каталога того же магазина. Пострижен  он  был  умеренно  коротко,  хорошо
причесан, и только на висках слегка серебрилась седина. Почти квадратное,  с
правильными чертами лицо как-то не гармонировало с  поджарым  телом.  Четыре
раза в неделю он тренировался, чтобы не потерять форму. Голос его низкий, но
слабо модулированный - складывалось такое впечатление, будто покойный  Эдгар
Гувер сконструировал Хейнса как модель для всех своих агентов.
   Разница между этими двумя людьми не сводилась только к внешним различиям.
До того как попасть в ФБР, Ричард Хейнс довольно посредственно проучился три
года в Джорджтаунском университете. В ФБР он прошел  спецподготовку,  тем  и
завершив свое образование.
   Шериф Джентри закончил университет  Дюка  по  двум  специальностям  -  по
искусству и истории, а после  защитил  диссертацию  на  степень  магистра  в
Северо-западном  университете.  Полицейской  работой  он  занялся  благодаря
своему дяде Ли, шерифу графства около Спартанбурга, который устроил  его  на
полставки помощником шерифа  летом  67-го.  Год  спустя  Бобби  Джо  защитил
диссертацию. Однажды он сидел в чикагском парке и наблюдал, как полицейские,
взбеленившись, вышли  из-под  контроля  и  принялись  дубинками  и  кулаками
избивать демонстрантов, которые мирно расходились после митинга, устроенного
в знак протеста против войны во Вьетнаме.
   Джентри вернулся домой, на юг, два года преподавал в Морхаус-колледже,  в
Атланте, а потом пошел работать агентом-охранником;  в  свободное  время  он
трудился над книгой о Бюро Фридмана и его роли в период Реконструкции. Книгу
он так и не закончил; ему все больше нравилась  рутинная  работа  охранника,
хотя из-за нее у него возникала вечная проблема поддержания  своего  веса  в
норме. В 1976 он переехал в Чарлстон и поступил на службу простым патрульным
полицейским. Год спустя Джентри  отказался  от  предложения  поработать  год
доцентом на кафедре истории  в  Дьюке.  Ему  нравилась  обычная  полицейская
работа, ежедневные стычки с пьяницами и чокнутыми и это  чувство  -  что  ни
один рабочий день не похож на другой. Еще  год  спустя  он,  к  собственному
удивлению, выставил свою кандидатуру на пост шерифа Чарлстона.  После  этого
Джентри удивил довольно многих, добившись  избрания.  Местный  журналист  по
этому  поводу  написал,  что  Чарлстон  вообще  странный  город,  -   город,
влюбленный в свою историю, и что публике понравилась идея иметь  историка  в
должности  шерифа.  Джентри  не  считал  себя  историком.  Он  считал   себя
полицейским.
   - ..если я тут не нужен, - сказал Хейнс.
   - Что? - переспросил Джентри. Мысли его несколько отвлеклись. Он  скомкал
пустую банку  и  кинул  ее  в  переполненную  мусорную  корзину,  где  банка
ударилась о несколько других таких же банок, отскочила и упала на пол.
   - Я говорю, что доложу Галлахеру, а потом вылечу назад в Вашингтон,  если
я вам больше не нужен. Мы будем держать  связь  через  Терри  и  бригаду  из
Эф-эй-эй.
   - Конечно, конечно, - согласился Джентри. - Ну что ж, большое спасибо  за
помощь, Дик. Вы с Терри об этих делах знаете больше, чем все мы  тут  вместе
взятые.
   Хейнс встал и  совсем  уже  собрался  уходить,  когда  секретарша  шерифа
просунула голову в дверь. У нее была прическа, вышедшая из моды лет двадцать
назад, на шее сверкали бусы из поддельного изумруда.
   - Шериф, тут пришел этот психиатр из Нью-Йорка.
   - Черт, совсем забыл. - Джентри с усилием поднялся. - Спасибо, Линда Мей.
Попроси его, пожалуйста.
   Хейнс направился к двери.
   - Ну что ж, шериф, у вас есть мой номер, на случай если...
   - Дик, вы не могли бы сделать мне одолжение и поприсутствовать при  нашей
беседе? Я забыл, что  этот  парень  обещал  прийти;  он  может  нам  кое-что
сообщить по делу о Фуллер. Он вчера звонил. Он психиатр мисс  Дрейтон,  а  в
город приехал по делам. Не можете вы остаться еще на несколько минут?  Потом
Тони отвезет вас в мотель на патрульной машине, если  будете  опаздывать  на
самолет.
