и  Кора  дала  добро  на  их  покупку,
предварительно просмотрев расходную книгу.
   С облегчением узнав, что ее муж занят со своими слугами, она взяла  с
собой служанку и отправилась в ближайшую деревню Сидли-бэнк. Кора хотела
посмотреть церковь и встретиться с пастором.  Тот  был  "очень  счастлив
видеть леди в своей скромной обители". Он все время кланялся,  складывая
руки перед собой, словно собираясь их немедленно  вымыть.  Потом  пастор
решил познакомить ее со своей женой, а та пригласила ее  на  чашку  чая.
После чая этой доброй женщине пришло в голову навестить  вдову  прежнего
пастора и двух его незамужних пожилых  сестер,  которые  жили  на  очень
скромные средства тут же в деревне. И везде Коре пришлось выпить чаю.
   Так что было уже далеко за полдень, когда она  снова  была  вынуждена
встретиться с лордом Фрэнсисом лицом к лицу. Она рассказала ему во  всех
подробностях, что делала за день, и готова была начать все сначала.  Она
не могла вынести и минуты тишины сегодня  и  не  смогла  ни  разу  прямо
взглянуть ему в глаза.
   Когда они перешли из столовой в гостиную, она с сожалением  взглянула
на пианино. Даже мисс Грэм,  которая  была  самой  терпеливой  на  свете
гувернанткой, и та говорила, что пальцы у Коры годятся для чего  угодно,
только не для игры на фортепиано. Она уже собиралась снова заговорить  о
чем-нибудь, но оказалось, что Фрэнсис сам  музицирует.  Он  играл  очень
хорошо. Вечер был спасен. Он играл ее любимые вещи и даже спел несколько
песен очень приятным тенором. К счастью, слух у нее  был,  и  она  могла
спеть вместе с ним.
   Наконец-то день окончился. Ей удалось прожить его, не думая ни о чем.
Нет, она обманывает себя, призналась Кора, ложась в постель и  натягивая
простыни на голову, чтобы остаться со своим стыдом один на один.  Честно
говоря, весь день она только и делала, что думала об этом.
   Ей было смертельно стыдно.
   Как она могла предположить, что он  такой  мужчина?  Как  это  только
могло прийти ей в голову? И как она могла сказать ему  об  этом?  Теперь
она понимала - правда, уже слишком поздно, - что думать так о нем у  нее
не было никаких оснований. За  исключением  того,  что  он  носил  такие
необычные цвета. Ни в его поведении, ни в отношении к нему окружающих не
было ничего необычного. Ничего, кроме ее собственных домыслов,  когда  в
первый же вечер она увидела его в бирюзовом фраке и решила, что он похож
на павлина. И с этой минуты она уже не думала о Нем никак иначе.
   Она чувствовала себя такой униженной, что с трудом уже выносила  это.
И, прячась от самой себя, глубже зарылась в простыни.
   Услышав  знакомый  стук  в  дверь,  Кора  замерла  от  страха.  Дверь
отворилась.
   Теперь, вдобавок ко всему  он  увидит,  что  она  прячется  от  него.
Впрочем, ей было слишком плохо, чтобы найти в себе силы лечь  нормально.
С минуту она ничего не слышала, потом почувствовала тяжесть тела рядом с
собой и руку на своей спине.
   - Кора, - глухо проговорил Фрэнсис. - Это только я, дорогая.
   Как глупо это звучит! Неужели он не понимает, что ему лучше  оставить
ее, что она приносит только неприятности!
   - Тебе вовсе не нужно  прятаться  от  меня,  -  сказал  он.  -  Я  не
собираюсь смеяться над тобой и никому не расскажу о  твоем  заблуждении.
Давай забудем об этом. Мне очень жаль, что сегодня утром в  аллее  я  не
смог сдержаться. Мне все это было только забавно, но  я  понял,  что  ты
по-настоящему огорчена.
   - Я не прячусь, - ответила она.  -  Я  замерзла.  -  Веская  причина,
особенно если принять во внимание, что ночь была  удивительно  теплая  и
все окна были открыты, чтобы поймать хоть какой-нибудь ветерок.
   - Тогда иди сюда, я согрею тебя.
   Она очень остро ощутила, как ее  тянет  к  нему,  как  растет  в  ней
желание. И  одновременно  ей  хотелось,  чтобы  он  ушел  и  никогда  не
возвращался.
   - Кора. - Он ободряюще похлопал ее по спине. - Иди ко  мне,  дорогая.
