Она спрыгнула с постели и натянула на себя длинный темный плащ, который вытащила из шкафа. В нем, конечно, будет жарковато, но не разгуливать же ей по округе в одной ночной рубашке. Виктория застегнула плащ, взобралась на постель и с помощью Роберта вылезла через окно на улицу.
     Свежий ночной воздух был напоен ароматом жимолости. Виктории захотелось вдохнуть пьянящий запах полной грудью, но Роберт дернул ее за руку, увлекая за собой. Беззвучно смеясь, она понеслась вслед за ним через лужайку к лесу. Никогда еще она не ощущала себя такой свободной и счастливой. Ей хотелось кричать от восторга, чтобы ее услышали темные кроны деревьев, но она вовремя вспомнила, что в Спальне отца окно тоже открыто.
     Через несколько минут они выбежали на небольшую полянку, залитую лунным светом. Роберт резко остановился, и Виктория с разбегу налетела на него, тут же попав в крепкие объятия.
     - Тори, - прошептал он. - О Тори!
     И снова поцеловал ее - он целовал ее так, словно она была единственной женщиной на земле.
     Наконец она высвободилась из его объятий и взглянула на него взволнованно и удивленно.
     - Все случилось так быстро. Не понимаю, как я согласилась?
     - Я и сам не понимаю, - сказал Роберт и прерывисто вздохнул. - Но ты согласилась, и это чудо. - Он опустился в траву и лег на спину.
     Виктория взглянула на него в нерешительности. Он похлопал по траве ладонью, приглашая ее последовать его примеру.
     - Ложись и смотри на небо. Когда еще увидишь такое потрясающее зрелище!
     Виктория всегда была любопытной. Она опустилась в траву, подняла глаза и увидела над собой небесный свод - отсюда, из травы, он показался ей огромным.
     - Скажи, ведь правда эти звезды - самое удивительное из того, что есть на свете? - спросил вдруг Роберт.
     Виктория кивнула и придвинулась ближе к нему.
     - Они светят для тебя. Я верю, что Господь сегодня ночью специально их зажег, чтобы ты могла ими любоваться.
     - Роберт, ты такой фантазер! Он повернулся на бок и, опершись на локоть, задумчиво убрал непокорный локон у нее со лба.
     - Я им стал только с сегодняшнего дня, - произнес он необычайно серьезно. - Раньше я думал, что мечты и романтика - это не для меня. Но теперь... - Он умолк, тщетно пытаясь подыскать слова, которые смогли бы как можно полнее выразить то, что сейчас творилось у него в душе. - Я не могу этого объяснить, но у меня такое чувство, что я могу говорить с тобой обо всем на свете.
     Она улыбнулась.
     - Да, так оно и есть.
     - С тобой я могу говорить о том, что многим показалось бы странным или глупым. Даже с самыми близкими друзьями я никогда не был таким откровенным. Ну вот, к примеру... - Он внезапно вскочил на ноги. - Тебя никогда не удивляло, как это люди сохраняют равновесие, стоя на двух ногах?
     Виктория тоже начала подниматься, но от смеха опять повалилась в траву.
     - Нет, это и вправду удивительно, - продолжал он, раскачиваясь с пятки на носок. - Посмотри на свои ступни. Они такие маленькие по сравнению со всем остальным телом. Исходя из этого можно было бы предположить, что мы будем утыкаться носом в землю при каждой нашей попытке встать.
     На этот раз ей удалось принять сидячее положение, и она с интересом стала рассматривать свои маленькие ступни.
     - Похоже, ты прав. Это и в самом деле удивительно.
     - Я больше никому этого не говорил, - промолвил он. - Я всегда об этом думал, но до сих пор не решался ни с кем поделиться своими мыслями. Наверное, я просто боялся, что люди сочтут это глупостью и будут правы.
     - А по-моему, это вовсе не глупость.
     - Я знаю. - Он склонился к ней и погладил ее по щеке. - Я знаю, что ты именно так и думаешь.
     - Я даже считаю, что твой вопрос сам по себе очень интересен, - великодушно добавила она.
     - Тори, Тори! Не знаю, как объяснить это и как это понять, но одно я знаю точно - я люблю тебя.
     Она резко обернулась посмотрела ему в лицо.
     - Да, я люблю тебя, - повторил он с жаром. - Со мной еще никогда такого не бывало, и будь я проклят, если позволю рассудку руководить моими чувствами.
