ться  где-то  неподалеку  от  последней роковой черты.
Одной  из  кульминаций  такого отступничества в романе "Необыкновенное лето"
является    участие    Пастухова    в    верноподданнической   депутации   к
белогвардейскому  генералу Мамонтову (гл. 29). И примечательно, что в первом
же  разговоре  после  выхода  из  тюрьмы  Пастухов  по-новому задумывается о
понимании  исторических  закономерностей  в романе Л.Толстого "Война и мир".
Толстой   -  кладезь  мудрости  даже  тогда,  когда  Пастухов  не  разделяет
некоторых представлений и взглядов великого художника и мыслителя...
     В  беседе  о  литературном  труде  "Распахнутые  окна" (1965) К.А.Федин
подробно  остановился  на  жизненных  истоках "темы" Льва Толстого в романах
трилогии,   рассказал   об   автобиографических  и  художественных  мотивах,
повлекших  за  собой  возникновение  этого  образа, начиная с романа "Первые
радости"  (о  собственных  переживаниях  в молодости, связанных с "уходом" и
смертью   писателя,   о   позднейших   посещениях   Ясной  Поляны,  о  своем
писательском отношении к Толстому в разные годы жизни и т.д.).
     Об  автобиографических  истоках  этого персонажа, который находится все
время   как   бы  "за  кулисами"  действия,  но  является  одним  из  важных
действующих лиц трилогии, К.Федин говорил:
     "В  1910  году  я  был восемнадцатилетним выпускником последнего класса
комерческого  училища  в  Козлове:  "Уход"  и смерть Льва Толстого я глубоко
пережил.  Козлов  (ныне  Мичуринск)  находится  на  той  же  дороге,  что  и
Астапово.   События  в  Астапове  всколыхнули  самые  разные  слои  русского
общества,  народа.  Гул  земли, сопутствовавший последнему жизненному шагу и
смерти   Льва  Толстого,  особенно  чувствовался  в  нашем  городишке  из-за
соседства с Астаповом. Смерть Льва Толстого была для меня болью.
     Художнически  я  принял  и понял Льва Толстого, - продолжает К.Федин, -
где-то  к сорока годам, когда он стал для меня наивысшим авторитетом, слегка
потеснив  собой  Достоевского  -  кумира моей молодости. Несколько позднее я
стал посещать Ясную Поляну...
     Но  "тема"  Льва  Толстого  в  моих  романах  вызвана  не  только этими
авторскими  впечатлениями  и  литературными  пристрастиями.  Замысел в целом
определился  временем  действия  "Первых  радостей" - 1910 годом. А можно ли
было,  изображая  тогдашнюю  русскую  интеллигенцию,  жизнь людей искусства,
обойти  такое  событие  этого  года, как смерть Льва Толстого? Сами картины,
понятно,  были  подготовлены  во  многом  давними  воспоминаниями.  В романе
"Первые  радости" тональность событий, связанных со смертью Льва Толстого, -
это  воспоминательная  тональность,  а  эпизоды  вымышлены,  хотя и в разной
степени.   Газетный   корреспондент   действительно   поторопился   передать
сообщение   о  смерти  Толстого  -  это  исторический  факт,  когда-то  тоже
пережитый мной...
     По  моему  представлению, исторически существенные мотивы вынесли опять
на важнейшее место "тему" Льва Толстого и в "Костре".
     К.Федин  далее  подробно  перечислил и охарактеризовал их. Помимо того,
что  "тему"  ведет  за  собой  на  новом этапе характер Пастухова, на важное
место  в  романе  "Костер"  выносят  ее  и другие мотивы. Прежде всего - это
элементы  переклички  двух  Отечественных войн, что возникла в самой жизни с
момента  немецко-фашистского  вторжения  и  в  которой особое место занимает
фигура создателя национально-исторической эпопеи "Война и мир".
     Далее,   что   также   немаловажно   для   "Костра"   как  произведения
исторического  жанра,  -  это  роль  тульской  обороны  в  событиях  первого
военного  полугодия,  благодаря  чему  был  сорван  фашистский  план захвата
столицы,  близость  к  Туле  Ясной  Поляны,  осквернение  оккупантами могилы
Толстого  и  т.д.  Все  это,  вместе  взятое, открыло писателю новые грани в
продолжении  "темы" Льва Толстого в романе, которым замыкается сюжет "Первых
радостей" и "Необыкновенного лета".

     Стр.   508.   Целый   клуб,  -  сказал  он...  -  Эпическому  характеру
повествования  в  романе "Необыкновенное лето" отвечает частое присутствие и
особое   значение   в  нем  многогеройных  сцен.  Развивая  творческий  опыт
предыдущих  своих  произведений,  в  частности романа "Братья", восходящий в
немалой  степени  к традиции Достоевского, К.Федин с большой психологической
проницательностью    и    мастерством   сюжетного   построения   создает   в
"Необыкновенном  лете"  сцены,  где  в равной мере интенсивно живут, мыслят,
чувствуют и действуют пять, шесть и более персонажей.
