- Итак, - начала Вайолет, - приступим.
   Бенедикт так и просиял, когда мать решительно подошла к леди Пенвуд и
смерила ее презрительным взглядом. Он  украдкой  взглянул  на  Софи.  Та
изумленно смотрела на обеих женщин.
   - Мой сын собирается жениться на Софи, -  заявила  Вайолет,  -  и  вы
будете говорить всем, что она была подопечной вашего покойного мужа.
   - Я не стану лгать ради нее! - выпалила леди Пенвуд.  Вайолет  пожала
плечами:
   - Отлично. В таком случае мои поверенные тотчас же займутся  поисками
приданого Софи. В конце концов, поскольку Бенедикт женится на  ней,  оно
по праву должно принадлежать ему.
   Обхватив Софи за талию, Бенедикт легонько сжал ее.
   - Хорошо, - буркнула леди Пенвуд. - Если кто-то меня спросит, я так и
скажу. Но не рассчитывайте, что я буду  лезть  из  кожи  вон,  чтобы  ей
помочь.
   Сделав вид, что обдумывает ее слова, леди Бриджертон проговорила:
   - Отлично. Нам это вполне подходит.  -  Она  повернулась  к  сыну.  -
Верно, Бенедикт?
   Тот коротко кивнул. Вайолет снова повернулась к леди Пенвуд.
   - Отца Софи звали Чарльз  Бекетт,  и  он  был  дальним  родственником
графа, верно?
   У леди Пенвуд вытянулось лицо, словно она проглотила лягушку, но  тем
не менее она кивнула.
   Демонстративно повернувшись к ней спиной, Вайолет проговорила:
   - Думаю, кое-кто из великосветского общества сочтет Софи  не  слишком
удачной партией, поскольку никто не знаком с ее родными, но  по  крайней
мере  в  ее  благородном  происхождении  никто  не  усомнится.  В  конце
концов... -  она  снова  повернулась  к  Араминте  лицом  и  одарила  ее
ослепительной улыбкой, - она ведь из Пенвудов.
   Араминта  издала  сдавленный  стон,  и   Бенедикт   снова   едва   не
расхохотался.
   - Судья! - позвала Вайолет и, когда тот вынырнул из-за  угла,  весело
ему улыбнулась и сказала:
   - Я закончила. Судья облегченно вздохнул.
   - Значит, мне не придется никого арестовывать?
   - Похоже на то.
   Судья безвольно привалился к стене.
   - Я ухожу, - объявила леди Пенвуд таким тоном, будто кто-то будет  по
ней скучать, и, повернувшись к дочери, яростно взглянула на нее. - Идем,
Пози!
   Бенедикт увидел, как вся кровь отхлынула у девушки  от  лица,  но  не
успел и слова сказать - Софи бросилась к Вайолет с криком:
   - Леди Бриджертон!
   - Да, моя дорогая?
   Схватив Вайолет за руку,  Софи  заставила  ее  наклониться  и  что-то
прошептала ей на ухо.
   - Совершенно верно, - согласилась Вайолет и обратилась к Пози:
   - Мисс Ганнингуорт!
   - Вообще-то меня зовут мисс Рейлинг, - поправила ее Пози. - Граф меня
не удочерил.
   - Ах да... Мисс Рейлинг, сколько вам лет?
   - Двадцать один, миледи.
   -  Что  ж,  возраст  вполне  подходящий  для  того,  чтобы  принимать
самостоятельные решения. Не хотели бы вы погостить у нас?
   - О да!
   - Я запрещаю тебе жить у Бриджертонов, Пози! - воскликнула Араминта.
   Не обращая на нее ни малейшего внимания, Вайолет продолжала:
   - В этом сезоне я собираюсь пораньше уехать из Лондона. Не хотели  бы
вы поехать вместе с нами в Кент и пожить там некоторое время?
   Пози быстро кивнула:
   - Я была бы вам чрезвычайно признательна.
   - Значит, договорились.
   - Нет, не договорились! - рассвирепела Араминта.  -  Пози  моя  дочь,
и...
