в агонии: вверх, вниз; легкие наполнились.
   Джентри подбежал к своей машине и вызвал "скорую". Потом он снова крикнул
толпе, чтобы они не подходили, и пошарил дубинкой под  "Плимутом",  доставая
пистолет.  Это  был  девятимиллиметровый  "браунинг"   с   каким-то   особым
магазином, в два ряда, отчего он  казался  чертовски  тяжелым.  Шериф  нашел
предохранитель, щелкнул им,  сунул  пистолет  себе  за  пояс  и,  подойдя  к
мужчине, опустился рядом с ним на колени.
   Водитель перекатился на правый бок, подтянул колени к  животу;  руки  его
были плотно прижаты к телу, кулаки сжаты. Кровь уже образовала  лужу  больше
метра шириной, и с каждым медленным ударом сердца ее выливалось все больше и
больше. Джентри стоял на коленях в  крови  и  пытался  закрыть  рану  голыми
руками, но разрез был слишком широк, а края рваные. Через  несколько  секунд
рубаха его пропиталась кровью.  Глаза  мужчины  приняли  тот  остекленевший,
неподвижный вид, который Джентри слишком часто видел у трупов.
   Рваное дыхание и клокотание прекратились как  раз  в  тот  момент,  когда
вдалеке послышалась сирена приближающейся "скорой помощи".
   Джентри отошел назад и вытер руки  о  штаны.  Во  время  стычки  бумажник
водителя каким-то образом оказался на тротуаре; Джентри наклонился и  поднял
его. Послав к чертям правила обращения с вещественными доказательствами,  он
открыл бумажник и быстро обшарил все отделения. В бумажнике  было  девятьсот
долларов наличными, небольшая фотография шерифа Бобби Джо Джентри - и ничего
больше. Ни водительских прав, ни кредитных карточек, ни семейных фотографий,
ни карточки социального обеспечения,  ни  визиток,  ни  старых  квитанций  -
ничего.
   - Эй, кто-нибудь! Скажите, что здесь  происходит?  -  прошептал  Джентри.
Дождь прекратился. Тело водителя неподвижно лежало  рядом.  Худое  лицо  его
стало таким белым, словно из воска. Джентри потряс головой и обвел невидящим
взглядом толпу зевак, вытягивающих шеи, направляющихся к нему полицейских  и
санитаров. - Кто-нибудь мне скажет, что здесь происходит? - закричал он. Ему
никто не ответил.

Глава 8

БАЙРИШ-АЙЗЕНШТЕЙН

Четверг, 18 декабря 1980 г.