Если мы будем продолжать в том же духе, то  не  протянем  так  ближайшие
сорок-пятьдесят лет.
   Он опять смеялся. Как он может! Она сбросила  простыни  и  посмотрела
ему прямо в глаза. Это было очень трудно, подумала она. Так  же  трудно,
как заставить кого-нибудь по собственной воле прыгнуть со скалы.
   - Нет, все-таки ты сам во всем виноват, - заявила вдруг она. - Что  я
должна была подумать, увидев твой бирюзовый фрак,  и  облако  кружев,  и
сапфировое кольцо на пальце, вообще сапфиры с  ног  до  головы?  А  твои
манеры! Что я еще могла подумать!
   - Вот это да! - воскликнул он. - Ну давай,  разорви  меня  на  части,
если тебе от этого легче. - Он наклонился и поцеловал ее.
   Она сразу растаяла в его объятиях. Он поцелуем приоткрыл ее губы.
   - А твои лайковые панталоны? А розовый фрак? - пробормотала она.
   - Конечно, ты совершенно права, - ответил он, поднимаясь и развязывая
халат. "Что он делает, ведь он не потушил свечи!" - подумала она,  когда
он наклонился над ней и распахнул ворот ее ночной рубашки. Он смотрел на
нее не отрываясь. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди!
   - А голубой с желтым фаэтон? Кто  еще  ездит  по  Лондону  в  голубом
фаэтоне?
   - Очевидно, только я, - произнес он, покрывая поцелуями  ее  грудь  и
приникая к ней ртом.
   Затем он приподнял подол ее рубашки и сделал то, что  ужасно  смутило
ее. Но очень быстро странная смесь  боли  и  желания  прогнала  смущение
прочь.
   - Для папы и Эдгара ты оделся как все, - все еще не сдавалась она.  -
Это было нечестно. О-о!
   - Мы не всегда можем быть абсолютно честными, - сказал он и освободил
ее плечи от ткани, стянув рубашку вниз. На ней больше не было ничего.  А
свечи все еще горели.
   - Ты должен был сказать мне, должен был спросить, что я думаю. Но  ты
ни о чем не спрашивал. Будто нарочно  хотел,  чтобы  я  попала  впросак,
только чтобы подразнить меня.
   Смеясь, он сбросил халат. Если бы только она  могла  видеть  его,  то
сразу поняла бы, чего хочет. Правда, она  с  самого  начала  знала,  как
прекрасно его тело. Ведь он в первую же их встречу поддержал ее, не  дав
упасть.
   - Фрэнсис, - попросила она, - не смейся надо мной. Мне так стыдно,  и
я уже больше не могу выносить, что надо мной смеются.  Ведь  это  ты  во
всем виноват.
   В ответ он только лег сверху. Она с удивлением вспомнила, что в  ней,
оказывается, так много места. И то, что было  вчера,  может  повториться
снова. О, как она счастлива, что это случится снова.
   - Да, во всем виноват только я, - прошептал он. - Может быть, сегодня
у меня получится лучше, чем вчера. Быть может, сегодня я  смогу  сделать
так. что все закончится не слишком скоро.
   Почувствовав, что он уже  внутри,  она  закрыла,  глаза  и  прикусила
нижнюю губу. Сегодня ей уже не было больно. Он глубоко проник в нее,  но
боли не было.
   "Пусть это продлится дольше, - думала она, когда он начал  двигаться,
медленно и осторожно, не так, как прошлой ночью. - Как можно дольше".
   На этот раз  все  было  чудесно.  Их  тела  сплелись,  и  Кора  могла
двигаться вместе с ним, приподниматься навстречу ему,  делать  то,  что,
казалось бы, должно было принести непереносимую  боль,  но  было  только
непередаваемым наслаждением.
   Когда наконец ее наслаждение  достигло  предела,  она  в  изнеможении
опустилась и позволила ему продолжать с тем же напором, как и  вчера.  И
снова, прежде чем он бессильно опустился на нее, она  почувствовала  тот
же огонь внутри.
   "Благодарю, благодарю тебя, Фрэнсис", - твердила она про себя,  когда
он лег рядом и накрыл ее простыней. - Пожалуйста, не уходи.
   Он поднялся, но только для того, чтобы потушить  свечи.  Потом  снова
опустился на постель рядом с ней и взял ее руку в свою.
   - Доброй ночи, Фрэнсис. Спасибо.
   - Ты так прекрасна, - тихо сказал он. - Благодарю тебя, дорогая.
   Но она уже спала.

