Я ее вижу, все время вижу, эту высь, веришь
мне?  Скапываю  бугры,  засыпаю  ямы,  а сам смотрю вверх! И людей, и себя с
ними  вижу  совсем  другими, новыми, легкими. И ничего во мне нет от бирюка,
веришь?
     Пока   он  говорил,  Аночка  все  отстранялась  от  него,  чтобы  лучше
различить  его  в  темноте,  и  когда  он кончил - улыбнулась, потому что уж
очень он серьезно сказал о бирюке.
     - На что же я должна ответить? На бирюка?
     - Ты  спросила,  когда  конец.  Не  знаю.  Не скоро. Но он может быть и
очень скоро.
     - Не понимаю.
     - Ты  не  видишь  конца  моему "надо", потому что это "надо" - не твое.
Если  оно станет и твоим и моим, тебе не так важно будет - скоро ли наступит
ему конец.
     - Но скорее от этого он не наступит? - опять улыбнулась она.
     Он тоже улыбнулся:
     - Немножко  скорее  -  да.  Ведь одним землекопом будет больше... Ну, и
это мой вопрос. Хочешь со мной вместе аэродром строить?
     - Я  думала... мы уже начали? - ответила она очень тихо, искоса на него
поглядев и потом отводя глаза.
     Он рассмеялся, повернул ее и повел быстро вверх по взвозу.
     Он  отвез  ее  домой,  проводил  двором,  и  они простились - до скорой
встречи.
     Парабукин  с  сыном  явились  почти  сразу, как она вошла в комнаты. Ей
хотелось  остаться  одной,  но  отец  опять  приступил  с поздравлениями. На
холоде хмель забродил в нем живее.
     - Уж  ты  меня  прости, дочка! Я ведь о-очень сомневался, чтобы так все
путно   вышло.  Где,  думал,  там  до  этаких  вершин!  Артистка!  У  Тихона
Парабукина  дочь  -  артистка!  Так  себе,  думал,  что-нибудь  такое, вроди
Володи...  А  нынче  смотрю  -  в  публике  разговор!  Меня  и  то изучают -
артисткин, мол, родитель! Поздравляю, доченька, порадовала.
     Он похлопал в ладоши.
     - Опять  же и в Егоре Павловиче, грешный человек, не был в уверенности.
Куда,  думал,  загибает? Что еще произведет с порядочной девицей, а? А нынче
посмотрел, вижу - выводит в люди, поднимает. Поздравляю!
     - Побереги, папа, поздравления, они еще понадобятся.
     - Понимаю. В отношении артистического будущего! Понимаю.
     - И артистического, и всякого другого.
     Тихон  Платонович  не  сразу  уразумел, о чем речь, и долго топтался на
своих  поклонах  и  поздравлениях.  Но  неожиданно  что-то сообразил, словно
громом пораженный опустился на стул, крикнул:
     - Пашка!  Иди  сюда! Что я тебе говорил? Говорил я тебе - Цветухин твою
сестру  озолотит?  Говорил? Иди, скажи Аночке, говорил? Аночку Егор Павлович
замуж берет! Так? А? Верно?
     Потом он вдруг оторопел:
     - Как  же  это он позволяет себе, а? При собственной своей жене? Что же
это? Развод? Развод, я тебя спрашиваю, а?
     - Да  ведь  это  ты  сам  выдумал!  -  сказала Аночка. - Укладывайся-ка
спать.
     - Как,  то  есть,  выдумал?  А  что же ты требуешь, чтобы я поздравлял?
Выдумал!  Нет,  шали-ишь! Я давно вижу! Что, у меня глаз нету? Слепой у тебя
отец  или  зрячий?  Слепой?.. Стой! Быть не может! - еще громче крикнул он и
вскочил. - Извеков, а?!
     Он  вытаращил  глаза  на дочь и, опираясь кулаками в стол, перегнулся к
ней всем исхудалым, плоским своим телом.
     Она весело захохотала и ушла к себе - раздеваться.
     - Пожалуйте,  Тихон  Платоныч,  с дочкой-невестой вас! - гудел он через
дверь.  -  Пока  отец тебя тянул, он был нужен. А теперь его, старика, можно
за  борт!  Поставил тебя на ноги, вывел в люди, а ты - ха-ха-ха - и прочь со
двора?  А  брата  кто кормить? Может, товарищ Извеков? Они тебя всю жизнь от
семьи  отбивали, твои Извековы! Им только все по-ихнему. Всех бы поучать. То
меня  учительница поучала, то теперь, выходит, сынок ее будет учить, а? Нет,
ты сначала поработай, а потом - ха-ха-ха!..