   Тони Хэрод и Мария Чен выехали из Мюнхена и направились на северо-восток,
мимо Деггендорфа и Ре-гена, в глубь лесистой и гористой  местности  Западной
Германии поблизости от чешской границы. Хэрод гнал  взятый  напрокат  "БМВ",
проходя на высоких оборотах скользкие от дождя повороты; машина шла юзом, но
он ее контролировал, быстро увеличивая скорость до ста  двадцати  километров
на прямых отрезках дороги. Даже эта  работа  и  сосредоточенность  не  могли
пересилить того напряжения от долгого  перелета,  которое  не  покидало  его
тело. Во время этого бесконечного полета он много раз пытался заснуть, но ни
на секунду не мог забыть, что запечатан в хрупкой герметичной трубе, висящей
высоко, в тысячах метров, над холодной Атлантикой. Хэрод вздрогнул,  включил
радиатор и обошел  еще  два  автомобиля.  Они  поднялись  в  более  гористую
местность, здесь на полях белым ковром лежал снег; снежные сугробы  высились
по обочинам дороги.
   Двумя часами раньше, когда они только выбрались из Мюнхена и помчались по
забитой транспортом автостраде, Мария, рассматривая дорожную карту, сказала:
   - А тут недалеко Дахау. Всего в нескольких милях.
   - Ну и что? - буркнул Хэрод.
   - Это место, где располагался один из тех лагерей, - ответила она. - Куда
ссылали евреев во время войны.
   - Все это древняя история, ну ее на хрен.
   - Не такая уж древняя, - заметила Мария. На повороте, помеченном  номером
92, Хэрод съехал с автострады и  попал  на  другую,  такую  же  загруженную.
Маневрируя, он пробился на левую полосу, на  спидометре  стрелка  показывала
около ста километров.
   - Ты когда родилась? - спросил он.
   - В сорок восьмом.
   -  Если  что-то  происходило  до  твоего  рождения,  не  стоит  об   этом
переживать, - сказал Хэрод.
   Мария  Чен  умолкла,  неотрывно  глядя  на  холодную  ленту  реки   Изар.
Предвечерний свет потихоньку гаснул в сером небе.
   Хэрод бросил взгляд на свою секретаршу и вспомнил, как он познакомился  с
ней. Это случилось четыре года назад, летом 1976; Хэрод полетел в Гонконг на
встречу с братьями Фой по просьбе Вилли - поговорить  насчет  финансирования
очередной киночуши про кунфу. Он рад был выбраться из Штатов в момент, когда
истерия по поводу  двухсотлетия  Независимости  достигла  пика.  Младший  из
братьев Фой решил сопровождать Хэрода во время ночных развлечений.
   Хэрод не сразу сообразил, что дорогой бар в ночном клубе на восьмом этаже
высотного здания в Коулуне на самом деле был борделем,  а  прекрасные,  даже
шикарные женщины, чье общество доставляло им  такое  удовольствие  -  просто
проститутками. Как только он понял это, то сразу же потерял интерес и тотчас
ушел бы, если  бы  не  необыкновенно  красивая  девушка,  явно  смешанной  -
европейской и азиатской - крови,  одиноко  сидевшая  за  стойкой;  глаза  ее
выражали такое безразличие, что его  трудно  было  бы  подделать.  Когда  он
спросил Фоя "Две Глотки", кто она такая, толстяк азиат расплылся в улыбке  и
сказал:
   -  А-а,  очень  интересно.  Очень  печальная  история.   Ее   мать   была
американская миссионерка, отец - учитель в Китае. Мать умереть вскоре  после
того, как они приехали в Гонконг. Отец  тоже  умирает.  Мария  Чен  остаться
здесь, очень знаменитая модель, очень дорогая модель.
   - Модель? А что она тогда делает тут? Фой пожал  плечами  и  ухмыльнулся;
блеснул золотой зуб.
   - Она делает многие деньги,  но  ей  надо  больше,  очень  больше.  Очень
дорогие вкусы. Она хочет ехать в Америку - она американский гражданин, -  но
не может вернуться из-за дорогих вкусов.
   Хэрод кивнул.
   - Кокаин?
   - Героин, - улыбнулся Фой. - Хотите знакомиться? Хэрод хотел знакомиться.
После того как их представили друг другу и они сидели вдвоем у стойки  бара,
Мария Чен сказала:
   - Я знаю про вас. Вы сделали себе карьеру на плохих фильмах и  еще  более
дурных манерах. Соглашаясь, Хэрод кивнул.
   - А я знаю все про вас, - сказал он. -  Вы  -  наркоманка  и  гонконгская
блядь.
   Он видел, как она размахнулась, чтобы  дать  ему  пощечину,  и  потянулся
щупальцами мозга, пытаясь остановить ее, - но у него ничего не  вышло.  Удар
прозвучал громко, публика в баре замолкла на полуслове и уставилась на  них.
Когда бар снова загудел, как обычно, Хэрод вытащил платок и приложил ко рту.
Кольцо на руке девушки рассекло ему губу.
   Хэроду и раньше  приходилось  сталкиваться  с  нейтралами  -  людьми,  на
которых его Способность совершенно не действовала. Но это  случалось  редко.
Крайне редко. И никогда не случалось так, что он не знал об этом заранее:  у
него всегда было время приготовиться и избежать болезненных последствий.
   - Ну ладно, - сказал он. - Будем считать, что мы познакомились. А  теперь
у меня к вам деловое предложение.
   - Что бы вы мне ни предложили, мне это не интересно.
   Говорила Мария Чен вполне искренне, в этом не было сомнения, и все же она
осталась сидеть у стойки.
   Хэрод кивнул,  быстро  обмозговав  ситуацию.  Уже  несколько  месяцев  он
испытывал некое беспокойство, работая  с  Вилли.  Старик  редко  пользовался
своей Способностью, но когда он делал это,  становилось  ясно,  что  он  был
гораздо сильнее Хэрода. Хэрод мог потратить месяцы и  даже  годы,  тщательно
программируя помощника, но он  не  сомневался,  что  Вилли  сделает  это  за
несколько секунд. Хэрод испытывал постоянную и всевозрастающую тревогу с тех
пор, как  этот  чертов  Клуб  Островитян  заставил  его  сблизиться  с  этим
кровожадным стариком. Если Вилли что-нибудь узнает, он  воспользуется  любым
способом, чтобы...
   - Я предлагаю вам работу в Штатах, -  сказал  Хэрод.  -  Вы  будете  моим
личным  секретарем  и  исполнительным  секретарем  кинокомпании,  которую  я
представляю.
   Мария Чен холодно  посмотрела  на  него.  В  прекрасных  карих  глазах  -
никакого интереса.
   - Пятьдесят тысяч долларов в  год,  -  продолжил  Хэрод,  -  плюс  разные
льготы. Она и глазом не моргнула.
   - Я зарабатываю здесь, в  Гонконге,  гораздо  больше.  Зачем  мне  менять
карьеру  модели  на  секретарскую  работу,  с  меньшей  оплатой?   -   Слово
"секретарскую" она произнесла с ударением и было ясно, что  это  предложение
не вызывает у нее ничего, кроме презрения.
   - Я упомянул льготы, - сказал Хэрод. Мария Чен ничего не ответила,  и  он
тихо добавил:
   - Постоянный источник того.., что вам нужно.  И  вам  никогда  больше  не
придется самой заниматься покупкой.
   В этот момент Мария Чен моргнула-таки. Самоуверенность слетела с нее, как
сорванное покрывало. Она опустила глаза и смотрела теперь на свои руки.
   - Подумайте об этом, - бросил на ходу Хэрод. - Я буду в отеле "Виктория и
Альберт" до утра вторника.
   Она не подняла глаза, когда Хэрод вышел  из  ночного  клуба.  Во  вторник
утром он приготовился  к  отлету,  носильщик  уже  снес  в  холл  отеля  его
чемоданы; в последний раз он глянул в зеркало, застегивая свою куртку, когда
Мария Чен появилась в дверях.
   - Каковы будут мои обязанности, помимо секретарских? - спросила она.
   Хэрод медленно повернулся, подавил желание улыбнуться и пожал плечами.
   - Все, что я прикажу, - сказал он. Потом все же улыбнулся. - Но не то,  о
чем вы думаете. Я не нуждаюсь в проститутках.
   - У меня есть одно условие. Хэрод молча смотрел на нее.
   - В будущем году я хочу.., избавиться от этого. - На гладкой коже ее  лба
выступил пот. - Я хочу.., как  это  говорится?  Завязать.  Когда  я  назначу
время, вам придется.., устроить все, что нужно.
   Хэрод подумал несколько секунд. Он не был уверен, что ему будет  выгодно,
если Мария Чен избавится от своей зависимости  от  наркотика,  но  он  также
сомневался, что она действительно когда-либо попросит его  об  этом.  Ну,  а
если попросит, тогда он  и  разберется.  А  пока  у  него  будет  помощником
красавица и умница, которую вдобавок Вилли не сможет использовать.
   - Согласен, - кивнул он. - Пойдемте решим вопрос с вашей визой.
   - В этом нет необходимости. - Мария Чен шагнула в сторону, пропуская его;
они пошли к лифту. - Я уже уладила все необходимые формальности.

