десь? А у меня, полагаю, глаза красные, как у обиженного школяра. Мне нужно добраться до умывальника. Мама! Что же заставило ее покинуть Англию?
     - Сын, который находился при смерти, - ответил лорд Эмберли. - Я хочу видеть вашу рану, Доминик, точнее - я хочу, чтобы ее увидел врач. Я слышал, что вы прогнали армейского хирурга.
     - Вы поступили бы точно так же! - Лорд Иден задохнулся, плеснув себе в лицо пригоршню холодной воды. - Если из вас ежедневно выкачивают кровь, а на ее место закачивают жиденький чай с гренками, это, скажу я вам, не слишком способствует выздоровлению. Я бы до сих пор лежал пластом на спине. Или на глубине шести футов под землей, если бы не миссис Симпсон.
     - Я вас понимаю, - проговорил лорд Эмберли. - Но выдержите ли вы поездку в наемной карете, как вы полагаете? И потом, как быть с миссис Симпсон, Доминик? Можно ли ее оставить одну? Требуется ли ей помощь, чтобы вернуться в Англию?
     - Спросите у нее, - ответил лорд Иден. - Хорошо, Эдмунд? Я не могу. Я имею в виду, что в таком состоянии я едва ли могу кому-либо помочь, верно?
     Дюжина вопросов вертелась в голове у графа. Он не задал ни одного. Он постоял, глядя на брата, который тяжело опустился на кровать и вытянулся на ней, чуть вздрагивая от боли, затем повернулся и вышел.
     Вдовствующая графиня сидела на диване рядом с миссис Симпсон, держа ее за руки. Они о чем-то говорили.
     Эллен подняла на графа глаза.
     - Вам нужно повидаться с сыном, - сказала она графине. - Простите меня. Я вас задержала.
     - Вам ни к чему извиняться. И мне нечего вам прощать, - возразила вдова, сжав ее руки. - Милосердное небо! Я думаю, в каком неоплатном долгу я перед вами, дорогое дитя! - Она поднялась и поспешила к двери, открытой в комнату лорда Идена.
     Лорд Эмберли опустил взгляд на белокурую головку миссис Симпсон.
     - У меня нет слов, чтобы отблагодарить вас за то, что вы сделали для моего брата, - сказал он. - Я навсегда останусь у вас в долгу.
     Она посмотрела на него покрасневшими несчастными глазами.
     - Вы ничего не должны мне, милорд. Это дело всех женщин, следующих за армией, - выхаживать раненых. Нет ничего необыкновенного в том, что я сделала.
     - Нет, для меня это не так! - воскликнул он. - Именно вы выходили моего единственного и горячо любимого брата, сударыня. И это в то время, когда вас тяготит ваша собственная утрата. Могу ли я вам чем-нибудь помочь, дорогая?
     - Нет, - сказала она, - благодарю вас, но мне ничего, ничего не надо.
     - Я увезу Доминика, - сказал он. - Мне только нужно съездить в гостиницу "Англетер" за одеждой для него. Полагаю, вам пришлось разрезать мундир прямо на нем, чтобы снять его. По крайней мере одной заботой у вас станет меньше, сударыня. Мы злоупотребляли вашим гостеприимством достаточно долго.
     Он внимательно смотрел на нее.
     - Об этом не может быть и речи, - сказала она, не отрывая глаз от его жилета.
     - Что вы собираетесь делать дальше? - спросил он. - Вы возвратитесь в Англию?
     - Да, - отвечала она. - У меня есть падчерица, за которую я в ответе. Я обещала мужу, что поеду к его сестре в Лондон, если с ним что-нибудь случится. - Голос ее чуть дрогнул.
     - Могу ли я помочь вам с переездом? - спросил он. - Жаль, что у меня нет возможности предложить вам эту поездку под нашей опекой. Полагаю, что потребуется не одна неделя, прежде чем мой брат достаточно оправится для такого путешествия.
     - Благодарю вас, но я вполне могу справиться с этой проблемой самостоятельно.
     - Конечно, я в этом уверен, - сказал он, желая как-то потактичнее выяснить ее финансовые обстоятельства и предложить ей деньги. - Но если позволите, я все же хотел бы нанять горничную, которая бы сопровождала вас. Прошу вас! - добавил он торопливо, заметив, что она готова запротестовать.
     Она взглянула ему в глаза и коротко кивнула:
     - Если вы того хотите. Благодарю вас.