     Аночка  долго  слышала  отцовскую  ворчню,  но  все меньше вникала в ее
неустойчивый смысл.
     Еще  не  заснув,  она  словно  плыла в длинном укачивающем сне, который
вынимал  и  раскладывал, как карты в гаданье, отрывки пережитого за истекший
удивительный  вечер.  Аночка  пыталась  усталым  умом  отделить приобретения
этого  вечера от утрат. Но все больше кружилась у ней перед глазами какая-то
путаница,  и  в  путанице  виделось,  будто Извеков уходит вместе с ней в ее
сон,  а  маленький-маленький  Цветухин  машет  напудренным париком откуда-то
из-за далекой, темной и огромной воды.
     Последнее,   что   до   нее   донеслось   из  яви,  был  тяжелый  вздох
ворочавшегося на кровати отца:
     - Господи, прости меня, сукина сына!
     К  старости,  особенно  после  смерти жены, Парабукин начал побаиваться
небесных сил - это Аночка за ним давно замечала.


35

ЭПИЛОГ
                             К ВОЕННЫМ КАРТИНАМ

     В  равноденственные  бури  сентября  белые,  развивая  свое генеральное
наступление  на  юге,  захватили  район  Курска. Именные пехотные офицерские
дивизии   Добровольческой   армии,   составлявшие  корпус  Кутепова,  веером
двинулись  на  север,  северо-запад,  северо-восток.  Корниловцы шли к Орлу,
дроздовцы  -  на  Брянск,  алексеевцы  и  марковцы  - на Елец. Конный корпус
Шкуро,  соединившись  с  Мамонтовым,  направлялся  к Воронежу для совместных
действий с левым крылом Донской армии.
     В  середине октября пал Орел, и войска Деникина вышли на дорогу к Туле,
создав  прямую  угрозу главному источнику снабжения Красной Армии патронами,
винтовками, пулеметами.
     Все более страшная нависала опасность над Москвой.
     Это  была  кульминация успехов деникинских "вооруженных сил Юга России"
и  вместе  с  тем высшая точка напряжения в борьбе Советов с контрреволюцией
на фронтах гражданской войны.
     Тысяча  девятьсот  девятнадцатый  год  был  для России таким предельным
испытанием,  что  если  бы  силы народа надломились и не выдержали бедствий,
обрушенных  на  страну  историей,  то  народ  лишил  бы  себя  надолго  того
будущего, ради которого совершил Великую социалистическую революцию.
     Знаменитые   "пространства",  о  которых  столь  много  и  столь  часто
говорилось,  что  это они спасали Россию в годины нашествий на нее врагов, в
подавляющей   своей   площади   обретались  под  властью  контрреволюционных
правительств  и  чужеземных  интервентов. В разгар гражданской войны в руках
Советов  оставалась  лишь  часть  внутренней  Европейской  России, вокруг ее
центра - Москвы.
     У  России  не было не только Дальнего Востока и необъятной Сибири, но -
одно  время  -  всего  Урала  и  почти  всего  Заволжья. У нее не было всего
юго-востока  с Туркестаном, всего юга с Кавказом, Кубанью, Доном и бассейном
Донца.  От  нее были отрезаны Украина с Молдавией и - на западе - Белоруссия
с  прибалтийскими  землями. Она лишена была Озерного и всего Северного края.
Нигде с четырех сторон света ей недоступен был морской берег.
     Все   эти   окраинные   просторы   составляли  самые  ценные  богатства
громадного   государства.  К  девятнадцатому  году  Россия  лишена  была,  в
результате  военных  захватов  контрреволюции,  основной  массы  хлеба, руды
Урала,  хлопка  Средней  Азии,  нефти  и  угля,  степных  и  горных пастбищ,
промышленного леса.
     России,  с  ее внутренними областями и двумя столицами, были оставлены,
в  ходе  событий, только холод и голод, взамен богатств, ей принадлежавших и
у нее отнятых.
     И  вот  теперь,  осенью,  враг  проникал  с  юга  к  Москве, с запада и
северо-востока к воротам Петрограда.
