. Позавчера. "Спокойно, - сказал он себе. - Не говори ничего, о чем потом пожалеешь. Спокойно".
     Она ничего не ответила.
     - Мы с Уилли иногда сбегали по ночам, - сказал он. - Один раз мы купались в озере. Даже сейчас страшно представить, что было бы, если бы нас поймали.
     - Или у вас случились бы судороги, - заметила Чарити.
     - Думаю, запрещение выходить из дома без взрослых по ночам детям только на пользу, правда?
     - Как правило, - согласилась она.
     - Думаю, я буду очень строг со своими детьми, - сказал маркиз.
     Чарити ничего на это не ответила. Энтони внутренне содрогнулся.
     - Если бы я собирался завести собственных детей, - добавил Стаунтон. - Но все-таки детство - золотая пора. Несмотря на все запреты и наказания. Жаль, что у вас не было родных братьев и сестер.
     - У меня были друзья, - возразила Чарити. - И счастливое детство.
     - Очень рад, - сказал Энтони, крепче обнимая ее. - Мне не хотелось бы, чтобы вы были одиноки.
     И тут он почувствовал себя одиноким. С ней он был защищен от одиночества, но есть большая доля вероятности, что завтра все изменится. Они отправятся в Лондон. Там их пути разойдутся. Конечно, он будет считаться ее мужем до конца жизни. Но никогда, наверное, не будет с ней так, как сейчас, когда они просто стоят тихо в лунном свете, глядя на тихое озеро.
     Оставалась только сегодняшняя ночь.
     На него нахлынуло отвращение к одиночеству.
     Когда он повернул ее лицом к себе, Чарити запрокинула голову и взглянула ему в лицо своими огромными синими глазами, хотя на самом деле он не мог рассмотреть их цвет в лунном свете. Он еще не целовал ее ни разу. Он боялся целовать ее, хотя не мог объяснить себе этот страх.
     Одной рукой Энтони прижимал ее к себе, а пальцами другой ласково провел по ее щеке и приподнял ее лицо за подбородок.
     - Почему в тот день ты не позволила мне разглядеть твою красоту? - спросил он.
     - Меня никто раньше не называл красавицей, - сказала Чарити. - Мне очень нужна была эта работа.
     - Моя маленькая серенькая мышка, - нежно сказал маркиз. Он легко провел кончиками пальцев по ее губам и услышал ее вздох. - Тебя когда-нибудь целовали, маленькая мышка?
     - Нет, - шепнула она.
     Она была в постели с мужчиной, но ее никогда не целовали. Он спал с женщинами, но редко их целовал. Он придвинул свои губы так близко, что ощутил тепло ее губ.
     - Все хорошо для начала? - спросил он. - Время подходящее? Мужчина подходящий?
     - Да.
     Он коснулся ее губами, едва коснулся, почувствовал тепло, нежность и сладкое приглашение. Он ощутил ее дыхание на своей щеке, слегка раздвинул губы, чувствуя ее, чувствуя, что она делает с ним. Не с его телом. Он ожидал, что первым отреагирует тело, но случилось не так. Она что-то делала с его сердцем, или с той неведомой частью его тела, которая так называется.
     Он обнял ее за плечи, более решительно прижался к ее губам, попробовал ее на вкус. Она согрела, успокоила, исцелила его.
     Ему было все известно об игре языка. Были времена, когда он этим увлекался, это нравилось ему. Он не тронул ее своим языком, не раскрыл рот. Она раздвинула свои губы, чтобы дать ему нежность и тепло своей сути. Это не было сексуальной встречей. Он был прав, когда боялся этого. Он поднял голову и посмотрел на нее.
     - Спасибо, - произнес Энтони.
     Он увидел, как ее глаза наполнились слезами, и инстинктивно понял, что это не слезы грусти, страха или разочарования. Энтони положил ее голову себе на плечо, и некоторое время они оставались в такой позе, пока Чарити не расслабилась.
     "Все-таки я не влюблен в нее", - подумал Энтони и почувствовал, как его охватывает ужас. Дело совсем не в этом. А ему хотелось, чтобы дело было в этом. Влюбленность - это занятие для молодежи. А он не влюблен в свою жену. Он ее любит.
     - Лучше бы я отвел тебя в бальный зал, - сказал маркиз.
