лось,  исчез,  остался  лишь
Бенедикт Бриджертон.
   Это был волшебный, сладостный миг!
   Но внезапно неприглядная действительность обрушилась на Софи с  новой
силой, и как громом поразила мысль: что он здесь делает, на этой мерзкой
вечеринке, среди пьяниц и продажных девиц? Когда она встретила  его  два
года назад, он не показался ей человеком, любящим подобные  мероприятия.
Но она провела с ним  рядом  всего  несколько  часов.  Может  быть,  она
ошиблась в нем? Софи закрыла глаза от отчаяния. За  прошедшие  два  года
память о Бенедикте Бриджертоне была лучом света в ее жалкой, безотрадной
жизни. И если она в нем ошиблась, если он ничуть не лучше Филиппа и  его
дружков, значит, у нее ничего не останется.
   Даже памяти о любви.
   Но с другой стороны, он ее спас. С этим не поспоришь. Может быть,  не
стоит задумываться над тем, почему он оказался на этой вечеринке?
   - С вами все в порядке? - неожиданно спросил Бенедикт.
   Софи кивнула и посмотрела ему  прямо  в  глаза,  ожидая,  что  он  ее
узнает.
   - Вы уверены?
   Она снова кивнула, все еще преисполненная  ожидания.  "Ну  же,  узнай
меня!"
   - Хорошо. А то они с вами грубо обошлись.
   - Ничего.
   Софи закусила губу. Она понятия не имела, какова будет  его  реакция,
когда  он  ее  узнает.  Обрадуется?  Или,  наоборот,  придет  в  ярость?
Неопределенность была мучительна.
   - Сколько вам нужно времени на то, чтобы собраться?  Софи  недоуменно
захлопала глазами и внезапно поняла, что все еще сжимает в руке сумку  с
вещами.
   - Все мои вещи здесь, - ответила она. -  Я  как  раз  пыталась  уйти,
когда они меня поймали.
   - Молодец, - одобрительно пробормотал он. Софи  пристально  взглянула
на него, не в силах поверить, что он ее не узнал.
   - Тогда идемте, - проговорил Бенедикт.  -  Мне  даже  противно  здесь
находиться.
   Софи промолчала, по-прежнему глядя на него.
   - Вы уверены, что с вами все в порядке? - спросил Бенедикт.
   И тогда Софи стала рассуждать.
   Два года назад, когда они познакомились, половина ее лица была скрыта
маской, а слегка припудренные волосы  казались  светлее,  чем  на  самом
деле.
   С тех пор она отрезала свои длинные волосы и продала их  изготовителю
париков. Теперь у нее были короткие кудри.
   Она сильно похудела, поскольку миссис Гиббонз, которая  подкармливала
ее, осталась в Пенвуд-Хаусе.
   И потом, если уж быть до конца откровенной с собой, они с  Бенедиктом
находились в обществе друг друга не более получаса, и он вряд ли  хорошо
ее запомнил.
   Софи взглянула Бенедикту прямо в глаза и поняла: он понятия не имеет,
кто она такая.
   Он ее не узнал. И никогда не узнает. Софи не знала,  плакать  ей  или
смеяться.

Глава 7

   "Всем гостям, присутствовавшим в прошлый четверг на балу у Моттрамов,
было ясно: мисс Розамунд Рейлинг не прочь женить на себе мистера Филиппа
Кавендера.
   По мнению автора этих  строк,  эти  двое  великолепно  подходят  друг
другу".
   "Светские новости от леди Уислдаун", 30 апреля 1817 года

   Десять минут спустя Софи уже сидела рядом с Бенедиктом Бриджертоном в
его фаэтоне.
   - Вам что-то попало в глаз? - учтиво осведомился он.
   - П...простите? - не поняла Софи.
   - Вы все время моргаете, - пояснил он. - Вот я и подумал,  что,  быть
может, вам что-то попало в глаз.
