оже завтракают. По-моему, на данный момент ты свободна.
   - А вы, оказывается, совсем  не  знаете,  что  входит  в  обязанности
горничной, - заметила Софи. - Она должна гладить, штопать, чистить...
   - Серебро?
   - Туфли! - выкрикнула Софи. - Я должна чистить туфли!
   - Вот как? -  Опершись  плечом  о  стену,  Бенедикт  и  не  собирался
уступать ей дорогу. - Какая, должно быть, скука.
   - Вы правы, - с трудом  проговорила  Софи,  чувствуя,  что  на  глаза
наворачиваются слезы. Она знала, что жизнь ее скучна, но ей было  больно
слышать это от Бенедикта.
   Губы его растянулись в ленивую улыбку.
   - А ведь твоя жизнь может быть вовсе не скучной.
   - Лучше пусть будет скучной, -  бросила  Софи,  пытаясь  пройти  мимо
него.
   - Ну, если ты так этого хочешь...  -  усмехнулся  Бенедикт,  небрежно
махнув Софи рукой, чтобы она проходила.
   - Да, я так хочу, - проговорила она и, чувствуя, что  произнесла  эти
слова не так решительно, как хотелось бы, повторила:
   - Хочу.
   А про себя подумала, что незачем  лгать  себе,  вовсе  она  этого  не
хочет, но ничего не поделаешь.
   - Кого ты пытаешься убедить, себя  или  меня?  -  насмешливо  спросил
Бенедикт.
   - Я даже не стану отвечать  на  такой  вопрос,  -  проговорила  Софи,
опасаясь, однако, встретиться с ним взглядом.
   - В таком случае поспеши наверх, - сказал Бенедикт и, когда  Софи  не
двинулась с места, удивленно вскинул брови. - Ты ведь говорила, что тебе
нужно вычистить многочисленные туфли.
   И  Софи  помчалась  по  лестнице  -  по  боковой  лестнице,   которой
пользуются слуги, - даже не оглянувшись.

***

   В следующий раз он отыскал ее в садике - крошечном  зеленом  пятачке,
который она сама  совершенно  точно  охарактеризовала,  сказав,  что  он
размером с банкноту в один фунт. Сестры Бриджертон отправились в гости к
сестрам Фезерингтон, а леди Бриджертон прилегла после  обеда  отдохнуть.
Софи перегладила  все  платья,  в  которых  женская  половина  семейства
Бриджертон собиралась отправиться вечером в гости, подобрала  к  каждому
платью подходящую ленту и начистила столько туфель, что хватит до  конца
недели.
   Переделав всю работу, Софи решила  немного  отдохнуть  и  почитать  в
саду. Леди Бриджертон разрешила ей безо  всяких  церемоний  пользоваться
маленькой библиотекой, и Софи, выбрав недавно изданный роман, уселась во
внутреннем дворике на скамью с узорчатой железной  спинкой.  Она  успела
прочитать всего одну главу, как услышала шаги. Кто-то направлялся к  ней
из дома. Догадавшись,  кто  это  может  быть,  Софи  заставила  себя  не
оглядываться. Наконец на страницу упала тень, и Софи подняла голову. Как
она и предполагала, это оказался Бенедикт.
   - Вы что, живете здесь? - сухо осведомилась она.
   - Нет, - ответил он, плюхаясь на  стул  рядом  с  ней,  -  хотя  мама
постоянно просит меня чувствовать себя здесь как дома.
   Не  придумав  никакого  остроумного  ответа,  Софи  лишь  хмыкнула  и
уткнулась носом в книгу.
   Закинув ноги на стоявший перед ним маленький столик, Бенедикт  лениво
спросил:
   - И что это мы сегодня читаем?
   - Ничего, - проговорила Софи, захлопывая книгу, однако оставляя  руку
между страниц, чтобы потом открыть прямо в том месте, где она читала.  -
Пока вы тут сидите, я ничего не читаю.
