женская половина  общества,  какова
та леди, которой удалось связать его узами брака.
   Как лорд Роули заверил свою жену, декорации  действительно  были  готовы.
Возможно, было преувеличением утверждать, что свет ломился в  особняк  лорда
Миндела  на  Ганновер-сквер  единственно  для  того,  чтобы  посмотреть   на
виконтессу Роули. Общество все равно приехало бы на бал, поскольку бал  этот
неизменно слыл  одним  из  самых  престижных  сборищ  во  время  сезона.  Но
разумеется, уверенность  в  том,  что  они  наконец-то  увидят  таинственную
новобрачную, увеличивала притягательность этого события теперь, когда  сезон
подходил к концу и общество начало уставать от однообразия светской жизни.

***

   Кажется, все модные экипажи  Лондона  выстроились  в  ряд  поблизости  от
особняка Минделов, готовясь извергнуть  из  себя  своих  великолепно  одетых
владельцев. И еще казалось, что каждое окно в доме освещено тысячами свечей.
И что все слуги и все гости собрались либо на  тротуаре,  либо  на  ступенях
перед домом, либо в холле, либо на лестнице.
   Спрятаться было негде - совершенно негде. Даже внутри кареты лорда  Роули
все было залито светом, когда экипаж, развернувшись, подъехал к особняку.
   Кэтрин страшно  хотелось  опустить  голову,  уставиться  в  землю,  стать
мраморной статуей, бесстрастной и пассивной,  пустить  все  на  самотек.  Но
инстинкт подсказал ей, что это прямой путь к провалу.  Провал,  если  он  ее
ждет, нельзя встречать со смирением. Она решила это еще вчера.
   Кэтрин посмотрела на двух мужчин, сидящих напротив. Отец  был  чопорен  и
холоден. Но по крайней мере он здесь. Он поехал с ними. Она улыбнулась  ему,
но он не улыбнулся в ответ. Хэрри, молчаливый и бледный, улыбался ласково  и
ободряюще.
   - Ты очень красива, Кэтрин, - сказал он, встретившись глазами с  сестрой.
Он уже говорил то же самое перед обедом и  еще  раз  -  перед  тем  как  они
покинули  отцовский  особняк.  Он  тоже  выглядел  замечательно  -  весь   в
светло-голубом и белом. Конечно, даже  сейчас,  хотя  он  еще  очень  молод,
немало молодых леди вздыхают о нем. Брат Рекса женился в  возрасте  двадцати
лет, подумала она, будучи всего на год старше Хэрри. Она  хотела  надеяться,
что сегодняшний вечер не повредит ему в глазах света.
   Кучер отворил дверцу кареты и  опустил  ступени.  Один  из  лакеев  лорда
Миндела держался у подъезда на тот случай, если кому-то понадобится  помощь.
Час пробил! Отец и брат уже ступили на тротуар.
   - Кэтрин, - негромко, но очень отчетливо проговорил муж, прежде чем выйти
вслед за ними и подать ей руку,  -  вы  очень  красивы.  Вы  моя  радость  и
гордость!
   Удивление и благодарность не могли полностью стереть  ужас,  от  которого
подошвы ее бальных  туфелек  налились  свинцом.  Но  от  его  слов  лицо  ее
порозовело, как он, наверное, и ожидал. Во  всяком  случае,  губы  ее  будут
улыбаться, глаза - блестеть, а голова - высоко поднята.
   Последним ее искушением было желание  устремить  взгляд  на  какой-нибудь
отдаленный неодушевленный предмет. Противиться этому  искушению  было  очень
трудно, но она устояла. Она огляделась и посмотрела на людей, не избегая  их
взглядов. Но ее надежды, что, возможно,  никто  на  нее  и  не  смотрит,  не
сбылись. Каждый вновь прибывший гость вызывал  естественное  любопытство,  а
тут любопытство было особого рода - прибыла молодая супруга виконта Роули, -
он не зря говорил ей, что все  знают  о  его  женитьбе.  Да,  в  ее  сторону
устремилось множество взглядов.
   Рядом с ней по одну сторону шли Хэрри и отец, по другую -  муж.  Рука  ее
лежала на его руке. Поднимаясь по широким ступеням, виконт  свободной  рукой
накрыл ее руку, а голова его склонилась совсем близко к ее голове. Они вошли
в холл. Он улыбался так, что при других обстоятельствах сердце перевернулось
бы у нее в груди.
   - Мужайтесь, любовь моя, - прошептал он. - У нас  все  получится.  Обещаю
вам.