     Она продолжала сидеть в гостиной, когда он уехал, чтобы привезти одежду для лорда Идена. Там же, в гостиной, ее нашла вдовствующая графиня; они сидели вместе, пока лорд Иден одевался у себя в комнате с помощью брата. Едва дверь снова открылась, она встала и отошла в укромный уголок за камином.
     - Сможете ли вы спуститься по лестнице, Доминик? - с тревогой спросила мать.
     - Конечно, - ответил он. - Эдмунд мне поможет.
     Лицо у него было совершенно белое и неподвижное. Мать и старший сын обменялись взглядами.
     Лорд Иден огляделся и наконец заметил Эллен. Он пересек комнату и стал перед нею. Она пристально смотрела на свои стиснутые руки.
     - До свидания, Эллен. - Он говорил почти шепотом, хотя его мать в это время очень громко принялась что-то объяснять его брату. - Простите меня. Я искренне сожалею. Все случилось не вовремя. Мы так старались спрятаться от горькой правды, что неразумно отгородились от нес. Но то, что случилось, не было низостью, несмотря ни на что. И я люблю вас ничуть не меньше, несмотря на вину, которую я чувствую, за страдание, которое, знаю, я причинил вам. Смогу ли я повидаться с вами в Англии? Может быть, через несколько месяцев или даже через год?
     - Нет, - отвечала она. - Я не хочу видеть вас, милорд. Не потому, что виню в чем-то или ненавижу вас. Во всем я виню самое себя и презираю только себя. Но мы больше не увидимся. Прощайте.
     Несколько мгновений он молча стоял перед нею, затем поклонился, насколько позволила свежая тугая повязка на груди, сделанная Эдмундом, и отошел.
     Леди Эмберли снова взяла Эллен за руки.
     - Я зайду к вам завтра, дорогая, - сказала она. - Наверное, само присутствие другого человека может вам несколько помочь. Хотя глупо так говорить, я знаю. Я сама потеряла мужа в одночасье и на себе испытала это полное, вселенское одиночество и горчайшую скорбь. Единственное, что я могу сказать вам в утешение, но сейчас оно вас не сможет утешить, и все же - уповайте на время. В конце концов боль утихнет. Уверяю вас, так оно и будет. - Она наклонилась и поцеловала Эллен в бледную щеку.
     Эллен с облегчением обнаружила, что лорд Иден и его брат уже вышли из комнаты. Едва вышла и графиня, она опустилась на диван и застыла в позе глубочайшей скорби - у нее не было сил даже заплакать.

***

     Лорд Иден, распростертый на гостиничной кровати, прикрыл глаза рукой.
     - Я ничего не хочу, мама, - сказал он. - Я не голоден.
     - Вы не ели весь день. Вам плохо?
     - Я просто устал, - отвечал он. - Этот переезд потребовал куда больше сил, чем я полагал.
     Она погладила его по волосам, с тревогой глядя на него.
     - Все то же, - сказала она своему старшему сыну, несколькими минутами позже войдя в гостиную. - Он даже смотреть на еду отказывается. Вы зайдете к нему, Эдмунд?
     - Да, но для этого мне нужно собрать воедино все мои козыри как старшего брата. Похоже, мы приехали в самое трудное для него время.
     - Полагаю, как раз вовремя, - сказала графиня. - Он нуждается в нас. Но это бедное дитя - как она одинока!
     Через несколько минут граф Эмберли вошел в комнату брата. Лорд Иден лежал, все еще прикрыв глаза рукой.
     - Не хотите ли вы поговорить об этом? - Граф пододвинул стул к кровати и сел.
     - О битве? - Лорд Иден не шевельнулся. - Ни в коем случае. О таких вещах не остается четких воспоминаний. Только грохот и неразбериха. Единственное, что потом вспоминается четко, - это глаза мертвых.
     - Я имею в виду не сражение, - уточнил граф. Лорд Иден отнял руку от глаз и уставился в потолок.
     - Полагаю, Мэд вам рассказала. Я сделал ошибку, вот и все, Эдмунд. У нее горе, у нее погиб муж. Я же вообразил себе что-то, потому что она была моей единственной сиделкой в течение месяца и я не видел никого, кроме нее. Теперь с этим покончено и все уже не имеет никакого значения.
     - Если бы вы со стороны могли видеть ваше лицо и лицо миссис Симпсон сегодня утром, - заметил граф, - вы не говорили бы, что это не имеет значения, Доминик. Вы глубоко привязаны к ней, не так ли?
