- Они ничего не могут нам сделать, - сказал Деккер.
     - Тем не менее, - предложил Уолдрон, - следует принять меры.
     - Мы объявим готовность номер один и усилим посты, - кивнул Деккер. -
До тех пор, пока не удостоверимся...
     Он запнулся и умолк. В чем, собственно, они должны удостовериться?  В
том, что голые аборигены без всяких  признаков  материальной  культуры  не
смогут уничтожить группу землян, защищенных стальным периметром, машинами,
роботами, солдатами, знающими все, что положено знать для  немедленного  и
безжалостного устранения любого противника?
     Чертовщина какая-то!
     И все же в этих глазах светился разум. Разум и смелость. Он  выстоял,
не дрогнув, в кругу совершенно чужих для него существ. Сказал, что  должен
был сказать, и ушел с достоинством, которому землянин мог бы позавидовать.
Очевидно, он догадался, что перед ним существа с другой планеты, поскольку
сам сказал, что им не следовало прилетать...
     - О чем ты думаешь? - спросил Деккер Уолдрона.
     -  Раз  мы  предупреждены,  надо  вести  себя  со  всеми   возможными
предосторожностями. Но пугаться нечего. Мы в состоянии справиться с  любой
опасностью.
     - Это блеф, - вступил в разговор Диксон. - Нас хотят испугать,  чтобы
мы улетели.
     - Не думаю, - покачал головой Деккер. - Он был так же уверен в  себе,
как и мы.


     Работа продолжалась. Никто не атаковал. Самолеты вылетали по графику,
и   постепенно   экспедиционные    карты    заполнялись    многочисленными
подробностями.  Полевые  партии  делали  осторожные  вылазки.   Роботы   и
легионеры сопровождали их по флангам, тяжелые  машины  прокладывали  путь,
выжигая дорогу в самых недоступных  местах.  Автоматические  метеостанции,
разбросанные по  окрестностям,  регулярно  посылали  доклады  о  состоянии
погоды для обработки на базе.
     Несколько  полевых  партий  вылетели  в  дальние  районы  для   более
детального изучения местности.
     По-прежнему не происходило ничего особенного.
     Шли дни. Недели. Роботы и машины несли  дежурство.  Легионеры  всегда
были наготове. Люди торопились сделать работу и улететь обратно.
     Сначала нашли угольный пласт, затем месторождение  железной  руды.  В
горах обнаружились радиоактивные материалы. Ботаники выявили двадцать семь
видов съедобных фруктов. База кишела животными, пойманными для изучения  и
со временем ставшими чьими-то любимцами.
     Нашли  деревню  спичечных  людей.  Маленькая  грязная  деревенька   с
примитивными хижинами. Жители казались мирными.
     Экспедицию к местным жителям возглавил Деккер.
     С оружием наготове, медленно, без громких  разговоров  люди  вошли  в
деревню. Местные сидели около своих домов и  молча  наблюдали  за  людьми,
пока те не дошли до самого центра поселения. Там роботы установили стол  и
поместили на него ментограф. Деккер сел за стол и надел шлем ментографа на
голову. Остальные встали в стороне. Деккер ждал.
     Прошел час. Аборигены сидели не шевелясь.
     Наконец Деккер снял шлем и устало произнес:
     - Ничего не выйдет. Займитесь фотографированием. Только не  тревожьте
местных и ничего не трогайте.
     Он достал платок и вытер вспотевшее лицо. Подошел Уолдрон.
     - И что вы обо всем этом думаете?
     Деккер покачал головой.
     - Меня постоянно преследует одна мысль.  Мне  кажется,  что  они  уже
сказали нам все, что хотели сказать. И  больше  разговаривать  не  желают.
Странная мысль... Наверное, ерунда.
     - Не знаю, - ответил  Уолдрон.  -  Здесь  вообще  многое  не  так.  Я
заметил,  что  у  них  совсем  нет  металла.  Кухонная  утварь   каменная,
инструменты - тоже. И все-таки это развитая культура.
     - Они, безусловно, развиты, - сказал Деккер. - Посмотри, как  они  за
нами наблюдают. Совершенно без страха. Просто ждут. Спокойны и  уверены  в
себе. И тот, который приходил на базу, знал, что нужно делать со шлемом...
     - Уже поздно. Нам  лучше  вернуться  на  базу,  -  помолчав  немного,
произнес Уолдрон и взглянул на запястье. - Мои часы остановились.  Сколько
на ваших?
     Деккер поднес руку к глазам, и Уолдрон услышал судорожный  удивленный
вдох. Деккер медленно поднял голову и посмотрел на Уолдрона.
     - Мои... тоже, - голос его был едва слышен.