   Хейнс улыбнулся и вытянул руку ладонью вперед.
   - Да нет никакой спешки, шериф. С удовольствием послушаю, что там у этого
психиатра. - Агент сбросил с одного из стульев пакет из "Макдоналдса" и сел.
   - Спасибо, Дик, ценю. - Джентри вытер лицо и подошел  к  двери  как  раз,
когда в нее  постучали.  В  кабинет  вошел  невысокий  бородатый  мужчина  в
вельветовом, спортивного покроя пиджаке.
   - Шериф Гентри?. - Психиатр произнес его фамилию на немецкий лад.
   - Да, я - Бобби Джо Гентри. -  Рука,  протянутая  психиатром,  исчезла  в
огромных ладонях шерифа. - А вы - доктор Ласки, не так ли?
   - Сол Ласки. - Обычного роста психиатр казался карликом рядом  с  грузной
фигурой Джентри. Это был худой человек с  высоким  бледным  лбом,  спутанной
бородой цвета "перец с  солью"  и  печальными  карими  глазами,  казавшимися
старше, чем все остальное. Одна дужка очков еле держалась на полоске скотча.
   Джентри махнул рукой в сторону Хейнса:
   - Это - специальный агент Ричард Хейнс из  ФБР.  Надеюсь,  вы  не  будете
возражать - я попросил Дика присутствовать при нашем разговоре.  Раз  уж  он
здесь, то я подумал, что он,  скорее  всего,  сможет  задать  более  внятные
вопросы, чем я сам.
   Психиатр кивнул Хейнсу и иронически заметил:
   - А я и не знал, что ФБР занимается местными убийствами. - Голос  у  него
был тихий, в разговоре чувствовался только очень легкий акцент: видно  было,
что он внимательно следит за грамматикой и произношением.
   - Обычно мы и не занимаемся, -  сказал  Хейнс.  -  Но  в  этой..,  э-э..,
ситуации есть кое-какие факторы, которые.., э-э.., подпадают под  юрисдикцию
ФБР.
   -  Да?  Какие  же?  -  удивился  Ласки.  Хейнс  скрестил  руки  и  слегка
откашлялся.
   - Во-первых, похищение некоего лица, доктор Ласки.  Во-вторых,  нарушение
некоторых гражданских прав жертв. К тому же, местным органам правопорядка мы
предлагаем помощь наших криминальных экспертов.
   - Вообще-то Дик здесь из-за этого самолета, который разнесло на куски,  -
пояснил шериф. - Садитесь, доктор, садитесь. Дайте-ка я уберу этот  хлам.  -
Он переложил кипу журналов, папок и несколько пластиковых кофейных чашек  на
стол, затем с трудом пробрался в свое кресло. - Значит, вы вчера сказали  по
телефону, что можете помочь с этим делом об убийстве нескольких человек?..
   - Нью-йоркские газеты называют его делом  об  убийстве  в  "Мансарде",  -
сообщил Ласки. Рассеянным жестом он поправил очки.
   - Да? - сказал Джентри. - Ну что ж, это получше, чем "бойня в Чарлстоне",
хотя и не  совсем  точно.  Большинство  из  жертв  даже  не  приближались  к
"Мансарде". И все же я думаю,  что  из-за  убийства  девяти  человек  делают
слишком много шума. В особо "тихие" ночи в Нью-Йорке убивают гораздо больше.
   - Возможно, - согласился  Ласки,  -  но  круг  жертв  и  подозреваемых  в
убийстве там не так.., м-м-м.., поражает воображение, как в данном случае.
   - Да, тут вы правы, - кивнул Джентри. -  Мы  были  бы  вам  признательны,
доктор, если бы вы могли пролить хоть какой-то свет на все это.
   - Я рад, но, к сожалению, могу предложить очень немногое.
   - Вы были психиатром мисс Дрейтон? - спросил Хейнс.
   - Да, в некотором роде. - Сол Ласки помолчал и подергал себя  за  бороду.
Глаза у него были очень большие, а веки тяжелые,  как  будто  он  давно  как
следует не высыпался. - Я видел мисс Дрейтон всего лишь три раза,  последний
раз это было  в  сентябре.  Впервые  она  подошла  ко  мне  после  лекции  в
Колумбийском университете. Это случилось в августе. Затем  у  нас  были  еще
две.., м-м-м.., встречи.