     - Да. - Чарити отстранилась и задумчиво посмотрела на него. Слезы давно высохли. - Вы можете сделать кое-что для меня? Пожалуйста.
     - Да, конечно, - согласился маркиз.
     - Пойдемте со мной в библиотеку, - попросила Чарити, - и подождите там, пока я не вернусь.
     Энтони попытался заглянуть ей в глаза, но Чарити не дала ему никакого объяснения. Он и не будет просить объяснения. Он уже сказал "да".
     - Да, - повторил маркиз. - Я пойду с вами в библиотеку.
     Чарити на мгновение нахмурилась, но муж взял ее руку, они переплели пальцы и пошли к дому. В библиотеку.
     Сегодня он готов сделать для нее все на свете.
     Завтра он предоставит ей свободу.
     Чарити начала понимать, какую ужасную ошибку совершила. Она довольно хладнокровно согласилась на брак, который был не настоящим замужеством, а просто способом обеспечить безбедную жизнь. Она совершила страшный грех. "Я принял вас за охотницу за деньгами". Эти слова Чарлза преследовали ее весь день. Она вышла замуж, наивно полагая, что за несколько недель совместного проживания мистер Энтони Эрхарт не затронет ее чувств. Но ее чувства затронули практически все обитатели Инфилда.
     А теперь Чарити сознавала, что ей придется понести заслуженное наказание за свой грех и глупость. Ее не просто волновала судьба семьи, живущей в созданном ими же самими аду, но она испытывала к ним глубокие личные чувства.
     Она познала страстные объятия в свою первую ночь и в прошлую. Но наверное, ее слишком захватили чисто плотские восторги, чтобы она могла полностью осознать, что происходит с ее сердцем. Это ей стало понятно только во время поцелуя на берегу озера. Поцелуй был удивительно сладким, совсем не таким, как она ожидала. Она предполагала страсть, а нашла нежность, Нежности она меньше всего ожидала от такого человека, как маркиз Стаунтон. Она не поверила бы в это, если бы не испытала на себе. Его губы даже дрожали, когда он целовал ее. Они возвращались через лужайки к дому. Чарити не заблуждалась относительно своего будущего. Она знала, что ее ждет. Но была еще одна ночь. И в эту ночь все казалось возможным. Это была волшебная ночь вне реального времени. И поэтому она, повинуясь внезапному порыву, предложила ему пойти с ней в библиотеку и подождать там. Но чудеса происходили и в других местах.
     Маркиза внезапно остановилась, крепко сжав руку мужа.
     - Посмотрите, - шепнула она. Может быть, ей и не следовало обращать его внимание на это, но она чувствовала, что и он пребывает сегодня в благодушном настроении.
     Мужчина в темном вечернем костюме и женщина в красивом белом платье стояли недалеко от дома. Их скрывал толстый ствол древнего дуба. Он обнимал ее за талию, а она прижималась к нему всем телом. Чарити увидела, как они обнялись еще крепче и поцеловались. Это были Чарлз и Мария.
     - Вряд ли они смогут быть счастливы, - тихо сказал маркиз, увлекая Чарити за собой. - Он, конечно, сын герцога, но - всего лишь младший. Вряд ли это достойная замена наследнику титула, за которого прочили Марию. Ее отец никогда не допустит этого брака. - Голос Стаунтона звучал грустно.
     - Может быть, его удастся убедить, - сказала Чарити. - Чарлз такой очаровательный молодой человек. Мне кажется, они дружили всю жизнь и больше года любят друг друга. Может, для них все закончится добром.
     - Вы, очевидно, из тех людей, что верят в счастливый конец волшебной сказки, - заметил маркиз, но в голосе его не слышалось укоризны.
     - Нет, - сказала она. - Ах, совсем нет.
     А ей так хотелось бы верить в счастливый конец.
     До самого дома они шли молча. В библиотеке было темно, когда они туда вошли. Маркиз Стаунтон зажег канделябр и повернулся к жене, вопросительно подняв брови.
     - Я недолго, - сказала Чарити. - Вы подождете меня здесь?
     - Подожду, - пообещал Энтони. Его глаза - ах, его глаза пугали ее. Она могла заглянуть в их темную глубину.
     Герцог Уитингсби в перерывах между танцами ходил по залу, приветливо беседуя с гостями. Чарити подошла к нему, когда он беседовал с группой своих соседей по имению. Она не запомнила имена этих людей, хотя внимательно слушала, когда они представлялись ей. Маркиза взяла свекра под руку и улыбнулась ему и его собеседникам, ожидая окончания разговора.
