одить суд.., ибо наступает время,  в  которое
все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия, и изыдут творившие добро
в воскресение жизни, а делавшие  зло..,  а  делавшие  зло..,  в  воскресение
осуждения" (Евангелие от Иоанна, глава 5, стихи 22-26-28).
   Толпа закричала: "Аллилуйя!"
   - Слава Иисусу! -  воскликнул  певец.  Апокалиптический  писатель  закрыл
глаза и кивнул. Толстая актриса рыдала.
   Энтони, - тихим низким голосом произнес Саттер, снова  привлекая  к  себе
всеобщее внимание, - принял ли ты Господа?
   - Принял, Джимми. Я обрел Господа...
   - И принял его как личного Спасителя?
   - Да, Джимми. Я принял Иисуса Христа в свою жизнь.
   - И позволил ему вывести тебя из бездны страха и блуда..,  из  фальшивого
блеска больного Голливуда к исцеляющему свету Слова Божия?..
   - Да, Джимми. Христос вернул мне радость жизни, даровал мне цель  жить  и
работать во имя Его...
   - Да славится имя Господне, - выдохнул  Саттер  и  улыбнулся.  Он  потряс
головой, словно избавляясь от  охватившего  его  волнения,  и  повернулся  к
третьей  камере.  Помощник  режиссера  махал  руками,  показывая,  что  пора
закругляться. -  И  в  ближайшем  будущем,  в  самом  ближайшем  будущем,  я
надеюсь... Энтони обратит свои  навыки,  таланты  и  опыт  на  осуществление
совершенно особого библейского проекта.., сейчас мы еще не можем говорить об
этом, но  не  сомневайтесь,  что  мы  используем  все  замечательные  приемы
Голливуда,  чтобы  донести  слово  Божье  до  миллионов   добрых   христиан,
изголодавшихся по здоровым семейным развлечениям.
   Аудитория и гости  ответили  громом  аплодисментов.  Саттер  склонился  к
микрофону и сообщил, перекрывая шум:
   - Завтра состоится особая  библейская  служба  священной  музыки..,  наши
гости  -  Пэт  Бун,  Пэтси  Диллон,  группа   "Благовест",   наша   Гейл   и
"Евангелические гитары"...
   Под электронными  вспышками  аплодисменты  еще  более  усилились.  Третья
камера с наездом взяла  максимально  крупный  план  Саттера,  и  преподобный
улыбнулся:
   - До следующей встречи, помните стих 16 из главы 3 Евангелия  от  Иоанна:
"Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы  всякий,
верующий  в  него,  не  погиб,  но  имел  жизнь  вечную".  До  свидания!  Да
благословит вас всех Господь!
   Саттер и Хэрод покинули площадку еще до того, как погасли навесные софиты
и утихли аплодисменты - быстрым шагом они двинулись по коридорам,  устланным
коврами и освежаемым кондиционерами. Мария Чен и  жена  преподобного  -  Кей
ожидали их в кабинете Саттера.
   - Ну что ты думаешь, дорогая? - осведомился Саттер.
   Кей Эллен Саттер, высокая худая женщина, была обременена  многочисленными
слоями косметики и такой прической, что, казалось,  ее  вылепили  много  лет
назад.
   - Замечательно, дорогой. Восхитительно.
   - Надо было отказаться от этого монолога идиота  певца,  когда  он  начал
разглагольствовать о евреях, сующихся в шоу-бизнес, - заметил Саттер. - Хотя
у нас есть еще двадцать минут, чтобы вырезать это, до того как все пойдет  в
эфир. - Он надел очки и посмотрел на жену. - Куда это вы обе собрались?
   - Я думала показать Марии детскую  группу  и  ясли  в  общежитии  женатых
студентов, - ответила Кей Саттер.
   - Отлично, отлично! - откликнулся Саттер. - У нас с Энтони  запланирована
еще одна короткая встреча, а потом вам пора отправляться в Атланту.