     После  неудачи первого весеннего похода Антанты, кончившегося разгромом
на  востоке  Колчака, капиталистические правительства - противники Советской
России  -  подготовили второй поход, намереваясь новым сокрушительным ударом
покончить  с  революцией.  По  максимальному плану главного инициатора этого
похода,  английского  военного  министра  Черчилля,  предприятие должно было
быть  проведено  объединенными  усилиями  четырнадцати  государств - Англии,
Соединенных  Штатов  Америки,  Франции,  Японии, Италии, Финляндии, Польши и
других.  Этот  блок  четырнадцати быстро обнаружил свое мифическое существо,
чему  способствовали  четыре  основных причины. Во-первых, поражение Колчака
показало  быстро  растущую  мощь Красной Армии. Во-вторых, большинство малых
государств  (на  которых  рассчитывала  Антанта, как на исполнителей похода)
надеялось  и  предпочло  извлечь  выгоду  из национальной политики Советской
власти,  провозгласившей  право  народов на государственное самоопределение.
В-третьих,  попытки  западноевропейских  интервентов  применить  собственные
войска  для  захвата  советских  территорий кончались возмущением среди этих
войск,    наряду    с    протестами   рабочих   и   ростом   стачек   внутри
государств-интервентов.   В-четвертых,   сами   эти   государства  не  могли
примирить  своих противоречий в отношении к России, что особенно сказывалось
во   внешней   политике  Франции  и  Англии:  французы  хотели  восстановить
"неделимую"  и  сильную  Россию, как постоянную угрозу побежденной Германии;
англичане  добивались  расчленения  России, чтобы устранить всякую опасность
для своих колоний в Азии.
     Согласованный  удар  всех четырнадцати враждебных Советам государств, о
котором  мечтал  вдохновитель интервенции Черчилль, не мог быть организован,
и   Антанте   пришлось   удовольствоваться   созданием   как   можно   более
основательной  опоры  для  внутренней  контрреволюции  в России. Ставка была
поставлена  на  Деникина  -  его  сделали центральной фигурой второго похода
Антанты против Советов.
     "Вооруженные  силы  Юга  России"  на  протяжении  полугода бесперебойно
снабжались  через  черноморские  порты  всеми  видами  военного  оружия.  По
признанию  самого  Деникина,  к сентябрю его армии получили от Англии больше
пятисот   пятидесяти   орудий  и  около  миллиона  семисот  тысяч  снарядов.
Англичане  прислали  сто  тысяч  винтовок,  сто  шестьдесят восемь миллионов
ружейных   патронов,   двести   пятьдесят   тысяч   комплектов   солдатского
обмундирования.   Соединенные   Штаты   Америки,  идя  об  руку  с  Англией,
предоставили   Деникину  тоже  сто  тысяч  винтовок  и  огромное  количество
обмундирования.  Были  присланы  танки,  аэропланы.  Фунты и доллары обильно
струились в казну Деникина.
     В   то   же   время   Красная   Армия,   имевшая  источником  снабжения
исключительно  отечественную  военную  промышленность,  не  могла  полностью
удовлетворить  свои  боевые  потребности.  Производство  винтовок и ружейных
патронов  к  весне  упало  до одной трети по сравнению с концом семнадцатого
года.  Выпуск  артиллерийских  снарядов на протяжении первых четырех месяцев
девятнадцатого  года  сократился  в  пять  раз.  Здесь  сказалось все: общая
разруха  хозяйственной  жизни,  недостаток  сырья,  мобилизация  рабочих  на
фронты  войны, небывалая смертность от эпидемии сыпного тифа, голод. Хлебный
паек городского населения доходил к этому времени до четверти фунта в день.
     Как   же  случилось,  что  белая  армия  Деникина  была  разгромлена  и
уничтожена?  Почему,  когда  у  Советской  России  отняты были все окраинные
пространства,  все  сокровища  недр  и  почти весь хлеб, когда противник ее,
перенасыщенный  военным  снабжением,  привел  на  край  катастрофы важнейший
фронт  Красной  Армии  и  угрожал  Москве,  -  почему Советская Россия вышла
победителем?