***

   Проехав после Деггендорфа километров тридцать, они направились к  Регену,
средневековому городку в тени скалистых  утесов.  Когда  они  спускались  по
серпантину горной дороги к его окраине, Мария Чен указала пальцем куда-то  в
сторону деревьев  у  дороги;  фары  выхватили  из  темноты  овальную  доску,
установленную вертикально.
   - Ты заметил эти доски? - спросила она.
   - Да, - ответил Хэрод, переключая скорость перед крутым поворотом.
   - В путеводителе сказано, что на них местных селян носили на кладбище.  -
На каждой доске написано имя умершего и просьба помолиться за него.
   - Мило, - откликнулся  Хэрод.  Дорога  шла  через  городок.  По  сторонам
мелькали уличные  фонари,  тусклые  в  зимнем  мраке,  мокрая  брусчатка  на
мостовых боковых улицах. Высоко, на покрытом лесом кряже, показалась  темная
громада какого-то строения, нависающего над Регеном.
   - Этот замок когда-то принадлежал графу Хунду, - прочитала надпись  Мария
Чен. - Он велел закопать свою жену живьем, когда она утопила  их  ребенка  в
реке Реген.
   Хэрод промолчал.
   - Интересная история, правда? - спросила Мария. Хэрод повернул влево,  на
шоссе 11, ведущее в лесистую горную страну. В свете  фар  поблескивал  снег.
Протянув руку, Хэрод взял у Марии Чен путеводитель и выключил свет.
   - Сделай милость, - устало бросил он. - Заткнись.

