таточно длинных и широких, вполне можно было  разместить
носилки.
   - Пятьсот?
   - Продано, - объявила  Натали.  Пока  мужчины  устанавливали  носилки  на
длинной скамье за водительским местом, она отправилась копаться в чемоданах,
лежавших сзади в фургоне, и вернулась с девятью  сотнями  долларов,  которые
были спрятаны в одном из ботинков Сола. Чемоданы и сумки она тоже  перенесла
в микроавтобус.
   Джексон измерял Солу давление, - А зачем тебе две машины? -  спросил  он,
подняв глаза на Натали.
   - Я хочу как можно скорее доставить его в больницу, - ответила она. - Как
ты считаешь, везти его в Вашингтон не слишком рискованно?
   - Зачем в Вашингтон?
   Натали  вынула  кожаную  папку  из  портфеля  Сола  -  Тут  письмо  от..,
родственника Сола. В нем содержатся объяснения, чтобы ему оказали  помощь  в
израильском посольстве. Этот ход был у нас в запасе, так  сказать.  Если  мы
отправим его в чарлстонскую больницу, пулевые  ранения  неизбежно  привлекут
полицию. Зачем рисковать без надобности?
   Джексон кивнул, затем снова взял руку Сола, чтобы сосчитать пульс.
   - Да, думаю, Вашингтон годится, если они  смогут  быстро  обеспечить  его
классной медицинской помощью.
   - В посольстве о нем позаботятся.
   - Он нуждается в хирургическом вмешательстве, Натали.
   - У них есть прямо в посольстве операционная.
   - Да? Ну и дела, - и он развел руки ладонями вверх. - А  почему  бы  тебе
тоже туда не поехать?
   - Я хочу забрать Зубатку, - ответила Натали.
   - Можем заскочить за ним перед выездом из города, - предложил Джексон.
   - К тому же мне надо избавиться от Си-4 и прочего электронного  хлама,  -
добавила она. - Отправляйтесь, Джексон. Мы встретимся в  посольстве  сегодня
вечером.
   Джексон долго смотрел на нее, затем кивнул. Когда они вышли из  автобуса,
к ним подошел Микс.
   - По радио что-то не слышно никаких сообщений о революции, - заметил  он.
- Разве подобные вещи не начинаются везде одновременно?
   - Продолжай слушать, - посоветовала Натали. Микс кивнул и  забрал  у  нее
пятьсот долларов.
   - Если революция и дальше будет так продолжаться, глядишь, я разживусь на
ней.
   - Спасибо за прогулку, - улыбнулась Натали, и они пожали друг другу руки.
   - А вам троим надо сменить сферу деятельности,  если  хотите  насладиться
жизнью после революции, - сказал Микс. - Не нервничайте.  -  И,  насвистывая
какую-то неразборчивую мелодию, он направился обратно в свой трейлер.
   Натали остановилась у дверцы фургона и дотронулась до руки Джексона.
   - увидимся в Вашингтоне, - сказала она. Он взял ее за  плечи,  привлек  к
себе и крепко поцеловал в губы.
   - Будь осторожна, малышка. Мы все сделаем  втроем,  когда  позаботимся  о
Соле.
   Натали лишь кивнула, боясь, что может проговориться.  Быстро  отъехав  от
посадочной полосы, она отыскала главную дорогу в Чарлстон.

***

   Продолжая вести машину на большой скорости, Натали  должна  была  сделать
еще слишком многое. На переднем сиденье она разложила пояс  со  взрывчаткой,
монитор  энцефалограммы  с  электродами,  радиопередатчик,  кольт  с   двумя
дополнительными обоймами, ружье с транквилизаторами и коробку с ампулами.
   На заднем сиденье стояло дополнительное электронное оборудование и  лежал
купленный в последнюю пятницу топор, накрытый одеялом. Натали  задумалась  о
том, как к этому отнесется полицейский,  если  ее  остановят  за  превышение
скорости.
   Мрак, рассеиваясь, переходил в мутный рассвет, который  ее  отец  называл
ложным, но гряда плотных туч на востоке не давала пробиться свету  и  фонари
продолжали гореть.  Сбросив  скорость,  девушка  въехала  в  старый  квартал
Города, и сердце ее бешено заколотилось. Она остановилась за полквартала  от
дома Фуллер, нажала на кнопку передатчика и спросила:
   "Зубатка, ты здесь?"  Никакого  ответа.  Подождав  несколько  минут,  она
проехала мимо дома, но в переулке напротив, где  их  должен  был  дожидаться
Зубатка, тоже никого не увидела. Натали отложила передатчик, уповая лишь  на
то, что он где-нибудь заснул, или отправился разыскивать их, или,  на  худой
конец, был арестован за бродяжничество.