     В  критические  дни конца сентября укрепление дрогнувшего Южного фронта
становится  основной  задачей  в защите всего дела революции. По предложению
Ленина   Центральный   Комитет  Российской  Коммунистической  партии  решает
направить  на  военную работу максимальное количество партийцев, перебросить
на  юг  сильные войсковые резервы, создает новое командование Южного фронта,
назначает   членом   Реввоенсовета   Сталина.  Был  разработан  и  утвержден
Центральным  Комитетом  новый  стратегический  план нанесения главного удара
деникинским  армиям  по  линии  Харьков  -  Донбасс  - Ростов-на-Дону взамен
изжившего   себя   летнего   плана   наступления   со  стороны  Царицына  на
Новороссийск.
     Десятки   тысяч   коммунистов   и  комсомольцев  потянулись  на  фронт.
"Партийная  неделя"  дала  сотни  тысяч  новых  членов  партии  из  рабочих,
крестьян,  красноармейцев.  Порыв  и  стремление  покончить с Деникиным были
настолько  повсеместны,  что балтийские моряки, несмотря на острое положение
под  Петроградом, где снова наступал генерал Юденич, послали в помощь Южному
фронту  тысячный отряд матросов, а многие комсомольские организации в полном
составе  отправлялись  на юг, оставляя на дверях своих комитетов объявления:
"Комитет закрыт. Все ушли на фронт".
     Так  открылась  новая  -  роковая  для  всего белого движения, для всей
контрреволюции - страница борьбы с деникинщиной.
     Проведение  военного  плана в жизнь требовало исключительной решимости.
Исходную  группировку сил Южный фронт вынужден был создавать, опираясь почти
целиком  на  части,  уже  находившиеся  в  линии боя. Требовалось остановить
продолжавшееся   отступление   и  перегруппировать  войска  для  перехода  в
немедленное контрнаступление.
     Задача  решалась одновременно с очисткой фронта от негодных работников.
Замена  таких людей новыми работоспособными руководителями коснулась многих,
начиная с прежнего командующего фронтом.
     Восстановление   боеспособности   армий,   благодаря  наплыву  народных
резервов,   преображавших   усталые   войска,   проводилось   с  необычайной
быстротой.   На  важнейшем  направлении  Воронеж  -  Донбасс  Восьмая  армия
(являвшаяся  здесь  основной  силой,  так же как конный корпус Буденного, на
соседство  с которым она опиралась) выводила из линии фронта одну дивизию за
другой,  в  тeчение  нескольких  дней  пополняла  их  и  возвращала на линию
обновленными.  Через  неделю она увеличила свой численный состав в три раза.
Вся  грандиозная  работа  по  перегруппировке и пополнению сил Южного фронта
для  перевода  его  в  контрнаступление  была  закончена в небывало короткий
срок.
     Планирование    борьбы    с   Деникиным   в   стратегическом   масштабе
предусматривало  два  этапа:  рассечение  деникинского фронта на две части -
добровольческую  и казачью - и последующий разгром обеих частей порознь. Для
выполнения  первого  этапа  плана  Южному  фронту  ставились две оперативные
задачи.  Одна  состояла  в  том, чтобы, пробив брешь в деникинском фронте на
Воронежском  направлении,  выйти  в  Донецкий  бассейн. Другая заключалась в
задержке  наступления белых на Москву, для чего должно было быть предпринято
контрнаступление на Орловском участке.
     РВС  Южного  фронта  была  создана  ударная  группа  войск для действий
против  деникинской  армии  под Орлом. Эта ударная группа сыграла выдающуюся
роль  в  тех  первоисходных сражениях, которые обозначили поворот событий на
Южном фронте.
     Когда  белые  открыли  себе  дорогу  на  Тулу,  когда Москва, казалось,
вот-вот    могла    сделаться   мишенью   деникинских   пушек,   -   успехам
Добровольческой армии был положен предел.
     Еще  до  занятия  корниловцами  Орла  РВС  Южного  фронта  дал приказ о
переходе  ударной  группы  войск,  образованной из переброшенных с Западного
фронта  частей,  в  контрнаступление  против главной группировки противника,
действовавшей  на  Орловском  направлении.  Удар  должен  был быть нанесен с
запада  на  юго-восток,  во  фланг  корниловцам,  и  имел  целью  перерезать
железную дорогу Орел - Курск у них в тылу.
     Белые  располагали  крупными  силами.  Прорвав советский фронт на стыке
двух  армий,  они  заняли  город  Кромы,  к  юго-западу  от Орла. Бои велись
ожесточенно,  белогвардейцы  чувствовали  их  решающее  значение и не жалели
своих  лучших  офицерских полков. Дроздовцы стремились продвинуться западнее
Кром   на   север,   корниловцы   нанесли   поражение   советским  дивизиям,
прикрывавшим Орел с юга, и принудили части Красной Армии оставить город.
