роизойдет.
   Он овладел ею, не сводя глаз с ее лица. Она прикусила нижнюю губу, однако
не вскрикнула и не поморщилась.
   Виконт же по-прежнему не  торопился.  Он  давал  ей  время  почувствовать
близость. Потом она узнает, чего еще он захочет от нее, даже потребует.
   Она застонала и вздрогнула.
   Он  дождался,  когда  она  полностью  расслабится,  и  лишь  после  этого
по-настоящему отдался наслаждению.
   Он ужасно устал - вот его первая сознательная мысль. И он все  еще  лежал
на ней.  Наверное,  задремал.  Вероятно,  ненадолго.  Он  ведь  не  перышко.
Осторожно, с явной неохотой виконт скатился на простыню. Кажется, он мог  бы
провести  здесь  целую   неделю.   Постель   удобная,   женщина   теплая   и
соблазнительная.  Будет  очень  приятно  обучать  ее   искусству   любви   и
наслаждаться ею многие недели и  месяцы.  Она  неопытна.  Это  открытие  его
обрадовало.
   Виконт потянулся за простыней, чтобы накрыться. Он хотел  подсунуть  руку
под Кэтрин и повернуть ее лицом к себе. Но она, опередив его,  перевернулась
на бок, спиной к нему.
   Свеча уже почти догорела и теперь  отбрасывала  на  стены  длинные  тени.
Кэтрин не спала - он знал это, хотя не видел ее  лица.  Даже  не  слышал  ее
дыхания.
   - Я сделал вам больно? - спросил он.
   - Нет, - ответила она.
   - Я вас чем-нибудь обидел?
   - Нет.
   Почему-то ему показалось, что она плачет, хотя плечи ее не содрогались  и
не  было  слышно  всхлипываний.  Немного  помедлив,  он  протянул   руку   и
прикоснулся к ее лицу. Она вздрогнула и уткнулась в подушку, но  все  же  он
успел почувствовать, что лицо у нее мокрое от слез.
   Виконт похолодел. И в ярости сжал кулаки. Подобного он никак не ожидал.
   Он встал и сгреб в охапку свою  одежду.  По  дороге  прихватил  свечку  и
спустился вниз.
   Тоби, лежавший на кресле-качалке, завилял хвостом.
   - Убирайтесь отсюда, сэр, - приказал виконт и принялся облачаться в  свой
свадебный костюм.
   Тоби повиновался.
   Господи, как же он зол... Вот  взял  бы  и  побил  все  чашки,  блюдца  и
тарелки. Ведь он был с ней осторожен и ласков, во всех его действиях не было
и намека на грубость. И все равно все кончилось слезами.
   А они связаны друг с другом на всю жизнь...
   Но черт побери, он чувствует скорее усталость, нежели гнев. Виконт зевнул
так, что челюсть свело. Он окинул взглядом кухню, но увидел лишь  маленькую,
расшитую узорами подушечку, лежавшую на кресле.  Одеялом  же  могла  служить
только скатерть на столе. Подхватив эти "постельные принадлежности",  виконт
попытался поудобнее устроиться в кресле.  Поудобнее  не  получилось  -  даже
когда Тоби забрался к нему на колени и стало немного теплее.
   Накрывшись скатертью, виконт всю ночь продремал в кресле-качалке.

Глава 15

   Как ни странно, но ей все же удалось  немного  поспать,  хотя  спала  она
урывками. Когда виконт вышел из спальни, Кэтрин  поняла,  что  он  останется
внизу, что не вернется. Она знала, что совершила ужасную ошибку.
   А ведь произошло нечто неожиданное.., и это было подобно  чуду.  Если  не
считать потрясения, пережитого вначале, когда он раздел ее, если не  считать
того,  что  она  оказалась  неопытной,  точно  девственница,  то   все   это
действительно представлялось чудом: ничего подобного она еще ни разу в жизни
не переживала.