   Софи судорожно сглотнула, стараясь сдержать нервный смешок.  Что  ему
на это сказать? Правду? Что она моргает, потому что хочет пробудиться от
дивного сна? Или, может быть, кошмара?
   - Вы уверены, что с вами все в порядке? - уже в который  раз  спросил
Бенедикт. Софи кивнула.
   - Должно быть, это от перенесенного потрясения, - решил он.
   Софи снова кивнула. Пускай думает, что лишь это ее беспокоит.
   Но как он мог ее не узнать? Она мечтала об этой минуте в течение двух
лет. И наконец-то Прекрасный принц явился ее спасти и при этом  даже  не
узнал.
   - Скажите мне еще раз, как вас зовут, - попросил  Бенедикт.  -  Прошу
меня простить, я очень плохо запоминаю имена.
   - Мисс Софи Бекетт, - ответила Софи. Причин скрывать свое имя  у  нее
не было, поскольку на балу-маскараде она его не назвала.
   - Рад с вами познакомиться, мисс Бекетт, -  проговорил  Бенедикт,  не
сводя глаз с дороги. - А меня зовут Бенедикт Бриджертон.
   Софи кивнула, хотя он и не смотрел на нее. Несколько минут  прошло  в
молчании. Софи просто не знала, что сказать. Ситуация казалась  поистине
не правдоподобной: они с Бенедиктом представились друг  другу,  чего  не
сделали два года назад.
   - Вы совершили очень смелый поступок, - наконец заметила она.
   Бенедикт пожал плечами.
   - Но их было трое против вас одного. Большинство  мужчин  в  подобной
ситуации прошли бы мимо. На сей раз он взглянул на нее.
   - Ненавижу разнузданных типов, - заметил он. Софи снова кивнула.
   - Они бы надо мной надругались.
   - Я знаю, - сказал Бенедикт и прибавил:
   - У меня четыре сестры.
   "Я знаю", - чуть не сказала Софи,  да  вовремя  спохватилась.  Откуда
горничной из Уилшира это знать?
   - Полагаю, именно поэтому вы бросились на мою защиту? - вместо  этого
спросила она.
   - Хотелось бы думать, что другой мужчина поспешил бы моим сестрам  на
помощь, окажись они, не дай Бог, в подобной ситуации.
   - Молю Бога, чтобы этого не произошло.
   Бенедикт мрачно кивнул:
   - Я тоже.
   Дальше поехали молча. Софи припомнился бал-маскарад. Тогда, в отличие
от сегодняшней ночи, разговор не прерывался ни на минуту. Но  тогда  она
разыгрывала из себя ослепительную великосветскую  даму,  а  сейчас  была
простой горничной. Что у нее с Бенедиктом может быть общего?
   И все-таки она не переставая  ждала,  что  он  узнает  ее,  остановит
фаэтон, прижмет ее к своей груди и скажет ей, что  искал  ее  целых  два
года. Наивные мечты... Он не узнает ее, и потом,  почему  он  должен  ее
узнать?
   Люди видят то, что ожидают увидеть. А Бенедикт  Бриджертон  никак  не
ожидает увидеть в жалкой горничной изящную светскую даму.
   Не проходило и дня, чтобы Софи не думала о  нем,  не  чувствовала  на
своих губах его губы, не вспоминала о той  полной  очарования  ночи.  Он
стал средоточием всех ее фантазий, в  которых  она  видела  себя  совсем
другой - изящной, утонченной, богатой. В своих мечтах она видела его  на
балу, который, быть может, давала она сама или ее любящие родители.  Они
знакомятся, потом  он  начинает  очень  мило  ухаживать  за  ней,  дарит
благоухающие цветы, иногда осмеливается украдкой поцеловать.  И  в  один
прекрасный весенний день, когда поют птицы и  ласковый  ветерок  колышет
листву деревьев, он опускается на колено, клянется ей в вечной  любви  и
просит выйти за него замуж.