   - Бенедикт, - устало попросила леди Бриджертон, - напомни мне фамилию
нашего поверенного.
   - Поезжай! - крикнула Араминта Пози. - Но  чтобы  в  моем  доме  ноги
твоей больше не было!
   Впервые за все время лицо Пози стало испуганным.
   - Если ты сейчас с ними уйдешь, ты мне больше не  дочь!  -  прошипела
Араминта прямо ей в лицо.
   Пози затравленно взглянула на леди Бриджертон. Та тотчас же подошла и
взяла ее под руку.
   - Не волнуйтесь, Пози, - успокоила ее Вайолет, - вы можете жить у нас
столько, сколько захотите.
   Подойдя к Пози, Софи взяла ее под другую руку.
   - Теперь мы с тобой будем настоящими сестрами. -  Она  наклонилась  и
поцеловала Пози в щеку.
   - О Софи! - воскликнула Пози, и слезы  брызнули  у  нее  из  глаз.  -
Прости меня! Я никогда не вставала на твою защиту, а должна была бы...
   Софи покачала головой:
   - Ты была слишком молода. И  потом,  мне  ли  не  знать,  как  тяжело
бороться против этой... - И она бросила на Араминту испепеляющий взгляд.
   - Не смей говорить обо мне  в  таком  тоне!  -  завопила  Араминта  и
занесла руку, словно для удара.
   - Вы что, забыли про поверенных, леди Пенвуд? - подала голос Вайолет.
   Араминта опустила руку, однако вид у нее был такой, будто она в любую
минуту готова наброситься на дочь.
   -  Бенедикт,  -  обратилась  к  сыну  Вайолет,  -   сколько   времени
потребуется, чтобы добраться до адвокатской конторы?
   Бенедикт задумчиво почесал подбородок,  едва  сдерживаясь,  чтобы  не
расхохотаться.
   - Не так много. Минут двадцать, а если дорога забита, то с полчаса.
   Задрожав от злости, Араминта обратилась к Вайолет:
   - Что ж, можете забирать ее! Она мне не нужна! Не  дочь,  а  сплошное
наказание! Но учтите, вам придется жить с ней  в  одном  доме  до  самой
смерти, потому что она никогда не выйдет замуж! Мне  приходилось  давать
молодым людям деньги уже за то, чтобы они приглашали ее танцевать.
   И в этот момент произошло неожиданное. Софи затряслась, щеки ее пошли
красными пятнами, зубы заклацали, из груди вырвался яростный  вопль,  и,
прежде чем кто-то  успел  ее  остановить,  она  подскочила  к  Араминте,
размахнулась и нанесла ей такой сильный удар, что та кубарем  покатилась
по полу.
   Бенедикт рот раскрыл от изумления, а Софи злобно прошипела:
   - Это тебе не за то, что ты украла мое приданое, и не за то, что  все
время пыталась выставить меня из дома, и не за то, что превратила меня в
бесправную рабыню после его смерти.
   - А за что, Софи? - тихо спросил Бенедикт.
   - За то, что не любишь собственного  ребенка,  -  ответила  Софи,  не
отрывая от Араминты взгляда. Пози разрыдалась.
   - В  аду  есть  специальное  место  для  таких  матерей,  как  ты,  -
убийственно тихим голосом продолжала Софи.
   - Знаете,  -  подал  голос  судья,  -  пора  освобождать  камеру  для
следующего заключенного.
   - Он прав, - поспешно  проговорила  Вайолет  и,  опасаясь,  что  Софи
начнет пинать Араминту ногами, встала перед ней и обратилась к Пози:
   - Вы хотели бы забрать из дома какие-нибудь вещи?
   Пози покачала головой.
   - Что ж, в таком случае вам предстоит начать жизнь заново, дорогая, -
заметила Вайолет, пожав девушке руку.
   Араминта поднялась и, бросив на Пози последний яростный взгляд, пошла
прочь.
   - Отлично, - бросила Вайолет, подбоченившись.  -  Я  уж  думала,  она
никогда не уйдет.