   Конечно, ей давно уже этого хотелось, ее влекло к виконту как к  мужчине.
И конечно же, она не ожидала, что будет испытывать такое наслаждение  и  что
это будет продолжаться так долго...
   После его ухода она лежала на спине, уставившись в темноту - ведь он унес
свечку с собой. Внутри у нее все болело, хотя это  была  не  совсем  обычная
боль - что-то там как бы пульсировало.
   Кэтрин совершенно утратила представление о  реальности.  Она  чувствовала
только его, и это ощущение усиливалось с каждой секундой: ей  казалось,  что
он ласкает ее, ласкает так умело, так откровенно... И казалось, что на свете
ничего больше не существует - только она и он, только  их  обнаженные  тела.
Все остальное - все события, которые привели к этим мгновениям, - вылетело у
нее из головы.
   Он - ее муж, она - его жена, и они возлежат на брачном ложе в свою первую
ночь. Как все это просто - и как удивительно.
   Впрочем,  не  все  оказалось  так  просто...  Был   момент   невыносимого
напряжения, когда она в ужасе почувствовала, что больше не выдержит. А потом
вдруг - Кэтрин не понимала, как ему это удалось, - он словно  открыл  в  ней
какую-то дверь, и напряжение  исчезло,  будто  смытое  волной;  ее  охватило
ощущение покоя, и казалось, что это будет длиться вечно.
   Когда Роули расслабился, она почувствовала его вес - ее словно вдавило  в
матрас.
   Она обнимала его, ощущая жар его тела, чувствуя странно волнующий запах -
смесь мускусного одеколона и пота, - глядя, как на  стенах  и  на  скошенном
потолке пляшут блики, отбрасываемые пламенем свечи.
   А потом она вернулась к реальности. Он - лорд Роули - только что исполнил
свои супружеские обязанности, причем оба они не желали этого брака. Она была
не очень высокого мнения о его  моральных  качествах.  Его  же  интересовало
только ее тело - виконт никогда и  не  скрывал  этого.  Сначала  он  пытался
сделать ее своей любовницей. Когда же она отказалась, виконт понял, что лишь
женившись на ней, сможет овладеть ею.
   И все  же  ее  влекло  к  нему  физически  -  виконт  всегда  казался  ей
необыкновенно привлекательным мужчиной.
   По его дыханию она поняла, что он уснул. Кэтрин не шевелилась -  ей  было
приятно ощущать на себе тяжесть его тела. Но она знала: то, что  между  ними
произошло, - это всего лишь физиологический акт, не более. Впрочем,  в  этом
не было ничего дурного, ведь они законные муж и жена.
   И все же что-то угнетало ее. Разве достаточно того, что произошло?  Разве
когда-нибудь этого будет достаточно?
   Он спал всего несколько минут. Потом скатился  с  нее  на  простыню.  Она
ощутила холод и пустоту, почувствовала  одиночество.  Кэтрин  отвернулась  к
стене - она боялась заглянуть ему в глаза. А ведь этот  мужчина  -  ее  муж,
человек, за которого она вышла замуж, человек, который до конца жизни  будет
о ней заботиться.
   Кэтрин никогда не чувствовала себя такой одинокой.
   Она ждала, что он скажет что-нибудь, прикоснется к ней,  утешит.  Тщетные
ожидания... И  все-таки  она  жаждала  прикосновения  его  рук  -  так,  как
несколько минут назад она жаждала его  тела.  Когда  же  он  заговорил,  она
тихонько заплакала. Однако поняла, что плачет, лишь когда его рука коснулась
ее лица. Но вместо того чтобы повернуться к  нему,  она  уткнулась  лицом  в
подушку.
   Как можно жаждать утешения и в то же время избегать его? Кэтрин сама себя
не понимала.