***

   Хотя они добрались до маленькой гостиницы  Байриш-Айзенштейна  в  десятом
часу вечера, комнаты уже ждали их, а в столовой, где  едва  помещалось  пять
столиков, все еще подавали ужин. Помещение согревал огромный камин,  он  же,
собственно, и освещал помещение. Они молча поужинали.
   Хэроду Байриш-Айзенштейн показался маленьким и заброшенным, насколько  он
смог его разглядеть, пока они разыскивали  гостиницу.  Единственная  дорога,
несколько старых фахверковых домиков в узкой долине  между  темными  горами.
Это место напоминало ему какую-то затерянную колонию в горах Катскилл.  Знак
на окраине  городка  гласил,  что  чешская  граница  -  всего  в  нескольких
километрах.
   Когда они поднялись в свои смежные номера на третьем этаже, Хэрод сказал:
   - Пойду вниз, посмотрю, что у них тут за сауна. Приготовь все на завтра.
   Гостиница состояла всего из  двадцати  номеров,  большинство  из  которых
занимали лыжники, приехавшие побродить в окрестностях Большого Арбера - горы
высотой тысяча четыреста метров в нескольких милях к северу. Пары три-четыре
сидели в небольшой гостиной на первом  этаже,  потягивая  пиво  или  горячий
шоколад и хохоча на добродушный немецкий манер;  этот  смех  всегда  казался
Хэроду натянутым.
   Сауна находилась в подвале; она оказалась всего лишь небольшим чуланом из
белого кедра с полками. Хэрод установил нужную температуру,  снял  одежду  в
крохотной раздевалке и  вошел  в  раскаленное  нутро;  на  нем  было  только
полотенце. Он улыбнулся, увидав небольшой плакатик на двери - на немецком  и
английском: ВНИМАНИЮ ГОСТЕЙ: ОДЕЖДА В  САУНЕ  НЕОБЯЗАТЕЛЬНА.  Очевидно,  тут
бывали американские туристы, которых удивило безразличие немцев к  наготе  в
таких ситуациях.
   Он почти заснул, когда в сауне появились две девушки, молодые  немки,  не
старше девятнадцати лет. Войдя, они захихикали и продолжали  хихикать,  пока
не увидели Хэрода. "Guten  Abend",  -  сказала  та,  что  повыше;  обе  были
блондинками, тела прикрывали повязанные вокруг торса  полотенца.  На  Хэроде
тоже было полотенце; не говоря ни слова,  он  посматривал  на  девиц  из-под
тяжелых полуприкрытых век.
   Хэрод вспомнил, как почти три года назад Мария Чен объявила,  что  пришло
время помочь ей завязать с героином.
   - Почему это я должен помогать тебе? - спросил он тогда.
   - Потому что ты обещал, - ответила она. Хэрод  молча  посмотрел  на  нее,
вспоминая все предыдущие месяцы своего сексуального напряжения,  холодность,
с которой она отталкивала любые попытки сближения, ту ночь,  когда  он  тихо
подошел к ее двери и открыл ее. Был уже третий час, но она все еще сидела  в
постели  и  читала.  Увидев  его,  она  спокойно  положила  книгу,  вытащила
револьвер тридцать восьмого калибра  из  ящика  ночного  столика  и,  удобно
устроив его у себя на коленях, спросила:
   - Тебе что-то нужно, Тони? Он покачал головой и вышел...
   - Что ж, обещал так обещал, - сказал Хэрод. - Чего ты от меня хочешь?
   Три последующие недели она не выходила из  запертой  комнаты  в  подвале.
Поначалу она царапала длинными ногтями обивку, которой с  его  помощью  были
покрыты стены и дверь. Она визжала, стучала, рвала зубами матрас и  подушки,
составлявшие единственное убранство комнаты, потом снова кричала.  Никто  не
слышал ее воплей, кроме Хэрода, находившегося в соседнем помещении.
   Она не ела ничего из того, что он просовывал ей  в  небольшое  отверстие,
прорезанное в двери. Через два дня она уже не  вставала  с  матраса,  лежала
свернувшись и  попеременно  то  дрожала,  то  покрывалась  потом,  то  слабо
постанывала, то выла нечеловеческим голосом. Хэрод пробыл с ней  три  дня  и
три ночи, помогая ей добраться до туалета,  когда  она  могла  подняться,  а
когда же у нее не было сил - он убирал  за  ней.  Спустя  две  недели  Мария
проспала сутки; Хэрод вымыл ее,  обработал  царапины,  которые  она  нанесла
себе. Проводя губкой по ее бледным щекам, грудям идеальной формы  и  бедрам,
покрытым пленкой пота, он вспоминал, как смотрел  в  своем  кабинете  на  ее
тело, обтянутое шелком, и жалел, что она - нейтрал.
   Он вытер ее, одел в мягкую пижаму, заменил  чистым  бельем  перепачканные
тряпки и оставил одну - отсыпаться.
   На третью неделю  Мария  Чен  вышла  из  подвала.  Ее  поза  и  несколько
холодноватая манера были все те же - такое же совершенство, как ее прическа,
одежда и косметика. Ни он, ни она никогда не упоминали о тех трех неделях.

