- вздохнул Сол.
   - Но вы полагаете, что он жив? И что либо он,  либо  Фуллер  могли  убить
моего отца?
   - Да.
   - И вы все еще хотите разыскать его? Этого Бордена, или фон Борхерта, или
как его там зовут?
   - Да.
   - Господи, Госпо-оди-и... - Натали встала, прошла в  дом  и  вернулась  с
двумя стаканами бренди. Один она подала Солу, другой  выпила  сама,  залпом.
Нащупав в кармане свитера пачку сигарет, она вытащила  ее,  нашла  спички  и
дрожащими руками прикурила.
   - Вам вредно курить, - тихо заметил Сол. Натали только хмыкнула в ответ.
   - Эти люди - вампиры, ведь так? - спросила она.
   - Вампиры? - Сол тряхнул головой, не совсем  понимая,  что  она  имеет  в
виду.
   - Они используют  людей,  а  потом  выбрасывают  их,  словно  пластиковую
упаковку, -  сказала  она.  -  Они  вроде  тех  дурацких  вампиров,  которых
показывают по ночному каналу, только эти существуют на самом деле, так?
   - Вампиры, - повторил Сол почему-то по-польски. - Да. - Он снова  перешел
на английский, - аналогия неплохая.
   - Ну хорошо, - сказала Натали. - И что мы теперь будем делать?
   - Мы? - Слово это, казалось, удивило его. Он потер руками колени.
   - Мы, - повторила Натали, и голос ее задрожал от гнева. - Вы и  я.  Мы  с
вами. Вы ведь рассказали мне все это не просто, чтобы  провести  время.  Вам
нужен союзник. Ну хорошо. Что нам делать дальше?
   Сол почесал бороду и покачал головой.
   - Я не совсем понимаю, зачем рассказал все это, но...
   - Но что?
   - Это очень опасно, Фрэнсис,  да  и  другие...  Натали  подошла  к  нему,
наклонилась и слегка дотронулась до его руки.
   - Моего отца звали Джозеф Леонард Престон, - тихо сказала она. - Ему было
сорок восемь... Шестого февраля ему исполнилось  бы  сорок  девять.  Он  был
очень хороший человек, хороший отец, хороший фотограф  и  очень  неудачливый
бизнесмен. Когда он  смеялся...  -  Натали  перевела  дыхание.  -  Когда  он
смеялся, трудно было не смеяться вместе с ним.
   Несколько секунд она стояла так, слегка наклонившись, ее пальцы лежали на
его запястье, рядом с выцветшими синими цифрами, напоминавшими о трагическом
прошлом. Помолчав, она спросила:
   - Что вы намерены делать дальше? Сол вздохнул.
   - Пока не  знаю.  Мне  нужно  лететь  в  субботу  в  Вашингтон,  кое-кого
повидать, получить информацию... Выяснить, остался ли жив оберет.  Возможно,
человек, с которым я хочу встретиться, у него может быть эта информация.
   - А потом? - настаивала Натали.
   - А потом буду ждать. Ждать и наблюдать. Читать газеты. Искать.
   - Искать что?
   - Новости.., о других убийствах,  -  ответил  Сол.  Натали  вздрогнула  и
выпрямилась. Сигарета, которую  она  держала  в  руке,  почти  потухла.  Она
раздавила ее о половицу.
   - Вы это серьезно? Ведь эта Фуллер и ваш  оберет  постараются  уехать  из
страны, спрятаться где-нибудь... Почему вы думаете, что они  вновь  займутся
такими вещами? И так скоро?
   Сол пожал плечами. Он вдруг ощутил невероятную усталость.
   - Потому что такова их природа, - сказал он. -  Вампирам  надо  кормиться
кровью.
   Натали отошла и села в свое кресло.
   - А когда вы.., когда мы найдем их, что мы будем делать? - спросила она.
   - Тогда и решим. Сначала их надо найти.
   - Чтобы убить вампира, нужно проткнуть его  сердце  колом,  -  прошептала
Натали.