   Мария Чен бросила на Хэрода вопросительный взгляд. Тот пожал  плечами,  и
обе женщины вышли.
   Обширный  кабинет  преподобного  Джимми  Уэйна  Саттера,  в  отличие   от
красно-сине-белых тонов, преобладавших  в  остальной  части  комплекса,  был
декорирован в основном в нежных тонах беж и землянистого цвета.  Одну  стену
целиком  занимало  окно,  выходившее  на  луг  и  небольшой   клочок   леса,
оставленный строителями. Позади широкого  письменного  стола  полстены  было
целиком  покрыто  фотографиями  прославленных  и  власть  предержащих   лиц,
почетными грамотами,  удостоверениями  о  награждениях,  афишами  и  другими
документами, свидетельствовавшими о высоком и  стабильном  положении  Джимми
Уэйна Саттера.
   Хэрод рухнул в кресло и вытянул ноги, шумно выдохнул воздух.
   Саттер снял пиджак, повесил его на спинку кожаного кресла и сел,  засучив
рукава и обхватив голову руками.
   - Ну что, Энтони, позабавился?
   Хэрод запустил пальцы в свои завитые волосы.
   - Надеюсь, никто из моих сотрудников не увидит этого.
   Саттер улыбнулся.
   -  Почему,  Энтони?  Неужели  причастность  к  богоугодному  делу   может
повредить кинобизнесу?
   - Повредить ему может мой идиотский вид.  -  Хэрод  посмотрел  в  дальний
конец кабинета, где находился бар. - Можно, я что-нибудь выпью?
   - Конечно, - ответил Саттер. - Сделаешь сам? Ты здесь все знаешь.
   Хэрод уже направлялся к бару. Он налил  себе  водки  "Смирнофф",  добавил
льда и вытащил еще одну бутылку из потаенного шкафчика.
   - Бурбон?
   - Да, пожалуйста, - сказал Саттер. - Ты рад, что принял мое  приглашение?
- осведомился преподобный, когда Хэрод протянул ему бокал.
   Хэрод сделал большой глоток.
   -  Ты  думаешь,  было  разумно  засвечиваться,  показывая  меня  в   этой
программе?
   - Они и так знали, что ты здесь, - возразил Саттер. -  Кеплер  следит  за
тобой и одновременно вместе с братом К, не выпускает из виду и меня.  Может,
твои показания немного смутят их.
   - Не знаю, как их, меня-то они точно смутят. - Хэрод направился к бару за
новой порцией водки.
   Саттер захихикал и принялся разбирать бумаги на своем столе.
   - Энтони, только не подумай, что я отношусь цинично к своему сану.
   Хэрод замер с кубиками льда в руке и посмотрел на Саттера.
   - Ты что, смеешься надо мной? - воскликнул он. - Ничего циничнее, чем это
мероприятие, я еще в жизни не видел.
   - Вовсе нет, - тихо возразил Саттер. -  Я  отношусь  к  пастырству  очень
серьезно.  Я  действительно  забочусь  о  людях,  и  благодарен  Господу  за
дарованную мне способность.
   Хэрод покачал головой.
   - Джимми, уже  два  дня  ты  водишь  меня  по  этому  фундаменталистскому
"Диснейленду", здесь все до последней мелочи, которую я видел, направлено на
то, чтобы  извлекать  деньги  из  бумажников  провинциальных  идиотов.  Твои
автоматические линии отсортировывают конверты с чеками от пустых, компьютеры
сканируют  письма  и  пишут  стандартные  ответы,   телефонный   банк   тоже
компьютеризирован, ты проводишь направленные почтовые кампании,  которые  по
своему размаху превосходят даже  Дика  Виггери,  а  телевизионные  церковные
службы низводят мистера Эда до уровня снобистских разглагольствований...