   - Тебя настолько возмущает мое присутствие?
   - Не возмущает, а мешает.
   - Зато тебе не так скучно, как в одиночестве,
   - А мне нравится скучная жизнь.
   - Если тебе нравится скучная  жизнь,  значит,  ты  никогда  не  знала
веселой.
   Его снисходительный тон возмутил Софи до глубины души. Стиснув  книгу
с такой силой, что костяшки пальцев побелели, она бросила сквозь зубы:
   - Уверяю вас, у меня в жизни было достаточно веселья.
   - Я бы с удовольствием продолжил разговор на эту  тему,  если  бы  ты
поделилась со мной хоть какими-то подробностями своей жизни, - продолжал
Бенедикт. - Только ты этого почему-то делать не желаешь.
   - Вам совершенно не обязательно их знать.
   Бенедикт поцокал языком, выражая явное неодобрение.
   - И почему ты так враждебно ко мне настроена?
   От удивления у Софи глаза на лоб полезли.
   - Вы же сами меня похитили, а теперь еще спрашиваете?!
   - Не похитил, а  вынудил  тебя  со  мной  уехать,  -  напомнил  он  и
продолжал ласковым тоном:
   - А теперь, когда ты здесь, скажи, так ли это ужасно, что  я  вынудил
тебя у нас поселиться? Тебе ведь нравится наша семья?
   - Да, но...
   - К тебе ведь здесь хорошо относятся?
   - Да, но...
   - Вот видишь, - надменно изрек он. - Так в чем же дело?
   Софи чувствовала, что вот-вот потеряет терпение. Как же  ей  хотелось
вскочить, схватить Бенедикта за плечи и трясти,  трясти,  трясти...  Она
уже готова была это сделать, но в последний момент  поняла,  что  именно
этого он и добивается. Взяв себя в руки, Софи лишь фыркнула и язвительно
произнесла:
   - Если вы этого не понимаете, то и объяснять незачем,  все  равно  не
поймете.
   Бенедикт, чтоб ему пусто было, расхохотался.
   - Вот это да! Здорово ты умеешь уходить от ответа.
   Софи снова раскрыла книгу.
   - Я читаю, - объявила она.
   - По крайней мере пытаешься читать, - прошептал Бенедикт.
   Не дочитав последних  двух  параграфов,  Софи  перевернула  страницу.
Параграфы можно дочитать потом, после того как Бенедикт уйдет, а  сейчас
важно сделать вид, что она его игнорирует.
   - У тебя книга вверх ногами, - заметил он. Ахнув, Софи  взглянула  на
нее.
   - Вовсе нет!
   - Но ты все-таки посмотрела, чтобы  убедиться,  что  это  не  так,  -
поддел ее Бенедикт. Софи вскочила.
   - Я иду в дом, - объявила она. Бенедикт тотчас же встал.
   - Уйдешь от такого чудесного весеннего денька?
   - Уйду от вас, - уточнила Софи, хотя вежливость Бенедикта не осталась
для нее незамеченной. Обычно в присутствии слуг джентльмены не встают.
   - Жаль, - прошептал он. - А мне было так весело.
   "Интересно, будет ли ему больно,  если  швырнуть  в  него  книгой?  -
подумала Софи. - Вряд ли". А  вот  то,  что  он  снова  начнет  над  ней
издеваться, - это точно.
   Поразительно, как  ему  легко  удавалось  вывести  ее  из  себя.  Она
отчаянно его любила - Софи уже  давно  перестала  обманываться  на  этот
счет, - и в то же время любая его колкость выводила ее из себя.
   - До свидания, мистер Бриджертон.
   - До скорого свидания, - уточнил Бенедикт, махнув рукой на прощание.
   Софи остановилась, недовольная тем, что последнее слово  осталось  за
ним.
   - Я думал, ты собралась уходить, - насмешливо проговорил он.