     - Роберт, - прошептала она. - Мне кажется, я тоже тебя люблю.
     От этих ее слов у него перехватило дыхание. Он не мог больше сдерживать себя - счастье переполняло его и рвалось наружу. Он подхватил ее на руки и прижал к себе.
     - - Скажи это еще раз.
     - Я тебя люблю, - прошептала Виктория, улыбаясь робко и смущенно
     - Еще раз!
     - Я тебя люблю! - смеясь, воскликнула она.
     - О Тори, Тори! Я сделаю тебя такой счастливой, вот увидишь. Я дам тебе все, что ты ни пожелаешь. Я подарю тебе весь мир.
     - Я хочу луну! - крикнула Виктория. В это мгновение она была твердо уверена, что для него это пара пустяков.
     - Я подарю тебе все, что ты захочешь - и даже луну, - убежденно сказал он. И снова ее поцеловал.

Глава 2

     Прошло два месяца. Роберт и Виктория встречались при каждом удобном случае, познавая природу, а главное - друг друга.
     За это время Роберт поведал Виктории о своем увлечении наукой и о страсти к скаковым лошадям и даже посетовал, что, вероятно, никогда не станет таким, каким его хочет видеть отец.
     Виктория, в свою, очередь, рассказала ему, что питает слабость к романтическим новеллам, с гордостью заявила об умении класть стежки на шитье ровно-ровно, словно по ниточке, и в довершение ко всему призналась, что вряд ли у нее получится жить в соответствии со строгими правилами морали, которые с детства старался внушить ей ее отец-священник.
     Она обожала пирожные.
     Он терпеть не мог горох.
     У него была совершенно безобразная привычка, когда он садился, класть ноги на стол, на кровать - куда придется.
     Она, когда начинала сердиться, упирала кулачки в бока, хотя пока у нее не возникало необходимости принимать по-настоящему суровый и непреклонный вид.
     Ему нравилось, как она надувает губки, когда сердится, с каким вниманием и заботой относится к окружающим и даже то, с каким озорством она подтрунивает над ним, когда он начинает вести себя чересчур самоуверенно.
     Ей нравилось смотреть, как он проводит рукой по волосам, когда бывает чем-то расстроен или взволнован, и как внезапно останавливается во время прогулки, чтобы рассмотреть прихотливую форму цветка, и как притворяется властным деспотом единственно из любопытства - а вдруг она по-настоящему разозлится на него?
     В общем, можно было сказать, что каждый из них нашел в другом родственную душу.
     Они часто делились друг с другом сокровенными мыслями, не боясь показаться смешными или странными.
     - Я до сих пор не могу поверить, что мамы больше нет, и ищу ее повсюду, - сказала как-то Виктория.
     - Правда?
     - Мне было четырнадцать, когда она умерла. А сколько лет было тебе, когда ты потерял свою маму?
     - Семь. Она умерла при родах.
     Виктория сочувственно вздохнула.
     - Как жалко! Она была с тобой так недолго, и ты потерял вместе с ней сестру или брата. Это был мальчик или девочка?
     - Девочка. Мама успела перед смертью дать ей имя - Энн.
     - Бедненькая... - У Виктории на глазах блестели слезы.
     Он грустно улыбнулся.
     - Я помню ее руки, ласковый голос. Отец, бывало, сердился на нее за то, что она меня балует, но она его не слушала.
     - Доктор сказал, что у моей матушки была чахотка, - сказала Виктория и проглотила подступивший к горлу комок. - Она умирала, а мы ничего не могли поделать. Мне хочется верить, что она теперь там, - Виктория запрокинула голову к проплывающим облакам, - там, где нет ни боли, ни страданий.
     Роберт нежно сжал ее маленькую ладошку.
     - Порой я очень по ней скучаю, и мне так хочется, чтобы она была со мной! Наверное, даже став взрослыми, мы все равно в душе остаемся детьми, которые нуждаются в любви и заботе своих родителей. И я говорю с ней. А она мне отвечает.
     - - Каким образом? - удивленно спросил он.
     - Ты скажешь, что я дурочка.
     - Никогда я этого не скажу, ты же знаешь. Виктория помолчала, потом неуверенно проговорила:
     - Ну, я говорю, к примеру, так: "Если моя матушка слышит меня, пускай ветерок прошелестит по кустам". Или: "Мамочка, если ты смотришь на меня, сделай так, чтобы солнце зашло вон за то облачко. Тогда я буду знать, что ты со мной".