   - Энтони, Энтони, - покачал головой Саттер,  -  нельзя  зацикливаться  на
внешней стороне  дела,  надо  смотреть  вглубь.  Верующие  моей  электронной
конгрегации - в своем большинстве.., да, простаки, провинциалы  и  недоумки.
Но это никак не дискредитирует мою проповедническую деятельность, Энтони.
   - Да ну?
   - Вовсе нет. Я люблю этих людей! - Саттер стукнул своим огромным  кулаком
по столу. - Пятьдесят лет назад, когда я был юным  евангелистом..,  когда  я
семилетним мальчишкой, преисполненный благоговения к  Слову  Божию,  обходил
палатки с папой и тетей Эл, я знал, что Иисус наградил меня  Способностью  с
какой-то целью.., а не просто для того, чтобы делать деньги. - Саттер взял в
руки листок бумаги и уставился на  него  сквозь  свои  бифокальные  очки.  -
Энтони, как ты  думаешь,  кто  написал  эти  слова:  "Проповедники,  бойтесь
наступления науки, как  ведьмы  боялись  наступления  дня,  и  смейтесь  над
роковыми  провозвестниками,  желающими  отказаться  от  обмана,  на  котором
основана их жизнь" ? - Саттер поверх очков пытливо взглянул на Хэрода. - Как
ты думаешь, кто это написал, Энтони?
   Хэрод пожал плечами.
   - X. Л. Менкен? Меделин Муррей О'Хеер? Саттер покачал головой.
   - Джефферсон, Энтони. Томас Джефферсон.
   - Ну и что?
   Саттер ткнул в сторону Хэрода своим мясистым пальцем.
   - Неужели  ты  не  понимаешь,  Энтони?  Несмотря  на  всю  евангелистскую
болтовню о том, что эта страна основана на религиозных принципах..,  о  том,
что это христианская нация и всякое такое..,  все  ее  отцы-основоположники,
подобно  Джефферсону,   были   атеистами,   остроголовыми   интеллектуалами,
унитариями...
   - Ну и что?
   - А то, что эта страна  была  образована  пачкой  секулярных  гуманистов,
Энтони. Вот почему  в  наших  школах  больше  нет  места  Богу.  Вот  почему
ежедневно в абортариях убивают миллион нерожденных  младенцев.  Вот  почему,
пока мы болтаем о разоружении, коммунисты набирают  силу.  Господь  наградил
меня Способностью пробуждать сердца и души простых людей,  чтобы  мы  смогли
превратить эту страну в христианское государство, Энтони.
   - И для этого тебе нужна моя помощь в обмен на твою поддержку и защиту от
Клуба Островитян? - осклабился Хэрод.
   - Рука руку моет, мой мальчик, - миротворчески улыбнулся Саттер в ответ.
   - Похоже, в один прекрасный день  ты  собираешься  стать  президентом,  -
заметил Хэрод. - По-моему, вчера  мы  говорили  лишь  о  том,  чтобы  слегка
перетасовать иерархическую структуру Клуба Островитян.
   Саттер развел руками.
   - А что плохого в  том,  чтобы  мыслить  по-крупному,  Энтони?  Брат  К.,
Кеплер, Траск и  Колбен  уже  много  десятилетий  забавляются  политикой.  Я
познакомился  с  братом  К,  сорок  лет   назад   на   политическом   съезде
консервативных проповедников в Батон-Руж. Поверь, не будет  ничего  дурного,
если в Белом доме ради разнообразия вдруг появится добрый христианин.
   - Мне казалось, Джимми Картер считался добрым христианином, - ухмыльнулся
Хэрод.
   -  Джимми  Картер  обычный  мещанин,  -  возразил  Саттер.  -   Настоящий
христианин знал бы, как поступить с аятоллой  Хомейни,  когда  этот  фанатик
наложил свои лапы на американских граждан. В Библии сказано:  "Око  за  око,
зуб за зуб". Надо было оставить этих шиитских негодяев без зубов.