   Блеском глаз она выразила то, что чувствует к нему, и улыбнулась в ответ.
Инстинкт подсказал ей, что она поступила правильно. Она должна  смотреть  на
него именно так, пусть даже это было бы одним притворством.
   Шесть лет - срок одновременно долгий и короткий.  Во  многих  глазах  она
читала любопытство, но не узнавание. Она видела людей - множество  людей,  -
которых никогда не встречала прежде. Но были глаза, в  которых  одновременно
читались и любопытство, и смутное узнавание, - этих людей она  тоже  узнала.
Взгляд некоторых выражал потрясение.
   Шесть лет - короткий срок. Сама вечность оказалась бы короткой для света,
который никогда не забывает тех, кто принадлежал к нему, нарушил его  законы
и был сослан в ссылку до конца дней своих.
   Отец приветствовал знакомых громким, резким голосом. В тоне Рекса звучали
спокойствие и уверенность. Хэрри, похожий на ангела, весь  лучился  любезной
улыбкой.
   Они были пока на лестнице, в очереди гостей, которая приведет их  сначала
к хозяевам, а потом в бальный зал. Удастся ли им пройти так  далеко,  думала
Кэтрин. Или им с негодованием укажут на дверь? Рискнет ли  кто-нибудь  пойти
на публичный скандал, отказавшись принять графа Пакстона,  виконта  Перри  и
виконта Роули? Неожиданно подступил смех, и  она  судорожно  сглотнула.  Муж
поднес ее руку к своим улыбающимся губам, потом опять  положил  ее  себе  на
руку.
   Судьба, к счастью, распорядилась так, что Дафна и  Клейтон  находились  в
череде гостей чуть впереди них. Оставив свое  место,  они  присоединились  к
вновь прибывшим. Клейтон был очень доброжелателен, Дафна  начала  оживленный
разговор. Кэтрин показалось на минуту, что  ее  окружает  надежная  каменная
стена. Но только на минуту.
   И наконец они у  цели.  Напряжение  немного  отпустило  ее.  Конечно,  ей
следовало бы помнить: все слишком  хорошо  воспитаны,  чтобы  показать  свои
истинные чувства. Лорд Миндел, судя по всему, действительно не узнал ее.  Он
взглянул на них со слегка скучающим видом, словно говоря, что все это  затеи
его супруги, он же лишь молча покоряется ей. Леди Миндел  на  миг  изумленно
вскинула брови, на лице появилось надменное выражение; она приветствовала их
ледяным и безукоризненно вежливым тоном.
   - Даже перья у нее на голове чопорно выпрямились, когда она взглянула  на
меня, - шепотом проговорила Кэтрин,  обращаясь  к  мужу.  Юмор  такого  рода
частенько помогал ей в общении  с  не  менее  величественной  Клариссой.  Он
усмехнулся и похлопал ее по руке.
   Но ее насмешливое настроение исчезло, едва она поняла, что они  оказались
в бальном зале и впереди у них - те же испытания,  но  возросшие  в  десятки
раз. Кэтрин показалось - она была просто уверена в этом, - будто гул голосов
на мгновение стих, а потом возобновился, но  тема  разговоров  теперь  стала
одна, куда более интересная для всех.
   Ей даже почудилось, что защита оставит ее  и  она  останется  одна  среди
враждебной толпы, выставленная на всеобщее обозрение.  Но  конечно,  то  был
глупый страх. Рука Рекса по-прежнему удерживала ее руку.  С  другой  стороны
под руку ее держала Дафна, болтавшая безостановочно. Рядом с  ней  находился
Клейтон - крупная фигура которого действовала странно успокоительно. Вставив
в глаз монокль, он внезапно стал похож на грозного воина-защитника.
   - Мне нравится, когда Клей пользуется моноклем, - весело сказала Дафна. -
Вид у него сразу становится  таким  внушительным.  Впервые  я  заметила  его
именно тогда, когда он навел на меня монокль.
   Не прошло и получаса, как я его отчитала за это. После чего  влюбилась  -
даже меньше чем  через  полчаса.  -  Она  весело  рассмеялась.  Кэтрин  тоже
рассмеялась.
   Хэрри  на  минуту  отошел  от  них  и  тут  же  вернулся  с  неким   юным
джентльменом, который казался даже моложе своего товарища из-за волос  цвета
морковки, невероятно высокого кружевного воротника сорочки и алого  румянца.
Юношу представили Кэтрин.
   - К-как вы п-поживаете, леди К-кэтрин, - проговорил  он.  -  Оч-чень  рад
познакомиться. Я не знал, что у Х-хэрри есть сестра, и такая красивая,  если
вы не со-сочтете мои слова з-за дерзость.