   Это была дивная мечта, и краше ее была лишь та, в которой  они  потом
женятся, живут долго и счастливо и у  них  рождается  трое  или  четверо
детей.
   Но даже в своих самых безудержных мечтах Софи и представить  себе  не
могла, что действительно увидит его и, более того, что он спасет  ее  от
троих пьяных развратников.
   Интересно, вспоминает ли он когда-нибудь о таинственной незнакомке  в
серебристом платье, с  которой  обменялся  одним-единственным  страстным
поцелуем? Хотелось думать, что да, однако Софи сильно  сомневалась,  что
этот поцелуй значит для него столько, сколько для нее. В  конце  концов,
он мужчина и наверняка перецеловался со множеством женщин.
   И для него та ночь вряд ли чем-то отличалась от многих  других.  Софи
по-прежнему  читала  "Светские  новости  от  леди  Уислдаун",  если  они
попадались ей в руки, и знала, что он посетил десятки балов. Так  почему
именно этот бал-маскарад должен был запечатлеться в его памяти?
   Вздохнув,  Софи  взглянула  на  свои  руки,   по-прежнему   судорожно
сжимавшие сумочку, покрасневшие от холода и шершавые. Такие руки  хорошо
бы держать в перчатках,  но  единственная  пара,  которая  у  нее  была,
давным-давно сносилась, а новую купить было не на что.
   - И это все ваши вещи? - спросил Бенедикт, кивнув на сумку.
   Софи кивнула.
   - Боюсь, у меня их немного. Лишь  смена  белья  да  несколько  личных
вещей.
   Помолчав немного, он сказал:
   - У вас слишком правильная речь для горничной.
   Он не первый, кто это заметил, и у  Софи  уже  давно  был  заготовлен
ответ, который она и дала.
   - Моя мать была экономкой у одних очень добрых и  щедрых  людей.  Они
позволяли мне заниматься вместе с их дочерью.
   - А почему вы сейчас там не служите? - В этот момент фаэтон  подкатил
к развилке, и Бенедикт заученным движением рук заставил лошадей свернуть
налево. - Полагаю, речь идет не о семье Кавендер?
   - Нет, - ответила Софи, лихорадочно придумывая, что бы  ответить.  Ее
еще никогда никто об этом не спрашивал.  "  Всех  устраивал  стандартный
ответ. - Моя мама умерла, а я не поладила с новой экономкой.
   Похоже, этот ответ его удовлетворил, и несколько минут  они  ехали  в
молчании. Стояла глубокая  тишина,  нарушаемая  лишь  свистом  ветра  да
монотонным стуком лошадиных копыт.  Наконец  Софи,  не  в  силах  больше
сдерживать любопытство, спросила:
   - А куда мы едем?
   - У меня неподалеку есть коттедж, - ответил Бенедикт.  -  Остановимся
там на ночь или на пару дней, а потом я  отвезу  вас  к  матушке.  Я  не
сомневаюсь, что она найдет для вас работу.
   Софи почувствовала, как у нее исступленно заколотилось сердце.
   - А этот ваш коттедж...
   - Не волнуйтесь, вас там никто не обидит, -  перебил  ее  Бенедикт  с
легкой улыбкой. - Мистер и миссис Крэбтри не допустят, чтобы в  их  доме
происходило нечто, не  совместимое  с  их  представлениями  о  приличном
поведении.
   - А я думала, это ваш дом.
   Улыбка на лице Бенедикта стала шире.
   - Я уже много лет пытаюсь вбить им это в голову, но безуспешно.
   Софи не смогла сдержать улыбки.
   - Думаю, что они мне очень понравятся.
   - Я тоже так думаю.