   Она вытащила еще одну сигарету, но прикуривать не стала.
   - Сол, а что, если они узнают, что вы за ними охотитесь?  Что,  если  они
начнут гоняться за вами?
   - Тогда все стало бы проще, - вздохнул  Сол.  Натали  хотела  еще  что-то
сказать, но тут напротив их  крыльца  остановился  коричневый  автомобиль  с
эмблемой графства. Грузный мужчина с раскрасневшимся лицом, в  стетсоновской
шляпе тяжело выбрался с водительского сиденья.
   - Шериф Джентри, - удивилась Натали. Они смотрели  на  рослого,  тяжелого
шерифа, а тот, в свою очередь, смотрел на них.  Потом  он  медленно,  как-то
нерешительно начал приближаться к дому.  Остановившись  у  крыльца,  Джентри
снял шляпу. На его  загорелом  лице  застыло  выражение  мальчишки,  который
только что видел нечто ужасное.
   - Доброе утро, мисс Престон, Профессор Ласки, - поздоровался Джентри.
   - Доброе утро, шериф, - сказала  Натали.  Сол  смотрел  на  Джентри,  эту
карикатуру на полисмена с  юга,  за  неуклюжей  внешностью  -  острый  ум  и
способность тонко чувствовать - это он ощутил и во время вчерашней  встречи.
Взгляд шерифа выдавал его переживания.
   - Мне нужна помощь, - произнес Джентри. В голосе его отчетливо  слышалась
нотка боли.
   - Какая? - спросила Натали. Сол различил в этом  вопросе  нечто  большее,
чем просто любезность.
   Шериф Джентри посмотрел на свою шляпу, провел по тулье  мощной  загорелой
рукой, и это движение показалось Солу почти грациозным. Потом он  поднял  на
них глаза.
   - Убито девять граждан моего графства... Как на это ни  посмотри,  понять
ничего невозможно. Почему они умерли? Пару часов назад я остановил на  улице
парня, у которого в карманах не оказалось ничего, кроме моей фотографии.  Но
он предпочел перерезать себе горло, вместо того чтобы ответить хоть на  один
мой вопрос. -  Джентри  глянул  на  Натали,  потом  на  Сола--  Это  так  же
бессмысленно, как и все остальное в этом жутком  бардаке.  Я  как-то  нутром
чую, что вы оба могли бы мне помочь.
   Сол и Натали все еще молча смотрели на него.
   - Вы можете мне помочь? - повторил Джентри. - Вы согласны?
   Натали повернулась к Солу. Тот снял очки, протер их, затем  снова  надел,
обменялся взглядом с девушкой, слегка кивнул.
   - Заходите, шериф, - пригласила Натали,  открывая  дверь  коттеджа.  -  Я
приготовлю что-нибудь поесть. Разговор может получиться долгим.

Глава 11

БАЙРИШ-АЙЗЕНШТЕЙН

Пятница, 19 декабря 1980 г.

   Тони  Хэрод  и  Мария  Чен  решили  позавтракать  в  маленьком  ресторане
гостиницы. Хотя они спустились вниз в семь утра, первая волна  туристов  уже
отправилась на лыжню. В камине потрескивал огонь; сквозь  небольшое  окно  в
южной стене виднелись белые снега и чистое голубое небо.
   - Как ты думаешь, он будет там? - тихо  спросила  Мария  Чен,  когда  они
допивали кофе.
   Хэрод пожал плечами.
   - Ну откуда мне знать, будет или не будет? Вчера он был уверен, что Вилли
в  его  родовом  поместье  нет,  что  старый  продюсер  все-таки   погиб   в
авиакатастрофе. Он вспомнил, как пять лет назад Вилли упомянул  в  разговоре
про свое родовое гнездо. Хэрод был тогда порядком  пьян;  Вилли  только  что
вернулся из трехнедельной поездки по Европе - и вдруг со слезами  на  глазах
сказал: "Почему это люди говорят,  что  нельзя  вернуться  домой,  а,  Тони?
