спросил маркиз Стаунтон и почувствовал, как жена пошевелилась. - Я стучал, милорд, - оправдывался дворецкий. Он был уже одет, но, как заметил в рассветной мгле маркиз, без своей обычной тщательности. - Его светлость, милорд.
     Маркиз мгновенно соскочил с постели.
     - Герцог заболел? - отрывисто спросил он, хватая свой халат со спинки кресла.
     - Да, милорд, - сказал дворецкий. - Брикстон сказал, чтобы я позвал вас к его светлости, милорд.
     Брикстон был камердинером его светлости.
     - За врачом уже послали? - спросил маркиз, направляясь к двери и на ходу завязывая пояс халата. - Немедленно пошлите за ним. И за лордом Уильямом. Сообщите леди Твайнэм и лорду Чарлзу. Леди Огасту тревожить не нужно.
     - Слушаю, милорд. - Дворецкий был заметно обрадован тем, что с его плеч сняли груз ответственности.
     Маркиз поспешно удалился, даже не вспомнив о жене. Чарити проснулась и тихо лежала в постели.
     "У отца сердечный приступ, от которого он может уже и не оправиться. Он умирает" - с такой мыслью сын поспешил в спальню отца. Герцог лежал в постели. Слышалось его хриплое дыхание. Каждый вздох давался ему с большим трудом. Брикстон обмахивал своего господина большим полотенцем, пытаясь таким образом облегчить ему страдания. Маркиз схватил руки отца в попытке помочь ему, хотя и понимал всю безнадежность этого.
     Он не замечал, как шло время. Марианна уже была в комнате, за ней пришел Чарлз. Потом - Твайнэм, Уилли, Клодия и Чарити. Наконец появился врач, и они отошли в дальний конец комнаты. Врач наклонился к больному, потом выпрямился, посмотрел на них и покачал головой.
     Герцог Уитингсби умирал.
     - Приведите леди Огасту, - сказал маркиз миссис Эйлворд, стоявшей в дверях.
     - Я схожу за ней, - тихо предложила Чарити. Герцог хрипло дышал. Он был в сознании. Глаза его были открыты.
     - Пора прощаться, - сказал маркиз. Он сознавал, что все: члены семьи, слуги, врач ждут от него указаний. Старый герцог умирал. Теперь он уже стал главой семьи.
     - Уильям? Клодия?
     Они подошли к постели. Сначала Клодия, бледная как мел. Уилли, почти такой же бледный, как и жена. Потом Марианна и Твайнэм, за ними - Чарлз. Дворецкому и экономке сделали знак подойти и попрощаться с господином. Сквозь туман, окутывавший его разум, маркиз все-таки понимал, что именно такое прощание одобрил бы его отец: очень сдержанное и корректное. Его смерть походила на хорошо подготовленное официальное мероприятие.
     Вскоре вернулась Чарити с бледной и испуганной Огастой. Девочка крепко держалась за руку Чарити. Когда Марианна хотела взять ее за руку, Огаста испуганно прижалась к Чарити и спрятала лицо в складках ее халата. Так получилось, что именно Чарити подвела девочку к постели умирающего герцога. - Попрощайся с отцом, - ласково сказала Чарити. - Видишь, он смотрит на тебя.
     - Прощайте, сэр, - прошептала Огаста.
     Но маркиз заметил, и Чарити тоже заметила, как рука герцога слабо пошевелилась на одеяле.
     - Поцелуй его, - сказала Чарити. - Ему хотелось бы, чтобы ты знала, что он тебя любит и оставляет в надежных руках Энтони.
     Огасте пришлось приподняться на цыпочки, чтобы поцеловать отца в щеку.
     - Я буду слушаться Энтони, сэр, - сказала девочка. - И я буду хорошо учиться.
     Она уткнулась лицом в халат Чарити.
     - Отец. - Чарити взяла его слабую руку в свои. - Вы были так добры ко мне. Благодарю вас за доброту. Я всегда буду помнить вас. - Она наклонилась, улыбнулась и поцеловала герцога в лоб. - Вспоминать с любовью, - прибавила она.
     Потом Чарити наклонилась, подняла Огасту на руки и вышла с ней из спальни.
     Маркиз подошел к постели и, заложив руки за спину, смотрел на отца.
     - Уйдите, - с трудом хрипло прошептал герцог, но все расслышали его слова.