     Показателен  в  этом отношении "клуб", возникающий в кабинете Рагозина,
когда  он  волей  обстоятельств  только  что вступил на должность городского
комиссара  финансов.  В  названной  сцене  круто завязываются и определяются
дальнейшие   отношения   почти  всех  основных  героев  романа.  У  Рагозина
встречаются  пришедшие к нему по разным делам Цветухин с Аночкой Парабукиной
и  Пастуховым,  Мешков  и,  наконец, Извеков. Действуют сразу шесть основных
персонажей,  и  ни  один  не  находится на роли статиста. Для каждого из них
происходящие    в   эти   минуты   события   являются   по-своему   важными.
Психологические  реакции  любого одинаково существенны для автора, поэтому в
сцене  нет  какого-либо  избранного персонажа и единого центра восприятия, а
фокус   изображения   по   мере   развития  событий  перемещается  с  одного
действующего лица на другое.
     Сцена  держится  на  смысловом  стержне,  на  проблеме,  вокруг которой
сталкиваются  герои.  Существо  ее  в  одной  из  бесед К.Федин пояснял так:
"Денег  у  молодой  Советской  власти  меньше,  чем  мало,  и главная задача
Рагозина  -  без  крайности  никому ничего не давать. Вокруг такой позиции и
сталкиваются  эти  люди, иные из которых к тому же не виделись друг с другом
много  лет,  завязывается  борьба,  всплывают старые симпатии и антипатии...
новые узнавания, зреют поступки...
     Цветухин   разражается   пылкой,   может  быть,  несколько  выспренней,
нарядной  речью  в  пользу  революционного  театра,  а  Пастухов  разумными,
холодными  фразами  все  время  опускает  его  на  грешную  землю. Вчерашняя
гимназистка  Аночка,  ученица  Цветухина, волнуется и негодует. Рагозин мало
что  понимает в словах актера и в расхождениях его с Пастуховым, но обоих их
мерит  своим  испытанным  принципом  -  что на пользу революции, то хорошо и
правильно,  что  во  вред  - плохо..." ("Творить - значит постигать развитие
действительности..."  -  "Литературная  газета", 1972, 19 июля). За сложными
спорами,  различием  чувствований  и  образа  мышления столь непохожих людей
обозначается  главное  - их отношение к революции, к происходящему в стране,
к  народу.  На  выявление  этого эпического пафоса произведения и направлено
часто мастерство Федина-психолога при создании многогеройных сцен.
     Стр.  535.  Если  взглянуть  на  карту  старой России... - Особенностью
построения  романа  "Необыкновенное  лето"  по  сравнению  с другими книгами
трилогии  является  наличие в нем хроникально-публицистических отступлений и
"военных  картин",  широко  воссоздающих  реальную  историческую  обстановку
борьбы за Советскую власть летом 1919 года.
     Стремление   писателя   обозначить   общий  поток  событий,  в  котором
действуют  персонажи,  представить  панораму  народной жизни естественно для
такого  многопланового  и  многогеройного  произведения, как "Необыкновенное
лето",  отвечает  эпическому  его  замыслу.  Наибольшей  впечатляющей силы и
эмоционального  воздействия автор достигает там, где из картин исторического
фона  событий  возникает  затем  живое  движение  сюжета.  Многие  трудности
художественных  задач  такого  рода  успешно  разрешены в романе. Достаточно
назвать  хотя  бы  картины,  предшествующие  той  же  сцене приема генералом
Мамонтовым  верноподданнической депутации, в которой участвует Пастухов (гл.
29).  Или,  например,  -  описание  восстания  чапанов,  на борьбу с которым
выступает отряд Извекова (гл. 25).
     В    таких    эпизодах    достигается   органический   сплав   передачи
документальных  фактов и лепки характеров, изображения хроники и лиц, фона и
действия.  Широко  используются  при  этом  и автобиографические переживания
1919  года,  сходные  по  атмосфере  с изображаемыми событиями. "...1919 год
застал   меня   в   Сызрани,  -  отмечал  Федин  на  встрече  в  Саратовском
университете  9  марта  1949  года,  -  которая  была  близка по атмосфере к
событиям  в  Саратове...  Кроме  того,  я  служил  в  Петрограде в отдельной
Башкирской  дивизии,  защищал  Ленинград  от Юденича, атмосфера была схожей.
Остальное - труд".
     Создавая   "переходы"  от  хроникально-публицистических  отступлений  и
"военных  картин" к течению сюжетного повествования, Федин широко пользуется
правом  художника  на творческий вымысел, помогающий глубже передать смысл и
дух    исторических    событий.   "В   романе   "Необыкновенное   лето",   -
свидетельствует,  например,  автор, - я перенес кулацкий мятеж в вымышленное
село  Репьевку  -  на самом деле похожие события происходили в других местах
Поволжья,   где  "чапаны"  жестоко  расправлялись  с  советскими  людьми  (я
участвовал  в  похоронах  жертв  одного такого мятежа на городской площади в
Сызрани)..." (Беседа "Распахнутые окна").