   Кэтрин приветливо улыбнулась сэру Катберту  Смолли,  и  тот  углубился  в
детальное,  научно-утомительное  обсуждение  погоды,  а  Хэрри  усмехался  и
подмигивал сестре из-за плеча друга.
   Потом появились еще три джентльмена. Судя по всему, лорд  Пелхэм,  мистер
Гаскойн и граф Хэверфорд только  что  прибыли.  Каждый,  беря  руку  Кэтрин,
склонялся в почтительном поклоне. Лорд Хэверфорд поднес ее руку к  губам.  И
все пригласили на танец. То же сделал и сэр Катберт.
   Конечно, все это  было  продумано  заранее.  Идеи  давал  Рекс,  а  Хэрри
помогал. Но она чувствовала глубокую благодарность ко всем этим  людям.  Она
все еще не была уверена, что окружающие - когда пройдет первое потрясение  -
не предпримут каких-либо коллективных действий, чтобы избавить  общество  от
ее оскорбительного присутствия. Но с каждым  мгновением  такой  оборот  дела
становился все менее вероятным. Ее окружал настоящий бастион из  влиятельных
друзей.
   Из надежных мужчин, исключая Дафну.  Вдруг  между  Клейтоном  и  мистером
Гаскойном проскользнула хорошенькая пухленькая светловолосая леди, одетая  в
бледно-розовое платье, которое, увы, придавало ее лицу  желтоватый  оттенок.
Леди внимательно посмотрела на Кэтрин,  потом  испустила  нечто  похожее  на
писк:
   - Кэти! Это ты! Кэти, я думала, ты умерла!
   Она бросилась к Кэтрин, они обнялись, улыбаясь друг Другу.
   - Я не умерла, Эльси, - сказала Кэтрин.  -  Уверяю  тебя,  я  очень  даже
живая. Как я рада видеть тебя! - И знать, что по крайней мере одна из  самых
любимых и закадычных подруг юности не собирается рвать с ней.
   - Добрый вечер, леди Уизерфорд, - проговорил Рекс.
   - Эльси? - Кэтрин стиснула руки подруги. - Леди Уизерфорд?
   - Ну да. - Эльси вспыхнула густым румянцем,  ужасно  не  гармонирующим  с
цветом ее платья. - Обнаружилось, что я вовсе не ненавижу Руди  так  сильно,
как мне казалось. На самом деле.., ну да не важно. Я  вышла  за  него  замуж
пять лет назад. У нас двое сыновей.
   А это, разумеется,  сам  лорд  Уизерфорд,  над  которым  Кэтрин  и  Эльси
частенько посмеивались, будучи девочками, называя его -  прозвище  придумала
Эльси - чудом без подбородка. Но он всегда держался с  достоинством,  вполне
восполнявшим отсутствие оного. Супруг Эльси отвесил общий поклон. Но  он  не
взял жену за руку, как могло случиться, и не увлек ее решительно  на  другой
конец зала. Он завел разговор с Клейтоном и лордом Пелхэмом, судя по  всему,
о клетчатых тканях, введенных в моду Таттерсолем, торговцем лошадьми. Кэтрин
не могла расслышать точнее, потому что Эльси и Дафна вступили в соревнование
- кто сумеет болтать оживленнее?
   Наконец начались танцы. Бал открывался кадрилью, которую Кэтрин танцевала
с мужем. Дафна и Клейтон, Эльси и лорд Уизерфорд  танцевали  рядом  с  ними.
Никто из танцевавших поблизости не удалился  от  них,  когда  Кэтрин  начала
танцевать. Никто не попросил оркестрантов прекратить игру и  не  потребовал,
чтобы Кэтрин прервала танец, ушла из зала и покинула этот дом.
   "Кажется, нам все удалось, как выразился  Рекс".  Она  посмотрела  ему  в
глаза, улыбнулась -  и  со  смущением  заметила,  что  взгляд  его  выражает
восхищение, такое же, как в Боудли, и еще нечто большее, чем восхищение. Что
то похожее на любовь. Разумеется, он притворялся - для  публики,  точно  так
же, как часто называл ее "любовь моя", когда его могли  слышать  другие.  Но
все равно от этого взгляда ей стало теплее.
   А может быть, взгляд этот вовсе и не был притворством? Ведь вчера  ночью,
когда они ласкали друг друга, их никто не видел. Но ласки эти изменились. Он
ласкал ее не только умело, как всегда, не только стараясь доставить ей такое
же наслаждение, какое испытывал сам, - в его ласках появилась нежность.  Она
в этом не сомневалась, даже несмотря на то что он ласкал ее молча,  а  потом
она уснула так быстро, что они просто не успели обменяться даже  несколькими
словами.