     - Подождите, пожалуйста, за дверью, - сказал маркиз, не отрывая глаз от лица его светлости.
     Все послушно вышли, кроме Марианны, которая жаловалась Твайнэму, что ее - дочь его светлости - выставляет, как прислугу, ее собственный брат.
     Герцога Уитингсби никто никогда не смел коснуться без его разрешения. А такое позволение он давал очень редко. Но маркиз Стаунтон посмотрел на бледную, слабую руку на покрывале и взял ее в свои. Рука была холодной, несмотря на то, что он пытался согреть ее несколько минут назад.
     - Отец, - сказал он и вспомнил, как еще совсем недавно с насмешкой рисовал своей жене сентиментальную сцену примирения у постели умирающего. - Я всегда любил вас. Я не мог ненавидеть вас, хоть и хотел. Я люблю вас. - Он поднес руку отца к своим губам.
     Глаза его светлости, проницательные и надменные, удивительно живые, смотрели на него с серого лица из-под опущенных век.
     - Вы - мой сын, - с трудом проговорил он. - Я любил вас больше других детей, так же, как и она. У вас будут собственные дети, сын мой. Ваша герцогиня будет хорошей матерью и хорошей женой. Вы сделали правильный выбор. В вашем браке будет взаимная любовь. Я завидую вам. Вам не удалось досадить мне.
     Больше старый герцог не мог говорить. Он закрыл глаза. Сын наблюдал за ним, потом встал на колени, положил лицо на одеяло рядом с рукой отца и заплакал. Он плакал по человеку, которого ненавидел - и любил. Он не мог остановить рыданий, разрывающих ему душу. Потом герцог поднял руку и положил на голову сына. Она дернулась раз, другой и застыла, хотя еще слышалось его хриплое дыхание. Это было похоже на прощение, отпущение грехов, благословение. Прикосновение отца. Это было как любовь. Чувства захлестнули его. Отец коснулся его с любовью.
     Дыхание отца изменилось. Маркиз поднялся с колен и подошел к двери. Пора снова собрать семью в комнате. Они имеют право присутствовать при кончине. И кончина должна наступить с минуты на минуту.

Глава 16

     Чарити сидела в прихожей, держа на коленях свернувшуюся калачиком Огасту. Девочка не спала, но Чарити решила не вести ее вместе с остальными членами семьи в комнату герцога. Ей нужно было попрощаться с отцом, узнать, что с ним происходит, но присутствовать при его кончине ей было не обязательно. Чарити поглаживала ручку девочки и время от времени целовала ее в лоб.
     Из спальни герцога первым вышел ее муж. Он подошел к креслу, в котором сидела Чарити с Огастой, и посмотрел жене прямо в глаза. Он был бледен и выглядел очень усталым. Он плакал, подумала Чарити. Ее порадовало, что муж смог заплакать. Энтони присел на корточки и лоложил руку на голову Огасты.
     - Отец умер, дорогая, - сообщил он таким ласковым голосом, что у Чарити слезы подступили к глазам. - Он успокоился. Теперь он будет счастлив. Он будет с матерью.
     Огаста открыла глаза, но не пошевелилась и не сказала ни слова.
     - Но о тебе будут заботиться, - продолжил маркиз. - Я буду с тобой всегда. И Уилли, и Клодия, и мальчики будут радом. Мы будем одной семьей. Знаешь, когда ты была совсем маленькой, я держал тебя на руках. Я первым взял тебя на руки, когда ты родилась. Не знаю, можно ли любить кого-нибудь больше, чем я любил тебя. Мне пришлось уехать сразу после твоего рождения и долгое время жить вдали от тебя. Но я всегда любил тебя. А теперь я снова дома. Мы с тобой брат и сестра, но, к счастью, я достаточно взрослый, чтобы присматривать за тобой и заботиться о тебе, как бы это делал отец.
     Огаста молча смотрела на него, но Чарити чувствовала, что она уже немного успокоилась и скоро сможет уснуть.
     - Его светлость знал, что скоро ему придется покинуть тебя, - продолжал маркиз, - поэтому он и позвал меня домой, чтобы я мог заботиться о тебе вместо него, Он любил тебя, Огаста, и любил меня. Ведь мы - его дети. Все будет хорошо, дорогая. А теперь иди к себе и усни. Я отнесу тебя в постель, и Чарити пойдет с нами. - Он взглянул на жену и поднял брови. Чарити поняла его и утвердительно кивнула. - Она будет с тобой, а когда ты проснешься, отведет тебя ко мне, или к Уилли, или к Марианне и Чарлзу. Ты не останешься одна.