   Сняв руку с талии Софи, Бенедикт прошептал:
   - Стой на месте, - и быстро подошел к матери. - Когда я говорил  тебе
в последний раз, как сильно я тебя люблю? - прошептал он ей на ушко.
   - Давно, - ответила Вайолет, весело улыбаясь. - Но я это и так знаю.
   - А я говорил тебе, что ты самая лучшая из всех мам на свете?
   - Нет, но это я тоже знаю.
   - Хорошо. - Наклонившись, он запечатлел на  щеке  матери  поцелуй.  -
Спасибо тебе. Я горжусь тем, что я твой сын.
   И внезапно Вайолет, которая отлично держалась в  течение  всего  дня,
которая  показала  себя  самой  безжалостной  и   находчивой   из   всех
присутствующих, разрыдалась.
   - Что ты ей сказал? - набросилась на Бенедикта Софи.
   - Все в порядке,  -  проговорила  Вайолет,  громко  шмыгая  носом.  -
Просто... - Она порывисто обняла Бенедикта. - Я тоже тебя люблю!
   - Какая прекрасная семья, - заметила Пози, обращаясь к Софи.
   - Я знаю, - ответила та.

***

   Час спустя Софи сидела в гостиной Бенедикта на  той  самой  софе,  на
которой всего несколько недель назад потеряла девственность. После  того
как Софи, Пози, Бенедикт и леди Бриджертон  вышли  из  тюрьмы,  Бенедикт
сообщил матери, что намеревается  отвезти  Софи  в  свой  дом.  А  когда
Вайолет высказала сомнение в разумности этого поступка, одарил ее  таким
взглядом, что она испуганно попятилась и попросила лишь, чтобы они  были
в Бриджертон-Хаусе к семи.
   Следовательно, у Софи  с  Бенедиктом  был  целый  час,  чтобы  побыть
наедине.
   - Прости! - выпалила Софи, едва усевшись на софу. Всю дорогу до  дома
они почему-то молчали. Держались за  руки,  время  от  времени  Бенедикт
подносил к губам руку Софи, но ни один из них не проронил ни слова.
   Софи была этому только рада. Она не знала, что говорить. В тюрьме,  в
присутствии людей, все казалось легко и просто,  но  теперь,  когда  они
остались одни, не могла найти, нужных слов. Кроме одного:
   - Прости.
   - Нет, это ты меня прости, - проговорил Бенедикт и, усевшись рядом  с
Софи, взял ее руки в свои.
   - Нет, ты меня. - Внезапно Софи улыбнулась. - Все вышло так глупо.
   - Я люблю тебя, - сказал Бенедикт, - и хочу, чтобы ты вышла  за  меня
замуж.
   Софи почувствовала, что у нее перехватило дыхание.
   - Мне наплевать на то, кто были твои родители, и на то, что моя  мать
заставила леди Пенвуд подтвердить выдуманную ею историю,  чтобы  скрыть,
что ты дочь простой горничной.  -  Он  взглянул  на  Софи  полным  любви
взглядом. - Я бы все равно на тебе женился.
   Софи захлопала глазами,  пытаясь  сдержать  вот-вот  готовые  хлынуть
слезы. Не хватало еще выставить себя на  посмешище  перед  Бенедиктом  и
разрыдаться. Почувствовав ее волнение, Бенедикт ласково сжал ей руки.
   - Мы не смогли бы с тобой жить в Лондоне, я это  прекрасно  знаю,  но
нам и не нужно здесь жить. Когда я думаю о том, что мне нужно в жизни  -
не что я хочу, а что мне по-настоящему нужно, - я понимаю, что это ты.
   - Я...
   - Подожди, дай мне  закончить,  -  проговорил  Бенедикт  предательски
хриплым голосом. - Я не должен был просить тебя стать  моей  любовницей.
Это была ошибка.