   И вновь воцарилась тишина. Софи не сводила глаз с дороги. У нее  было
неприятное чувство, что, если глаза их встретятся, Бенедикт ее узнает. И
в то же время она понимала, что этого не может быть. Он уже неоднократно
смотрел ей прямо в глаза  и  не  увидел  в  ней  никого,  кроме  обычной
горничной.
   Однако спустя несколько минут она вдруг почувствовала,  что  щеки  ее
отчего-то раскраснелись, и, повернувшись к Бенедикту, заметила,  что  он
смотрит на нее с каким-то странным выражением.
   - Мы с вами нигде раньше не встречались? - неожиданно спросил он.
   - Нет, - сдавленным голосом проговорила Софи. - Не думаю.
   - Полагаю, вы правы, - пробормотал он. - И тем  не  менее  ваше  лицо
кажется мне знакомым.
   -  Все  горничные  выглядят   одинаково,   -   сказала   она,   криво
усмехнувшись.
   - Я тоже всегда так считал, - буркнул он.
   Софи вновь перевела взгляд на дорогу. Почему она так  сказала?  Разве
она не хотела, чтобы он ее узнал? Хотела, да еще как! Последние  полчаса
она только об этом и мечтала и...
   Так вот в чем дело! Она мечтала. И в ее мечтах он просил ее выйти  за
него  замуж.  В  действительности  же  он  может  попросить  стать   его
любовницей,  а  она  поклялась  себе  никогда  ею  не   становиться.   В
действительности он может посчитать себя обязанным вернуть ее  Араминте,
которая наверняка тотчас же отправит ее в полицию за то, что она  украла
застежки с ее туфель (Софи ни на секунду не сомневалась, что от Араминты
не укрылось их исчезновение).
   Нет, пусть уж лучше все останется как  есть,  иначе  ее  и  без  того
сложная жизнь станет еще труднее.
   И в то же время Софи испытывала странное разочарование оттого, что он
ее не узнал.
   - Пошел дождь или это мне  кажется?  -  спросила  Софи,  решив  вести
разговор на самые невинные темы.
   Бенедикт задрал голову вверх. Луна теперь была затянута облаками.
   - Когда мы уезжали, на дождь было не похоже, - пробормотал он, и в ту
же секунду на ногу ему упала крупная капля. - Но думаю, вы правы.
   Софи тоже взглянула на небо.
   - Поднялся ветер. Хоть бы не разыгралась буря.
   - Наверняка разыграется, -  возразил  Бенедикт.  -  Ведь  мы  едем  в
открытом экипаже. Вот если бы ехали в закрытом, на небе не  было  бы  ни
облачка.
   - Далеко еще до вашего дома?
   - Думаю, с полчаса езды. - Он нахмурился. - Если, конечно, дождь  нас
не задержит.
   - А я дождя не боюсь, - весело проговорила Софи. - На свете есть куда
более неприятные вещи. Они оба поняли, на что она намекает.
   - Я забыла вас поблагодарить, - тихо сказала Софи.
   Бенедикт резко повернулся к ней. Голос  ее  показался  ему  чертовски
знакомым. Где-то он его уже слышал. Но,  пристально  взглянув  на  Софи,
усомнился в этом. Рядом с ним сидела горничная.  Очень  хорошенькая,  но
все же горничная, с которой он никогда раньше не встречался.
   - Не за что, - наконец проговорил он.
   - А я считаю, есть за что. Вы меня спасли. Почувствовав себя неловко,
Бенедикт лишь хмыкнул, не зная, что сказать.
   - Вы совершили очень смелый поступок, - продолжала Софи.
   Он снова хмыкнул.
   И в этот момент хлынул ливень. Было такое ощущение,  что  небеса  над
ними разверзлись.
   Через секунду Бенедикт стал мокрым насквозь.
   -  Я  постараюсь  довезти  вас  как  можно  быстрее!  -  Он  старался
перекричать ветер.
   - Не волнуйтесь за меня!  -  крикнула  Софи  в  ответ,  но  когда  он
взглянул на нее, то  увидел,  что  она  обхватила  себя  обеими  руками,
пытаясь согреться.