   - Но она  была-таки  вашей  пациенткой?  -  Голос  Хейнса  теперь  звучал
монотонно-настойчиво, как у прокурора, ведущего допрос.
   - В принципе, да, - сказал Ласки. - Но вообще-то я не  практикую.  Видите
ли, я преподаю в Колумбийском университете и иногда консультирую  в  клинике
при университете... В основном студентов, которым, по мнению Эллен Хайтауэр,
университетского  психолога,  стоит   обратиться   к   психиатру...   Иногда
случается, что и преподавателей университета...
   - Так что, мисс Дрейтон была студенткой?
   - Нет. Не думаю,  -  сказал  Ласки.  -  Она  иногда  посещала  курсы  для
аспирантов и вечерние семинары вроде моего. Она.., м-м-м.., проявила интерес
к одной книге, которую я написал...
   - "Патология насилия", - подсказал шериф Джентри.
   Ласки моргнул и поправил очки.
   - Не помню, но, по-моему, я не упоминал названия  своей  книги  во  время
нашего вчерашнего разговора, шериф Джентри.
   Джентри сложил руки на животе и ухмыльнулся.
   - Нет, не упоминали, профессор. Я прочитал ее прошлой весной.  По  правде
говоря, прочитал дважды. Я только сейчас вспомнил ваше имя.  И  считаю,  что
это он великолепная книга, черт побери. Вам бы стоило почитать  ее,  Дик,  -
обратился он к Хейнсу.
   - Просто удивительно, как вам удалось найти экземпляр. -  Психиатр  пожал
плечами и повернулся к агенту ФБР, поясняя:
   -   Там   довольно   педантично   рассмотрены   несколько   случаев    из
психиатрической практики. Всего-то и было отпечатано две тысячи экземпляров.
В академической типографии. Большая часть тиража была  продана  студентам  в
Нью-Йорке и в Калифорнии.
   - Доктор Ласки полагает, что некоторые люди восприимчивы к.., как вы  это
назвали, сэр? К климату насилия... Так? - спросил Джентри.
   - Да.
   - И что другие индивиды.., или место проживания.., или время..,  все  это
может вроде как бы программировать таких восприимчивых людей и заставляет их
вести себя иначе, чем они вели бы себя в других условиях. Конечно, это всего
лишь мое примитивное изложение содержания вашего труда...
   Ласки снова моргнул, глядя на шерифа.
   - Должен сказать, это весьма внятное изложение. Хейнс  встал,  подошел  к
шкафчику с картотекой и  облокотился  на  него.  Скрестив  руки,  он  слегка
нахмурился.
   - Погодите, я все же кое-чего не понимаю. Значит, мисс Дрейтон  пришла  к
вам?.. Она заинтересовалась вашей книгой... А потом стала вашей  пациенткой.
Так?
   - Да. Я согласился проконсультировать ее как профессионал.
   - А не было ли у вас с нею личных отношений?
   - Нет, - ответил Ласки. - Я встречался с ней только три  раза.  Один  раз
это была короткая беседа, всего несколько минут, после моей лекции о насилии
в "третьем рейхе", и еще дважды по часу во время приема в клинике.
   - Понятно, - протянул Хейнс, хотя по голосу было ясно, что ему  мало  что
понятно. - И вы полагаете: во время этих приемов выяснилось нечто такое, что
может помочь нам разобраться в нынешней ситуации?
   - Боюсь, что нет. Не нарушая врачебной тайны, я могу  сказать,  что  мисс
Дрейтон не давали покоя какие-то отношения с ее отцом,  который  умер  много
лет назад. Признаться, я не нахожу в наших беседах ничего такого, что  могло
бы пролить свет на подробности ее убийства.
   - А-а, - раздосадованный Хейнс вернулся туда, где сидел,  и  взглянул  на
часы.
   Джентри улыбнулся и открыл дверь.
   - Линда-Мей! Дорогая, ты не могла бы принести нам кофе?
   - Доктор Ласки, возможно, вы знаете: у нас есть данные о  том,  кто  убил
вашу пациентку, - сказал Хейнс. - Чего у нас нет, так это мотива убийства.
   - Да-да. - Ласки погладил бороду. - Это - молодой человек из местных,  не
так ли?
   - Альберт Лафоллет, - добавил Джентри. -  Девятнадцатилетний  коридорный,
работающий в том отеле.
   - И у вас нет никаких сомнений в его виновности?