   - Но что ты еще мог сделать, Бенедикт? - тихо  спросила  Софи.  -  Ты
ведь считал меня  служанкой.  В  более  совершенном  мире  мы  могли  бы
пожениться, но мир, в котором мы живем,  далек  от  совершенства.  Такие
мужчины, как ты, не женятся на...
   - Вот и отлично. Значит, я правильно сделал, что  просил  тебя  стать
своей любовницей, - заметил Бенедикт, пытаясь улыбнуться, однако  улыбка
вышла невеселая. - Я был бы дураком, если бы этого не сделал.  Я  ужасно
тебя хотел. Думаю, я уже тогда тебя любил, и...
   - Бенедикт, ты вовсе не должен...
   - Объяснять? Нет, должен. Я не имел права настаивать,  когда  ты  мне
отказала. Это было нечестно с моей стороны. Ведь мы с тобой  оба  знали,
что в конце концов я должен буду на ком-то жениться и тебе придется меня
с кем-то делить. Я бы умер, если бы мне пришлось тебя с  кем-то  делить.
Как я мог требовать того же от тебя?
   Протянув руку, Софи вытерла ему щеку. "О Господи! Неужели  я  плачу?"
Он не мог припомнить, когда плакал в последний раз. Наверное, когда умер
отец. Но тогда он был один, и его никто не видел.
   - Знаешь, почему я тебя люблю? Для этого есть очень много  причин!  -
продолжал Бенедикт, тщательно подбирая слова.
   Он знал, что уже завоевал Софи. Теперь она никуда от него не  убежит.
Теперь она станет его женой.  Но  ему  все  равно  хотелось,  чтобы  эти
мгновения запомнились им обоим на всю жизнь. Лишь один-единственный  раз
в жизни выпадает на долю человека признание в любви, и Бенедикт не хотел
его испортить.
   - Но самая главная, - продолжал  он,  -  это  то,  что  у  тебя  есть
принципы, которых ты придерживаешься и от которых не отступишься  ни  за
что и никогда. - Он взял руку Софи и поднес ее к губам. -  А  это  такая
редкость, Софи.
   Глаза Софи наполнились слезами, и  Бенедикту  захотелось  обнять  ее,
прижать к себе, но он понимал, что должен договорить. Он еще  так  много
должен был ей сказать.
   - А еще я люблю тебя за то, что ты  полюбила  меня,  -  продолжал  он
почти  шепотом.  -  Не  мистера  Бриджертона,  не  Номер  два,  а  меня,
Бенедикта.
   Софи коснулась его щеки.
   - Ты самый прекрасный человек из всех, кого я знаю.  Я  обожаю  твоих
родных, но люблю тебя.
   И Бенедикт не выдержал. Он схватил Софи в объятия и прижал  к  груди.
Ему необходимо было убедиться, что она здесь, с ним, и что всегда  будет
рядом до тех пор, пока смерть не разлучит их. Странно, но  у  него  было
лишь это желание - держать ее в своих объятиях.
   Конечно, он хотел ее. Он всегда ее хотел. Но в данную минуту  страсть
куда-то отступила. Сейчас ему необходимо было  лишь  вдыхать  ее  запах,
чувствовать ее рядом с собой.
   Как же ему спокойно рядом с ней! Не нужно ни о чем говорить, не нужно
ничего обсуждать. Просто сидеть рядом - большего счастья и не придумать.
   Бенедикт зарылся лицом в ее волосы, вдыхая ее запах... запах...
   О Господи! Он рывком вскинул голову.
   - Ты не хотела бы принять ванну?
   Щеки Софи мгновенно стали пунцовыми.
   - О Боже! - глухо простонала она, закрыв рот рукой. - В тюрьме стояла
такая вонь, а мне пришлось спать на полу, и...
   - Не нужно ничего объяснять, - перебил ее Бенедикт.
   - Но...
   - Прошу тебя! - У него было такое чувство, что  если  он  услышит  об
этой тюрьме еще слово, то кого-нибудь убьет. Ему невыносимо больно  было
оттого, что Софи  пришлось  пережить  такой  позор.  -  Мне  кажется,  -
продолжал он, и губы  его  впервые  тронула  легкая  улыбка,  -  что  ты
непременно должна принять ванну.