     Лорд Иден смотрел в потолок. На скулах его заиграли желваки.
     - Да, - бросил он отрывисто.
     - И у вас есть причины полагать, что она отвечает на ваши чувства?
     - Не знаю, - проговорил лорд Иден. - Эллен любила Чарли. В этом можно не сомневаться.
     - Да, это верно, - сказал лорд Эмберли. - Но вы и прежде влюблялись, Доминик. Десятки раз, даже задолго до своего совершеннолетия. Возможно, это один из эпизодов. Утрата любви порой бывает весьма болезненна, но это быстро проходит.
     - Я люблю ее, - сказал лорд Иден. - Это не просто влюбленность.
     - Ах вот оно что, - печально покачал головой брат. - Очень жаль, Доминик. Я не знаю, что случилось между тем временем, когда Мэдлин посетила вас вчера днем, и нашим прибытием сегодня утром. И не стану допытываться. Но мне жаль. Должно быть, жизнь вам кажется сейчас ужасной?
     - Да какая разница, - ответил лорд Иден. - Не в моих правилах, Эдмунд, жалеть себя. И я не собираюсь зачахнуть. Но сегодня у меня нет сил, чтобы заставить себя жить. Сегодня я не хочу жить. Эти проклятые французы никогда толком не умели стрелять. Чарли они убили по чистой случайности. И очень плохо сработали в моем случае.
     Лорд Эмберли встал и положил руку на плечо брата.
     - Даете ли вы слово, что завтра соберетесь с силами? - спросил он. - Или мне придется держать вас, пока мама будет заталкивать вам в рот еду?
     Лорд Иден вдруг рассмеялся.
     - Да, - сказал он, - даю вам слово. Вы ведь сделали бы это общими силами, да? А Мэд стояла бы в ногах моей постели и болтала без умолку, чтобы отвлечь мое внимание. Что бы я делал, если бы родные не приехали мучить меня? Господи, Эдмунд, - голос его чуть дрогнул, - как я рад, что вы приехали!
     Лорд Эмберли потрепал его по плечу и вышел из комнаты.
     Лорд Иден опустил ноги с кровати и осторожно сел, затем встал и стал ходить из угла в угол. Он должен выздороветь. Было бы страшно глупо позволить себе развалиться.
     Он размышлял, как помочь Эллен. Как избавить ее от страшного чувства вины, подавившего ее. Он должен постараться объяснить ей: все, что произошло между ними, стало возможным именно потому, что они любят друг друга. Как же убедить ее выждать год, в течение которого они могли бы видеться только при определенных обстоятельствах и условиях, а затем встретиться, чтобы вступить в брак? Стать мужем и женой, завести детей и жить в любви и согласии до конца дней своих?
     Его вина, он это понимал, ужасна. Он любил Чарли, был к нему глубоко привязан. Чарли был ему другом, отцом и братом одновременно. И все же за этот месяц, считая и две недели с тех пор, как он пришел в себя, он ни разу по-настоящему не вспомнил о нем и не уронил ни единой слезы скорби. Он позволил себе полюбить вдову Чарли и стать ее любовником. Он мечтал о немедленном браке с ней. Так, словно Чарли никогда не было на свете, а их отношения возникли случайно.
     И все же, думал он, даже после того, как она покинула его вчера днем, после того как хлопнула ее дверь и он понял, что она ушла, - все равно, сам тот факт, что они не вспоминали и не думали о Чарли весь этот месяц, странным образом служил ему доказательством их любви. Подспудно они оба чувствовали, что момент осознания гибели Чарли будет тяжек, но гнали его от себя - он боролся со своей болезнью; она выхаживала его и других раненых. И оба прятались от правды. Слишком долго жили вне реальности. Шесть дней лгать самим себе - это слишком много. Ее душа не выдержала.
     Она облекла ее, как и себя, в траурную одежду. И отказалась его видеть.
     Скорбь только что настигла ее. Но он знал, что стену, которую она воздвигла между ним и собой, он сокрушить не в силах. Во всяком случае, сейчас. А может быть, никогда.
     Он впал в отчаяние от собственной беспомощности. Эдмунд явился как ангел, посланный небом.