   - Какие к черту сомнения, - воскликнул Джентри. - У нас пять  свидетелей,
которые показывают, что  Альберт  вышел  из  лифта,  подошел  к  конторке  и
прострелил сердце своего босса, Кайла Андерсона, администратора  "Мансарды".
Просто  ткнул  револьвером  в  грудь  и  выстрелил.  Мы  обнаружили  остатки
сгоревшего пороха у него на форме. У парня был "кольт" сорок пятого калибра,
не автоматический. И не дешевая подделка, дорогой доктор, а самый  настоящий
"кольт" с завода мистера Кольта, с серийным номером. Антикварная  вещь.  Так
вот, этот пацан, не говоря ни одного худого слова, если  верить  свидетелям,
сует пушку мистеру Кайлу в грудь и жмет на  спуск.  Потом  поворачивается  и
стреляет в лицо Леонарду Уитни.
   - А кто этот мистер Уитни? - спросил психиатр. Хейнс снова  откашлялся  и
сам ответил на вопрос:
   - Леонард Уитни был бизнесменом из Атланты, приехавшим сюда по делам.  Он
только что вышел из  ресторана  отеля  и  тут  же  получил  пулю  в  голову.
Насколько мы можем судить, он никак не был связан ни с одной из жертв.
   - Точно, - подтвердил Джентри. - Потом юный Альберт засовывает  револьвер
себе в рот и жмет на спуск. Ни один из этих  пяти  свидетелей  ни  черта  не
сделал, чтобы помешать ему. Конечно, все это произошло в течение  нескольких
секунд.
   - И этим же оружием была убита мисс Дрейтон?
   - Угу.
   - А при ее убийстве свидетели были?
   - Не совсем, - сказал Джентри. - Но  двое  из  тех,  кто  там  находился,
видели, как Альберт входил в лифт. Они запомнили его, потому что он  шел  от
того номера, где был весь этот  шум.  Смешно,  но  никто  из  свидетелей  не
помнит, был ли у парня в руках револьвер или нет.  Хотя  это  не  так  уж  и
необычно. Наверно, в толпе можно появиться и со свиной ногой, и никто ничего
не заметит.
   - Кто же первым увидел тело мисс Дрейтон?
   - Нельзя сказать с уверенностью, - проговорил Джентри.  -  Там,  наверху,
была страшная суматоха, а потом в холле началось это представление...
   - Доктор Ласки, - перебил шерифа Хейнс, обращаясь к психиатру, -  если  у
вас нет информации насчет мисс Дрейтон, я не уверен, что наш разговор вообще
имеет смысл. - Агент явно готов  был  прекратить  беседу,  но  ему  помешала
секретарша, принесшая кофе. Хейнс поставил свою пластиковую чашку на шкафчик
с папками. Ласки благодарно улыбнулся и сделал глоток. Для Джентри кофе  был
подан в большой белой кружке с надписью по бокам: "Босс".
   - Спасибо, Линда-Мей.
   Ласки слегка пожал плечами.
   - Я всего лишь хотел предложить свою помощь, если она кому-нибудь  нужна.
Понимаю, что вы очень заняты, джентльмены. Не буду  больше  отнимать  у  вас
время. - Он поставил чашку на стол и встал.
   - Погодите, погодите! - воскликнул Джентри. - Раз уж вы здесь, я хотел бы
узнать, что вы думаете по поводу одной-двух вещей. - Он повернулся к Хейнсу:
   - Уважаемый профессор был консультантом  нью-йоркской  полиции  пару  лет
назад, когда случился весь этот шум, связанный с "сыном Сэма".
   - Ну, я был всего лишь одним из многих консультантов, - уточнил Ласки.  -
Мы  помогли  составить  словесный  портрет  убийцы.  Правда,   это   им   не
пригодилось, убийцу поймали в результате обычной полицейской работы.
   -  Верно,  -  кивнул  Джентри.  -  Но  вы  написали  книгу  о  таких  вот
множественных убийствах. Мы, Дик и я, хотели бы знать ваше мнение  обо  всем
этом безобразии. - Он встал и подошел к длинной  классной  доске,  прикрытой
оберточной бумагой и склеенной скотчем. Джентри  откинул  бумагу;  на  доске
мелом были начерчены диаграммы с именами действующих лиц и временем событий.
- Вы, наверно, читали об остальных действующих лицах нашей милой пьесы?