   Впрочем, нет, понимала.  Но  понимала  и  другое:  от  мужа  глупо  ждать
утешения. Да и не станет она унижаться, объясняя ему, что именно ей нужно, о
чем она мечтает. А ведь мечтала она даже не о любви - можно было бы  прожить
и без любви, если бы она почувствовала уважение к себе и дружеское участие.
   Она может надеяться лишь на одно - на то, что произошло между ними совсем
недавно. В минуты близости ей ничего больше не надо. Но после этого  чувство
одиночества только обостряется.
   А потом он встал, взял свечку и спустился вниз. Поначалу  ей  показалось,
что муж хочет уйти, подумалось, что он, возможно, уйдет  и  уже  никогда  не
вернется. Но нет, не мог он уйти. Потому что женился на ней, чтобы  обладать
ею. Теперь она - его собственность, и он с ней не расстанется.
   Кэтрин  до  утра  пролежала  на  спине.  Она  ненадолго  засыпала,  потом
просыпалась и, просыпаясь, думала  о  том,  что  совершила  ужасную  ошибку.
Ошибка состояла в том, что она вышла за виконта замуж, а также в том, что не
смогла принять свое замужество таким, каким оно было  на  самом  деле.  Хотя
ночь казалась долгой и тоскливой, утро ее страшило еще больше. Ведь ей опять
придется встретиться с ним.

***

   Тоби спрыгнул на пол, и виконт,  проснувшись,  не  сразу  сообразил,  где
находится. Затекшие руки и ноги, боль в шее и  ощущение  холода  -  все  это
свидетельствовало о том, что он не у себя в постели.  Виконт  открыл  глаза.
Господи, да ведь он вчера женился! И это утро после его первой брачной ночи.
   Кэтрин встала - он  услышал,  как  звякнул  замок  в  задней  двери:  она
выпустила собаку. Но вернулась не сразу. Наверное, вышла вместе с Тоби,  как
вчера вечером. "Неужели этот маленький и плохо воспитанный терьер так  много
для нее значит?" - подумал он в раздражении.
   Виконт зябко повел  плечами  -  в  кухне  было  холодно.  Он  нахмурился,
вспомнив, какое пережил унижение, обнаружив, что довел ее своими ласками  до
слез. Такого с ним никогда еще не случалось. Позор, что  такое  случилось  с
ним и его женой.
   Виконт пытался развести огонь, но без особого  успеха  -  и  тут  наконец
появилась Кэтрин.
   - Я могла бы сделать это, - проговорила она с невозмутимым видом.
   Он внимательно посмотрел на нее. Облачившись в  синее  шерстяное  платье,
собрав волосы в узел на затылке, она  снова  превратилась  в  миссис  Кэтрин
Уинтерс, вдову - Не сомневаюсь, - ответил виконт. - Но я и сам справлюсь.
   Глядя на Кэтрин, трудно было поверить, что ночью  она  принадлежала  ему.
Она выглядела как всегда: стройная, красивая -  доступная.  И,  как  всегда,
соблазнительная.
   - Я заварю чай, - сказала она, проходя мимо него. - Хотите тостов?
   - Да, с удовольствием. - Виконту было  очень  неловко.  Черт  побери,  он
чувствовал себя незваным гостем. - Убирайтесь отсюда, сэр! - крикнул  он  на
Тоби.
   Терьер, расположившийся в кресле,  насторожился.  Затем,  виляя  хвостом,
спрыгнул на пол.
   Только сейчас виконт заметил, что его одежда измята.  И  ему  показалось,
что от него пахнет потом. Он вспомнил, что  взял  с  собой  саквояж.  Теперь
следовало умыться, побриться и  переодеться  до  прибытия  экипажа,  который
отвезет его домой.
   Отвезет вместе с женой. Эта мысль казалась странной; фантастической...