Почему?" А потом он описал дом своей  матери  на  юге  Германии.  Он  назвал
близлежащий городок, и это было ошибкой. До сих пор  Хэрод  смотрел  на  эту
поездку лишь как на способ устранить одну докучливую вероятность,  не  более
того. Но теперь, в ярком утреннем  свете,  сидя  напротив  Марии  Чен  с  ее
девятимиллиметровым браунингом в сумочке, он понял, что  этот  маловероятный
вариант вполне возможен.
   - Как насчет Тома и Енсена? - спросила Мария Чен. На  ней  были  стильные
синие вельветовые брюки чуть ниже колен, длинные носки,  розовый  пуловер  и
плотный лыжный свитер, голубой с розовым, который  обошелся  ей  в  шестьсот
долларов. Темные волосы были собраны сзади в "конский хвост"; она  выглядела
свежей и только что умытой, несмотря на косметику. Хэрод  подумал,  что  она
похожа на девчушку-скаута евразийского происхождения, собравшуюся на  лыжную
прогулку с друзьями своего отца.
   - Если придется их убрать, стреляй сначала в Тома, - сказал он.  -  Вилли
легче использовать Рэйнольдса, чем негритоса, но Лугар силен.  Очень  силен.
Постарайся уложить его  наверняка,  чтобы  не  встал.  Если  все  пойдет  по
наихудшему варианту, первым делом  надо  убирать  Вилли.  Целься  в  голову,
только в голову. Стоит уничтожить его, и Рэйнольдс  и  Лугар  совершенно  не
опасны. Они до  того  запрограммированы,  что  не  могут  даже  поссать  без
одобрения Вилли.
   Мария Чен  оглядела  помещение.  Остальные  четыре  столика  были  заняты
смеющимися и болтающими немецкими парами. Было похоже, что до них никому нет
дела.
   Хэрод жестом велел официантке  принести  еще  кофе,  потом  откинулся  на
спинку стула и нахмурился. Он вовсе не был уверен, что  Мария  Чен  выполнит
его приказания, когда надо будет стрелять в людей. Но все же  надеялся,  что
выполнит: не было случая, чтобы она его ослушалась. И все же на  секунду  он
пожалел, что она - нейтрал. Но, с другой стороны, нет опасности,  что  Вилли
использует ее для своих собственных целей. У Хэрода не было никаких  иллюзий
насчет Способности старого фрица - один только факт, что  Вилли  держал  при
себе двух холуев, показывал мощь этого старого сукина  сына.  Хэрод  считал,
что  Способность  Вилли  ослабла,  подточенная  возрастом,   наркотиками   и
десятилетиями разложения, но в свете  последних  событий  было  бы  глупо  и
опасно продолжать  действовать  исходя  из  этого.  Хэрод  тряхнул  головой.
Провались оно все. Этот сучий Клуб Островитян крепко  держал  его  за  яйца.
Хэроду вовсе не хотелось оказаться впутанным  в  эту  историю  с  каргой  из
Чарлстона. И  тем  более  не  хотелось  сталкиваться  с  человеком,  который
пятьдесят лет  играл  в  эту  паскудную  игру  с  Вилли  Борденом,  или  фон
Борхертом, или как там его на хер... А что сделают Барент и его друзья,  эти
говнюки, когда узнают, что Вилли жив? Конечно, если он жив.  Хэрод  вспомнил
свою собственную реакцию шесть дней назад, когда ему позвонили и сообщили  о
смерти Вилли. Сначала - волна тревоги: что будет со всеми  проектами  Вилли?
Как там ситуация с финансами?  А  потом  -  чувство  облегчения:  наконец-то
старый сукин сын подох! Хэрод несколько лет жил в постоянном  тайном  страхе
из-за того, что старик может узнать про Клуб Островитян и про то,  что  Тони
шпионит за ним...