     - Ну, моя дорогая, - сказал хозяин дома, - ваш успех обеспечен.
     - Отец, - попросила она, - пойдемте со мной в библиотеку.
     Он надменно поднял брови.
     - Пожалуйста, - настаивала Чарити. - Это очень важно.
     - В самом деле? - спросил герцог. - Настолько важно, что вы предлагаете мне оставить моих гостей, мадам? Ну, хорошо. Думаю, без меня здесь обойдутся.
     Сердце ее колотилось, когда они шли в библиотеку. Она всегда стремилась решать проблемы не откладывая и убеждала других поступать так же. Иногда ей это удавалось, иногда - нет. Но никогда еще ей не приходилось справляться с такой огромной задачей. Что, если она делает все совершенно не правильно? Что, если ее поспешность только навлечет на всех неприятности? Но все-таки ей не верилось, что дела могут обстоять еще хуже, чем они уже есть. Вряд ли она может навредить.
     Ее муж стоял у окна, спиной к двери. Он не повернулся и не сказал ни слова, услышав, как они с герцогом вошли. Он только поджал губы. Герцог тоже не произнес ни слова и не выразил удивления, только на мгновение задержался на пороге библиотеки.
     - Отец, - сказала Чарити. - Не хотите ли присесть? Вот здесь, у камина? Как мне кажется, здесь удобнее, чем за письменным столом. Принести вам что-нибудь? Может быть, виски?
     Герцог опустился в кресло, которое она ему предложила. Внимательно посмотрел на сына. Потом на нее.
     - Ничего не нужно, - отказался он. - Будьте добры, объяснить мне, в чем состоит это важное и неотложное дело.
     Чарити стояла у кресла, положив руку на плечо герцогу.
     - Энтони, - обратилась она к мужу. - Два дня назад вы привезли меня сюда с единственной целью: досадить своему отцу и разрушить все его планы и надежды. Вы специально женились на женщине, гораздо ниже вас по общественному положению и с прошлым, когда ей приходилось своим трудом зарабатывать себе на жизнь.
     - Я не скрывал от вас своих намерений, - сказал маркиз.
     - А вы, отец, вчера и сегодня выказывали мне свое расположение с единственной целью досадить Энтони. Кульминацией вашего плана было топазное ожерелье.
     - Ожерелье все еще принадлежит вам, - заметил герцог. - Я его не забирал назад.
     - Вы оба добились успеха, - сказала Чарити. - По ходу дела я тоже пострадала, но не об этом я хотела сейчас говорить. Вы оба добились того, чего хотели. Вы оба глубоко задеты.
     - Вы оценили ситуацию так, как вам велит ваше доброе сердце, любимая, - сказал маркиз. - У нас с его светлостью сердца не добрые. Я даже сомневаюсь, есть ли они у нас вообще.
     - Почему вы выбрали именно такой способ мести? - спросила мужа Чарити. - У вас был выбор. Вы могли не приезжать в Инфилд, несмотря на приглашение. Вы могли приехать и не жениться на леди Марии. Так вы тоже смогли бы показать отцу, что он не распоряжается вашей жизнью. Почему же вы выбрали именно такой жестокий способ?
     Маркиз долго не отвечал. Он переводил взгляд с отца на жену и обратно. Странная полуулыбка играла в уголках его рта.
     - Потому, что женитьба на достойной женщине всегда была важным долгом герцогов Инфилдских наследников, - наконец сказал он. - Независимо от личных симпатий жениха и невесты. Если наследнику с детства была предназначена в жены какая-нибудь девушка, то он женился на ней, даже если она испытывала к нему глубокое отвращение и была влюблена в другого. Достойный брак, достойная родословная для наследника - это все. И поэтому я женился на вас, сударыня. На женщине, которая ответила на мое объявление о вакансии гувернантки. Да, сэр. Так именно все и было.
     Чарити почувствовала, как напряглось плечо герцога под ее рукой прежде, чем маркиз закончил говорить.
     - А вы, отец? Почему вы выбрали для подарка именно ожерелье с топазом, а не какую-нибудь другую драгоценность? Их у вас, я думаю, немало.
     Как и сын, герцог ответил не сразу.