     Но когда Энтони поднялся на ноги, из спальни герцога вышел дворецкий. Он откашлялся.
     - Ваша светлость, - сказал он. Чарити заметила, как вздрогнул муж, услышав это обращение.
     - Врач хочет посоветоваться с вами, ваша светлость, - сказал дворецкий.
     - Пусть он подождет минут пять, - сказал новый герцог Уитингсби, - я только отнесу леди Огасту в детскую.
     Он взял на руки задремавшую девочку и подождал, пока встанет Чарити. Только сейчас, впервые после того как ее разбудил взволнованный голос мужа, Чарити вспомнила, что этим утром они должны были бы направляться в Лондон. Сегодня должен был закончиться спектакль, должна была начаться для нее новая, беззаботная и прекрасная жизнь с ее собственной семьей.
     Но сегодня ей придется и дальше играть свою роль. Впрочем, это была даже и не роль. Сегодня она нужна Огасте. В жизни ребенка нет более важного события, чем смерть одного из родителей. Сегодня самое важное позаботиться об Огасте, а может быть, и не только сегодня. Почему-то девочка искала утешения у нее, а не у Марианны или Клодии.
     И Энтони она может понадобиться сегодня, а возможно, и еще некоторое время.
     Он потерял отца при сложных обстоятельствах. Она подозревала и надеялась, что муж осознал свою любовь к отцу, пока не было слишком поздно. И отец тоже дал ему понять, как он его любит. Глупо, что они до самого конца скрывали свои чувства. Но по выражению лица Энтони, если даже не считать следов слез, было видно, что отец и сын помирились прежде, чем были разлучены навеки. Они были наедине целых пять минут.
     Энтони осторожно опустил Огасту на кроватку, а няня и гувернантка девочки стояли в дверях. Глаза няни покраснели от слез. В большом доме новости распространяются очень быстро. Огаста уже спала. Энтони осторожно укрыл ее одеялом. Чарити вспомнила, как несколько часов назад он так же осторожно укутывал одеялом ее и обнимал, когда она погрузилась в глубокий сон. Он выпрямился и повернулся к жене. Слуги удалились.
     - Вы останетесь с ней? - спросил Энтони.
     - Конечно, - подтвердила Чарити.
     Она неожиданно для себя шагнула к нему и отвела со лба прядь волос, которая, однако, тут же вернулась на прежнее место. Чарити взяла его лицо в свои ладони.
     - Мне очень жаль, - сказала она. - Мне так жаль, Энтони.
     Она встала на цыпочки и поцеловала мужа в губы. Он взял ее руки в свои, прижал на мгновение к своему лицу, потом, слегка пожав, отпустил.
     - Меня ждут, - сказал Энтони и вышел из комнаты. Оставшись одна и глядя на спящего ребенка, она вдруг испытала чувство ужасной вины.

***

     День был очень трудный и утомительный. Восемь лет он вел независимую жизнь и привык к ответственности. Но, став внезапно герцогом Уитингсби всего через три дня после приезда в Инфилд, когда десятки людей обращались к нему за указаниями, Энтони испытывал настоящий стресс. Нужно было распорядиться насчет похорон, написать письма, подготовиться к приему людей, которые съедутся на похороны, встретить визитеров с соболезнованиями, заняться обычными неизбежными домашними делами и делами, связанными с управлением поместьем. Нужно было убедить графа Тилдена, что он с семьей непременно должны остаться... и еще бесконечное количество других дел.
     Нужно было справиться с чувством глубокой скорби, которая одолевала не только его, но и его братьев и сестер. Самым безутешным был Чарлз. Герцог обнаружил брата в оранжерее. Он всхлипывал, закрыв лицо руками. Но ему не нужно было тратить силы на утешение. Рядом с Чарлзом сидела леди Мария Лукас, поглаживая его по спине одной рукой, а другой вытирая собственные слезы кружевным платочком.
     Огаста, которую освободили от занятий, целый день не отходила от Чарити, Но все-таки она немного посидела у него на коленях после визита пастора с женой.
     - Ты правда останешься со мной? - спросила она брата.
     - М-м-м, - невнятно ответил он и обнял ее.