***

   Молоденькая немочка хихикнула и подняла руки над головой,  что-то  говоря
подружке. Хэрод поглядывал в  их  сторону  сквозь  облака  пара.  Глаза  его
превратились в темные щелочки под тяжелыми веками.
   Та что постарше несколько раз моргнула и развязала  полотенце.  Ее  груди
были тяжелыми и упругими. Молоденькая удивленно замерла,  руки  ее  все  еще
были подняты над  головой.  Хэрод  видел  пушистые  волоски  под  мышками  -
интересно, почему немки не бреют чти места? Другая тоже сбросила  полотенце.
Пальцы ее двигались с трудом, словно она засыпала либо никогда раньше  этого
не делала. Девушка постарше подняла руки и положила их на грудь подруги.
   "Сестры, - сообразил Хэрод,  прищурясь,  чтобы  отчетливее  смаковать  их
ощущения. - "Кристен и Габи". Работать с  двумя  было  непросто.  Надо  было
быстро переходить от одной к другой, не позволяя ускользнуть  первой,  когда
он занимался со второй. Это походило на игру в теннис с самим собой; долго в
такую игру не поиграешь. Но долго забавляться было и незачем.  Хэрод  закрыл
глаза и улыбнулся.
   Когда Хэрод вернулся из сауны, с мокрыми волосами, в золотистом халате  и
шелковой пижаме, Мария Чен стояла у окна  и  смотрела  на  небольшую  толпу,
распевающую  рождественский  гимн  вокруг  запряженных  лошадьми  саней.   В
холодном воздухе эхом разносились  смех  и  мелодия  "Рождественской  елки".
Мария отвернулась от окна.
   - Где?.. - быстро спросил Хэрод.
   Мария открыла свой чемодан, вытащила  пистолет  сорок  пятого  калибра  и
положила его на журнальный столик.  Хэрод  взял  оружие,  щелкнул  курком  и
кивнул.
   - Я так и думал, что тебя не будут трясти на таможне. Где обойма?
   Мария снова полезла в чемодан, достала три магазина и положила  рядом  на
стеклянную поверхность столика.
   - Ладно, - одобрил Хэрод. - Давай  теперь  посмотрим,  где  это  долбаное
место. - Он разложил бело-зеленую топографическую  карту  на  столе,  прижав
один конец пистолетом, а другие -  обоймой.  Коротким  пальцем  он  ткнул  в
скопление точек по обеим сторонам красной линии. - Тут Байриш-Айзенштайн.  А
тут мы. - Палец  передвинулся  на  два-три  сантиметра  к  северо-западу.  -
Поместье Вилли за вот этой горой...
   - Большой Арбер, - подсказала Мария Чен.
   - Пусть Большой. Прямо посреди вот этого леса...
   - Баварского Леса, - уточнила она.  Хэрод  на  несколько  мгновений  тупо
уставился на нее, потом снова перевел взгляд на карту.
   - Поместье - часть Национального парка или вроде того... Но все равно это
частная собственность. Вот и поди разберись в этом говне.
   - В американских  национальных  парках  тоже  есть  частные  владения,  -
пояснила Мария Чен. - И потом, предполагается, что в усадьбе никто не живет.
   - Ну да. - Хэрод свернул карту и вышел в свой номер через смежную  дверь.
Через  минуту  он  вернулся  со  стаканом  виски,  купленным  беспошлинно  в
аэропорту Хитроу. - Ладно. Ты все поняла насчет завтрашнего дня?
   - Да, - кивнула Мария.
   - Если его там нет, все будет в ажуре. А  если  он  там  один  и  захочет
разговаривать со мной, тоже никаких проблем.
   - А вдруг проблема возникнет?
   Хэрод сел, поставил виски на стол и с треском вогнал  обойму  в  рукоятку
пистолета. Потом протянул оружие Марии.
   - Если проблема возникнет, ты его застрелишь. Его  или  любого,  кто  там
будет с ним. Стреляй в голову. Дважды, если позволит время. - Он  направился
к двери, затем остановился. - Есть еще вопросы?
   - Нет. - Мария отрицательно покачала головой. Хэрод вошел в свою  комнату
и закрыл дверь. Мария Чен услышала, как щелкнул замок. Некоторое  время  она
сидела, держа пистолет в руке, прислушиваясь к доносившимся с  улицы  звукам
уютного празднества и глядя на  тонкую  полоску  желтого  света  под  дверью
комнаты Тони Хэрода.

Глава 9

ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ

Четв