   Дом и двор Фуллер под высокими деревьями, с которых все еще стекали капли
дождя, тонули в темноте. Лишь сквозь ставни верхнего окна  продолжал  литься
зеленоватый свет.
   Натали медленно объехала квартал. Сердце ее билось так, что  она  ощущала
физическую боль. Ладони вспотели, а пальцы настолько ослабли, что  она  даже
не могла сжать их в кулак. Голова кружилась от недосыпания.
   Продолжать действовать в одиночку не имело  никакого  смысла.  Надо  было
дождаться, когда Солу станет лучше, дождаться Зубатку и Джексона, чтобы  они
помогли ей. Разумнее всего было развернуть фургон и двинуться в Вашингтон..,
прочь от этого темного  дома,  маячившего  в  сотне  ярдов  впереди,  с  его
зеленоватым свечением, напоминающим какой-то фосфоресцирующий гриб в мрачных
глубинах леса.
   Натали заглушила мотор и попыталась выровнять дыхание. Опустив голову  на
холодный руль, она заставила думать свой уставший мозг.
   Как же ей не хватало Роба Джентри! Роб знал бы, что делать дальше.
   По ее щекам потекли слезы -  явный  признак  усталости.  Натали  тряхнула
волосами, резко выпрямилась и ладонью вытерла слезы.
   "Каждый, кто принимал участие в этом  кошмаре,  сделал  все  возможное  и
невозможное, - подумала она, - кроме малышки мисс Натали. Роб выполнил  свою
задачу и заработал смерть. Сол отправился на остров  один..,  один..,  зная,
что там будет пять таких монстров. Джек  Коуэн  погиб,  пытаясь  оказать  им
помощь. Даже Микс, Джексон и Зубатка взвалили на  свои  плечи  львиную  долю
ответственности, а маленькая мисс Натали хотела, чтобы все сделали за нее".
   В глубине души Натали понимала, что  Мелани  Фуллер  исчезнет,  если  они
появятся здесь через несколько часов. Ее уже могло не быть.
   Девушка так крепко вцепилась в руль, что у нее побелели костяшки пальцев.
Она заставила шевелиться свои уставшие мысли, чтобы проанализировать все. Ее
жажду отомстить за отца, за Роба затмили время и безумные события  последних
семи месяцев. Она была уже совсем не той  девчонкой,  которая  беспомощно  и
одиноко стояла перед закрытым моргом, где находилось тело ее отца, и клялась
отомстить неизвестному убийце. В отличие  от  Сола,  ею  больше  не  двигало
стремление к возмездию и справедливости.
   Натали взглянула на дом Фуллер. Нет, сейчас ею руководило  нечто  похожее
на то, что подвигло ее стать учительницей. Оставить Мелани Фуллер в живых  -
все равно что бежать из школы, в которой среди ничего не подозревающих детей
ползает смертельно ядовитая змея.
   Руки Натали дрожали, когда она надевала пояс и вставляла в  него  тяжелые
"пакеты с Си-4. В мониторе энцефалографа нужно было  заменить  батарейки,  и
она  провела  страшную  минуту,  вспомнив,   что   оставила   дополнительное
снаряжение в одном из мешков в микроавтобусе. Непослушными пальцами  ей  все
же удалось открыть радиопередатчик и переставить батарейки.
   Два контакта никак не приклеивались,  и  Натали  оставила  их  болтаться,
присоединив пусковой механизм к  детонаторам  Си-4.  Главный  детонатор  был
электрическим, но присутствовал еще и механический таймер обратного отсчета,
и катушка запала, которую они с Солом  рассчитали  на  временной  отрезок  в
тридцать секунд. Натали похлопала себя  по  карманам  в  поисках  зажигалки,
которую она так долго носила с собой, но та, вероятно, осталась  на  острове
вместе с остальным содержимым ее сумки. В бар дачке, между картами штата она
обнаружила единственный пакетик спичек, что  они  прихватили  из  ресторана,
когда останавливались в Тульсе, и сунула в карман.
   Окинув взглядом вещи, разложенные на сиденье, девушка включила двигатель.