     - Ты правда будешь мне как папа? - снова спросила она. - Как Уильям для Энтони и Гарри?
     - Тебе обязательно нужен папа? - спросил Энтони. - А может быть, ты предпочитаешь иметь старшего брата?
     Огаста не колеблясь ответила:
     - Мне нужен папа.
     - Значит, я буду им, - заверил ее старший брат. В памяти быстро мелькнули воспоминания о прежней жизни и о той жесткой позиции, которую он занимал всего неделю назад. Но этой жизни больше нет. Он смирился с этим фактом. Против этого он не может бороться. Он даже не был уверен, что ему хочется бороться с этим.
     - А Чарити будет мне как мама? - спросила Огаста. Энтони закрыл глаза. Как защитить ребенка от того, что покажется ему жестокостью? Как объяснить ей это?
     - Ты хочешь, чтобы Чарити была твоей мамой? спросил он.
     - У Джейн, Луизы и Мартина есть Марианна, - сказала Огаста. - У Энтони и Гарри есть Клодия. Теперь и у меня есть мама. Она - только моя.
     - Чарити будет заботиться о тебе, - сказал Энтони, целуя девочку в лоб. - Она тебя любит.
     - Да, я знаю, - согласилась Огаста. - Она мне говорила. И его светлость тоже любил меня. Он так никогда не говорил, но Чарити объяснила мне, что некоторые люди не могут ни сказать, ни показать это. Но это совсем не значит, будто они не испытывают таких чувств. Его светлость всегда заботился обо мне и позвал тебя домой, чтобы ты заботился обо мне и стал моим папой, после того как его не станет. Сегодня утром я увидела, что он меня любит. Он хотел, чтобы я поцеловала его. У него было холодное лицо.
     - Он любил тебя, дорогая, - подтвердил Энтони. - Ты была его единственной маленькой девочкой. А теперь ты моя маленькая девочка.
     Интересно, сколько времени отец уделял этому ребенку, из-за которого погибла его жена. Наверное, не очень много, подумал Энтони. Она завидовала детям Уилли, потому что у них был отец. Но она не будет вспоминать их отца с горечью. Чарити позаботилась об этом.
     Это был короткий перерыв между встречами и делами, требующими его внимания в течение всего дня. За ужином Энтони удивлялся, как все успели так скоро обзавестись траурной одеждой. Кроме Огасты и Чарити, все присутствовавшие за ужином были в черном. На Чарити было ее поношенное коричневое платье, в котором она, однако, выглядела очаровательно. Как он уловил из разговоров за столом, модистка Клодии к завтрашнему дню шила траурное платье для его жены.
     Энтони сидел во главе стола и оглядывал присутствующих. Да, за эту неделю произошли огромные перемены. Теперь он сам удивлялся тому, что всего несколько дней назад мог вообразить себе, будто может вернуться в этот дом и остаться равнодушным. В глубине души он всегда знал, что это не так. Именно потому он и решил привезти с собой Чарити, чтобы не поддаться искушению и не вернуться в прошлое. Но что это такое, его прошлое. Он не сознавал, кто он на самом деле. Теперь он знал это. Он - Энтони Эрхарт, неотъемлемая часть своей семьи. И всегда принадлежал к семье, даже на протяжении восьми лет своего добровольного изгнания.
     Он никогда не был свободен от них. И все-таки странно, что именно в этот день, когда он безвозвратно лишился своей свободы и независимости, он почувствовал себя более свободным, чем когда-либо в своей жизни. И не потому, рассуждал Энтони, что не стало отца, что он больше не имеет над ним власти. Совсем наоборот. Именно потому, что он стал и самим собой, и сыном своего отца. Его отец, как Энтони понял сегодня утром, предоставил ему возможность существовать теперь в обеих этих ипостасях. Отец наконец подарил ему любовь и дал свободу.
     Ваша герцогиня будет хорошей матерью и женой. Вы сделали правильный выбор. В вашем браке будет взаимная любовь.
     Энтони посмотрел на другой конец стола, где сидела Чарити, герцогиня, мило беседуя с заплаканной графиней Тилден. Да. Но ему придется завоевать ее расположение. Если он любит жену - а он любит ее, - то ему придется дать ей свободу, как они и договаривались. И ему остается только надеяться, что она сама предпочтет остаться с ним, быть ему женой, рожать детей, отвечать взаимностью на его любовь до конца их дней.