   - Я именно это и делаю.
   Бенедикт молча склонил голову набок.  Ему  и  не  нужно  было  ничего
говорить. Искрящиеся насмешкой глаза были красноречивее всяких слов.
   Повернувшись, Софи зашагала к двери дома, но на полпути ее  остановил
голос Бенедикта:
   - Платье у тебя просто очаровательное.
   Софи остановилась и вздохнула. Пускай она из мнимой подопечной  графа
превратилась в простую  горничную,  но  о  хороших  манерах  никогда  не
забывала. Не стоит забывать и на этот раз. Обернувшись, она сказала:
   - Спасибо. Это подарок вашей матушки. Насколько я помню,  раньше  это
платье носила Франческа.
   Бенедикт небрежно облокотился о забор.
   - А что, прислуге всегда отдают старые вещи?
   Софи кивнула:
   - Конечно. Когда хозяевам эти вещи надоедают. Новые платья никогда не
отдают.
   - Понятно.
   Софи подозрительно взглянула на  него.  Интересно,  с  чего  это  ему
вздумалось выспрашивать ее про платье?
   - Насколько я помню, ты собиралась идти домой, - заметил Бенедикт.
   - Что вы замышляете? - спросила Софи напрямик.
   - А с чего ты взяла, что я что-то замышляю?
   Поджав губы, Софи бросила:
   - Вы были бы не вы, если бы что-то не замышляли.
   - Полагаю, это комплимент? - улыбнулся Бенедикт.
   - Ну что вы, вовсе нет, я не собираюсь расточать вам комплименты.
   - И все-таки мне хочется расценивать твои  слова  как  комплимент,  -
тихо сказал Бенедикт.
   Софи не знала, что на это ответить, и промолчала. Однако и к дому  не
направилась. Так и осталась стоять, где стояла. Она и сама не  понимала,
почему, выразив желание остаться одной, не предпринимает к этому никаких
попыток. Но то, что она сказала, в корне отличалось  от  того,  что  она
чувствовала. Она любила Бенедикта и  мечтала  о  жизни,  которую  ей  не
суждено прожить.
   Она не могла на него сердиться. Конечно, он не должен был везти ее  в
Лондон против ее воли, но винить его за то, что он  предложил  ей  стать
его любовницей, у Софи язык не поворачивался. Бенедикт поступил так, как
поступил бы на его месте любой великосветский джентльмен. Софи не питала
никаких иллюзий относительного своего места в лондонском  обществе.  Она
горничная, то есть простая служанка. И единственное, что отличает ее  от
остальных слуг,  -  это  то,  что  в  детстве  она  на  некоторое  время
приобщилась к миру господ. Обращались с ней ласково, хотя и  не  любили,
дали хорошее образование, после чего вышвырнули  вон,  показав,  где  ее
место. И с тех пор она находится между  двумя  мирами,  миром  господ  и
миром слуг, и нет ей места ни в том, ни в другом.
   - Что-то ты слишком серьезна, - тихо проговорил Бенедикт.
   Софи слышала, что он сказал, однако  никак  не  могла  отрешиться  от
своих дум.
   Шагнув к Софи,  Бенедикт  протянул  было  руку,  чтобы  коснуться  ее
подбородка, и замер. Было в ней  что-то  такое,  что  не  позволяло  это
сделать.
   - Не могу смотреть на тебя, когда ты такая грустная, - проговорил он,
сам удивляясь собственным словам. Он вовсе не собирался этого  говорить.
Слова вырвались сами собой.
   Софи подняла голову и взглянула на него.
   - Я вовсе не грустная.
   Бенедикт покачал головой:
   - У тебя постоянно грустные глаза.
   Софи машинально коснулась рукой глаз, словно хотела отогнать  грусть,
но Бенедикт перехватил ее руку и поднес к губам.
   - Как бы мне хотелось, чтобы ты поделилась со мной своими секретами.