Как-то, когда ей было лет семь, один приятель подбил ее прыгнуть с  вышки  в
новом муниципальном бассейне. То была вышка для взрослых ныряльщиков,  самая
верхняя из шести, к тому же Натали плавать едва  умела.  Тем  не  менее  она
уверенно прошла  мимо  спасателя,  оживленно  болтавшего  с  девушкой  и  не
обратившего  внимания  на  семилетку,  взобралась  по  лестнице,  казавшейся
бесконечной, подошла к краю  узкой  доски  и  прыгнула  в  бассейн,  который
находился где-то далеко внизу.
   Тогда Натали понимала, точно так же, как и теперь, что стоит задуматься -
и все будет кончено. Единственный способ осуществить какое-то действие - это
не допускать ни единой мысли о последствиях. Она тронула машину и поехала по
тихой улице, наверняка зная, как и в бассейне, что обратного пути у нее нет:
   "Неужели это я?"
   После возвращения старухи территория дома была обнесена кирпичной  стеной
в шесть футов с четырехфутовой железной решеткой  поверх  кирпичной  кладки.
Однако первоначальные узорные ворота с металлическими решетками сохранились.
Они были  заперты,  но  боковые  зацементированные  крепления  выглядели  не
слишком  надежными,  фургон  Натали  резко  свернул  вправо,  подпрыгнул  на
поребрике, так что лязгнули зубы, и въехал в ворота.
   Верхушка ворот рухнула вниз, превратив ветровое стекло в паутину  трещин,
правое крыло машины задело декоративный фонтан и оторвалось, фургон  пересек
двор, подминая под себя кустарник и карликовые деревья, и врезался  в  фасад
дома. Натали забыла пристегнуть ремень. От удара ее швырнуло вперед, а затем
отбросило назад - на лбу набухла шишка, перед глазами поплыли красные круги,
ей показалось, что ее сейчас стошнит. Во второй раз она так сильно прикусила
язык, что снова почувствовала во рту привкус крови. Тщательно разложенное на
сиденье оружие грохнулось на пол.
   "Отличное начало", - смутно подумала Натали. И наклонилась, чтобы поднять
кольт и амлульное ружье.
   Коробка  с  ампулами  вместе  с  дополнительными  обоймами   к   "кольту"
закатилась куда-то под сиденье. Она решила не возиться с ними - пока и то, и
другое оружие у нее было заряжено.
   Открыв  ногой  дверь,  Натали  ступила  в  предрассветную  тьму.  До  нее
доносился лишь звук воды, вытекавшей из  разбитого  фонтана  и  капающей  из
сплющенного радиатора фургона, но она не сомневалась  -  ее  вторжение  было
настолько шумным, что могло поднять на ноги полквартала.  У  нее  оставались
считанные минуты сделать то, что она должна была сделать.
   Натали намеревалась выбить входную  дверь,  обрушив  на  нее  три  тысячи
фунтов автомобильного  веса,  но  промахнулась.  С  "кольтом"  за  ремнем  и
ампульным ружьем в правой руке она толкнула дверь. Вдруг Мелани облегчит  ей
задачу? Но дверь оказалась заперта.  Натали  вспомнила,  что  видела  раньше
целый набор затейливых замков и цепочек. Она  положила  ампульное  ружье  на
крышу фургона, достала с заднего сиденья топор и принялась за работу  с  той
стороны, где находились петли. После шести мощных ударов пот  уже  стекал  с
нее ручьем, заливая глаза. После восьмого удара дерево возле петель подалось
и стало расщепляться. После десятого удара дверь распахнулась,  продолжая  с
левой стороны держаться на цепях и запорах.
   Натали перевела  дыхание,  сдержала  накатившую  снова  волну  тошноты  и
отшвырнула топор в кусты. По-прежнему ни воя сирен  снаружи,  ни  каких-либо
передвижений внутри дома слышно не было. Зеленое свечение со  второго  этажа
продолжало проникать во двор, освещая траву болезненным светом.
   Натали вытащила  "кольт"  и  загнала  пулю  в  патронник,  вспомнив,  что
осталось семь вместо восьми - после случайного  выстрела  в  "Сессне".  Взяв
ампульное ружье, она помедлила. "Наверное, я  выгляжу  глупо  со  стволом  в
каждой руке", - подумала девушка. Отец сказал бы, что она похожа  сейчас  на
его любимого ковбоя Хута Гибсона. Натали никогда не видела  фильма  с  Хутом
Гибсоном, но до сей поры тоже считала его своим любимым ковбоем.
   Открыв пошире дверь, она вошла в темный затхлый коридор, не задумываясь о
том, что будет дальше.  Ее  поражало  лишь,  что  сердце  у  человека  может
колотиться с такой силой, при этом не разрывая грудной клетки.