   "Я всегда представлял себе рай как Остров, где  можно  охотиться  в  свое
удовольствие, а, Тони?" Действительно ли Вилли сказал это  на  видеокассете?
Хэрод вспомнил ощущение, охватившее его, -  словно  его  окунули  в  ледяную
воду, когда Вилли произнес эти слова с экрана.  Но  Вилли  не  мог  об  этом
знать. И потом, видеозапись была сделана до авиакатастрофы. Вилли мертв.
   "А если он не погиб тогда, - подумал Хэрод, - он погибнет сейчас. Скоро".
   - Готова? - спросил он.
   Мария Чен вытерла рот полотняной салфеткой и кивнула.
   - Пошли, - сказал Тони Хэрод.

***

   - Значит, это Чехословакия? - произнес Хэрод. Они выехали  из  города  на
северо-запад,  и  тут  он  мельком  увидел   за   железнодорожной   станцией
пограничный шлагбаум - а рядом небольшое белое здание и несколько охранников
в зеленой  форме  и  странного  вида  шлемах.  На  дорожном  указателе  было
написано: Ubergangsstelle.
   - Похоже, - подтвердила Мария Чен.
   - Дерьма-то, - выругался Хэрод. Он  поехал  по  извилистой  дороге  вдоль
долины, мимо указателей поворотов на Большой  Арбер  и  Малое  Арберзее.  На
дальнем  склоне  горы  виднелся  белый  шрам  лыжной  трассы  и   движущиеся
разноцветные точки кресел канатной дороги. Маленькие кабинки,  с  цепями  на
колесах и креплениями для лыж на крышах, карабкались по дорогам или, скорее,
тоннелям, пробитым в снегу и  ледяном  крошеве.  Хэрода  пробрала  дрожь  от
ветра, врывавшегося в заднее окно машины, но он не мог закрыть его -  оттуда
торчали концы двух пар беговых лыж, которые Мария Чен взяла сегодня утром  в
отеле напрокат.
   - Ты думаешь, нам понадобятся эти сволочные штуки? - Он мотнул головой  в
сторону заднего сиденья.
   Мария Чен улыбнулась и развела руками, сверкнув десятью  покрытыми  лаком
ногтями.
   - Возможно, - кивнула она, затем посмотрела на дорожную карту, сверила ее
с топографической. - Следующий поворот налево,  -  сообщила  она.  -  Оттуда
шесть километров до частной дороги к усадьбе.
   Последние полтора километра вверх по подъездной дороге "БМВ"  в  основном
скользил боком: вся дорога состояла  из  проложенной  в  снегу  колеи  между
деревьями.
   - Тут кто-то недавно был, - заметил Хэрод. - Далеко до усадьбы?
   - За мостом еще с километр, - сказала Мария Чен.  Дорога  повернула,  они
въехали в густую рощицу голых деревьев и увидели мост - небольшой деревянный
пролет  за  полосатым  шлагбаумом,  выглядевшим  покрепче,  чем  на  чешской
границе. Метрах в двадцати ниже по течению стояла небольшая хижина,  похожая
на все альпийские шале. Оттуда вышли двое мужчин и медленно  приблизились  к
машине. Хэроду казалось почему-то, что селяне в этих местах должны одеваться
во что-то местное, какой-нибудь зимний вариант тирольских кожаных штанов  до
колен и войлочных шляп, но эти двое были в коричневых  брюках,  шерстяных  и
ярких пуховых куртках. Хэрод подумал, что они, скорее  всего,  отец  и  сын;
более молодому было около тридцати,  он  нес  на  согнутом  локте  охотничью
винтовку!
   - Guten Morgen, haben Sie sich verfaren? - спросил тот, что  постарше.  -
Das hier ist ein Privatgrundstuck.
   Мария Чен перевела.
   - Он желает нам доброго утра и спрашивает, не заблудились ли мы. Говорит,
здесь частное владение.
   Хэрод улыбнулся этим двоим. Пожилой улыбнулся в ответ,  блеснув  золотыми
коронками; лицо сына ничего не выразило.