   - С точки зрения официального  мнения,  Рейгана  тоже  привели  к  власти
христиане.  -  Хэрод  отправился  за  новой  порцией  водки  -  политические
дискуссии всегда наводили на него тоску.
   - Черта с два! - воскликнул Саттер. - Нашего дружка  Рональда  привели  к
власти брат К., Кеплер и этот осел, который стоит за спиной  Траска.  Страна
поворачивает вправо, но еще предвидятся временные откаты. К 1988 или 92 году
будет подготовлена почва для прихода настоящего христианского кандидата.
   - То есть тебя? - спросил Хэрод. - А  перед  тобой  в  очереди  никто  не
стоит?
   - Кто, например? - осклабился Саттер.
   - Как же его зовут... - начал вспоминать Хэрод. - Парень от Нравственного
Большинства.., фелвел. Саттер рассмеялся.
   - Джерри - это креатура наших друзей из правого крыла  в  Вашингтоне.  Он
дутый пузырь. Когда его финансирование иссякнет, все увидят,  что  это  куча
дерьма в образе человека. И к тому же не слишком сообразительного.
   - А как насчет тех, кто постарше? - осведомился Хэрод, пытаясь  вспомнить
имена целителей и заклинателей змей,  которых  он  видел  по  телевидению  в
Лос-Анджелесе. - Рекс Хобарт...
   - Хаббард, - поправил Саттер, - и кажется, Орал Роберте.  Ты  что,  не  в
себе, Энтони?
   - То есть?
   Саттер извлек гаванскую сигару и закурил.
   - Мы говорим здесь о людях, у которых пастушеский кнут еще  не  отлип  от
сапог, - произнес преподобный Джимми Уэйн  Саттер.  -  Мы  обсуждаем  добрых
парней, которые идут на телевидение и говорят:
   "Друзья, приложите больную часть своего тела к экрану, и я ее вылечу!" Ты
только представь себе, Энтони, все геморрои, нарывы, фурункулы  и  грибковые
инфекции..,  и  человек,  который  благословляет  всю  эту  биологию,  будет
встречаться с представителями  иностранных  государств  и  спать  в  спальне
Линкольна?
   - Да, это как-то пугает. - Хэрод между тем  налил  себе  четвертый  бокал
водки. - А другие? Есть какие-нибудь альтернативы?
   Преподобный Саттер закинул руки за голову и улыбнулся.
   - Ну, есть Джим  и  Тэмми,  но  они  большую  часть  времени  якшаются  с
федеральным советом церквей... Кроме того, они по очереди страдают  нервными
срывами. Я не виню Джима. С такой женой, как у него, у  меня  бы  тоже  были
нервные срывы. Потом есть Сваггарт в Луизиане. Он умный парень,  Энтони.  Но
мне кажется, он больше хочет стать звездой рок-н-ролла, как его кузен...
   - Кузен? - переспросил Хэрод.
   - Джерри Ли Льюис, - пояснил Саттер. - Ну, кто там еще? Конечно  же,  Пэт
Робертсон. Я думаю, Пэт будет баллотироваться в 84 или 88. Он  основательный
человек.  На  фоне  его  организационной  структуры  мой   проект   выглядит
консервной банкой с проволочками, идущими в никуда.  Но  у  Пэта  есть  свои
обязательства. Окружающие иногда забывают, что он священник, и Пэт поддается
этому...
   - Все это очень интересно, - заметил Хэрод, - но мы слишком  далеко  ушли
от цели моего визита сюда...
   Саттер снял очки, вынул изо рта сигару и недоуменно посмотрел на Хэрода.
   - Энтони, ты приехал сюда, потому что влип в  историю,  и  если  тебе  не
удастся  получить  помощь,  Клуб  перестанет  использовать  тебя  для  своих
послеобеденных развлечений на острове...
   - Эй-эй, теперь я полноправный член выборного комитета, - заметил Хэрод.