     Это  был  момент  необычайно  тяжелого  положения  для  ударной группы,
оказавшейся  без  обеспечения с флангов и тыла. Зажатая между корниловцами и
дроздовцами,  она  истощала силы в длительных боях. На четвертый день своего
участия в сражении, медленно продвигаясь, она вышла в район Кром.
     Так  как  дроздовцы,  стремясь  прорваться  на Брянск, расстроили левый
фланг  западного  соседа  ударной группы и угрожали Кромам справа; так как в
то  же  время  корниловцы,  демонстрируя  наступление  по  дороге  на  Тулу,
направили  свой  основной удар на Кромы слева, то командование Южного фронта
приняло  решение  действовать  сразу  против  обеих  группировок противника.
Ударной  группе  была  дана  задача  наступать  в  расходящихся направлениях
основными  силами  против  корниловцев,  на  Орел,  а  другими частями своей
группы - против дроздовцев, на Дмитровск.
     Операция  привела  к  затяжным кровопролитным боям под Дмитровском, где
части  ударной  группы  сражались  с  переменным  успехом.  Но  под Орлом на
протяжении  трех  дней  основные  силы  ударной  группы в ряде жестоких боев
нанесли  крупное поражение корниловской дивизии. Благодаря этим боям удалось
окружить  Орел  с  трех  сторон  -  с  севера,  запада  и юго-запада. Белые,
исчерпав  свои  резервы,  вынуждены  были  вывести  корниловцев  из  Орла по
единственной свободной дороге на юг.
     Освобождение   Орла   упрочило   уверенность   Красной  Армии  в  своем
превосходстве  над  деникинскими  войсками,  всего неделю назад захватившими
город.   Наметилось   истощение   белых,   стало   очевидно,  что  советское
командование закрепляет инициативу за собой.
     Однако  со взятием Орла не был еще достигнут перелом во всей обстановке
на   центральном   участке   Южного   фронта.   Деникин   продолжал  активно
действовать,  его  добровольцы напрягали отчаянные усилия, чтобы не упускать
результатов недавних своих успехов.
     Битва под Кромами не переставала бушевать.
     На  отрезке  фронта  в тридцать километров дроздовцы повели наступление
на  Кромы  с  юго-запада  и,  ценой непомерных потерь, сломили сопротивление
советских  стрелков,  вновь  захватив  город.  На другой день защитники Кром
совместно  с  подкреплениями  отважной  атакой выбили белых из города. Но на
следующие  сутки  дроздовцы  опять  двинулись  вперед,  прорывом на одном из
участков  создали  угрозу  окружения,  и советские части отступили к северу.
Кромы в третий раз перешли в руки белых.
     В    результате   неутихавших   двухнедельных   боев   ударная   группа
израсходовала  резервы и разбросала свои части на огромном фронте. Между тем
после  своего  поражения под Орлом белые стянули против центрального участка
Южного  фронта  все  свои  силы в расчете разбить ударную группу по частям и
снова взять Орел.
     Но  намерение  противника  было разгадано. Командование построило такой
план  действий,  чтобы  обе  армии,  оперировавшие  на  центральном участке,
сосредоточили  свои  удары  на  отчетливо  определенных  направлениях против
орловской  и против кромской группировок белых и наступали не разрозненно, а
массивными группами.
     Двадцать  четвертого октября на главном направлении удара был достигнут
блестящий  оперативный  успех: частями конницы Буденного и Восьмой армии был
взят   Воронеж.   Это   открывало   перспективу   нанесения   удара   в  тыл
Добровольческой  армии и обеспечивало решающую поддержку затянувшейся борьбе
на центральном участке фронта.
     Борьба  под  Воронежем  носила  совершенно  особый  характер.  Это была
великая  битва конниц, после которой белым стало ясно, что преимуществу их в
этом роде войск наступает конец.
     В  начале октября, после захвата Воронежа, конный корпус Шкуро двинулся
на  север.  Мамонтов  поддерживал  его,  рейдируя  по  районам  расположения
Восьмой  советской  армии.  Правый  северный  фланг  этой армии был обнажен,
кавалерия белых могла легко выйти в глубокие тылы Южного фронта.
     Единственной  сило