     - Она с тобой, - прошептал Роберт. - Я это чувствую.
     Виктория прильнула к его груди, и он обнял ее, крепко прижав к себе.
     - Я никогда никому об этом не говорила - даже Элли, хотя я знаю, что она тоже сильно скучает по маме.
     - Ты можешь сказать мне все.
     - Да, это правда, - откликнулась она и счастливо вздохнула.
     Их встречи недолго были тайной для отца Виктории. Роберт появлялся у домика священника чуть ли не каждый день. Он говорил, что учит Викторию верховой езде, что вполне соответствовало истине - каждый, кто видел, как она ковыляет домой после очередного урока, не стал бы в этом сомневаться.
     И все же скоро стало совершенно ясно, что молодые люди питают друг к другу нежные чувства. Преподобный отец Линдон был в ярости, потому что все его попытки образумить дочь ничего не дали.
     - Он никогда не женится на тебе! - гремел по дому голос проповедника. Его обличительная речь произвела бы огромное впечатление на прихожан, но Виктория даже бровью не повела.
     - Папа, он любит меня!
     - Да не важно, любит он тебя или нет! Он не женится на тебе, и точка. Он граф, а в один прекрасный день станет и маркизом. Он никогда не женится на дочери приходского священника.
     Виктория только фыркнула.
     - Он совсем не такой, батюшка!
     - Все они одинаковы. Он попользуется тобой, а потом бросит.
     Виктория вспыхнула - откровенные выражения отца ее несказанно смутили.
     - Папа, я...
     Но священник перебил ее:
     - Пойми, ты живешь в реальном и суровом мире, который не, имеет ничего общего с твоими дурацкими романами. Очнись наконец!
     - Я не такая наивная дурочка, как ты думаешь!
     - Тебе всего семнадцать лет! - вновь возвысил .голос отец. - И ты совершенно не знаешь жизни.
     Виктория не удержалась и состроила гримасу, прекрасно зная, что отец терпеть не может, когда она ведет себя не так, как подобает благовоспитанной леди.
     - И зачем только я тебя слушаю - понятия не имею.
     - Да потому, что я твой отец! И клянусь Богом, ты будешь меня слушаться. - Священник склонился к дочери. - Я достаточно пожил на свете, Виктория. Я знаю, что к чему. У графа не может быть честных намерений в отношении тебя, и если ты и дальше будешь позволять ему волочиться за собой, то вскоре превратишься в падшую женщину. Тебе это понятно?
     - Вот мама бы меня поняла, - буркнула Виктория.
     Лицо отца побагровело от гнева.
     - Что ты сказала?
     Виктория нервно сглотнула, но все же повторила:
     - Я говорю, что мама бы меня поняла.
     - Твоя мать была богобоязненной, верующей женщиной, которая прекрасно знала свое место. И уж конечно, она не стала бы мне перечить и защищать тебя.
     Виктория вспомнила, как мама рассказывала ей и Элли всякие смешные истории потихоньку от отца. Миссис Линдон вовсе не была такой чопорной и важной, какой считал ее муж. Да, решила про себя Виктория, мама бы все поняла.
     Некоторое время они молчали. Виктория обдумывала, как лучше поступить: покорно со всем соглашаться или устроить истерику. Но затем она решила спросить его прямо:
     - Ты что, запрещаешь мне видеться с ним?
     Отцу было нелегко ответить на этот вопрос. Его лицо словно окаменело.
     - Ты прекрасно знаешь, что я не могу тебе этого запретить, - нехотя ответил он. - Стоит ему пожаловаться маркизу, как меня в два счета вышвырнут отсюда без всякого рекомендательного письма. Ты сама должна положить конец вашим встречам.
     - Не буду, - с вызовом промолвила Виктория.
     - Ты должна это сделать, - продолжал священник, делая вид, что не расслышал ее слов. - И сделаешь это вежливо и тактично.
     Виктория метнула на него взгляд, который никак нельзя было назвать покорным.
     - Мы с Робертом уговорились встретиться через два часа. И я пойду с ним на прогулку.
     - Ты объявишь ему, что не можешь больше с ним встречаться. Скажи это сегодня же или, клянусь Богом, ты горько пожалеешь.