Глава 15

   Он понял, что напрасно беспокоился в то первое утро, когда застал  ее
в конюшне, -  она  не  собиралась  брать  в  свои  руки  управление  его
усадьбой. Но у него появилась, очень способная и хлопотливая  хозяйка  в
Сидли. Уже спустя два-три дня ни у кого не оставалось сомнений, что  она
полностью в курсе всех дел. При этом  ее  на  удивление  доброжелательно
приняли. Он предполагал, что слуги, привыкшие в течение  нескольких  лет
самостоятельно вести все дела, не будут рады хозяйке, которая  абсолютно
во все сует свой нос. Но он ошибся.
   Лорд Фрэнсис обнаружил, что у его жены есть особый подход  к  слугам.
Она не была слишком фамильярной, всегда оставаясь хозяйкой для  них.  Но
она с удовольствием разговаривала с ними, шутила, давала  им  советы,  и
они советовали ей. Он был очень удивлен,  когда  однажды,  передав  свою
благодарность повару за новый понравившийся ему десерт, узнал, что повар
приготовил его по рецепту Коры.
   Неужели его грозный повар принял рецепт от его жены и даже приготовил
блюдо по нему?
   Кроме того единственного  случая  в  конюшне,  его  жена  никогда  не
переходила границ его владений. Но  свои  обязанности  она  выполняла  с
такой сноровкой, которой можно добиться,  только  занимаясь  этим  много
лет.
   Лорду Фрэнсису становилось все уютнее в собственном доме.
   Почти все  время  после  обеда  она  наносила  визиты  или  принимала
визитеров. В одиночку  она  навещала  работников  и  арендаторов.  И  он
присоединялся к ней, когда она ездила  в  гости  к  соседям,  и  помогал
принимать их дома. Она умела быть непринужденной, не становясь при  этом
вульгарной. Нет, разумеется, он и не предполагал в ней вульгарности,  но
ее способности находить контакт с людьми его порой изумляли.
   По вечерам они обычно выезжали или принимали у себя  соседей.  Иногда
они оставались одни и занимали время музыкой  или  чтением.  Коре  очень
нравилось, когда  он  читал  ей  вслух,  пока  она  пыталась  заниматься
рукоделием. Она не была искусной вышивальщицей, но не могла  сидеть  без
дела.
   По ночам  они  предавались  любви.  Только  один  раз  за  ночь.  Ему
почему-то казалось дурным тоном делать это несколько раз. Если бы только
он не желал ее так сильно, тогда, быть может, он позволял  бы  это  себе
еще чаще. Или если бы любил ее. Но сейчас ему  не  хотелось  вести  себя
так, будто он использует ее только для удовлетворения  своего  плотского
желания. Он слишком уважал ее для этого.
   Нельзя было сказать, что ей не нравилось то,  что  он  делал.  Совсем
наоборот. Она тоже жадно принимала участие в их акте любви. Кора никогда
ничего не говорила о своих ощущениях, но он и без слов чувствовал, когда
ей было хорошо. Красноречивее слов был и  легкий  вздох  удовлетворения,
когда  она  достигала  пика  удовольствия,  и  тогда  он  мог  перестать
контролировать себя и дать  волю  возбуждению.  С  их  брачной  ночи  он
никогда до времени не терял контроль над собой.
   Через три недели он решил, что их брак удался. Все было  даже  лучше,
чем он ожидал. Их жизнь в Сидли  текла  спокойно  и  приятно.  Они  были
хорошими друзьями. И им было хорошо в постели.
   Чего еще мужчина мог желать от семейной жизни?
   К сожалению, он не переставал задавать себе этот вопрос.  Потому  что
между ними продолжало стоять нечто, мешавшее им обоим почувствовать себя
абсолютно счастливыми.
   С самого начала он считал Кору открытой и искренней. Он  помнил,  что
она из тех людей, которые всегда называют вещи своими именами.  Она  так
прямо смотрела ему в глаза, когда разговаривала, как никто другой. И она
без стеснения говорила с ним обо сем, что занимало или волновало  ее.  У
него не было никаких причин думать, что у нее от него есть секреты.
   И все же...
   И все же было что-то, чего он не мог понять в  ней.  Он  не  имел  ни
малейшего представления, что же это могло быть, и поэтому даже не  знал,
о чем спросить ее, чтобы понять, в чем дело.