   - Хорошо. - Софи кивнула и встала. - Я сейчас же пойду  в  дом  твоей
мамы и...
   - Здесь.
   - Здесь?
   Улыбка Бенедикта стала шире.
   - Здесь.
   - Но мы же сказали твоей маме...
   - Что будем дома к девяти.
   - По-моему, она сказала - к семи.
   - Вот как? Странно, мне послышалось - к девяти.
   - Бенедикт...
   Взяв Софи за руку, Бенедикт потянул ее к двери.
   - Знаешь, семь и девять звучат ужасно похоже.
   - Бенедикт...
   - А семь и одиннадцать - еще больше.
   - Бенедикт!
   У двери он выпустил ее руку из своей.
   - Стой здесь.
   - Что ты задумал?
   - Не шевелись, - проговорил он, коснувшись пальцем кончика носа Софи.
   Софи беспомощно смотрела, как он выскользнул в холл.  Но  через  пару
минут Бенедикт вернулся.
   - Куда ты ходил? - спросила Софи.
   - Распорядиться насчет ванны.
   - Но...
   В глазах Бенедикта вспыхнули озорные искорки.
   - На двоих.
   Софи тихонько ахнула.
   Бенедикт наклонился к ней.
   - По счастью, вода уже согрелась.
   - Согрелась? - пролепетала Софи. Бенедикт кивнул.
   - Потребуется всего несколько минут, чтобы наполнить ванну.
   - Но уже почти семь часов! - воскликнула Софи.
   - Ну и что? Тебе разрешили остаться у меня до двенадцати.
   - Бенедикт!
   Бенедикт притянул ее к себе.
   - Ты же хочешь остаться.
   - Я этого не говорила.
   - Тебе и не нужно было этого говорить. Если бы ты не хотела остаться,
ты нашла бы другие слова, а не только "Бенедикт!".
   Софи поневоле улыбнулась. Так похоже он ее передразнил.
   - Или я  ошибаюсь?  -  ухмыльнулся  Бенедикт.  Софи  отвернулась,  но
Бенедикт успел заметить, что она улыбнулась.
   - Думаю, что нет, - пробормотал он и, открыв дверь, кивнул головой  в
сторону лестницы. - Пошли со мной. И она пошла.
   К величайшему удивлению Софи, Бенедикт вышел из  комнаты,  когда  она
раздевалась, готовясь принять ванну. Стягивая через голову  платье,  она
задержала дыхание. Бенедикт был прав: от нее и в самом деле дурно пахло.
   Горничная  сдобрила  воду  ароматным  маслом  и  пахучим   мылом,   и
поверхность воды покрылась пеной, в которой лопались пузырьки. Сбросив в
себя одежду, Софи проверила ногой  воду,  над  которой  курился  пар,  и
быстренько влезла в ванну.
   О Господи, какое же это блаженство! Трудно  было  поверить,  что  она
всего два дня назад принимала ванну.  Одна  ночь  в  тюрьме  -  и  такое
ощущение, будто не мылась целый год.
   Софи попыталась выбросить посторонние мысли из головы,  чтобы  полнее
насладиться прелестью момента, но трудно наслаждаться чем-то, когда тебя
гложет беспокойство. А именно это с ней сейчас и происходило. Она  могла
бы отказаться от предложения Бенедикта, и он в конце концов сдался бы  и
отвез ее обратно в Бриджертон-Хаус.
   Но она решила остаться. И уже по дороге в  эту  комнату  поняла,  что
хочет остаться. Она так долго шла к этому  моменту,  что  уже  не  могла
заставить себя ни отказаться от него, ни перенести его на более  позднее
время, даже на завтрашнее утро, когда Бенедикт непременно  явился  бы  к
леди Бриджертон на завтрак.
   Скоро  он  будет  здесь.  И  когда  он  придет...  Софи   вздрогнула.