     - Это был мой свадебный подарок жене, - помолчав, сказал он. И снова последовало продолжительное молчание. - Знак моей любви к ней. Она отвергала мою любовь на протяжении почти двадцати лет. Она лишь холодно выполняла свой долг. Все свое тепло она отдавала детям, особенно старшему сыну. С ним она делилась своими переживаниями. Ему она жаловалась. Перед смертью она передала ему мой подарок. И я выпорол его за это, сударыня, потому что никогда не мог тронуть ее даже пальцем. И никогда не смог бы сделать этого, даже если бы она еще двадцать лет прожила со мной холодная как лед. И еще раз я выпорол его за это же сегодня вечером, вручив подарок женщине, на которой он женился, чтобы продемонстрировать мне свое презрение.
     - Вы никогда не понимали значения слова "любовь", - заметил маркиз.
     - Можете думать, что хотите по этому поводу, - ответил герцог. - Значит, моя дорогая, вы задумали устроить нам встречу, мне и моему сыну, здесь, чтобы мы смиренно испросили друг у друга прощения и зажили бы в любви и согласии то недолгое время, что мне еще осталось.
     Да, именно на это она и надеялась. Теперь, когда герцог своим холодным надменным голосом произнес это вслух, мысль показалась ей самой очень глупой.
     - Я вам говорил, что от нас вы не дождетесь поцелуев и примирения, - сказал маркиз. - Вы слишком добросердечны, любимая.
     - Причина совсем не в герцогине, - сказала Чарити. - Вы оба любили ее. Вот поэтому вы и ненавидели друг друга. Или считали так.
     Маркиз рассмеялся.
     - Его светлость не любил мать, - сказал он. - Все, что он делал, - это держал ее здесь. А ей хотелось бы выезжать в Лондон, в свет. По его милости она рожала каждый год. Для него она была всего лишь женщиной с достойным положением в обществе и соответствующего происхождения, которая должна была продолжать род до тех пор, пока может рожать. Извините, мадам, за грубые слова.
     Герцог вздернул подбородок и прикрыл глаза.
     - Она лишила вас детства и юности, - сказал его светлость. - Груз ответственности за собственную неспособность и нежелание наладить свой династический брак она повесила на шею старшего сына. Ее брак и все, что с этим связано, касалось только ее и меня. Это не должно было касаться никого из детей. Ваша жизнь была омрачена ее потребностью в вашей любви.
     - Очень печально, если женщина может рассчитывать только на любовь и понимание своих детей, - возразил маркиз.
     - Очень печально для ее детей, - подтвердил герцог. - Но я никогда прежде, до сегодняшнего вечера, не критиковал ее светлость, и впредь не буду делать этого. Она была моей герцогиней, моей женой. Более тесных родственных связей не существует, Стаунтон. Если же вы когда-нибудь снова пренебрежительно отзоветесь о своей жене, как вы сделали сегодня, рассказав об обстоятельствах вашей женитьбы, то вы будете не только дураком, но и человеком без чести.
     Они жестко и холодно смотрели друг на друга, не отводя глаз.
     - Думаю, - сказала Чарити, - нам нужно вернуться к гостям. Больше нам здесь делать нечего. Мне очень жаль. Ваши жизни от этого только беднее. Но возможно, вы вспомните когда-нибудь о боли и любви другого.
     - Полагаю, ваша светлость, - заметил маркиз, - вам лучше отправиться в постель, нежели в бальный зал. Мы с женой выполним обязанности хозяев бала. Позвольте мне проводить вас наверх?
     Отец холодно взглянул на сына.
     - Вызовите моего камердинера, - приказал он.
     Маркиз позвонил в колокольчик. Они молча ждали, пока придет слуга, чтобы проводить своего хозяина в спальню. Герцог выглядел сонным и усталым и тяжело оперся о плечо камердинера.
     - Спокойной ночи, отец, - пожелала герцогу Чарити.
     Муж не сразу повел ее в бальный зал. Когда герцог покинул библиотеку, маркиз стиснул ее так крепко, что у нее дух перехватило. Потом он поцеловал ее с такой страстью, какой она ожидала от него там, на берегу озера.
     - Отважная маленькая мышка, - сказал маркиз, наконец отпуская ее. - Голова у нее в облаках, а ноги в зыбучих песках.