   - Возьмите мой сюртук!
   Софи покачала головой и рассмеялась.
   - Он у вас такой мокрый, что не спасет меня!
   Бенедикт стегал лошадей, но дорогу размыло, а  порывы  ветра  бросали
дождевые потоки то в одну сторону, то в другую, и  за  ними  практически
ничего не было видно.
   "Вот черт! Только этого не хватало", - раздраженно подумал  Бенедикт.
Всю прошлую неделю его мучила простуда, и, похоже,  он  до  сих  пор  до
конца не выздоровел. Поездка под проливным дождем  наверняка  не  пойдет
ему на пользу. Он снова сляжет, и весь  следующий  месяц  у  него  будет
насморк, будут слезиться глаза... в общем, ничего хорошего его не  ждет.
Разве что... Бенедикт не смог сдержать довольной улыбки. Если  он  снова
заболеет, матушка не сможет заставить его бывать в  свете,  чтобы  найти
подходящую спутницу жизни.
   Бенедикт, нужно отдать ему  должное,  именно  этим  и  занимался:  он
искал. Он вовсе не возражал против женитьбы. Его брат  Энтони  и  сестра
Дафна были безмятежно счастливы в браке. Однако Бенедикт подозревал, что
их семейная жизнь сложилась удачно только потому, что им крупно повезло:
они нашли каждый свою половину. А  вот  он  не  повстречал  еще  ту,  на
которой мог бы жениться.
   "Нет, это не  совсем  так",  -  подумал  Бенедикт,  вспомнив  событие
двухлетней  давности  -  бал-маскарад,  на  котором  он  познакомился  с
таинственной незнакомкой в серебристом платье.  Когда  он  держал  ее  в
объятиях и впервые закружил по террасе в вальсе, он почувствовал, как  в
груди  сладко  заныло  сердце.  Подобного  чувства  он  еще  никогда  не
испытывал. Оно должно было бы  испугать  его,  но  этого  не  произошло.
Наоборот, у него возникло желание, чтобы чувство  это  стало  еще  более
острым. И он твердо решил во что бы  то  ни  стало  сделать  незнакомку,
заставившую его пережить неповторимые ощущения, своей.
   Но вдруг она исчезла. Такое впечатление, будто земля  стала  плоской,
как блин, и она свалилась с  ее  края.  От  леди  Пенвуд,  неприятной  и
желчной особы, он ничего не узнал, и никто из его знакомых,  которых  он
расспрашивал, ничего не знал о молодой женщине в серебристом платье. Она
приехала одна и уехала одна. Исчезла, испарилась... Он искал ее на  всех
балах и музыкальных вечерах, которые посещал. А посещал он их в два раза
больше, чем прежде, в надежде увидеть ее. И каждый раз возвращался домой
разочарованный.
   Наконец он решил прекратить поиски. В конце концов, он всегда  считал
себя разумным человеком и понимал, что пора сдаться. И он сдался,  И  по
прошествии нескольких месяцев снова, как и прежде, стал отказываться  от
большинства полученных приглашений. А еще через несколько месяцев понял,
что способен снова встречаться с женщинами и не сравнивать их с ней,  но
не мог заставить себя не искать ее взглядом. Всякий раз, когда он входил
в танцевальный зал или занимал свое  место  на  музыкальном  вечере,  он
машинально оглядывал толпу и напрягал слух, надеясь услышать ее  звонкий
смех.
   Он давно привык к мысли, что не сможет ее отыскать, и не предпринимал
активных поисков вот уже больше года, но... Бенедикт грустно  улыбнулся.