     Виктория похолодела. Отец редко давал волю рукам - он ни разу не ударил ее с тех пор, как она вышла из детского возраста, - но сейчас она была уверена, что он изобьет ее. И Виктория решила, что благоразумнее будет промолчать.
     - Вот и хорошо, - с довольным видом заключил отец, по-своему расценив ее молчание. - И обязательно возьми с собой Элеонору. Тебе не следует выходить вместе с ним из дому без сестры - пусть она тебя сопровождает.
     - Да, папа. - Так уж и быть, это условие она выполнит. Но только это условие.

***

     Через два часа, минута в минуту, явился Роберт. Элли проворно распахнула перед ним дверь, едва он успел второй раз стукнуть дверным кольцом.
     - Здравствуйте, милорд, - весело прощебетала она, и на губах ее заиграла хитрая улыбочка.
     И неудивительно: Роберт платил ей по целому фунту каждый раз, когда она соглашалась оставить его с Викторией наедине во время их совместных прогулок. А упрашивать Элли никогда не приходилось, за что Роберт был ей чрезвычайно признателен.
     - Добрый день, Элли, - улыбнулся он в ответ. - Ты куда-то уходишь?
     - О да, милорд, мы с сестрой идем гулять. Хотите к нам присоединиться?
     - Вот плутовка, - пробормотал Роберт. Но сказал он это совершенно беззлобно - ему нравилась младшая сестренка Виктории. Они с ней оба были прагматиками и тщательно, планировали свое будущее. Если бы он был на месте Элеоноры, думал Роберт, то требовал бы не один, а два фунта за каждую прогулку.
     - А, ты уже здесь, Роберт. - Виктория поспешно вышла в коридор. - Я и не слышала, как ты пришел.
     Он улыбнулся.
     - Элеонора открыла мне прежде, чем я успел постучать.
     - Да, в этом я не сомневаюсь. - Виктория бросила на сестру укоризненный взгляд. - Стоит тебе появиться на пороге, она бежит к двери со всех ног.
     Элли пожала плечами.
     - Конечно, ведь от этого зависят мои доходы. Роберт расхохотался. Протянув руку Виктории, он спросил:
     - Ну, так мы идем?
     - Я только захвачу с собой книгу, - сказала Элли. - А то, боюсь, мне будет скучновато. - С этими словами она юркнула в свою комнату.
     Роберт смотрел, как Виктория завязывает ленточки шляпки под подбородком.
     - Я люблю тебя, - почти беззвучно проговорил он.
     Ее пальцы неуверенно теребили ленты.
     - Может, мне сказать это погромче? - шепнул Роберт с лукавой улыбкой.
     Виктория отчаянно замотала головой, стрельнув глазами в сторону закрытой двери отцовского кабинета. Отец сказал, что Роберт ее не любит, что он не может ее любить. Он, конечно же, не прав - в этом Виктория была абсолютно уверена. Достаточно взглянуть в смеющиеся голубые глаза Роберта, чтобы в этом убедиться.
     - Ромео и Джульетта!
     Виктория вздрогнула, услышав голосок сестры:
     Она решила, что Элли сказала это в насмешку, сравнивая ее и Роберта с несчастными влюбленными. Но тут заметила в руках сестры маленький томик Шекспира.
     - Не очень-то веселенькую книгу ты выбрала для такого прелестного денька, как сегодня, - заметила Виктория.
     - А вот и нет, - возразила Элли, - По-моему, в целом это очень романтичная история - но мне не нравится, что в конце все погибают.
     - Да, - хмыкнул Роберт. - Я, кажется, догадываюсь, почему концовка пьесы пришлась тебе не по душе.
     Виктория засмеялась и шутливо ткнула его локтем в бок.
     Веселая троица вышла из дому и направилась на прогулку. Они пересекли широкий луг и углубились в лес. Прошло минут десять, и Элли со вздохом промолвила:
     - Пожалуй, здесь я вас покину.
     Она разложила покрывало на земле и взглянула на Роберта с хитрой усмешкой.
     Он бросил ей монету и заметил:
     - Элеонора, у тебя душа банкира,
     - Ну да, а что в этом плохого? - пробормотала она. Затем демонстративно села к ним спиной и раскрыла книгу.
     Роберт тут же схватил Викторию за руку, и оба скрылись за деревьями.
     Вскоре они уже были на заросшем травой берегу пруда, где произошла их первая встреча. Виктория едва успела перевести дух, как Роберт упал в траву, увлекая ее за собой.