   - У меня нет никаких...
   - Не лги! - оборвал ее Бенедикт, и голос его  прозвучал  строже,  чем
ему хотелось. - У тебя больше секретов, чем у всех  женщин,  с  которыми
я... - внезапно перед ним возник  облик  дамы  с  бала-маскарада,  и  он
оборвал себя на полуслове, - чем почти  у  всех  женщин,  с  которыми  я
знаком, - договорил он.
   На секунду Софи встретилась с ним взглядом и поспешно отвернулась.
   - Даже если у меня есть какие-то секреты, что в этом такого?
   - То, что твои секреты доставляют  тебе  страшные  мучения!  -  резко
бросил Бенедикт, потеряв терпение. Ему надоело стоять тут и  выслушивать
ее объяснения. - У  тебя  появилась  возможность  изменить  свою  жизнь,
сделать ее счастливой, а ты не хочешь этим воспользоваться.
   - Я не могу, - прошептала Софи, и в ее голосе прозвучала такая  боль,
что Бенедикт тотчас же устыдился своей вспышки.
   - Чепуха, - проговорил он уже мягче. -  Ты  можешь  делать  все,  что
пожелаешь. Ты просто не хочешь.
   - Прошу вас, давайте прекратим этот разговор, -  прошептала  Софи.  -
Мне и так тяжело.
   При этих словах Бенедикт почувствовал, словно внутри  у  него  что-то
взорвалось. Кровь бросилась ему в голову, и злость,  которая  так  долго
копилась внутри, выплеснулась наружу.
   - А ты думаешь, мне не тяжело? - выкрикнул он. - Мне не тяжело?!
   - Я этого не говорила!
   Схватив Софи за руку, Бенедикт рывком притянул ее к себе,  чтобы  она
почувствовала, насколько он возбужден.
   - Я хочу  тебя!  Хочу  так  страстно,  что  не  передать  словами,  -
прошептал он ей на ухо. - Каждую ночь я лежу в постели, мечтая  о  тебе,
задавая себе один и тот же вопрос: почему  ты  находишься  в  доме  моей
матери, а не в моем, со мной рядом?
   - Я не хотела...
   - Ты сама не знаешь, чего хочешь, - перебил ее Бенедикт.
   Он и сам понимал, насколько это жестокие, унизительные слова, но  ему
было все равно. Она заставила его страдать. Он даже не предполагал,  что
такое возможно. Вместо того чтобы принять его предложение, она предпочла
жалкое существование, и теперь он был обречен  видеть  ее  почти  каждый
день и сходить с ума от страсти.
   Сам, конечно, виноват. Нужно было оставить ее в деревне, избавив себя
от таких мук. Но  он,  к  собственному  удивлению,  настоял,  чтобы  она
поехала вместе с ним в Лондон. Это было странное желание, Бенедикт  даже
думать боялся, откуда оно у него взялось, но ему важнее было знать,  что
Софи находится в безопасности, чем сделать ее своей любовницей.
   - Бенедикт... - голосом, полным страсти, прошептала Софи, и  Бенедикт
понял, что небезразличен ей. Может быть, она и сама еще не понимает, что
означает хотеть мужчину, но она хочет его.
   Он прильнул губами к ее  губам,  поклявшись,  что,  если  она  скажет
"нет", если хоть как-то даст  понять,  что  не  хочет  его,  он  прервет
поцелуй. Это будет самое сложное, что он когда-либо  делал,  но  он  это
сделает.
   Но  Софи  не  сказала  "нет",  не  оттолкнула  его,   не   стала   ни
сопротивляться, ни вырываться. Вместо этого она прильнула  к  нему  всем
телом, зарылась руками в его волосы, и губы  ее  приоткрылись.  Бенедикт
понятия не имел, почему она вдруг решила позволить ему себя  поцеловать,
но оторваться от ее губ, чтобы спросить об этом, он не мог.