   - О некоторых, - ответил Ласки. - В нью-йоркских газетах особое  внимание
уделялось Нине Дрейтон, погибшей маленькой девочке и ее дедушке.
   - Да, Кэти. - Джентри ткнул пальцем в  точку  на  доске  рядом  с  именем
девочки.  -  Кэтлин  Мари  Элиот.  Возраст  десять  лет.   Вчера   я   видел
фотокарточку, она закончила четвертый класс. Очень милая  девочка.  Там  она
гораздо приятнее, чем на фотографии с места преступления из наших  досье.  -
Джентри помолчал, потер ладонями щеки. Ласки отхлебнул еще кофе, ожидая, что
будет  сказано  дальше.  -  В  общем,  у  нас  тут  четыре   главных   места
преступления. - Шериф постукивал пальцами по доске, где  был  начерчен  план
района.  -  Одного  гражданина  убили  вот  здесь,  средь   бела   дня,   на
Кольхайн-стрит. Еще один труп, в  квартале  от  того  места,  на  эллинге  у
Батареи. Три трупа в особняке Фуллер вот здесь... - Он указал на  аккуратный
небольшой квадратик, возле которого значилось три  крестика.  -  А  после  -
финальная сцена в "Мансарде", тут четыре убийства.
   - Есть какая-нибудь ниточка, связывающая все это? - спросил Ласки.
   - В том-то вся и беда, - вздохнул Джентри. - И есть и нет, если  вы  меня
понимаете. - Он махнул рукой  в  сторону  колонки  имен.  -  Скажем,  мистер
Престон, темнокожий джентльмен, которого нашли зарезанным на Кольхаун-стрит,
двадцать шесть лет работал местным фотографом и продавцом в  Старом  Городе.
Мы исходим из предположения, что он - невинный  прохожий,  убитый  следующим
трупом, которого мы нашли вот здесь...
   - Карл Тори, - прочитал Ласки следующее в списке имя.
   - Слуга исчезнувшей женщины, - пояснил Хейнс.
   - Да, - сказал Джентри, - только фамилия его  вовсе  не  Торн,  хотя  она
значится на его водительских  правах.  И  зовут  его  не  Карл.  Мы  сегодня
получили данные из Интерпола; судя по отпечаткам пальцев, он был известен  в
Швейцарии как Оскар Феликс Хаупт, мелкий гостиничный вор. Он исчез из  Берна
в 1953 году.
   - Боже мой, - пробормотал психиатр, -  неужели  они  столько  лет  хранят
отпечатки пальцев бывших гостиничных воров?
   - Хаупт был не только воришкой, - вставил Хейнс - Похоже, он  фигурировал
в качестве главного подозреваемого в довольно сенсационном деле об  убийстве
в 1953 году. Тогда погиб французский  барон,  приехавший  на  курорт.  Хаупт
исчез вскоре после этого. В швейцарской полиции полагали, что  Хаупта  убили
люди из европейского синдиката.
   - Как видим, они ошиблись, - усмехнулся шериф Джентри.
   - Почему вы решили запросить Интерпол? - спросил Ласки.
   - Да так, внутренний голос подсказал - Джентри снова глянул на  доску.  -
Ладно. Что мы имеем? Мы имеем  труп  Карла-Оскара-Феликса  Торна-Хаупта  вот
здесь, на эллинге, и если бы сумасшествие на этом и закончилось, мы могли бы
сочинить что-то похожее на мотив преступления... Ну, скажем, попытка украсть
лодку... Хаупт получил  пулю  от  ночного  сторожа  из  револьвера  тридцать
восьмого калибра. Проблема, однако, в том, что в  Хаупта  не  только  дважды
стреляли, он еще порядком изуродован. На его одежде  оказались  пятна  крови
двух сортов, - не считая, разумеется, его собственной; под  ногтями  у  него
нашли кусочки кожи и материи, откуда следует, что  именно  он  убил  мистера
Престона.
   - Все это очень запутанно, - сказал Сол Ласки.
   - Ах, профессор, это все только цветочки. - Джентри  постучал  костяшками
пальцев по доске рядом еще с  тремя  именами:  Джордж  Ходжес,  Кэтлин  Мари
Эллиот, Баррет Крамер. - Знаете эту даму, профессор?
   - Баррет Крамер? - переспросил Ласки. - Нет. Я видел это  имя  в  газете,
только и всего. А так не припоминаю.
   - Она состояла при мисс Дрейтон. Компаньонка или