     Итак, он потерял ее. Обширная и болезненная пустота образовалась в нем, повергая его в ужас. Он никогда больше не увидит ее. Никогда больше не будет разговаривать и смеяться вместе с ней. Не сможет больше созерцать ее прекрасное лицо и стройную фигуру. Никогда больше не поцелует, не дотронется до нее. И не будет ее ласкать. Зияющая пустота готова была поглотить его. Однако лорд Иден обещал Эдмунду, что возродится к жизни к завтрашнему дню. И ей-богу, он возродится! И если он должен жить дальше, нет ни малейшего смысла откладывать это на завтра. Он распахнул дверь своей комнаты.
     - Надеюсь, что вы выбрали гостиницу, в которой есть приличный повар, - сказал он брату, с некоторым удивлением оторвавшемуся от книги. - Я готов съесть лошадь.
     - Ах так? - сказал лорд Эмберли. - Как вы предпочитаете ее поглощать, Доминик, - в вареном, тушеном или жареном виде?

***

     Эллен стояла у поручней корабля, отплывающего из Остенда; от морского ветра у нее перехватывало дыхание, за спиной парусом вздымался плащ. Ее новая служанка, Пруденс, юная англичанка, пожелавшая вернуться на родину, стояла рядом. Граф Эмберли нанял эту девушку, оплатил ее проезд и выдал жалованье за год вперед. Хорошо иметь спутницу и не быть в совершенном одиночестве.
     Нет, она не оглянется назад, на берега Бельгии. И Эллен обратилась лицом к Англии, пока еще невидимой за дымкой горизонта. Нельзя оглядываться назад.
     Там она оставила их обоих. Навсегда. Оставила Чарли в безымянной могиле на поле битвы, по которому третьего дня бродила в течение нескольких часов. Оставила лорда Идена, оправляющегося от ран в Брюсселе, - с братом и матерью. Она не увидит их больше никогда, потому что один недостижим для ее взгляда, а другого она не хочет видеть.
     Чарли умер. Ежеминутно она повторяла это себе и ежеминутно удивлялась тому, что она все еще жива. И тому, что она может жить. Она полагала, что без него она не способна на это. Но она жила. Она была ужасно одинока, несмотря на дружескую поддержку Пруденс, несмотря на то что в последнюю неделю до ее отъезда из Брюсселя вдовствующая графиня Эмберли посещала ее ежедневно и дважды приходила леди Мэдлин. Она лишилось той защиты, той всеобъемлющей, той безоговорочной любви, которую давал ей Чарли. Но она жила.
     И должна жить дальше. У нее есть ради кого жить. Дженнифер в Лондоне, и, несомненно, она сокрушается по отцу, которого только-только узнала по-настоящему. Дженнифер нуждается в ней, даже если сама Эллен слишком молода и вряд ли сможет заменить ей мать. Но сумеет стать, девушке верным другом.
     Еще есть леди Хэвершем, сестра Чарли, которая все эти годы не забывала о нем и заботилась о Дженнифер, когда ее брата не бывало в Англии; она обещала приютить в своем доме Эллен, коль скоро Чарли погибнет на войне.
     И было еще последнее, с неохотой данное Чарли обещание. Обещание, которое ей не хотелось давать. И исполнять не хотелось. Но она все же сдержит слово, поскольку действительно любила Чарли и оскорбила его ужасно после смерти. Теперь она сделает все, чтобы Дженнифер встретилась со своим дедом, который должен признать ее и позаботиться о ее будущем.
     Ради Чарли она это сделает. А потом, если у нее будет достаточно денег, купит дом в деревне. И проживет там всю оставшуюся жизнь. В конечном счете она могла бы даже стать там счастливой, когда утихнет страшная боль утраты. Но сейчас ей не верилось, что это когда-нибудь произойдет: она проснется утром и снова обрадуется жизни.
     Но графиня Эмберли сказала, что это будет. И здравый смысл говорил ей, что это случится. Чарли ушел. А она жива.
     Ничего не поделаешь.
     Что же касается того, другого, она выбросит его из головы и со временем все забудется. Вина забудется. Память о нем и то, что она познала с ним в течение шести дней, - все уйдет в прошлое. Такой накал чувств, какой она никогда и не мечтала испытать с Чарли, как бы ни была удовлетворена всеми сторонами их совместной жизни.
     Больше об этом думать она не станет. Это была не любовь. Нечто совершенно плотское и потому не должно иметь истинной ценности.
     Жаль - она потеряла друга, того, каким он был при жизни Чарли. Но в этом виновата только она одна. Она испортила их дружеские отношения. Испортила навсегда.