     Однако  не  все  хроникально-публицистические  отступления  и  "военные
картины"  органично  вписались  в образную ткань произведения, есть и такие,
что  заметно  выпадают  из художественного строя романа, на что неоднократно
указывала  критика (см., например: Б.Брайнина. Константин Федин. Очерк жизни
и  творчества.  М.,  Гослитиздат,  1962,  с.  298). Некоторые композиционные
излишества    "Необыкновенного    лета"    остались   данью   стилю   ложной
монументальности тех лет, когда писался роман.
     Стр.  627. Командир красной дивизии донцов, бывший казачий подполковник
Миронов...  -  При  переиздании  романа  "Необыкновенное лето" в 1961 году в
девятитомном  Собрании  сочинений Федин сделал довольно значительную правку,
касающуюся  почти  исключительно  хроникально-публицистических отступлений и
"военных   картин".   Существенной  правке  подверглись  "Пролог  к  военным
картинам"  (гл.  17)  и  особенно  - "Эпилог к военным картинам" (гл. 35). В
ряде   случаев  автором  проведены  сокращения  текста,  а  также  уточнения
исторической   конкретики   и  исправления  отдельных  смысловых  трактовок,
отвечающие  представлениям о ходе гражданской войны в советской исторической
науке после XX съезда партии.
     Новым  уточнением в этом плане является авторское примечание на с. 630,
касающееся  Ф.К.Миронова.  Однако  в данном случае уточняющая работа не была
доведена  до  конца.  На  некоторых  страницах  романа  остались  следы  тех
неверных   представлений   о  характере  и  побудительных  мотивах  действий
Миронова  и вверенного ему казачьего корпуса в августе - сентябре 1919 года,
которым  длительное  время  следовали  официальные  публикации  и  источники
информации, какими располагал писатель при работе над произведением.
     О  жизни и деятельности Федора Кузьмича Миронова (1872 - 1921), который
уже  после  затронутых  в романе событий стоял во главе Второй Конной армии,
освобождавшей  Крым  от  Врангеля,  в  т. 16-м последнего (третьего) издания
Большой  Советской Энциклопедии говорится: "После Февральской революции 1917
примыкал  к  эсерам-максималистам,  был  избран  командиром  32-го  Донского
казачьего  полка.  В январе 1918 привел полк на Дон и участвовал в борьбе за
Советскую  власть,  был окружным комиссаром на Верхнем Дону. В 1918 - начале
1919  командовал  полком,  бригадой, 23-й стрелковой дивизией, группой войск
9-й  армии  в  боях  против белоказачьих войск генерала П.Н.Краснова. С июня
1919  командовал  экспедиционным  корпусом  Южного  фронта.  За  самовольное
выступление  на  Южном фронте в конце августа 1919 с частями сформированного
в  Саранске  Особого  казачьего  корпуса  в конце сентября был арестован и в
октябре  приговорен военным трибуналом к расстрелу, но тут же помилован ВЦИК
и  реабилитирован  Политбюро  ЦК  РКП  (б).  В конце октября введен в состав
Донисполкома,  был заведующим земельным отделом. 2 сентября - 6 декабря 1920
успешно   командовал   2-й  Конной  армией  в  боях  против  войск  генерала
П.Н.Врангеля.   Награжден   2   орденами   Красного   Знамени   и   Почетным
революционным оружием".
     Стр.  709. ...В тот же момент... он увидел над собой набирающего высоту
ястреба.  -  Смерть  Дибича  -  эта  сцена  нередко приводится в критических
работах   о   Федине   в   качестве   примера,   показывающего,  какой  силы
психологического   анализа   достигает   писатель,   вверясь  художественной
фантазии при изображении человеческих переживаний.
     В  романе "Необыкновенное лето", как и во всей нравственно-исторической
эпопее  Федина,  где  жизненные  закономерности изображаются главным образом
через   фигуры   и  судьбы  обобщенных  героев,  психологический  анализ  их
духовного   мира   составляет   первостепенную   задачу   писателя.  Этим  и
определяется   общее   соотношение  "факта"  и  "вымысла"  в  художественной
структуре произведений.
     "Факт  в  большинстве  случаев - лишь точка приложения силы, которую мы
зовем  фантазией...  -  отмечал  К.Федин.  - Сейчас после окончания огромной
дилогии,   в  общей  сложности  в  60  печатных  листов,  я  оцениваю  общее
соотношение  вымысла  и  "факта"  как  98  к 2. Конечно, я много знал и знаю
жизненных  фактов  из  русской действительности 1910 и 1919 годов. Но только
оттолкнувшись  от  них  в простор воображения, я мог сочинить людей, в жизни
мною никогда не виданных, не встреченных, но как бы безусловно живших".
     Именно  исследовательская  и обобщающая сила писательского воображения,
проникновенно  разворачивающая  многие жизненные картины прошлого, открывает
мир фединских книг современному читателю.
                                                                 Ю.Оклянский