   - Мы не заблудились, - сказал Хэрод. - Мы приехали повидать Вилли.  Герра
фон Борхерта. Он нас пригласил. Мы приехали издалека, из самой Калифорнии.
   Пожилой нахмурился, не понимая,  что  ему  говорят,  и  тогда  Мария  Чен
скороговоркой перевела на немецкий.
   - Herr von Borchert lebt hier nicht mehr, - сказал пожилой. - Schon  seit
vielen  Jahren  nicht  mehr.  Das  Gut  ist  schon  seit  sehr  langer  Zeit
geschlossen. Niemand geht mehr dorthin.
   - Он говорит, что repp фон Борхерт здесь не живет, - объяснила Мария Чен.
- Уже много лет. Поместье закрыто. Оно уже  давно  закрыто.  Сюда  никто  не
ходит.
   Хэрод ухмыльнулся и покачал головой.
   - Что же вы здесь тогда караулите, а, парни?
   - Warum lassen Sie es noch bewachen? - спросила Мария Чен.
   Пожилой улыбнулся.
   - Wir werden  von  der  Familie  bezahit,  so  da  dort  kein  Vandahsmus
entsteht. Baid wird all das ein Teil des Nationalwaldes  werden.  Die  alten
Hauser werden abgerissen. Bis dahin schickt der Nefie uns Schecks aus  Bonn,
und wir halten alle Wilddiebe und Unbefugte fern, so wie es mein  Vater  vor
mir getan hatte. Mein Sohn wird sich andere Arbeit suchen mussen.
   - Семья Борхертов платит нам, чтобы тут не было никакого  хулиганства,  -
перевела Мария Чен. - М-м... Скоро все это будет часть Национального  парка.
Старый дом снесут. А до тех пор племянник..,  это,  наверно,  племянник  фон
Борхерта, Тони.., племянник присылает нам  из  Бонна  чеки,  а  мы  стережем
поместье от браконьеров и бродяг. Как и мой отец до меня. А вот  моему  сыну
придется искать работу... Они не пустят нас, Тони, - добавила она.
   Хэрод протянул старику небольшую, странички на три,  разработку  сценария
"Торговца рабынями", последнего проекта Вилли. Между страницами была вложена
купюра в сотню марок; кончик ее виднелся довольно отчетливо.
   - Скажи ему, что мы приехали из Голливуда осматривать  места  для  съемок
кинофильма,  -  попросил  Хэрод.  -  Скажи,  из  старой  усадьбы   получится
прекрасный замок с привидениями.
   Мария Чен все перевела. Старик посмотрел на листки, на деньги и  небрежно
протянул их назад.
   - Что он говорит? - разозлился Хэрод.
   - Он согласен, что усадьба -  хорошая  декорация  для  фильма  ужасов,  -
пояснила Мария Чен. - Он говорит, что тут и  вправду  есть  призраки  и  что
других призраков им не нужно. Советует нам разворачиваться, иначе  мы  можем
застрять здесь надолго. И желает нам счастливого пути.
   - Скажи, пусть он засунет свое поместье себе в жопу, -  взбешенный  Хэрод
постарался любезно улыбнуться немцам.
   - Vielen Dank rur Ihre Hilfe, - улыбнулась и Мария Чен.
   - Bitte sehr, - ответил пожилой.
   - Всегда рады помочь, - сказал по-английски молодой парень с ружьем.

***

   Хэрод вывел "БМВ" назад, на проселок, затем повернул на запад, проехал  с
полмили и остановил машину в неглубоком снегу, метрах в пяти  от  ограды  из
колючей проволоки. Он вытащил из багажника плоскогубцы и перерезал проволоку
в четырех местах, потом откинул ногами  упавшие  на  снег  концы.  С  дороги
проход за деревьями не будет виден, к тому  же  машины  тут  ходят  нечасто.
Хэрод вернулся к автомобилю, переобулся в лыжные ботинки с  этими  забавными
нашлепками на носках; Мария Чен помогла ему надеть лыжи.