     - Я люблю тебя, - сказал он, целуя ее в левый уголок рта.
     - - Я люблю тебя. - Теперь он поцеловал ее в правый уголок губ.
     - Я люблю тебя, - повторил он, сдернув шляпку с ее головы. - Я люб...
     - Я знаю, знаю! - расхохоталась Виктория, пытаясь остановить его, пока не потерялись все шпильки из прически.
     Он пожал плечами.
     - Что поделать, если это действительно так. Но слова отца вдруг всплыли в ее памяти: "Он попользуется тобой, а потом бросит".
     - А это правда? - спросила она, пристально глядя ему в глаза. - Ты правда любишь меня?
     Он с силой взял ее за подбородок, так что пальцы впились в кожу.
     - Почему ты спрашиваешь об этом? - Не знаю, - прошептала Виктория, нежно коснувшись его руки, отчего он сразу же ослабил хватку. - Прости меня, я не должна была так говорить. Я знаю, ты любишь меня. И я тебя тоже люблю.
     - Так докажи мне это, - еле слышно промолвил он.
     Виктория нервно облизала губы и потянулась к нему.
     Их губы соприкоснулись, и Роберта охватил огонь страсти. Всё стало словно в тумане, ясно он видел только Викторию, ее глаза, ее губы, ее волосы...
     - О Господи, Тори, - хрипло шептал он, -- Я обожаю тебя - твои ласки, твой аромат...
     Она крепче прильнула к нему и снова поцеловала, проводя кончиком языка по его губам, как когда-то он сам.
     Роберт вздрогнул, в тот же момент ощутив, как внутри него проснулся вулкан желания. Ему хотелось погрузиться в нее и не отпускать ни за что на свете. Пальцы его нащупали пуговки ее лифа, и он принялся торопливо их расстегивать.
     - Роберт? - Виктория резко отпрянула.
     - Ш-ш-ш, милая, - произнес он, и желание сделало его голос хриплым. - Я просто хочу дотронуться до тебя. Вот уже несколько недель я ни о чем другом так не мечтаю. - Он накрыл ее грудь ладонью и сжал сквозь тонкую ткань летнего платья.
     У Виктории вырвался приглушенный стон удовольствия - она откинулась назад и позволила ему довершить начатое.
     Пальцы Роберта дрожали от нетерпения, но все же ему как-то удалось расстегнуть маленькие пуговки и открыть лиф ее платья. Виктория тут же прижала руки к груди, прикрывая свою наготу, но он мягко отвёл их.
     - Нет, - прошептал он. - Они прекрасны. Ты прекрасна.
     И затем, в подтверждение своих слов, он протянул руку и накрыл ладонью ее грудь. Едва касаясь, Роберт нежно поглаживал сосок, чувствуя, как он набухает, превращаясь в тугой бутон.
     - Тебе холодно? - шепнул он. Она кивнула, потом помотала головой, потом снова кивнула, прошептав:
     - Не знаю.
     - Я тебя согрею. - Он сомкнул пальцы вокруг ее груди, обжигая своим прикосновением, - Я хочу тебя поцеловать, ты позволишь?
     У Виктории внезапно пересохло в горле. Он уже целовал ее сотни, если не тысячи раз. Почему вдруг теперь он спрашивает у нее на это позволения?
     И тут, когда его язык медленно обвел ее сосок, она догадалась, что он имел в виду.
     - О мой Бог! - воскликнула она, толком не понимая, что он делает. - Роберт!
     - Я хочу тебя, Тори. - Голос его звучал глухо. - Ты не понимаешь, как я хочу тебя.
     - Я д-думаю, нам пора остановиться, - запинаясь, пробормотала она. - Я не могу... Мы не должны... - У нее никак не получалось облечь свои мысли в слова. Зловещая фраза, сказанная отцом, непрерывно стучала в ее мозгу: "Он попользуется тобой, а потом бросит".
     Она увидела голову Роберта у своей груди.
     - Роберт, нет, не надо!
     Роберт прерывисто вздохнул и прикрыл ее грудь половинками лифа. Он попытался застегнуть пуговицы, но пальцы его дрожали.
     - Позволь, я сама, - быстро сказала Виктория, отвернувшись так, чтобы он не видел, как щеки ее залила краска стыда. Ее руки тоже тряслись, но ей в конце концов удалос