     Какое-то  мгновение  они  сидели  неподвижно,  напуганные   явлением,
которое в других  обстоятельствах  могло  бы  вызвать  лишь  неудобство  и
раздражение. Затем Уолдрон вскочил и повернулся лицом к людям.
     - Общий сбор! - закричал он. - Возвращаемся! Немедленно!
     Земляне сбежались тут же. Роботы  выстроились  по  краям,  и  колонна
быстрым маршем покинула деревню.  Аборигены  проводили  их  взглядами,  но
никто не тронулся с места.


     Деккер  сидел  в  своем  походном  кресле,  прислушиваясь  к  шелесту
брезента на ветру. Лампа, висевшая над головой, раскачивалась,  отчего  по
павильону бегали тени, и временами казалось, что это живые существа. Рядом
с павильоном неподвижно стоял робот.
     Деккер протянул руку и потрогал пальцем маленькую кучку  колесиков  и
пружинок, лежавших на столе.
     Все это странно. Странно и зловеще.
     На столе лежали детали часов. Не только его и  Уолдрона,  но  и  всех
остальных участников экспедиции. Ни одни из них не работали.
     Наступила ночь, но на базе  продолжалась  лихорадочная  деятельность.
Постоянно двигались люди, то исчезая  во  мраке,  то  снова  появляясь  на
освещенных участках под ярким светом прожекторов.  В  суетливых  действиях
людей чувствовалась какая-то обреченность, хотя все они понимали,  что  им
решительно нечего бояться.  Во  всяком  случае,  пока  не  появится  нечто
конкретное, на что можно указать пальцем и крикнуть: "Вот - опасность!"
     Известен лишь простой факт. Все часы остановились. Простой факт,  для
которого должно быть простое объяснение.
     Но только на чужой планете ни одно явление нельзя считать  простым  и
ожидать  простого  объяснения.  Поскольку  здесь  причины,   следствия   и
вероятность событий могут быть совершенно иными, нежели на Земле.
     Есть всего одно  правило  -  избегать  риска.  Единственное  правило,
которому надо повиноваться в  любой  ситуации.  И  повинуясь  ему,  Деккер
приказал вернуть все  полевые  партии  и  приготовить  корабль  к  взлету.
Роботам - быть готовым к немедленной погрузке  оборудования.  После  этого
оставалось только ждать. Ждать, когда вернутся из дальних галерей  полевые
партии. Ждать, пока не появится объяснение странному поведению часов.
     Панике,  конечно,  поддаваться  не  из-за  чего,  но  явление   нужно
признать, оценить, объяснить. Нельзя же, в самом деле, вернуться на  Землю
и сказать: "Вы понимаете, наши часы остановились, и поэтому..."
     Рядом послышались шаги, и Деккер резко обернулся.
     - В чем дело, Джексон?
     - Дальние лагеря не отвечают, сэр, - произнес Джексон. - Мы  пытались
связаться с ними по радио, но не получили ответа.
     - Они ответят, обязательно ответят через  какое-то  время,  -  сказал
Деккер, хотя совсем не чувствовал  в  себе  уверенности,  которую  пытался
передать подчиненному. На мгновение он ощутил подкативший  к  горлу  комок
страха, но быстро с собой справился.
     - Сядь.  Я  прикажу  принести  пива,  а  затем  мы  вместе  сходим  в
радиоцентр и посмотрим, что там происходит, - сказал он и, повернувшись  к
стоящему неподалеку роботу, потребовал:
     - Пиво сюда. Два пива.
     Робот не ответил.
     Деккер повысил голос, но робот не тронулся с места.
     Пытаясь встать, Деккер оперся  сжатыми  кулаками  о  стол,  но  вдруг
почувствовал слабость в ногах и упал обратно в кресло.
     - Джексон, - выдохнул он. - Пойди постучи его по плечу и  скажи,  что
мы хотим пива.
     С побледневшим лицом Джексон подошел к  роботу  и  легонько  постучал
того по плечу. Потом ударил сильнее,  и  робот,  не  сгибаясь,  рухнул  на
землю.
     Снова послышались торопливые приближающиеся шаги. Деккер, вжавшись  в
кресло, ждал. Оказалось, это Макдональд, главный инженер.
     - Корабль, сэр... Наш корабль...
     Деккер, глядя в сторону, кивнул.
     - Я уже знаю, Макдональд. Корабль не взлетит.
     - Крупные механизмы в  порядке,  сэр.  Но  вся  точная  аппаратура...
инжекторы... - Он внезапно замолчал и пристально посмотрел на  Деккера.  -
Вы знали, сэр? Как? Откуда?