     Лицо у него было напряженное и бледное, но в голосе звучала нежность. Чарити скорее ожидала от него какой-нибудь гневной тирады.
     - Нам нужно вернуться к гостям, - напомнила она ему.
     - Да, мы уже идем, - согласился муж, с поклоном предлагая ей руку. И в этом жесте не было ни малейшей насмешки.

Глава 15

     Теперь ему больше, чем когда-либо, необходимо покинуть Инфилд. Завтра утром. Как можно раньше. Утро уже наступило, но он еще не дал указаний ни горничной жены, ни своему камердинеру собирать вещи в дорогу. Бал закончился очень поздно, и было бы жестоко заставлять усталых слуг укладываться. Однако вопрос о раннем отъезде обсуждению не подлежит. Ему хотелось бы попрощаться перед отъездом с Чарлзом, Марианной, Огастой и Уилли. На этот раз он не собирается уезжать тайком от них. И с отцом он тоже хотел бы попрощаться.
     Маркиз мерил шагами свою спальню. Он остановился и закрыл глаза.
     Может быть, они будут вспоминать боль и любовь друг друга, как она сказала. Мое признание в любви, сказал отец об ожерелье с топазом. Мать всегда говорила ему, что у его светлости вместо сердца - кусок льда. Она откровенно говорила со своим сыном о своем муже. Ошибалась она? Она знала, что ошибается?
     Маркиз решил провести эту ночь в одиночестве. Но он страстно желал свою жену. Ему не верилось, что он выдержит эту ночь без нее. После того как они окажутся снова в Лондоне, ему придется до конца своих дней обходиться без нее. Но сегодня была особая ночь. Пройдет эта ночь, он снова окажется далеко от Инфилда и будет в состоянии справляться со всем в одиночку.
     Энтони почувствовал, как слабеет его решимость. Возможно, он справился бы с собой, если бы это было просто сексуальное влечение. Но это было не так.
     Маркиз негромко постучал в дверь ее спальни. Потом осторожно приоткрыл дверь. Если она уснула, решил маркиз, то он не будет ее будить. Им предстояло долгое путешествие. Ей нужно выспаться.
     Сначала он не заметил ее. Он увидел, что постель разобрана, но жены в постели не было. Она стояла у окна, накинув шаль поверх ночной рубашки. Она оглянулась.
     - Не можете уснуть? - спросил маркиз, приближаясь к ней.
     Чарити покачала головой.
     - Я поступила не правильно? - спросила она.
     - Нет. - Он взял ее холодные как лед руки в свои и стал согревать их. - Вы не должны винить себя за неудачу. Как вы уже поняли, дело не только и не столько в ссоре. Наши разногласия постепенно только усиливались. Вы старались. В ваши обязанности совершенно не входило испытывать нежные чувства к кому-либо из семьи, И меньше всего - к моему отцу и ко мне. Ведь мы обошлись с вами особенно плохо. Но как бы то ни было, вы сделали попытку. Благодарю вас за это. Я не забуду вашей доброты. И думаю, его светлость тоже.
     - Герцог так тяжело болен, - сказала маркиза.
     - Да.
     - Вы его любите.
     - Оставим эту тему, - сказал Энтони. - Вы замерзли, Пойдете со мной в постель?
     - Да, - сказала Чарити. - Да, пожалуйста.
     Она прильнула к нему, положила голову ему на плечо и, облегченно вздохнув, застыла. Она устала настолько, что не может уснуть, сказал себе маркиз.
     Если бы он не понимал, насколько она устала, то занялся бы с ней любовью, когда они оказались в его постели, но теперь Энтони почувствовал, насколько она устала, и внезапно его охватило желание сделать что-нибудь для нее в ответ на то, что она попыталась сделать для него сегодня вечером.
     Энтони обнял жену, прижал к себе, укрыл одеялом и нежно поцеловал в щеку.
     - Спи, - сказал он. - Сейчас я тебя согрею. Спи. Не думай ни о чем, кроме овец или их ног.
     - Овцы, - сонно пробормотала Чарити. - Кто это? Она заснула почти мгновенно.
     Маркиз тоже уснул, но несколько часов спустя его разбудил дворецкий, неожиданно появившийся в спальне.
     Он проснулся и инстинктивно натянул одеяло на плечи жены. С облегчением вспомнил, что она в ночной рубашке.
     - Что случилось? - хрипло