Вздрогнула всем телом, несмотря на то что сидела в горячей воде. Она еще
глубже погрузилась в нее. Скоро под водой очутились плечи и  шея,  потом
вода дошла Софи до носа, и в этот момент  дверь  отворилась,  и  у  Софи
екнуло сердце. Бенедикт...
   Он был в темно-зеленом халате, завязанном на талии поясом, и с голыми
ногами.
   - Надеюсь, ты не будешь возражать, если я его уничтожу? - спросил он,
указав глазами на платье.
   Улыбнувшись, Софи покачала головой. Она ждала от него вовсе  не  этих
слов,  однако  догадалась,  что  он  спросил  про  платье,   чтобы   она
почувствовала себя свободнее.
   - Я прикажу принести тебе другое, - сказал он.
   - Спасибо. - Софи немного подвинулась, чтобы дать ему  место,  однако
Бенедикт, к ее удивлению, подошел именно к тому краю ванны,  к  которому
она пододвинулась.
   - Наклонись, - прошептал он. Софи послушно наклонилась и вздохнула от
удовольствия: Бенедикт принялся намыливать ей спину.
   - Я мечтал сделать это еще два года назад.
   - Вот как? - удивилась Софи.
   - Да. После бала-маскарада я о многом стал мечтать.
   Софи была рада, что сидит, согнувшись и упершись лбом в  колени:  она
вспыхнула от смущения.
   - Окунись, чтобы я смог вымыть тебе голову, - приказал Бенедикт.
   Софи на секунду погрузилась в воду и поспешно вынырнула.
   Взяв кусок мыла, Бенедикт намылил руки, после чего  начал  намыливать
получившейся пеной волосы Софи.
   - Раньше волосы у тебя были длиннее, - заметил он.
   - Мне пришлось их отрезать и продать изготовителю париков, - пояснила
Софи.
   Ей показалось, что Бенедикт издал негодующий возглас.
   - Они были еще короче, - прибавила она.
   - Можно споласкивать, - объявил Бенедикт.
   Софи нырнула под  воду  и  принялась  мотать  головой  из  стороны  в
сторону. Наконец она вынырнула, чтобы отдышаться.
   - У тебя мыло осталось на затылке, - заметил  Бенедикт  и,  набрав  в
руки воды, принялся лить на волосы. Когда он  закончил,  Софи  осторожно
спросила:
   - А ты разве  не  примешь  ванну?  Она  почувствовала,  что  щеки  ее
вспыхнули от смущения, однако не смогла удержаться, чтобы  не  спросить.
Бенедикт покачал головой.
   - Сначала собирался, но потом решил, что это гораздо интереснее.
   - Мыть меня? - удивленно спросила Софи. Бенедикт лукаво ухмыльнулся:
   - И вытирать. - Протянув руку, он взял  большое  белое  полотенце.  -
Вставай.
   Софи нерешительно прикусила губу. Конечно, они с Бенедиктом уже  были
близки так, как только могут быть близки два человека,  однако  она  все
еще его стеснялась.
   Бенедикт улыбнулся, развернул полотенце и, отвернувшись, сказал:
   - Не бойся, я не стану подглядывать.
   Глубоко  вздохнув,  Софи  встала,  чувствуя,  что  с  этого   момента
начинается новая полоса в ее жизни.
   Осторожно вытерев ее тело, Бенедикт принялся  за  лицо  и,  когда  на
щеках Софи осталось лишь несколько капель, наклонился и поцеловал  ее  в
нос.
   - Я рад, что ты здесь, - прошептал он.
   - Я тоже рада.
   Он коснулся рукой ее подбородка и, не сводя с нее глаз, прильнул к ее
губам таким нежным поцелуем, что Софи почувствовала:  он  ее  не  только
любит, но и боготворит.
   - Я должен был бы дождаться понедельника, - сказал Бенедикт, - но  не
хочу.
   - А я не хочу, чтобы ты ждал, - прошептала Софи. Он  вновь  поцеловал
ее, на сей раз более страстно.
   - Какая же ты красивая, - восхитился он.
   Губы его нашли ее щеку, потом подбо