     - Я знал, что когда-нибудь это случится.  Может  быть,  не  так,  как
сейчас, но этого  следовало  ожидать.  Рано  или  поздно  мы  должны  были
споткнуться. Я говорил гордые и громкие слова,  но  все  время  знал,  что
настанет день, когда мы чего-то не предусмотрим, какой-то  мелочи,  и  она
нас прикончит...
     Аборигены... У них совсем  не  было  металла.  Каменные  инструменты,
утварь... Металла здесь хватало, огромные залежи руды в горах на западе. И
возможно, много веков назад они пытались делать металлические орудия труда
или оружие, но спустя считанные недели все это рассыпалось в прах.
     Цивилизация без металла. Культура без металла.  Немыслимо.  Отбери  у
человека металл, и он не сможет оторваться от Земли, он вернется в пещеры.
У него ничего не останется, кроме его собственных рук...
     В павильон тихо вошел Уолдрон.
     -  Радио  не  работает.  И  роботы  мрут,  как  мухи.  Они   валяются
бесполезными кучами металла уже по всей базе.
     -  Сначала  портятся  точные  приборы,  -  кивнул  Деккер.  -   Часы,
радиоаппаратура, роботы. Потом сломаются генераторы, и  мы  останемся  без
света и электроэнергии. Потом наши машины, оружие  легионеров.  Потом  все
остальное.
     - Нас предупреждали, - сказал Уолдрон.
     - А мы не поняли. Мы думали,  что  нам  угрожают.  Нам  казалось,  мы
слишком сильны, чтобы бояться угроз... А нас просто предупреждали...
     Все замолчали.
     - Из-за чего это произошло? - спросил наконец Деккер.
     - Точно никто не знает, - тихо ответил Уолдрон. -  По  крайней  мере,
пока. Позже мы, очевидно, узнаем, но нам это уже  не  поможет...  Какой-то
микроорганизм  пожирает  железо,  которое  подвергали  термообработке  или
сплавляли с другими металлами. Окисленное железо в руде он не берет. Иначе
залежи, которые мы обнаружили, исчезли бы давным-давно.
     - Если это так, - откликнулся Деккер, - то мы  привезли  сюда  первый
чистый металл за долгие-долгие годы. Как этот микроб выжил?
     - Не знаю. А может, я ошибаюсь, и это  вовсе  не  микроб.  Что-нибудь
другое. Воздух, например.
     - Мы проверяли атмосферу... - Деккер тут  же  понял,  как  глупо  это
прозвучало. Да, атмосферу  анализировали,  но  как  они  могли  обнаружить
что-то такое,  чего  никогда  раньше  не  встречались.  Опыт  человеческий
ограничен. Человек бережет себя от опасностей известных или  представимых,
но нельзя предсказать непредсказуемое.
     Деккер  поднялся  и  увидел,  что  Джексон  все   еще   стоит   около
неподвижного робота.
     - Вот и ответ на твой вопрос, - сказал он. - Помнишь первый  день  на
этой планете? Наш разговор?
     - Я помню, сэр, - кивнул Джексон.
     Деккер вдруг осознал, как тихо стало на базе.
     Лишь налетевший ветер тормошил брезентовые стены павильона.
     И только сейчас Деккер впервые почувствовал запах ветра этого  чужого
мира.




пер. А Горбунова
"На волне космоса", М., "Московский рабочий", 1988.

КЛИФФОРД САЙМАК

Спокойной ночи, мистер Джеймс.


	К нему стала возвращаться память.
	Он снова вступал в жизнь из небытия.
	Он вдохнул запах земли и ночи и услышал шепот листвы на
насыпи. Легкий ветерок, шелестевший листьями, коснулся его своими
мягкими нежными пальцами, словно проверяя, не сломаны ли у него кости
и нет ли синяков и ссадин.
	Он присел, уперся руками в землю, пытаясь сохранить равновесие,
и стал вглядываться в темноту.
	Его зовут Хендерсон Джеймс. Он человек, и он сидит где-то на
планете, которая называется Земля. Ему тридцать шесть лет. Он известен в
своем кругу и неплохо обеспечен. Он живет в родительском доме на
Саммит-авеню. Вполне приличный район, хотя и утративший за последние
двадцать лет часть своей фешенебельности.
	По дороге на насыпи проехала машина, заскрипев шинами по
асфальту. На мгновение ее фары осветили верхушки деревьев. Вдалеке,
приглушенный расстоянием, захныкал клаксон. Где-то тоскливо лаяла
собака.
	Его зовут Хендерсон Джеймс. Если это верно, то почему же он
здесь? Зачем Хендерсону Джеймсу сидеть на скате насыпи, прислушиваясь
к шелесту листьев, хныканью клаксона и лаю собаки?