   Футах в шести от двери на стуле сидел Зубатка. Его мертвые глаза смотрели
на Натали, сквозь отвисшую нижнюю челюсть была пропущена бечевка, на которой
висел грубо выполненный плакат. В тусклом свете, лившемся со  двора,  Натали
разобрала надпись, сделанную фломастером: "Убирайся!"
   "Может, ее уже нет, может, ее уже нет", - подумала Натали, обходя Зубатку
и направляясь к лестнице.
   Из дверей столовой справа выскочил Марвин, а через долю  секунды  вход  в
гостиную перекрыл Калли.
   Натали выстрелила Марвину в грудь ампулой с транквилизатором и бросила на
пол  теперь  уже  ненужное  ружье.  Левой  рукой  ей  пришлось  стремительно
перехватить запястье Марвина, когда он занес мясницкий  нож  в  смертоносном
ударе. Ей удалось притормозить его движение, но острие все  же  на  полдюйма
вошло в ее левое плечо, пока  она  пыталась  воспрепятствовать  его  напору,
выворачивая ему руку  и  вращая  парня  в  каком-то  безумном  танце.  Калли
обхватил их обоих своими огромными обнаженными лапищами. Чувствуя,  как  его
пальцы сжимают горло, и понимая, что великану потребуется  несколько  секунд
на то, чтобы сломать ей  шею,  Натали  просунула  "кольт"  под  левой  рукой
Марвина, уперлась стволом в мягкий живот Калли и  дважды  выстрелила.  Звуки
выстрелов были еле слышны.
   На тупом лице Калли  внезапно  появилось  выражение  обиженного  ребенка,
пальцы его разжались, он попятился, по дороге ухватившись за дверной  косяк,
словно пол  вдруг  принял  вертикальное  положение.  Невероятным  физическим
усилием, от которого буграми вздулись  мышцы  на  его  руках,  он  преодолел
невидимую силу,  увлекавшую  его  назад,  и  принялся  карабкаться  по  этой
воображаемой стене. Вытянув вперед правую руку, Калли старался найти Натали.
   Опершись на внезапно начавшее проседать плечо Марвина, Натали  выстрелила
еще два раза - первая пуля прошла навылет через ладонь Калли и попала ему  в
живот, вторая срезала мочку левого уха так ровно, словно  это  был  какой-то
волшебный фокус.
   Натали почувствовала, что ее  душат  рыдания,  и  закричала:  "Падай  же!
Падай!" Но гигант не упал, он  снова  уцепился  за  дверной  косяк  и  начал
потихоньку оседать синхронно с Марвином, словно в замедленной съемке. Нож  с
грохотом упал. Натали успела подхватить голову негра, прежде чем он врезался
лицом в отполированное дерево, уложив его у  ног  Зубатки,  она  повернулась
обратно и начала поводить стволом из стороны в сторону,  прикрывая  дверь  в
столовую и короткий коридорчик в кухню.
   Никого.
   Все еще всхлипывая и хватая ртом  воздух,  Натали  стала  подниматься  по
длинной лестнице. По  дороге  она  нажала  на  выключатель,  но  хрустальная
люстра, нависавшая над  прихожей  и  площадкой  верхнего  этажа,  так  и  не
зажглась. Еще  пять  ступеней  -  и  Натали  уже  различала  то  зеленоватое
свечение, сочившееся из-под двери спальни Мелани Фуллер.
   Заставив себя собраться и замолчать, она расстегнула пояс со  взрывчаткой
и  перекинула  его  через  левую  руку  так,  чтобы   механический   таймер,
установленный на тридцать секунд,  был  повернут  кверху.  Его  можно  будет
привести в действие одним нажатием кнопки. Натали бросила взгляд на  монитор
энцефалографа. На нем по-прежнему мигала зеленая лампочка, пусковой механизм
был все так же соединен с детонатором Си-4. Она выждала еще двадцать секунд,
чтобы предоставить возможность старухе  сделать  ход,  если  она  собиралась
делать его.
   Стояла мертвая тишина.
   Натали выглянула на площадку. Слева от  входа  в  спальню  Мелани  стояло
одинокое плетеное кресло - наверно именно в нем мистер  Торн  проводил  свои
ночные бдения. Заглянуть за угол,  в  темный  коридор,  уходивший  налево  в
глубину дома, она не могла.
   Услышав  шум  внизу,  Натали  обернулась,  но  увидела  лишь  три   тела,
распластанные на полу прихожей. Калли теперь лежал, уткнувшись лбом  в  пол.