   Будь здесь камердинер виконта, он вынул бы из  саквояжа  его  платье  еще
вечером и позаботился бы о том, чтобы оно было в  лучшем  виде.  Виконт  же,
разумеется, вспомнил об этом только сейчас. Уж очень ему  хотелось  поскорее
отвести новобрачную наверх и уложить в постель.
   Двигаясь уверенно и изящно, она налила воды в котелок, поставила  его  на
огонь и нарезала хлеб,  чтобы  поджарить  его  на  углях.  Она  ни  разу  не
посмотрела ему в глаза. Виконт все больше раздражался.
   - Я поднимусь наверх. Мне надо умыться и переодеться, - сказал он.
   Там ли она умывается? Или  здесь,  в  кухне?  Он  не  заметил  в  спальне
умывального столика.
   - Умывальник в комнате напротив спальни, - сказала она,  словно  прочитав
его мысли. Кэтрин насыпала в чайник заварки.  -  Если  вы  дождетесь,  когда
закипит котелок, то сможете умыться горячей водой.
   Проклятие! Разумеется, здесь нет слуг, чтобы принести  ему  горячую  воду
для мытья и бритья. Как она может так жить? Как она приспособится к жизни  в
Стрэттоне? И вообще - сможет ли она приспособиться? Станет ли она  настоящей
хозяйкой в его доме? Если нет, то  и  черт  с  ней.  Можно  обойтись  и  без
хозяйки.
   Как ни странно, но во время завтрака - завтракали за  кухонным  столом  -
они поддерживали беседу. Виконт рассказывал  о  Лиссабоне,  где  как-то  раз
провел целый месяц, выздоравливая после ранения. Кэтрин же рассказала о том,
как ходила на конюшню в Боудли-Хаусе, чтобы выбрать себе щенка.  Из  пятерых
она выбрала Тоби, потому что он единственный стоял на коротких лапках и  при
этом грозно тявкал на незнакомку.
   - Правда, он тут же принялся лизать мне руки и лицо, когда я взяла его на
руки, - сказала она, рассмеявшись. - Что мне оставалось делать? Я взяла  его
себе - он покорил мое сердце.
   Кэтрин  задумчиво  улыбнулась,  -  казалось,  она  видела   перед   собой
крохотного нахального щенка. Лорд Роули не сводил  с  нее  глаз.  "Я  бы  не
возражал, - подумал он, - если бы подобные улыбки предназначались мне".  Эта
мысль вновь привела его в раздражение. Ведь она отвернулась от него ночью  и
заплакала!
   Виконт отодвинулся от стола и встал.
   - Экипаж подадут через полчаса с небольшим,  -  сообщил  он,  вынимая  из
кармана часы. - Мы должны быть готовы к  отъезду,  чтобы  как  можно  дольше
ехать при свете дня - дорога предстоит долгая.
   - Да, - кивнула Кэтрин.
   Виконт вдруг увидел, что ее чашка, стоящая на блюдце, дребезжит и что она
спрятала руку, чтобы скрыть дрожь.
   Ну что с ней опять? Неужели мысль о том, что она уезжает с ним, настолько
чудовищна? Или она огорчилась, что приходится покидать  коттедж,  бывший  ее
домом в течение пяти лет? Да, конечно, неплохо здесь устроилась - даже и без
прислуги.
   Виконт взглянул  на  жену,  пытаясь  найти  слова,  чтобы  выказать  свое
сочувствие. На мгновение он забыл о своем раздражении - подумал о том,  что,
возможно, виноват перед ней.
   Неужели  она  действительно  предпочла  бы  остаться   здесь,   снова   в
одиночестве? Неужели согласилась бы вести свою прежнюю скучную жизнь?  Снова
в одиночестве... Впрочем, не стоит об этом думать. Они вступили  в  брак,  и
она должна отправиться с ним в Стрэттон, вот и все.
   Кэтрин встала, не глядя на мужа. Вылила воду из котелка в кувшин.
   - Наверное, этого хватит, - сказала она, протягивая ему кувшин.  -  Можно
смешать горячую воду с холодной, она наверху, милорд...