     В душе у него теплилась слабая надежда. В Чарити больше тепла, очарования и способности любить, чем в ком бы то ни было. Как же ошибочно бывает первое впечатление! Энтони все еще ощущал тепло ее рук, когда жена взяла его лицо в свои ладони, видел перед собой выражение глубокого сочувствия в ее глазах и чувствовал нежный поцелуй на своих губах. Нет, все совсем не безнадежно. Но за последние несколько дней он несколько подрастерял свое высокомерие и самоуверенность. И сейчас не был уверен в ней. Тревога убивала надежду.
     Наконец после ужина он был свободен. Он сидел у постели, на которой лежал отец. Казалось, он спит спокойным сном. Но пришел Уилли и крепко, по-дружески сжал его плечо. Он хотел сменить Энтони у смертного одра отца.
     - Пойди отдохни, Тони, - сказал брат. - Ты выглядишь ужасно усталым.
     Герцог Уитингсби кивнул, встал и порывисто обнял младшего брата, который ответил ему таким же крепким объятием.
     Огаста уже в постели, сказали герцогу. За ней присматривает няня. В гостиной, где собрались остальные члены семьи, Чарити тоже не было. Она пошла прогуляться, сообщили ему.
     - Чарити хотела погулять одна, - сказал Чарлз. - Я предлагал составить ей компанию, Тони. Она выглядела очень усталой. Весь день она заботилась об Огасте.
     - Но она, конечно, не будет возражать против твоего общества, - с улыбкой заметила Клодия. - Чарити весь день с беспокойством наблюдала за тобой. И ты выглядишь не менее усталым, чем твоя жена. Мне кажется, что она сказала, будто отправится к озеру.
     - Да, так именно Чарити и сказала, - подтвердила Марианна. - И она на самом деле была очень добра к Огасте. Конечно, ей помог опыт работы гувернанткой, - не преминула добавить сестра.
     Марианна смягчилась, но все-таки не смогла удержаться от колкости.
     Жену герцог нашел на берегу озера. Вечер был такой же, как накануне, но теперь у нее на плечах была шаль. Она сидела на скамье, глядя на озеро, освещенное луной. Энтони сел рядом с женой и взял ее за руку.
     - Устали? - спросил он.
     - Немного, - ответила она. Он чувствовал ее напряжение, хотя на первый взгляд это не было заметно.
     - Вам слишком много всего досталось, - сказал Энтони. - Мне очень жаль. Это ведь не входило в нашу сделку, правда?
     Чарити ничего не ответила, но напряглась еще больше.
     - Это я во всем виновата, - сказала она без всякого выражения.
     - Что? - удивился герцог, заглядывая ей в лицо.
     - Это я убила его светлость, - сказала она. - Вы этого не поняли? Своим бесстрашием, как вы это назвали. Я заставила его прийти в библиотеку прошлым вечером. Я заставила его пережить эту горькую и бесполезную сцену. Это было совсем не мое дело. Как вы только что сказали, мы заключили сделку. Я в действительности не ваша жена. Это - не моя семья. Но я вмешивалась во все. Я заставила его пережить стресс.
     А через несколько часов он умер. Боже мой!
     - Нет. - Энтони крепко сжал ее руку. - Нет, Чарити. Нет. Вы совершенно не виноваты в его смерти. Его врач сказал мне два дня назад, что отец может умереть в любую минуту. У него было совсем больное сердце. И сегодня утром оно отказало. Он умер. Его смерть никаким образом не связана с вами.
     - Ему велели отдыхать, - сказала Чарити.
     - Этим советом он всегда пренебрегал, - напомнил Энтони. - Он знал, что умирает, Чарити. Именно поэтому он подавил свою гордость и позвал меня домой. Но отец не хотел быть слабым даже перед смертью. Он хотел умереть так, как жил. И это его желание сбылось. Вы не ускорили его смерть. Но вы совершили нечто прекрасное.
     - Я убила его, - повторила Чарити.
     - Я сказал ему, что люблю его, и всегда любил, - сказал Энтони. - Конечно, я сказал правду, хотя и не понимал этого, пока вы не заставили меня взглянуть правде в лицо. Отец говорил со мной. Он не сказ мне, что любит меня, то есть не выразил это такими словами. Но он назвал меня сыном, своим любимым сыном. И положил руку мне на голову, Чарити. Это может показаться мелочью, но я выразить не могу, как много значило дл