   Он уже не был уверен,  что  ему  удастся  уговорить  ее  стать  своей
любовницей, и теперь  упивался  блаженными  мгновениями,  которые,  быть
может, и не повторятся, стремясь вместить в один поцелуй всю жизнь.
   Поцелуй становился все более страстным, и внезапно в голове Бенедикта
зазвенел назойливый голос, говоривший ему о том, что все это  уже  было.
Два года назад он танцевал с женщиной, а когда собрался  поцеловать  ее,
она сказала, что ему придется вложить в этот поцелуй всю жизнь.
   Тогда он был  чересчур  самонадеян  и  не  поверил  ей.  Потеряв  ее,
Бенедикт не встретил ни одной женщины, с которой  мог  представить  себе
свою дальнейшую жизнь. До тех пор, пока не познакомился с Софи.
   В отличие от таинственной незнакомки в  серебристом  платье  Софи  не
была той, на ком он надеялся жениться, но, с другой стороны,  в  отличие
от той же незнакомки  она  находилась  здесь,  с  ним  рядом.  И  он  не
собирался ее от себя отпускать. Он вдыхал нежный запах ее волос,  ощущал
губами ее сладкие губы и чувствовал себя на седьмом небе от  счастья.  У
него было такое ощущение, будто она создана для него, а он - для нее.
   - Пойдем ко мне, - прошептал он  ей  на  ушко.  Софи  промолчала,  но
Бенедикт почувствовал,  что  она  вся  напряглась.  -  Пойдем,  -  снова
прошептал он.
   - Я не могу, - прошептала Софи в ответ.
   - Нет, можешь.
   Софи  покачала  головой,  однако   не   отстранилась,   и   Бенедикт,
воспользовавшись этим, вновь прильнул к ее губам. Язык его скользнул  ей
в рот, вбирая в себя его сладость. Рука непроизвольно  нащупала  высокую
грудь, легонько сжала ее, и у Бенедикта перехватило дыхание  от  остроты
охвативших его чувств.  Но  этого  ему  показалось  мало.  Ему  хотелось
ощутить бархатистую кожу Софи, а не материю платья.
   Однако он понимал, что здесь для этого не место. Они стоят в саду его
матери. Кто угодно их  может  заметить,  и,  если  бы  он  не  увлек  ее
незаметно в беседку рядом с дверью, уже наверняка  заметили  бы.  И  это
стоило бы Софи потери работы.
   А может быть, наоборот, стоит  вытащить  ее  на  всеобщее  обозрение?
Тогда она лишится работы, и у нее не будет иного выхода, как  стать  его
любовницей. Ведь именно этого он добивается.
   Но в этот момент ему пришло в голову -  откровенно  говоря,  Бенедикт
удивился тому, что в такой момент ему вообще что-то  может  приходить  в
голову, - что одной из причин,  по  которой  он  так  любил  Софи,  было
присущее ей чувство собственного достоинства. К несчастью для Бенедикта,
она слишком уважала себя, чтобы совершить поступок, идущий вразрез с  ее
представлениями о достоинстве и чести.
   И если он погубит ее репутацию, выставив на посмешище  перед  людьми,
которыми она восхищается и которых уважает, дух ее будет сломлен. А  это
было бы непростительным преступлением.
   И Бенедикт медленно отстранился. Он по-прежнему  хотел  ее  и  хотел,
чтобы она  стала  его  любовницей,  но  силой  принуждать  ее  к  этому,
компрометируя перед прислугой матери, не собирался. Когда она  придет  к
нему - а в том, что она это сделает, он поклялся, - это произойдет по ее
собственной доброй воле.
   А он, со своей  стороны,  приложит  все  усилия  к  тому,  чтобы  это
произошло как можно быстрее.
   - Вы остановились, - удивленно прошептала Софи.
   - Здесь не место, - ответил Бенедикт.