   Хэрод всего дважды в своей жизни стоял на лыжах,  оба  раза  в  Солнечной
Долине, - одна из этих прогулок была с племянницей Дино де  Лаурентиса  и  с
Анной-Маргаритой; он терпеть не мог вспоминать об этих мучениях.
   Мария Чен оставила  свою  сумочку  в  машине,  сунула  браунинг  за  пояс
коротких  штанов,  под   свитер,   положила   запасную   обойму   в   карман
пуховика-безрукавки и, повесив на шею небольшой  бинокль,  первой  прошла  в
проделанный в заграждении проход. За  ней,  неуклюже  отталкиваясь  палками,
двинулся и Хэрод.
   На первой же миле он дважды упал, оба раза грязно ругаясь про себя,  пока
барахтался в снегу и вставал, а Мария Чен смотрела на него с легкой улыбкой.
Тишину нарушали лишь шорох скользящих по мягкому снегу лыж, редкое верещание
белок да тяжелое, прерывистое дыхание Хэрода. Когда  они  прошли  мили  две,
Мария Чен остановилась и  поглядела  на  компас,  потом  на  топографическую
карту.
   - Вот он, ручей, - сообщила она. - Можно перебраться на ту сторону вон по
тому бревну. Усадьба должна быть на поляне, примерно в километре вот в  этом
направлении. - Она махнула рукой в сторону густого леса.
   "Еще три футбольных поля пересечь", - прикинул Хэрод, судорожно ловя ртом
воздух. Он вспомнил охотничий карабин в руках того молодого парня и подумал,
что в случае стычки браунинг практически окажется бесполезным. Да  и  потом,
откуда ему знать, - может быть, в том лесу их ждут Енсен, Лугар и с  десяток
других рабов Вилли со своими "узи"  и  "мак-10".  Хэрод  еще  разок  глотнул
воздуха и понял, что все внутренности у него похолодели  от  страха.  "Пошло
оно все к черту", - подумал он. Раз уж он добрался сюда, пусть у  него  хоть
яйца отвалятся, он все равно не повернет назад, пока не узнает, здесь  Вилли
или нет.
   - Давай, пошли, - сказал он. Мария Чен кивнула, сунула карту в  карман  и
грациозно заскользила дальше.

***

   Перед домом валялись два трупа.
   Спрятавшись за тонкой завесой хвои, Хэрод и Мария Чен по очереди смотрели
в бинокль на тела. На расстоянии пятидесяти метров  эти  темные  бугорки  на
снегу могли быть чем угодно - скажем, узлами брошенного белья, - но  бинокль
отчетливо выхватывал то белый  изгиб  щеки,  то  разбросанные  в  стороны  и
странно изломанные руки и ноги - они лежали  под  таким  углом,  что  спящий
человек непременно проснулся бы от невероятной боли. Но эти двое  не  спали,
Хэрод снова глянул в бинокль. Двое мужчин. Темные пальто. Кожаные  перчатки.
На одном из них раньше была коричневая шляпа; теперь  она  лежала  метрах  в
двух на снегу. Рядом со  следами,  ведущими  к  застекленной  двери  старого
особняка, тянулась кровавая полоса. Метрах  в  тридцати  в  снегу  виднелись
глубокие параллельные борозды, еще одна цепочка следов вела к дому  либо  от
него. На пушистом снегу  -  огромные  круги,  словно  тут  работал  огромный
вентилятор лопастями вниз. "Вертолет", - догадался Хэрод.
   Больше никаких следов не было - ни автомобильных,  ни  от  снегохода,  ни
лыжных. Аллея, ведущая к подъездной  дороге,  где  их  с  Марией  остановили
некоторое время назад, была всего лишь заснеженной полосой между  деревьями.
Отсюда не было видно ни альпийской хижины, ни моста.
   Главный дом усадьбы представлял собой нечто  среднее  между  особняком  и
замком: