юбить вас.
   Элизабет не понимала, что он имеет в виду, но  кровь  ее  вскипела  и
стремительно понеслась по жилам. Она не могла отказать  ему  ни  в  чем.
Подняв взор, она увидела огонь в его карих глазах и приняла решение.
   - Любите меня, - шепнула она. - Я верю вам.
   Его пальцы дрогнули, когда он благоговейно коснулся нежной кожи у нее
на  висках,  перебирая  золотистый   шелк   волос.   Элизабет   казалась
трогательно маленькой по сравнению  с  его  громадными,  ставшими  вдруг
неуклюжими руками. Он боялся  ее  сломать.  Прекрасная  и  хрупкая,  она
принадлежала ему, и он был готов на все, чтобы ее защитить.
   - Я постараюсь быть нежным, -  прошептал  Джеймс,  с  трудом  узнавая
собственный голоед - Я никогда не обижу вас. Никогда!
   В ее глазах светилось бесконечное доверие. Это был  великий  дар,  от
которого переворачивалась душа.
   Он легко провел пальцами по ее гладкой щеке вниз, по нежной коже шеи.
На Элизабет было платье, ничуть не похожее на то, что она обычно носила.
Оно едва держалось на плечах, норовя соскользнуть при малейшем движении.
Казалось,  достаточно  зацепить  пальцем  мягкую  белую   ткань,   чтобы
обнажилось изящное плечико, затем другое, а потом спустить его вниз...
   Кровь прилила к его чреслам. Господь милосердный, если  он  дошел  до
такого состояния, только вообразив, как раздевает ее, что же будет, если
она, обнаженная и податливая, окажется в его  объятиях?  Как  он  сможет
заняться с ней любовью с нежностью и вниманием, которых она заслуживает?
Чувствуя, как дыхание обжигает легкие, Джеймс медленно спустил платье  с
одного плеча, не отрывая взгляда от обнажавшейся  кожи,  мерцавшей,  как
редчайшая жемчужина, в лунном свете. Он склонил голову и уткнулся  лицом
в теплую соблазнительную выемку между ее  плечом  и  шеей,  с  блаженным
ощущением, что вернулся домой.
   Не прерывая поцелуя, он спустил платье с  другого  плеча  девушки,  и
ткань сдвинулась,  обнажив  верхнюю  часть  ее  груди.  Элизабет  что-то
вымолвила - возможно, его имя, - но не  издала  ни  звука  протеста.  Он
расстегнул единственную пуговицу, стягивающую платье  спереди,  расширив
вырез настолько, что оно соскользнуло вниз.
   Элизабет подняла руки, пытаясь прикрыться, но Джеймс перехватил их  и
отвел в сторону, прижавшись к ее губам в легком, как перышко, поцелуе.
   - Вы прекрасны,  -  прошептал  он,  обдавая  ее  теплым  дыханием.  -
Прекрасны!
   Продолжая удерживать ее запястья, он свободной рукой накрыл  одну  ее
грудь. Удивительно пышная и упругая, она заполнила его ладонь, и  Джеймс
не сдержал стона наслаждения, ощутив, как сморщился и напрягся сосок.
   Он заглянул ей в лицо, испытывая  потребность  видеть  ее  выражение,
желая убедиться, что ей нравятся его  прикосновения.  Полуоткрытые  губы
Элизабет блестели, словно она только что их облизнула. Изумленные  глаза
затуманились, она коротко и часто дышала.
   Подхватив ее под ягодицы, он опустился вместе с ней на землю.  Волосы
Элизабет бесценным  золотым  веером  раскинулись  по  прохладному  ковру
густой травы. Джеймс замер на  секунду,  созерцая  ее  и  вознося  хвалу
неведомому богу, который привел его к этому моменту,  а  затем,  склонив
голову, приник к ее груди.
   У Элизабет вырвался потрясенный возглас, когда его губы сомкнулись на
ее соске. Его горячее дыхание обжигало кожу, проникало в  кровь.  У  нее
возникло странное ощущение, словно ей тесно в собственном теле,  которое
вдруг показалось чужим. Ей хотелось двигаться, вытянуть  ноги,  поерзать
по траве, сжать ладони, погрузив пальцы в его густые темные волосы.
   Она  выгнулась  под  ним,  словно  в  нее  вселился  демон   страсти,
искушавший вкусить всего, что он мог ей дать.
   - Джеймс! - выдохнула она, а затем прошептала его имя снова, повторяя
его как мольбу или молитву.
   Он положил руку  ей  на  лодыжку,  передвинулся  к  колену,  а  затем
медленно, заставляя ее изнывать от предвкушения, скользнул выше  и  сжал
ее бедро.
   Его имя снова слетело  с  губ  Элизабет,  но  он  заглушил  ее  слова
поцелуем,  между  тем  как  его  рука  двинулась  выше  по  нежной  коже
внутренней стороны ее бедра. Она замерла, чувствуя, что он  приближается
к чему-то тайному и запретному.
   Джеймс поднял голову  и  взглянул  на  Элизабет.  Она  несколько  раз
моргнула, прежде чем ей удалось сфокусировать взгляд на любимых  чертах.
С обольстительной улыбкой на губах он спросил:
   - Мне продолжать?
   Помоги ей Боже, но она кивнула и успела увидеть, как его улыбка стала
шире, прежде чем он, склонив голову, прижался губами к ее шее.
   И тут его рука двинулась выше.
   Он почти добрался  до  верха  ее  бедра,  оказавшись  так  близко  от
средоточия ее женственности, что Элизабет охватила дрожь предвкушения.
   - Доверьтесь мне, - прошептал он. -  Доверьтесь.  Вам  будет  хорошо.
Обещаю.
   Элизабет  слегка  раздвинула   ноги,   позволив   ему   расположиться
поудобнее. Она вдруг заметила, что Джеймс опирается на  руки,  удерживая
свое мощное тело на весу.
   Но все изменилось, когда он опустился на нее. По сравнению с  ней  он
казался огромным. Она не осознавала его мощи и силы, пока он не прижался
к ней всем телом.
   Он накрыл ладонью и сжал, поддразнивая, ее бедро, так что его большой
палец оказался в тревожащей  близости  от  скрывавших  ее  женственность
завитков.
   А затем он коснулся ее.
   Она и представить себе не могла, что способна  ощущать  такой  жар  и
трепет, так отчаянно желать прикосновения другого человека.
   Джеймс шептал ей слова любви, его горячее дыхание обжигало ее ухо,  а
пальцы дразнили и возбуждали. Каждый раз, когда  ей  казалось,  что  она
достигла предела и больше не вынесет, он увлекал ее еще  выше,  поднимая
на новый уровень страсти.
   Элизабет вцепилась в траву, опасаясь, что если  обнимет  Джеймса,  то
разорвет его рубашку. Однако он прошептал, скользнув пальцем в ее лоно:
   - Коснитесь меня.
   Напуганная  собственной  страстью,  она  осторожно  поднесла  руки  к
воротничку его рубашки. Верхняя пуговица была  расстегнута.  Она  быстро
расстегнула вторую, спеша дотронуться до его кожи.
   - Бог мой, Элизабет! - выдохнул Джеймс. - Вы меня убьете.
   Она остановилась, метнувшись взглядом к его лицу.
   - Не бойтесь, - сказал он, невольно рассмеявшись. - Мне хорошо.
   - Правда? Потому что... о-о-ох!
   Элизабет не имела представления, что именно он  сделал  пальцами,  но
нараставшее внутри нее давление достигло предела, и последовал взрыв. Ее
тело напряглось, выгнулось, затрепетало, и, когда наконец  содрогнулось,
ей показалось, что она разлетелась на тысячу осколков.
   - О, Джеймс, - вздохнула она, - вы дали мне возможность ощутить такое
блаженство!
   Его тело все еще  оставалось  твердым,  как  гранит.  Он  страдал  от
неутоленного желания и  знал,  что  не  сможет  удовлетворить  его  этим
вечером. Руки его дрожали  от  напряжения,  и  он  перекатился  на  бок,
вытянувшись рядом с ней  на  траве.  Упершись  локтем  в  землю,  Джеймс
смотрел на Элизабет. Глаза ее были закрыты, и Джеймс понял, что  никогда
в жизни не видел ничего прекраснее.
   - Мне так много нужно вам сказать, - прошептал он, целуя ее в волосы.
   Глаза Элизабет распахнулись:
   - Что?
   - Завтра, - пообещал он, ласково поправляя ее спущенный лиф. Казалось
преступлением закрывать такую совершенную красоту, но он  знал,  что  ее
смущает нагота. Точнее, будет смущать, когда она вспомнит о ней.
   Элизабет покраснела - в порыве страсти она забыла, что полуодета.
   - Почему не сегодня? - спросила она.
   Резонный вопрос. Джеймс испытывал искушение  назвать  свое  настоящее
имя и попросить ее выйти за него замуж,  но  сдержался.  Руку  и  сердце
предлагают раз в жизни, и  он  хотел,  чтобы  все  было  безупречно.  Он
встретил женщину, которая полностью завладела его душой, о чем  он  даже
не мечтал. Элизабет заслуживает роз и бриллиантов и того, чтобы  увидеть
его коленопреклоненным перед ней.
   К тому же Джеймс считал своим долгом предупредить Агату,  что  больше
не намерен скрывать свое имя.
   - Завтра, - пообещал он снова. - Завтра.
   Это, видимо, удовлетворило девушку, поскольку она вздохнула и села.
   - Думаю, нам пора возвращаться.
   Он пожал плечами и усмехнулся:
   - У меня нет срочных дел.
   Элизабет состроила строгую гримаску:
   - Зато у меня есть. Леди  Дэнбери  обрабатывала  меня  целую  неделю,
настаивая, чтобы я пошла на маскарад. Не представляю, что будет, если  я
так и не появлюсь. - Она бросила на него кислый взгляд. -  Она  чуть  не
довела меня до безумия. Еще одна бесконечная  нотация  по  поводу  моего
отсутствия, и я окончательно свихнусь.
   - Да, - согласился Джеймс, - что-что, а наказать виновного она умеет.
   - Почему бы вам не пойти со мной? - спросила Элизабет.
   Ни в коем случае. Его непременно узнают.
   - Рад бы, - солгал он, - да не могу.
   - Почему?
   - Э-э... запылился в дороге и...
   - Одежду можно почистить.
   - У меня нет маскарадного костюма.
   - Ба! Половина мужчин отказалась надевать костюмы. А маску мы найдем.
   В полном отчаянии он выпалил:
   - Я не могу появиться на публике в таком состоянии!
   Элизабет  закрыла  рот,  проглотив  очередной  аргумент,   но   через
несколько секунд неловкого молчания все же спросила:
   - Что вы имеете в виду?
   Джеймс застонал. Неужели никто не объяснил ей? Очевидно, нет. Ей было
восемнадцать, когда умерла ее мать, а  представить  свою  тетку  в  роли
наставницы юной девушки он просто не мог. Он покосился  на  Элизабет,  с
простодушным ожиданием взиравшую на него.
   - Как я понимаю, вы не позволите  мне  отделаться  словами,  что  мне
хотелось бы окунуться в озере?
   Она замотала головой.
   - Я так и думал, - пробормотал Джеймс.
   - Вы не... ах...
   Он ухватился за ее слова:
   - Вот именно! Я - нет.
   - Проблема в том, - сказала Элизабет, избегая его взгляда, - что я не
совсем понимаю, чего вы не сделали.
   - Я объясню вам позже, - пообещал он. - Господи помилуй,  да  если  я
этого не сделаю, то просто не доживу до конца месяца.
   - Значит, через месяц?
   Месяц?  Он  что,  совсем  спятил?  Придется  обзавестись  специальной
лицензией.
   - Через неделю. Не больше.
   - Понимаю.
   - Не думаю. Но поймете.
   Элизабет кашлянула и покраснела.
   - О чем бы вы ни говорили, - пролепетала она, - у меня такое чувство,
что это не слишком прилично.
   Он поднес ее руку к губам.
   - Вы по-прежнему девственница, Элизабет. А я чертовски разочарован.
   - О! Я... - Она застенчиво улыбнулась. - Спасибо.
   - Я мог бы сказать, что это пустяки, - заявил  Джеймс,  взяв  ее  под
руку, - но это была бы явная ложь.
   - Полагаю, - лукаво добавила Элизабет, - вы также не можете  сказать,
что это доставило вам удовольствие.
   - Это была бы непростительная ложь.
   Она засмеялась.
   - Если вы не начнете оказывать мне  должного  уважения,  -  проворчал
Джеймс, - мне придется окунуть вас в озеро вместе с собой.
   - Вас уже и поддразнить нельзя?
   - По-моему, мое многострадальное тело и так  достаточно  натерпелось.
Больше оно просто не вынесет.
   Элизабет снова захихикала.
   - Простите, - выдавила она. - Я и не думала смеяться над вами, но...
   - Вы только этим и  занимаетесь.  -  Он  попытался  сдержать  улыбку,
впрочем, без особого успеха.
   - Ну хорошо, я смеялась, но только потому... -  Она  остановилась  и,
протянув руку,  коснулась  его  лица.  -  Только  потому,  что  в  вашем
присутствии я чувствую себя счастливой и свободной. Не  помню,  когда  в
последний раз мне было так легко.
   - А в  кругу  семьи?  -  спросил  Джеймс.  -  Вы  же  обожаете  своих
домочадцев.
   - Конечно. Но даже когда мы смеемся и шутим - одним словом, прекрасно
проводим время, - надо мной словно висит облако, постоянно напоминающее,
что я могу всего лишиться. Что у меня все отберут в ту же секунду, как я
окажусь не в состоянии обеспечивать семью.
   - Больше вам не придется тревожиться об этом, - клятвенно заверил  он
ее. - Никогда.
   - О, Джеймс, - печально сказала она, - с вашей стороны очень мило так
говорить, но я не представляю себе, как вы сможете...
   - Положитесь на меня, - перебил он ее. -  У  меня  имеется  несколько
фокусов в рукаве. К тому же, как вы сами сказали, когда вы со мной,  это
мерзкое облако исчезает.
   - Когда я с вами, то забываю обо всех тревогах, но это  не  означает,
что их нет.
   Он ласково похлопал ее по руке:
   - Я вас еще удивлю, Элизабет Хочкис.
   В дружелюбном молчании они двинулись по направлению к дому.  По  мере
приближения звуки празднества - музыка, гомон голосов и раскаты смеха  -
становились громче.
   - Кажется, бал удался, - заметила Элизабет.
   - Леди Дэнбери на меньшее не согласится, - отозвался Джеймс.
   Он бросил взгляд на величественное каменное  здание,  открывшееся  их
взору. На лужайке толпились гости, и он понял, что нужно исчезать,  пока
не поздно.
   - Элизабет, - сказал он. - Я должен идти, но завтра непременно к  вам
зайду.
   - Прошу вас, останьтесь.  -  Она  улыбнулась,  трогательно  распахнув
темно-голубые глаза. - Мы с вами еще ни разу не танцевали.
   - У нас все впереди,  обещаю.  -  Джеймс  вглядывался  в  слонявшуюся
поблизости публику. Вроде бы никого  из  знакомых,  но  предосторожность
никогда не бывает лишней.
   - Я достану вам маску, если дело в этом.
   - Нет, Элизабет. Я просто не могу. Смиритесь. Она нахмурилась:
   - Не понимаю, почему вы должны...
   - Не ломайте голову - так нужно, и все. Я... Ох! - Кто-то  большой  и
мягкий врезался в его спину. Кажется, они значительно ближе к толпе, чем
он думал. Джеймс повернулся, чтобы отчитать невежу...
   И  обнаружил,  что  смотрит  прямо  в  аквамариновые  глаза  Кэролайн
Рейвенскрофт.

***

   Элизабет наблюдала за разворачивающейся перед  ее  глазами  сценой  с
нарастающим ужасом и недоверием.
   - Джеймс?! - воскликнула Кэролайн, округлив от восторга  глаза.  -  О
Джеймс! Как я рада вас видеть!
   Взгляд Элизабет метался от Джеймса к Кэролайн  и  обратно,  пока  она
пыталась понять, откуда эти двое знают друг друга. Если Кэролайн знакома
с Джеймсом, она должна знать, что он тот самый управляющий, о котором ей
говорила Элизабет.
   - Кэролайн... - отозвался Джеймс натянутым до крайности голосом.
   Кэролайн попыталась его обнять, насколько это было возможно в костюме
тыквы.
   - Где вы пропадали? - поинтересовалась она требовательным тоном. - Мы
с Блейком  чрезвычайно  недовольны.  Чего  он  только  не  делал,  чтобы
разыскать вас... Элизабет?
   Джеймс замер.
   - Откуда вы знаете Элизабет?  -  спросил  он,  медленно  и  осторожно
выговаривая слова.
   - Мы познакомились сегодня, - ответила Кэролайн и,  небрежным  жестом
дав ему понять, что больше его не задерживает, повернулась к своей новой
приятельнице. - Элизабет, я искала вас весь вечер. Куда вы подевались? И
откуда знаете Джеймса?
   - Я... я... - Элизабет не могла найти слов, чтобы  выразить  то,  что
становилось все более очевидным.
   - Когда это вы успели познакомиться с Элизабет? - Кэролайн так  резко
повернулась к Джеймсу, что ее светло-русая коса стеганула его по  плечу.
- Пару часов назад, когда я рассказывала ей про вас, она сказала, что вы
никогда не встречались.
   - Вы рассказывали мне о нем? - прошептала Элизабет. - Нет, что вы. Вы
даже не упомянули  про  Джеймса.  Единственный  человек,  о  котором  вы
говорили, это...
   - Джеймс, - подсказала Кэролайн. - Маркиз Ривердейл.
   - Нет, - произнесла Элизабет нетвердым голосом, между тем  как  перед
ее мысленным взором пронеслась красная книжонка  и  бесконечные  эдикты.
"Как выйти замуж за маркиза". Нет, это невозможно. - Это не...
   Кэролайн повернулась к Джеймсу.
   - Джеймс? - Ее глаза расширились, когда  она  поняла,  что  ненароком
раскрыла нечто, явно державшееся в секрете.  -  О  нет!  Простите.  Я  и
вообразить себе не могла, что здесь, в Дэнбери-Хаусе, вы можете работать
под прикрытием. Вы же говорили, что вроде бы покончили со всем этим.
   - С чем? - осведомилась Элизабет, срываясь на визг.
   - Военное ведомство здесь ни при чем, - буркнул Джеймс.
   - В чем же тогда дело? - спросила Кэролайн.
   - Маркиз Ривердейл? - ошарашенно произнесла Элизабет. - Вы маркиз?
   -  Элизабет,  -  сказал  Джеймс,  совершенно  игнорируя  Кэролайн.  -
Позвольте мне объяснить.
   Маркиз. Джеймс - маркиз. Должно быть, он вволю посмеялся над  ней  за
минувшие недели.
   - Мерзавец! - прошипела она, а затем, используя все до единого приемы
бокса, которые он успел ей преподать,  а  также  собственные  инстинкты,
отвела назад правую руку и со всей силы ударила.