     Нельзя оглядываться назад, на прошлое, из которого никогда не вырастет будущее. Надо смотреть вперед.
     - Когда же мы увидим берег Англии? - спросила она у Пруденс, решительно подставив лицо ветру. - Вы не знаете?

Глава 13

     Эллен села напротив своей золовки, леди Хэвершем, и улыбнулась.
     - Дженнифер ушла, и в доме сразу стало так тихо. Внешне она кажется почти такой же, как прежде, - сказала Элен. - Я очень рада, что они с барышнями Эмери понравились друг другу. Вот отправились походить по лавкам.
     - Славные девочки, - откликнулась леди Хэвершем. - А уж Мелинду Эмери я знаю больше двадцати лет, с девичества.
     - Откровенно говоря, Дороти, я представить себе не могла, что она будет сражена случившимся, - продолжала Эллен. - Ждала слез, угнетенного состояния. Но не такого горя.
     - Она всегда преклонялась перед отцом, - сказала леди Хэвершем, - и жила в ожидании дня, когда освободится наконец от школы и будет жить рядом с ним постоянно. Только об этом и говорила, когда бывала здесь. И вот когда, казалось, что ее мечта сбылась...
     Эллен разгладила на коленях свое черное шелковое платье.
     - Как и я не ожидала, что со мной случится нечто подобное, - сказала она. - В течение пяти лет моего замужества я не раз думала о возможной беде и задавалась вопросом, что со мной будет. Я совершенно искренне полагала, что без Чарли и моя жизнь оборвется. А когда это все-таки случилось, я поняла, что смогу побороть и горе, и пустоту. Стоя у борта корабля, который отошел от Остенде, я поймала себя на мысли, что, ступив на берег Англии, оставлю все прошлое там и начну жизнь сначала. Знала, что это будет трудно, но не невозможно. Прошло уже два месяца. А горе не уменьшается.
     Леди Хэвершем взялась за пяльцы.
     - Потерять мужа - это худшее, что может случиться в жизни женщины, - сказала она. - Я знаю это, дорогая. И поверьте мне, вы держитесь замечательно. Вы позволили Дженнифер прилепиться к вам и стали для нее опорой. Если бы не бледность и худоба, Эллен, никто бы и не заподозрил, как глубоко вы страдаете. Но действительно пришло время начать жить сначала, не так ли?
     - Да. - Эллен опустила глаза на свои руки. - Знаете, Дороти, в памяти у меня хранится некий незначительный глупый случай, о котором я собиралась рассказать Чарли позже, а потом поняла, что уже не смогу сделать этого. Никогда. И это меня так гнетет... О, дорогая, я должна покончить с этим. Вы совершенно правы, Дороти. Пора начать жить сначала. Но с чего именно, как вы думаете?
     Леди Хэвершем не подняла головы от своей вышивки.
     - Отец хочет видеть вас, - сказала она.
     - Ваш отец? - От изумления Эллен широко раскрыла глаза. - Он хочет видеть меня, Дороти? Почему? Золовка опустила пяльцы на колени.
     - Вы - вдова Чарли. А Чарли был его любимым сыном, Эллен.
     - Любимым сыном? - Глаза Эллен сверкнули от негодования. - И он не хотел видеть его в течение почти двадцати лет?
     - Несомненно, он простил бы Чарли давным-давно, если бы любил его меньше, - с грустью заметила леди Хэвершем. - Порою родственники поступают друг с другом ужасно. А теперь, когда уже ничего нельзя изменить, отец буквально сокрушен горем. Он носит траур с тех пор, как узнал о гибели сына. Еще два месяца назад он попросил меня и теперь постоянно напоминает, не могу ли я уговорить вас встретиться с ним. Я полагала, что вы не готовы. Но может быть, теперь, Эллен, вы это сделаете?
     Эллен глубоко вздохнула.
     - Я обещала Чарли... Это было последнее, что я обещала ему. Мне это будет не просто сделать. Пожалуй, это самое трудное из всего, что я сделала в моей жизни.
     - Я постараюсь, чтобы вы встретились с ним завтра. - Леди Хэвершем с облегчением вздохнула и улыбнулась. - Он захочет, чтобы Филип и Эдит тоже присутствовали. Вы познакомитесь сразу со всем семейством, Эллен.
     Младший брат Чарли, Филип, фигурировал в большинстве рассказов о детстве, не единожды слышанны