   Он что-то к ней чувствует.  Он  женился  на  ней  вынужденно,  подчиняясь
чувству долга, позже - осознанию своей вины. Но она  уверена,  что  нравится
ему немного иначе, чем вначале. Это уже  кое-что.  Если  только  им  удастся
осуществить сегодня вечером свой дерзкий, отчаянный план, возможно, их  брак
и превратится в удачный.
   Дай-то Бог!
   Он танцует хорошо. Она даже забыла об остальных трех  парах,  находящихся
рядом, -  казалось,  что  они  танцуют  наедине.  Она  вспомнила  о  бале  в
Боудли-Хаусе, когда они дважды танцевали вальс: одни раз - в зале, другой  -
в музыкальной гостиной. Мучительные воспоминания о  сладостных  и  о  первых
горестных моментах. Сегодня он удивительно красив,  костюм  его  выдержан  в
коричневых и тускло-золотых тонах -  под  стать  ее  платью  из  золотистого
атласа. Она заставила себя успокоиться и погрузиться в веселье бала.

***

   Роули чувствовал, что напряжение постепенно спадает. Судя  по  всему,  по
крайней мере сегодня вечером их не ждут крупные, неприятности. Те мгновения,
когда могло произойти что-то неприятное - когда они входили в дом и  подошли
к хозяевам, выстояв в веренице гостей, а потом оказались в бальном  зале,  -
все эти опасные мгновения позади.  Сейчас  никто  не  собирается  устраивать
сцены.
   Любопытно, чувствовала ли Кэтрин его страх. Он боялся не только того, что
она может не выдержать напряжения. Случись это, и она, вероятно, никогда  не
оправилась бы.  Но  он  все  же  верил  в  нее,  помня,  с  каким  спокойным
достоинством она держалась при более сложных обстоятельствах  в  Боудли.  Но
чего он действительно боялся - так это каких-то  публичных  оскорблений,  от
которых он не смог бы ее оградить. Он никогда не простил бы себе такого. Это
тоже могло оказаться совершенно непоправимым, могло бы перечеркнуть  все  ее
будущее, и его, и будущее их детей.
   Конечно, еще не все обошлось. Хорошее  воспитание  не  позволит  устроить
сцену на глазах у всего общества, но завтра они оба могут оказаться изгоями.
Возможно, что они не получат больше никаких приглашений. С завтрашнего  утра
их не будут замечать и узнавать в театрах,  в  парке,  в  модных  лавках  на
Бонд-стрит или Оксфорд-стрит.  Только  завтрашний  день  даст  окончательный
ответ.
   Но его и ее родственники, его друзья, а может быть,  также  лорд  и  леди
Уизерфорд будут продолжать их поддерживать. Ему верилось в это. Может  быть,
им удастся постепенно вернуть Кэтрин в общество. Во  всяком  случае,  он  не
позволит ей уехать из Лондона еще какое-то время. Посмотрим, что можно будет
предпринять.
   Если бы речь шла только о нем, он завтра же  увез  бы  ее  в  Стрэттон  и
прекрасно прожил бы там с ней всю жизнь. Но Роули  собирался  попробовать...
Он собирался попробовать вылезти из кожи - заставить ее полюбить его.  Вчера
ночью она была так нежна с ним, что он чуть не сошел с  ума  от  вспыхнувшей
надежды.
   Со  времени  своей  помолвки  с  Горацией  виконт  не  испытывал   такого
страстного желания провести жизнь - сколько ему еще  оставалось,  -  веря  в
любовь и исполняя свой долг перед этой любовью. Он хотел зачать с ней детей.
И хотел быть с ней вместе, даже если детей у них не будет.
   И вот он танцует кадриль со своей женой, видя только ее, освобождаясь  от
напряжения,  не  покидавшего  его  целую  неделю,  разрешив   себе   наконец
повеселиться на балу.
   Поглощенный собой и Кэтрин, Роули не очень внимательно смотрел на гостей.
Но когда танец кончился и он увел жену из центра зала, а  ее  брат  уже  был
готов танцевать с ней следующий танец, лорд Роули не без любопытства  окинул
взглядом зал. Интересно, все так же их  группа  привлекает  к  себе  интерес
гостей? И что за этим интересом?
   И тут он увидел, что в  зале  присутствуют  два  человека,  заслуживающих
особого внимания. Один из них только что вошел в зал.