   Джеймс  покачнулся.  Кэролайн  вскрикнула.  Элизабет  гордо  зашагала
прочь.
   - Элизабет! - загремел Джеймс,  устремившись  за  ней.  -  Сейчас  же
вернитесь. Вам придется выслушать меня. - Он схватил ее за локоть.
   - Отпустите меня! - взвизгнула она.
   - Не раньше, чем вы выслушаете меня.
   - О, представляю себе, как вы позабавились,  -  сдавленно  произнесла
она. - Недурное развлечение - обучать меня, как выйти замуж за  маркиза.
Какой же вы негодяй после этого! Бессовестный негодяй!
   Он содрогнулся от звучавшей в ее голосе обиды.
   - Элизабет, я никогда...
   - А ваши друзья? Они смеялись, когда  вы  рассказывали  им  о  бедной
компаньонке знатной дамы, которая возмечтала выйти замуж за маркиза?
   - Элизабет, у меня были веские причины скрывать свое имя. Вы  слишком
поспешно делаете выводы.
   - Не учите меня! - огрызнулась она, пытаясь вырваться из его  хватки.
- Не смейте даже разговаривать со мной впредь.
   - Вам не удастся убежать, не выслушав меня.
   - И я позволила вам касаться себя,  -  прошептала  она  с  выражением
ужаса на лице. - Я позволила вам касаться себя, когда все, с  начала  до
конца, было ложью!
   Джеймс поймал ее руку и притянул к себе так, что груди расплющились о
его торс.
   - Не смейте, - прошипел он, - называть это ложью.
   - А что же это, по-вашему? Или, может, вы любите  меня?  Вы  даже  не
испытываете ко мне уважения, если  не  нашли  нужным  сообщить,  кто  вы
такой.
   - Вам прекрасно известно, что это не правда.  -  Он  поднял  глаза  и
увидел, что рядом  с  Кэролайн,  все  еще  стоявшей  с  разинутым  ртом,
собралась небольшая толпа. -  Пойдемте!  -  скомандовал  он,  затаскивая
Элизабет за угол Дэнбери-Хауса. - Мы обсудим это наедине.
   - Никуда я с вами не пойду! - Она  уперлась  каблуками  в  землю,  но
перевес в силе был явно на его стороне. - Я иду домой,  а  если  вы  еще
хоть раз попробуете заговорить со мной, я не ручаюсь за последствия.
   - Элизабет, вы ведете себя неразумно.
   Ее терпение лопнуло. Что явилось  последней  каплей  -  его  тон  или
слова, - Элизабет не знала, но как бы там ни было, она взорвалась.
   - Не смейте мне указывать! - заорала  она,  молотя  кулачками  в  его
грудь. - Не смейте вообще мне ничего говорить!
   Джеймс просто замер, не мешая ей отводить душу.  Он  стоял  настолько
неподвижно, что Элизабет, не встретив  сопротивления,  наконец  опустила
руки.
   Отступив назад, она посмотрела ему в лицо. Все ее тело сотрясалось от
бурных чувств.
   - Я вас ненавижу, - тихо произнесла она. Джеймс молчал.
   - Вы не понимаете, что наделали, - прошептала она, недоверчиво  качая
головой. -  Вы  даже  не  в  состоянии  оценить  всей  гнусности  своего
поступка.
   - Элизабет... - Он никогда  не  думал,  что  одно-единственное  слово
может стоить таких усилий.
   В ее глазах появилось  жалостливое  выражение,  словно  она  внезапно
поняла, что он настолько низок, что не заслуживает ее любви и уважения.
   - Я ухожу. Можете сообщить леди Дэнбери, что я увольняюсь.
   - Вы не можете уволиться.
   - Это почему же?
   - Вы ей нужны. А вам не обойтись без...
   - Денег? - почти выплюнула она. - Вы это собирались сказать?
   Джеймс почувствовал, что его щеки обдало  жаром,  и  понял,  что  она
прочитала ответ в его глазах.