   - Да, - кивнул Саттер. - Но Траск мертв. Колоен мертв. Кеплер лег на дно,
а брат К, расстроен из-за своего фиаско в Филадельфии.
   - К которому я не имею никакого отношения, - добавил Хэрод.
   - Из  которого  ты  умудрился  выпутаться,  -  поправил  Саттер.  -  Боже
милосердный, какая неразбериха! Убито пять агентов ФБР и шестеро из  команды
Колбена. Пожары, разрушение частной и общественной собственности...
   -  Средства  массовой   информации   продолжают   придерживаться   версии
столкновения между двумя бандами, - сказал Хэрод. -  Считается,  что  агенты
ФБР находились там из-за группы черных террористов...
   - Да, отголоски событий звучат повсюду  -  от  кабинета  мэра  до  самого
Вашингтона. Ты знаешь, что Ричард Хейнс теперь работает частным  образом  на
брата К. ?
   - А мне-то что? - Хэрод пожал плечами.
   - Вот именно, - улыбнулся Саттер. - Но ты понимаешь, что твое  вступление
в выборный комитет происходит.., в горячее время.
   - Ты уверен, что они хотят использовать меня лишь  в  качестве  средства,
чтобы добраться до Вилли? - спросил Хэрод.
   - Абсолютно.
   - А потом меня уберут?
   - Вот именно.
   - Но зачем? - возмутился Хэрод. - Зачем им нужен старый психопат Вилли?
   - У обитателей пустынь есть древняя поговорка - она никогда не включалась
в Писание, но по времени своего создания вполне могла быть внесена в  Ветхий
Завет.
   - Какая же?
   - "Лучше  держать  верблюда  в  шатре,  чтобы  он  писал  на  улицу,  чем
выставлять его из шатра, чтобы он писал внутрь", - пропел Саттер.
   - Спасибо, преподобный, - невесело усмехнулся Хэрод.
   - Всегда  рад  помочь,  Энтони.  -  Саттер  посмотрел  на  часы.  -  Надо
поторапливаться, если вы хотите успеть в Атланту на свой рейс.
   Хэрод быстро протрезвел.
   - Ты не знаешь, почему Барент назначил собрание на субботу?
   Саттер сделал неопределенный жест рукой.
   - Я думаю, брат К, созывает всех в связи с событиями понедельника.
   - Выстрелы в Рейгана...
   - Да. - кивнул Саттер, - но знаешь, кто был с президентом.., в трех шагах
от него.., когда раздались выстрелы ?
   Хэрод поднял брови.
   - Да, сам брат К.,  -  подтвердил  Саттер.  -  Думаю,  нам  будет  о  чем
поговорить.
   - О Господи, - выдохнул Хэрод. Джимми Уэйн Саттер нахмурился.
   - Не смей здесь упоминать имя Господа всуе! - рявкнул он.  -  Не  советую
тебе делать это и в присутствии брата К.
   Хэрод подошел к двери и остановился.
   - Еще один вопрос, Джимми: почему ты называешь Барента братом К.?
   - Потому что К. Арнольд ничего не имеет  против  христианского  имени,  -
ответил Саттер.
   - И ты его знаешь? - изумился Хэрод.
   - Конечно. Я знаком с братом К, с тридцатых годов, когда мы оба были  еще
детьми.
   - Как же его зовут?
   - Христианское имя К. Арнольда - Кристиан,  -  многозначительно  протянул
Саттер.
   - Как?
   - Кристиан, - повторил Саттер. - Кристиан Арнольд Барент. Даже если  брат
К, ни во что не верит, отец его был верующим человеком.
   - Чтоб я провалился! - изрек Хэрод и  поспешил  вон,  прежде  чем  Саттер
успел что-либо ответить.

Глава 2

КЕСАРИЯ. ИЗРАИЛЬ

Вторник, 2 апреля 1981 г.