   Неподалеку от него стояла Горация Эккерт с  матерью  и  старшей  сестрой.
Горация обмахивалась веером и  не  смотрела  в  его  сторону,  хотя  у  него
возникло ощущение, что та его видела и  знает,  что  он  на  нее  смотрит  -
красивую, изящную женщину с каштаново-рыжими  волосами  и  большими  темными
глазами. Виконт почувствовал укол сожаления. Отвратительные события  привели
к тому, что любовь в его сердце сменилась ненавистью. В ответе на ее письмо,
извещающее о том, что она разрывает  помолвку,  он  назвал  ее  бессердечной
кокеткой. А потом, когда он вернулся в Англию и оказалось, что она  осталась
одна, что  ее  роман  закончился,  он  с  презрением  отверг  ее  попытки  к
примирению. Они не вызвали у него ничего, кроме ярости. Конечно, был год или
около того, когда она не осмеливалась показаться в Лондоне. Свет  не  жалует
тех, кто разрывает уже оглашенную помолвку. Ей повезло: она избежала полного
остракизма.
   Роули смотрел на нее лишь несколько мгновений. Он знал, что в этот  вечер
привлекает всеобщее внимание и что свет не забыл его отношений  с  Горацией.
Но, устремив взгляд в  противоположном  направлении,  к  дверям,  он  увидел
джентльмена, вошедшего в зал в полном одиночестве, и этот джентльмен  смерил
виконта наглым взглядом.
   Лорд Роули знал, что он в Лондоне, хотя на этой неделе ни разу не попался
ему на глаза. Судя по всему, сэр Ховард Коупли в  эти  дни  не  появлялся  в
высшем свете. Поговаривали, что долги его достигли астрономических сумм, и в
клубах и даже в игорных домах он был не очень-то желанным гостем. В  течение
ряда лет он пользовался своим обаянием и красотой  -  теперь  его  репутация
изрядно  подпорчена,  -  безуспешно  пытаясь  поймать  богатую  невесту.  Он
запятнал свое имя грязными поступками, и у него уже не  осталось  шансов  на
приличный брак. Молодых  леди  с  состоянием,  а  также  без  состояния  так
охраняли от сэра Ховарда Коупли, как если бы он  в  одном  лице  являл  стаю
голодных волков.
   Но его, джентльмена по рождению, несмотря на явную деградацию, все еще не
изгнали из общества, еще принимали на многолюдных светских раутах.  И  порой
он появлялся на  них,  как  говорили  в  свете,  из  желания  выказать  свое
презрение строгим моралистам, а также чтобы просто позабавиться.
   Лорд Роули смотрел через весь  зал  на  того,  кто  совратил  его  первую
невесту, обольстил и обесчестил ту, которая стала его женой. У него возникло
странное ощущение восторга - прихлынувшей горячей волны -  и  вместе  с  тем
холода, словно внутри у него образовался кусок льда.
   Музыканты еще не начали играть очередной танец. В  общей  беседе  настало
странное затишье, за которым последовал взрыв оживления.  Значит,  появление
сэра  Ховарда  Коупли  и  скрытый  смысл   этого   появления   не   остались
незамеченными.
   Виконт встретился глазами с Коупли и долго, очень долго не отводил своего
взгляда. Коупли какое-то время тоже смотрел на него; потом поднял  бровь,  и
выражение его лица стало еще наглее. Он  посмотрел  на  Горацию.  Затем  его
взгляд переместился на Кэтрин, которая стояла к нему в профиль. И тут же его
взор вновь обратился на лорда Роули. Кроме цинизма, в его  глазах  мелькнуло
некое смутное выражение, после чего с ироничной полуулыбкой на губах  он  не
спеша повернулся и вышел из зала.
   Комок льда, образовавшийся в груди Рекса, вырос и добрался до сердца.  Но
и горячее ликование по-прежнему не покидало его.
   Кэтрин рассмеялась каким-то словам брата,  взяла  его  под  руку.  Сейчас
начнется второй танец. Брата и сестру окутывала золотистая дымка невинности.
Глава 22

   Кэтрин чувствовала себя на удивление уверенно.  Конечно,  она  достаточно
знала жизнь и свет, чтобы понимать: еще далеко не все кончено. Да, никто  не
устроил ей сцены, даже намека на неуважение она не почувствовала. Но  далеко
не все были с ней одинаково приветливы и дружелюбны. Эльси и лорд Уизерфорд,
сэр Катберт, друг Хэрри, лорд Кокс, который шесть лет назад был одним из  ее
поклонников и тепе