Натали снова повернулась к  двери,  подняла  ствол  "кольта"  и  ступила  на
площадку.  Она  ожидала,  что  на  нее  набросятся  из   темного   коридора,
приготовилась к этому и чуть не выстрелила  в  мрачную  пустоту,  но  оттуда
никто не появился. Коридор был пуст, выходящие в него двери - закрыты.
   Натали подошла к дверям спальни Мелани. Откуда-то снизу вдруг послышалось
громкое тиканье часов. Или  какое-то  движение,  или  легкий  порыв  воздуха
коснулся ее щеки, но что-то заставило Натали в этот момент посмотреть вверх,
на утопавший во мраке потолок и еще более темный квадрат  -  маленький  люк,
ведущий на чердак. Люк был открыт,  и  в  его  проеме  застыло  напряженное,
готовое к прыжку тельце шестилетнего ребенка, - его недетское лицо  искажала
безумная улыбка, пальцы со стальными ногтями изогнулись, как когти.
   Натали попыталась отскочить в сторону и одновременно выстрелить вверх, но
Джастин уже летел вниз с громким шипением, так что пуля врезалась в  дерево.
Его стальные когти разодрали правую руку Натали и выбили у нее "кольт".
   Она попятилась, подняв левую руку со взрывчаткой, как щит.  Когда  Натали
была маленькой, каждый Хэллоуин она отправлялась  на  дешевую  распродажу  и
покупала себе "ведьмины когти",  приклеивала  их  на  пальцы  и  щеголяла  с
трехдюймовыми наманикюренными ногтями. Однако накладные ногти Джастина  были
стальными и столь же острыми, как скальпель. Непроизвольно  в  мозгу  Натали
возникла картинка: Калли или  какой-нибудь  другой  суррогат  Мелани  Фуллер
изготавливает стальные тигли, заливает их расплавленным  оловом  и  смотрит,
как ребенок опускает в них пальцы, ждет, пока олово застынет и затвердеет.
   Джастин снова бросился на Натали. Девушка прислонилась спиной к  стене  и
инстинктивно подняла руку. Когти Джастина глубоко вонзились в пояс, прорвали
брезент, пластиковую обертку и само вещество взрывчатки.  Когда  по  меньшей
мере два из них прорезали ее руку, Натали стиснула зубы, чтобы не  закричать
от боли.
   С победным шипением Джастин сорвал пояс со взрывчаткой с Натали и швырнул
его через перила. В коридоре послышался глухой удар, когда там  приземлились
двенадцать фунтов инертной взрывчатки. Натали опустила глаза и увидела  свой
"кольт", лежащий между двумя столбиками  перил.  Не  успела  она  сделать  и
полшага к оружию, как к нему подлетел Джастин  и,  поддав  его  своей  синей
кроссовкой, отправил вниз.
   Натали  попыталась  обойти  Джастина  справа,   но   мальчишка   прыгнул,
перекрывая ей дорогу. И тут она заметила  массивное  тело  Калли,  с  трудом
ползущее по лестнице.  Он  уже  преодолел  треть  пути,  оставляя  за  собою
кровавый след.
   Натали бросилась бегом в  коридор  и  резко  остановилась,  понимая,  что
именно этого и хотела от нее старуха. Одному Богу известно, что ожидало ее в
этих темных комнатах.
   Джастин поспешно двинулся к ней, делая резкие  движения  своими  ужасными
когтями. Натали быстро повернулась и,  схватив  правой  окровавленной  рукой
плетеное кресло, подняла его вверх. Одна из ножек кресла попала  Джастину  в
рот, но он продолжал приближаться, размахивая руками, как одержимый.  Лезвия
его когтей ободрали ножки кресла и вырвали  плетеное  сиденье.  Изогнувшись,
мальчик бросился на Натали, норовя попасть в бедренную артерию. Не  выпуская
кресла из рук, она попыталась сбить его с ног и пригвоздить к  полу,  но  он
делал ложный выпад вправо, влево, наносил удар, отскакивал и снова бросался.
Подошвы его кроссовок мягко поскрипывали на полированном полу.
   Натали удавалось отражать атаки  Джастина,  но  ее  израненные  руки  уже
начинали дрожать от усталости. Колотая рана на левой руке болела так, словно
доходила до самой кости. С каждой атакой она отступала все дальше,  пока  не
оказалась прижатой спиной к дверям спальни Мелани Фуллер. Несмотря на то что
у нее не было времени на размышления,  Натали  живо  представила  себе,  как
дверь распахивается и она падает прямо в  поджидающие  ее  старческие  руки,
навстр