   Самолет Натали Престон, совершавший рейс из Вены, приземлился в аэропорту
Давид  Бен-Гурион  в  половине  одиннадцатого  утра  по  местному   времени.
Израильские таможенники оказались деятельными и невозмутимыми людьми и  даже
несколько излишне обходительными.
   -  Добро  пожаловать  в  Израиль,  мисс  Хэпшоу,  -  промолвил   мужчина,
осматривавший две ее сумки за парапетом. Она уже в третий раз приезжала сюда
по фальшивому паспорту, но у нее по-прежнему колотилось сердце в эти  минуты
ожидания. Уверенности ей придавало лишь то, что документы  были  изготовлены
Моссадом, собственной разведывательной организацией Израиля.
   Пройдя таможню, Натали села в автобус до Тель-Авива, а дальше отправилась
пешком по дороге Ияффе на улицу Гамасгер. Она внесла недельную плату и залог
в четыреста долларов за  зеленый  "Опель"  выпуска  1975  года  -  с  такими
тормозами, что его при каждой остановке заносило влево.
   Натали оставила за спиной безобразные пригороды Тель-Авива и двинулась  к
северу вдоль побережья по дороге на Хайфу. День стоял солнечный, температура
воздуха достигала около 25 градусов, и Натали надела темные  очки,  спасаясь
от  нестерпимого  сияния,  отражавшегося   от   покрытия   шоссе   и   глади
Средиземноморья. Проехав двадцать  миль,  она  миновала  Натанью,  небольшой
курортный городок, высившийся на скалах над пляжем. Еще через несколько миль
она увидела поворот на Ор Акиву и свернула с четырехполосного шоссе на более
узкую асфальтовую дорогу, которая, извиваясь между песчаными дюнами, вела  к
пляжу. Натали бросила взгляд на римский акведук и массивные крепостные стены
города крестоносцев, а затем выехала на  старую  прибрежную  дорогу,  идущую
мимо гостиницы "Дан Кесария", с ее огромной площадкой для гольфа, обнесенной
по периметру высокой оградой и колючей проволокой.
   Свернув к востоку по гравиевой дороге и следуя указателю на кибуц Ма'аган
Микаэль, она наконец достигла перекрестка с другой, еще более узкой дорогой.
Перед тем как остановиться  перед  запертыми  воротами,  "Опель"  с  полмили
скачками продвигался вверх, объезжая рожковые деревья, фисташковые  кусты  и
даже одну случайно выросшую здесь сосну. Натали  вышла  из  машины,  размяла
ноги и помахала рукой в сторону белого дома, стоявшего на вершине холма.
   Сол Ласки спустился по подъездной дорожке, чтобы открыть  ей  ворота.  За
это время он похудел, сбрил бороду. Его худые ноги, торчавшие из  мешковатых
шортов цвета хаки, и впалая грудь под белой футболкой делали его похожим  на
заключенного  из  фильма  "Мост  через  реку  Квай",  но,   в   отличие   от
заключенного, он сильно загорел, мышцы окрепли. Сол еще больше  облысел,  но
оставшиеся на затылке волосы отросли и благодаря работе на открытом  воздухе
стали виться, ниспадая на шею и на уши. Свои разбитые очки в роговой  оправе
Сол заменил на "хамелеоны" в серебряной оправе. Оставшийся от операции  шрам
на запястье все еще полыхал ярко-красным цветом.
   Отперев ворота, Сол дружески обнял Натали.
   - Все прошло хорошо? - спросил он.
   - Очень хорошо, - кивнула девушка. -  Саймон  Визенталь  просил  передать
тебе привет.
   - Он здоров?
   - Для его возраста он находится в прекрасной форме.
   - Он смог указать тебе необходимые источники?
   - Лучших было бы не придумать, - ответила Натали, - он сам провел поиски.
То, чего не оказалось в его собственном офисе, он  заставил  своих  служащих
принести из различных венских библиотек и архивов.
   - Отлично