   Да, в ней словно оставалось что-то невысказанное, что мешало им.  Так
же, впрочем, как и в нем самом. Он по-прежнему иногда смотрел на  нее  и
думал, что она не та женщина, которую ему надо было выбрать.  Порой  это
случалось даже, когда он был больше всего доволен ею. Он не  мог  забыть
своих мечтаний о взаимной возвышенной любви и  о  браке,  основанном  на
такой любви. Мечты растаяли как дым, и он уже начал  привыкать  к  тому,
что их место занимает довольство. Может быть, это  происходит  со  всеми
людьми?  Может  быть,  именно  так  на  смену  мечтам  всегда  приходит.
реальность?
   Он ведь был очень доволен своим браком. У  него  замечательная  жена,
ему не на что жаловаться. Но он не мог избавиться от  чувства  ожидания,
словно должно было произойти что-то, что расставит все по местам.
   Иногда он думал, что это еще не все. И ему было грустно  оттого,  что
он не мог быть счастлив своим довольством,  не  мог  быть  счастливым  с
женщиной, которая так хорошо относится к  нему.  Он  вспоминал  о  своих
мечтах и спрашивал себя, не были ли они только приятной иллюзией. Был бы
он так счастлив с Самантой? Так ли сильно он любил ее, как ему  кажется?
Была ли она на самом  деле  так  прекрасна  и  так  совершенна,  как  он
представлял себе? Хотел бы он, чтобы она никогда не  встретила  Кэрью  и
ответила ему взаимностью?
   Он не хотел думать ни о ней, ни о своей любви  к  ней.  Он  не  хотел
изменять Коре даже в мыслях. Она заслуживает лучшего. Она очень  хороший
человек, и она стала ему хорошей женой.
   То, что он был доволен своей жизнью, могло удержать его дома до конца
их дней. Никогда еще он не  чувствовал  себя  в  Сидли  так  хорошо.  Но
отчего-то благополучное течение жизни стало казаться ему подозрительным.
Неужели их больше уже ничто не ждет?
   Такие мысли обуревали его, когда он сидел за  столом  однажды  утром,
держа в руках письмо, которое давно прочел. Ах, это письмо таило в  себе
большое искушение.
   - Что это? - спросила Кора, протянув руку и коснувшись  его  руки.  -
Плохие новости, Фрэнсис?
   Он надеялся, что она именно так и спросит, и устыдился своих мыслей.
   - Нет, совсем нет. - Он улыбнулся ей.  Она  всегда  казалась  ему  по
утрам особенно красивой, когда просто убирала волосы вокруг  головы,  не
делая сложной прически. - Это от Гейба.
   - Маркиза Торнхилла? - переспросила она. - Твоего друга из Йоркшира?
   - Они приглашают нас погостить у них, - ответил он. -  Я  проводил  у
них много времени, с тех пор как они поженились шесть лет назад.  И  они
ждали меня этим летом.
   Она ничего не сказала в ответ, просто сидела и смотрела на него.
   - Что ты об этом думаешь? - спросил он. Кора видела, с какой тревогой
он смотрел на письмо несколько минут назад, и понимала, что это значит.
   - Фрэнсис, - сказала она почти шепотом, - он ведь маркиз.
   - Да, он такой! - Он не мог отказать себе в  удовольствии  подразнить
ее. - Ты окажешься в блестящей компании,  дорогая.  Поедешь  с  сыном  и
братом  герцога  навестить  маркиза   и   графиню.   В   качестве   жены
вышеупомянутого сына и брата. - Удивительно, но его титул ее никогда  не
пугал.
   - Я им не понравлюсь, и они разочаруются в тебе, Фрэнсис.  Они  могут
подумать, как твои брат и сестры, что зря ты женился на  женщине  такого
низкого происхождения. И они правы. Нам не следовало быть  вместе.  Если
бы я только знала, я бы никогда...
   Он улыбнулся, глядя на то, как она смущена, и накрыл ее руку своей.
   - Не думаю, чтобы у них возникали подобные мысли. А если  и  так,  то
это их проблемы, а не наши. Ты моя жена, и я вовсе не жалею, что женился
на тебе. Ты не ниже меня ни в  каком  отношении,  и  твое  происхождение
абсолютно ничего не значит.
   - Все это замечательно, пока мы остаемся здесь,  -  проговорила  она,
отнимая руку и вставая. - Но как только мы выберемся за  пределы  Сидли,
ты сразу заметишь, что в глазах всех остальных я ниже тебя.  Фрэнсис,  я
бы хотела остаться здесь. В Сидли я так счастлива.