Но он не мог заставить себя остановиться. Это стало неотъемлемой  частью
его самого, такой же, как имя, умение одинаково хорошо владеть шпагой  и
рисовать. Он не переставал надеяться, ждать и...  смотреть.  И  хотя  он
говорил себе, что давно пора жениться, он никак не  мог  заставить  себя
это сделать. Вдруг он наденет какой-нибудь женщине на палец  обручальное
кольцо, а на следующий день увидит  ее,  свою  таинственную  незнакомку?
Тогда сердце его будет разбито, и жизнь кончена...
   Когда вдали показалась деревенька  Роузмид,  Бенедикт  с  облегчением
вздохнул - до коттеджа осталось минут пять пути.  Как  же  ему  хотелось
побыстрее оказаться в нем и погрузиться в  ванну  с  горячей  водой!  Он
взглянул  на  мисс  Бекетт.  Она  тоже  дрожала  от  холода,  однако,  с
восхищением подумал он, ни разу  даже  не  пожаловалась.  Бенедикт  стал
перебирать в уме других знакомых женщин. Как бы они себя повели,  попади
в ситуацию, подобную той, в которую попала мисс Бекетт? Даже его  сестра
Дафна, которая никогда не вешает носа, наверняка уже пожаловалась бы  на
холод.
   - Почти приехали, - проговорил Бенедикт, желая ее подбодрить.
   - Со мной все... Ой! Что с вами?
   Бенедикт  зашелся  кашлем,  сильным,  непрекращающимся.  Было   такое
ощущение, что грудь сейчас разорвется.  Горло  болело  так,  словно  его
резали острой бритвой.
   - Все в порядке, - едва выдохнул он и стегнул лошадей, которые,  пока
он боролся с кашлем, перешли на шаг.
   - По вам этого не скажешь.
   - На прошлой неделе я простудился, - пояснил Бенедикт  и  поморщился:
черт, как болит грудь!
   - Я не хочу, чтобы вы из-за меня снова  заболели,  -  заметила  Софи,
озабоченно глядя на него. Он попытался улыбнуться, но не смог.
   - С вами или без вас, дождь все равно застиг бы меня по дороге.
   - И все-таки...
   Бенедикт хотел ответить, но  вновь  разразился  исступленным  кашлем,
казалось, разрывавшим ему грудь.
   - Простите, - пробормотал он, когда приступ прошел.
   - Давайте я буду править,  -  предложила  Софи,  протягивая  руку  за
вожжами.
   Бенедикт недоверчиво взглянул на нее.
   - Это ведь фаэтон, а не повозка, запряженная одной лошадью.
   Софи с трудом сдержалась, чтобы его  не  придушить:  из  носа  течет,
глаза красные, кашель не прекращается, а ведет  себя  как  самодовольный
осел!
   - Уверяю вас, я умею обращаться с  лошадьми,  -  взяв  себя  в  руки,
спокойно проговорила она.
   - И где вы этому научились?
   - В той же семье, где мне разрешали учиться вместе с  их  дочерью,  -
солгала Софи.
   - Должно быть, хозяйка дома вас очень любила, - заметил Бенедикт.
   - Совершенно верно, - ответила Софи, стараясь не расхохотаться.
   Хозяйка дома, Араминта, закатывала графу истерики всякий  раз,  когда
он посылал Софи на конюшню учиться править лошадьми вместе с Розамунд  и
Пози, однако тот был непреклонен. И Софи освоила  эту  науку.  Произошло
это за год до смерти графа.
   - Спасибо, я сам, - бросил Бенедикт и снова согнулся в  три  погибели
от кашля.
   - Ради Бога! -  нетерпеливо  проговорила  Софи,  протягивая  руку  за
вожжами.
   - Вот, возьмите, - буркнул Бенедикт, вытирая глаза. - Но  я  буду  за
вами смотреть, так и знайте.
   - Ничего другого я и не ожидала, - обиженно сказала Софи.
   Дождь лил вовсю, и править лошадьми было нелегко, да и  не  один  год
прошел с тех пор, как она этому обучалась, но Софи не  сомневалась,  что
отлично справится