   Кэтрин осеклась и вспыхнула, прикусив губу. Виконта же  охватила  ярость.
Он резко повернулся и вышел из комнаты, держа в руке кувшин с водой.
   "Милорд".
   Вчера она стала его женой. Ночью она лежала с ним на брачном ложе.
   А потом плакала.
   "Милорд".

***

   В экипаже прибыли мистер и миссис Адаме - Клод и Кларисса. Они объяснили,
что домой собираются вернуться пешком. Дафна тоже хотела приехать с ними, но
за завтраком ей стало нехорошо, и Клейтону пришлось увести ее.
   - Это у нее из-за недавних волнений, - улыбаясь, объяснил Клод.
   - Надеюсь, что дело только в этом, - сказала Кэтрин, встревожившись.
   Хотя, говоря по правде, она обрадовалась, что нашлась тема для разговора.
Ей было крайне неловко встречаться взглядом с  деверем  и  невесткой  -  они
появились так  неожиданно...  К  тому  же  Кларисса  поглядывала  на  нее  с
любопытством, хотя и пыталась его скрыть.
   Кэтрин злилась. По румянцу было совершенно очевидно, что именно произошло
накануне вечером.
   - Я тоже надеюсь, - проговорила Кларисса. - Так не  хочется,  чтобы  дети
болели. Я уговаривала Клода послать за врачом, чтобы  он  осмотрел  Дафну  и
детей, но он считает, что нужно подождать. - Кларисса казалась расстроенной.
   Кэтрин  коснулась  ее  руки.  Она  не  испытывала  к   невестке   особого
расположения, но никогда не сомневалась в  том,  что  Кларисса  любит  своих
детей. А детей подстерегает столько опасностей, даже если им удается  выжить
при появлении на свет.
   - Я уверена, что это просто от утомления, - сказала Кэтрин.  -  Дафна  не
присела ни на минуту за все время, что я гостила в Боудли.
   - Да, надеюсь, что вы правы. - Кларисса попыталась улыбнуться.
   Но прибытие кареты, конечно же, означало отъезд.  Придется  расстаться  с
домом, где она прожила пять лет. Расстаться со всем, что  ее  окружало.  Она
приехала сюда глупой девчонкой, здесь повзрослела и поумнела. И здесь обрела
хоть какой-то покой.
   - Ну что же, Кэтрин... - В дверях стоял ее муж. Кучер уже вынес  из  дома
их багаж. Но ее мебель и все ее  вещи  оставались  здесь.  Клод  и  Кларисса
стояли на дорожке, готовые проводить новобрачных.
   Кэтрин внезапно охватил страх:  ей  казалось,  что  она  вот-вот  лишится
чувств.
   Виконт внимательно посмотрел на нее.
   - Жду вас через пять минут, - сказал он и вышел, прикрыв за собой дверь.
   Она прошла на кухню и осмотрелась. Кухня - ее любимое место в доме. Здесь
она чувствовала себя в безопасности. Чувствовала себя почти счастливой.  Она
подошла к окну и посмотрела на цветы и фруктовые деревья, на ручей за садом,
на луга и холмы за ручьем.
   У нее перехватило дыхание. Появилось стеснение в груди,  защипало  глаза.
Она зажмурилась и отвернулась.
   Последний взгляд... Огонь в очаге уже погас. Тоби поскуливал и терся о ее
ноги, требуя  ласки.  Казалось,  он  понимал,  что  они  покидают  свой  дом
навсегда. Кэтрин взяла с кресла подушечку и прижала ее к груди. Не  хотелось
оставлять подушечку здесь. Она сама расшивала ее узорами в те  далекие  дни,
когда ей необходимо было чем-то заняться.
   Кэтрин резко повернулась к двери и выскочила из кухни, затем -  из  дома.