   И все же она выглядела вполне довольной после этого разговора, убегая
и бормоча что-то о встрече с поваром. Что же происходит? Может  быть,  с
ее стороны проблема именно в этом? Может, она  считает,  что  в  будущем
разница в происхождении не принесет им ничего, кроме неприятностей?
   Лучше  им   остаться   дома,   думал   он,   испытывая   одновременно
разочарование и облегчение. Она спасла его от этого искушения. Им  лучше
остаться дома и  постараться  строить  свои  отношения  на  том  чувстве
удовлетворения, которое они оба испытывали здесь, в Сидли.

***

   После разговора с Фрэнсисом Кора поспешила в  уединенную  аллею,  ту,
которую он показал ей, когда они только приехали сюда. Ночью шел  дождь,
и наутро облака все еще низко нависали над землей.  Было  свежо,  и  она
плотно закуталась в шаль. Лето потихоньку уходило из их краев.
   Она поступила эгоистично.
   Выходя за него замуж, она поклялась в душе полностью  посвятить  свою
жизнь ему и забыть о  себе.  Отвергнуть  себя,  как  сказано  в  Библии.
Оказывается, сделать это очень трудно.
   Теперь он, наверное, разочаровался в ней. Маркиз  Торнхилл,  как  она
поняла, был самым близким другом Фрэнсиса. Он, должно  быть,  был  очень
счастлив получить это приглашение и ждал, что она будет  в  восторге  от
возможности съездить в Йоркшир.
   Вместо этого она повела себя как брюзгливая карга и думала  только  о
своем удобстве. Честно говоря, ее ни на йоту не заботило, что  думают  о
ней другие. Но ей было не все равно, что станут говорить о нем. Ей вовсе
не хотелось, чтобы ближайший друг осуждал или жалел его за  то,  что  он
женился на ней. Может быть, он уже думает так, но когда увидит  ее,  все
станет только еще хуже. Она ведь такая большая и неуклюжая!
   Проверив, не намочил ли дождь скамью, она уселась под большой березой
и плотнее закуталась в шаль. Ей так хотелось нравиться  ему.  Когда  она
считала, что ему не могут нравиться женщины, - она все еще  краснела  от
стыда, вспоминая об этом, - ее внешность ее не смущала. Но  теперь  было
совсем другое дело. Если бы только она  могла  стать  чуть  миниатюрнее.
Если бы только ее грудь не была такой большой.  Если  бы  ее  лицо  было
более привлекательным. Если бы ее волосы были волнистыми  и  послушными.
Если бы...
   Она так отчаянно хотела стать красивой, чтобы нравиться ему!
   Взамен она пыталась сделать его жизнь как можно  более  комфортной  и
приятной.  Занимаясь  домом  и  делая  его  более  уютным,  навещая  его
работников и соседей,  принимая  гостей,  она  чувствовала  себя  вполне
счастливой. Она убедила себя, что может быть ему хорошей женой.
   И в постели она хотела  быть  ему  хорошей  женой.  Но  почти  всегда
забывала обо всем, растворяясь в собственных  ощущениях.  Он  был  такой
привлекательный, такой мужественный. Собираясь каждый раз быть пассивной
и следовать за ним, чтобы доставить ему удовольствие, она  почти  всегда
терпела фиаско.
   Ей казалось, что ему хорошо с ней. Но  гордиться  здесь  было  нечем.
Мужчине всегда неплохо в постели с женщиной. Где-то она слышала об этом,
хоть и не могла припомнить, где. Она слышала также, что на первом  месте
для мужчины - физическое  удовлетворение,  а  чувства  почти  ничего  не
значат. И она знала, что он получает с ней физическое удовлетворение.
   Но ей так хотелось нравиться ему!
   Как, должно быть, он желал бы, чтобы каждую ночь в  постели  рядом  с
ним была прекрасная женщина.
   Сначала, поняв, как она ошибалась на его счет,  она  была  несказанно
обрадована. Значит, их  брак  будет  настоящим.  До  самой  старости  их
ожидает не только духовная, но и физическая близость. Она  сможет  иметь
детей. Но ее радость была недолгой.
   Очень скоро со всей ясностью Кора поняла, что  она  наделала,  приняв
его предложение. Она лишила его возможности жениться на женщине, которую
он полюбит. И даже мысль о том, что она находится в том же положении, не
утешала ее. Для  него  было  делом  чести  предложить  ей  руку.  Как  у
джентльмена - а лорд Фрэнсис был настоящим джентльменом - у него не было
выбора. Но у нее выбор был. И пап