   Несколько секунд лицо ее оставалось бесстрастным, но  потом  на  него
словно упала тень. Оно  исказилось  от  страха.  Началось  все  с  глаз,
которые вдруг стали  невероятно  круглыми  и  еще  более  зелеными,  чем
обычно, потом приоткрылись губы, и с них сорвался крик ужаса.
   - О Господи! Я не подумала... -  прошептала  Софи  скорее  себе,  чем
Бенедикту.
   - Я знаю. - Он улыбнулся. - И очень  хорошо,  что  ты  не  думала.  Я
ненавижу, когда ты думаешь. Это всегда плохо для меня кончается.
   - Больше этого не должно повториться.
   - Не должно повториться здесь, ты хочешь сказать.
   - Нет, я хочу сказать...
   - Ни слова больше, иначе ты все испортишь!
   - Но...
   - Окажи мне любезность, - перебил он ее,  -  дай  мне  поверить,  что
сегодняшний день закончится без твоих обычных  слов,  что  этого  больше
никогда не повторится.
   - Но...
   Бенедикт прижал к ее губам палец.
   - Ты не хочешь выполнить мою просьбу?
   - Но...
   - Неужели я не заслуживаю даже такой малости?
   Наконец он добился своего: Софи улыбнулась.
   - Вот и хорошо. Так гораздо лучше, - проговорил Бенедикт.
   Губы Софи дрогнули, улыбка стала шире.
   - Молодец, - прошептал он. - А  теперь  я  должен  идти.  Прошу  тебя
только об одном.  Пока  я  буду  идти,  оставайся  там,  где  стоишь,  и
продолжай улыбаться. Потому что любое другое  выражение  на  твоем  лице
разбивает мне сердце.
   - Но вы же ничего не увидите.
   - Я почувствую, - сказал Бенедикт, коснувшись рукой ее подбородка.
   И, повернувшись, вышел из сада.

Глава 16

   "Вчера Фезерингтоны устроили небольшой званый  обед,  и  хотя  автора
этих строк не  удостоили  приглашением,  она  слышала,  что  мероприятие
удалось на славу. Присутствовали трое из семейства Бриджертон, однако, к
немалому огорчению сестер Фезерингтон, все они  принадлежали  к  женской
половине семейства. Присутствовал также Найгел Бербрук, весьма  приятный
молодой человек, который постоянно выказывал знаки внимания мисс Филиппе
Фезерингтон.
   Автору этих строк стало известно, что Бенедикт  и  Колин  Бриджертоны
также были приглашены, однако, поблагодарив, ответили отказом".
   "Светские новости от леди Уислдаун", 19 мая 1817 года

   День  проходил  за  днем,  и  к  концу  недели  Софи  поняла,  что  у
Бриджертонов она  не  будет  сидеть  без  дела.  В  течение  дня  у  нее
практически не было ни  минуты  свободного  времени.  В  ее  обязанности
входило прислуживать трем незамужним девушкам, а это означало, что нужно
всех  их  причесать,  выгладить  платья,   вычистить   туфли   и,   если
потребуется, что-то починить или подшить. За всю неделю она выходила  из
дома лишь один-единственный раз, в сад почитать.
   На первый взгляд жизнь ее мало чем отличалась от жизни у Араминты. Но
если у Араминты она влачила жалкое существование, постоянно  пребывая  в
тоске и унынии, то в семействе Бриджертон день был  наполнен  шутками  и
веселым смехом. Девочки постоянно подтрунивали друг над  другом,  однако
подтрунивание это всегда носило добродушный характер и никогда  не  было
пронизано  такой  злостью,  какую  Розамунд  постоянно   выказывала   по
отношению к Пози, что Софи не  раз  доводилось  наблюдать.  И  когда  на
чаепитие не были приглашены  гости,  когда  присутствовали  только  леди
Бриджертон и девочки, Софи