Она заставила себя улыбаться. Муж ждал ее у дверей. Взяв Кэтрин под руку, он
повел ее к экипажу. В другой руке он нес подушку.
   - Простите, что заставила вас ждать, - сказала она  весело.  -  Я  забыла
одну вещь. Как глупо... Всего-навсего старая подушечка, но...
   И тут она оказалась в объятиях Клода; он обнял ее так крепко, что  у  нее
перехватило дыхание.
   - Все будет хорошо, - говорил он ей на ухо, - обещаю вам, дорогая.
   Глупо, если задуматься. Что может сделать Клод? Как он может  обещать  ей
счастливую жизнь? Но она почувствовала огромное  облегчение  и  готова  была
расплакаться.
   - Кэтрин... - Кларисса тоже обняла ее, но без особой теплоты. -  Я  хочу,
чтобы мы стали подругами. Очень хочу.
   А потом ее усадили в экипаж. Тоби, очень взволнованный  отъездом,  уселся
ей  на  колени,  но  виконт  велел  ему  слезть.  Тогда  пес   забрался   на
противоположное сиденье и навострил ушки, ничуть  не  испугавшись  выговора,
полученного от нового хозяина.
   Наконец карета тронулась.  Кэтрин,  не  оборачиваясь,  смотрела  в  окно.
Следовало бы помахать  на  прощание  Клариссе  и  Клоду,  но  она  не  могла
заставить себя оглянуться - потому что  увидела  бы  дом,  который  покидала
навсегда. Кэтрин крепко держалась за что-то. И вдруг поняла, что держится за
руку мужа. Она осторожно убрала руку.
   И тут Кэтрин все же оглянулась.
   - Я забыла запереть дверь, - жалобно проговорила она. Тоби заскулил.
   - Дверь надежно заперта, -  сказал  виконт.  -  Все  будет  в  целости  и
сохранности, Кэтрин, пока мы не пришлем за вещами.
   Было очевидно, что  виконт  старается  успокоить  жену.  Но  конечно,  он
понимал, что она беспокоится вовсе не за свои вещи. Вещи эти  сами  по  себе
почти ничего не стоили. Кэтрин лишилась своего дома,  который  создала  сама
для себя. Словно утратила какую-то частицу души.
   Может быть, немалую частицу. Ей было страшно покидать коттедж.
   Виконт взял Кэтрин за руки, она не противилась - в его прикосновении было
что-то успокаивающее.

***

   Клод повел жену домой через парк. Они молча шли рядом.  Он  взял  ее  под
руку, но, когда они подходили к калитке,  Кларисса  высвободила  свою  руку.
Клод пошел медленнее,  чтобы  приноровиться  к  ее  шагам,  хотя  ему  очень
хотелось побыстрее добраться до дома.
   Кларисса  первая  нарушила  молчание.  Она  остановилась  и   с   грустью
посмотрела на мужа.
   - Клод, - сказала она, - я больше этого не вынесу.
   - Виноват, - отозвался он, взглянув на  ее  туфли,  которые  были  весьма
уместны в карете, но, конечно, не годились для пеших прогулок.  -  Следовало
пойти по подъездной аллее. - Клод снова попытался взять жену под руку.
   - Я этого не вынесу, - повторила она, не обращая внимания на предложенную
руку.
   Клод нахмурился. Разумеется, он сразу же понял, что речь идет вовсе не  о
неровностях тропинки. Он взглянул на Клариссу и убрал руки за спину.
   - Мы больше двух недель не говорили друг с другом, -  продолжала  она.  -
Только обмениваемся нежными фразами. Вы не.., вы все это время  не  выходите
из ваших комнат. Я этого не вынесу.
   - Мне очень жаль, Кларисса.
   Она смотрела на него в нерешительности.
   - Я предпочла бы, чтобы вы накричали на меня и рассердились. Я  предпочла
бы, чтобы вы меня ударили.
   - И не по