	Случилось что-то неладное. Если бы только он вспомнил, что
именно, то понял бы все.
	Нужно что-то сделать.
	Он сидел, вглядываясь в темноту, и вдруг почувствовал, что его
знобит, хотя ночь была теплой. Из-за насыпи доносился шум ночного
города, скрип шин удалявшегося автомобиля и приглушенный ветром
гудок. Какой-то человек прошел рядом по улице, и Джеймс прислушивался
к звукам его шагов, пока они не утихли совсем.
	Что-то случилось. Он должен что-то сделать. Он уже начал это
делать, но какое-то необъяснимое происшествие помешало ему, привело его
сюда на насыпь.
	Он проверил, все ли в порядке. Одежда-- шорты, рубашка, ботинки
на толстой подметке, часы и сбоку в кобуре револьвер.
	Револьвер!
	Ему нужен был револьвер.
	Он охотился за кем-то, охотился с оружием.
	Искал кого-то, кто затаился в темноте, кого надо убить.
	И тут он вспомнил. Вспомнил-- и удивился странному,
методичному, шаг за шагом продвигающемуся вперед способу мышления,
вернувшему ему память. Сначала имя и основные сведения о себе. Потом
осознание того, где он находится, и вопрос, почему он здесь. И, наконец,
револьвер и мысль о том, что им нужно воспользоваться. Логический
способ мышления, совсем как в букваре.
	Я человек.
	Я живу в доме на Саммит-авеню.
	Дома ли я сейчас?
	Нет, я где-то на насыпи.
	Почему я здесь?
	Ведь обычно человек рассуждает не так. По крайней мере
нормальный человек так думать не станет. Человек мыслит обрывками
фраз, преодолевает преграды, а не обходит их.
	Оно страшновато, такое мышление "в обход", неестественно,
неправильно и совершенно бессмысленно. Но ведь не менее бессмысленно
и то, что он очутился здесь и совершенно не помнит, как попал сюда.
	Джеймс медленно встал и ощупал себя. Его одежда не испачкана.
Она чиста и не измята. Его не избили и не выбросили из машины. На теле у
него нет ссадин, лицо не повреждено, и чувствует он себя неплохо.
	Ухватившись за ремень, он сдвинул кобуру на бок. Затем вынул
револьвер и проверил его своими ловкими и умелыми пальцами. Револьвер
был в полном порядке.
	Джеймс поднялся по склону насыпи, нетвердой походкой пересек
дорогу и ступил на тротуар, тянувшийся вдоль ряда новых одноэтажных
домов с верандами. Услышав шум приближающегося автомобиля, он
сошел с тротуара и спрятался за кустами. Он сделал это бессознательно, и
ему стало немного стыдно своего поступка.
	Машина проехала мимо, и никто не заметил его. Он понял, что его
не заметили бы, даже если бы он остался на тротуаре.
	Ему не хватает уверенности в себе. Вот в чем дело. В его жизни
есть пробел, таинственное происшествие, которое он не может вспомнить.
Это и подорвало твердую и прочную основу всего его существования,
сделало его поступки бессмысленными, мгновенно превратило его в
пугливое животное, которое бежит и прячется при виде человека.
	Это и что-то еще, заставившее его думать "в обход".
	Он все еще сидел в кустах, следил за улицей и тротуаром, не теряя
из виду белые, призрачные дома с их палисадниками.
	Пуудли сбежал, вот почему Джеймс прячется в палисаднике перед
домом мирно спящего и ничего не подозревающего горожанина,
вооруженный револьвером, готовый помериться умом, силой и ловкостью с
самым кровожадным и злобным существом, обнаруженным в Галактике.
	Любой пуудли опасен. Его нельзя держать у себя. Существует даже
закон, запрещающий держать не только пуудли, но и ряд других
инопланетных животных, гораздо менее опасных, чем пуудли. Закон этот
вполне справедлив, и никто-- прежде всего он сам-- не станет его
оспаривать.
	А теперь пуудли на свободе и прячется где-то в городе.
	Джеймс похолодел при одной мысли об этом, представив себе, что
может произойти, если он не выследит этого инопланетного зверя и не
прикончит его.
	Хотя вряд ли можно назвать пуудли зверем. Он больше, чем зверь.
Насколько больше, Джеймс как раз и собирался выяснить. Хотя, по правде
говоря, он узнал не много, далеко не все, что можно узнать; однако и этого
оказалось вполне достаточно, чтобы привести его в ужас. Прежде всего он
увидел, какой может быть ненависть, и убедился, до чего же мелка людская
ненависть, если постигнуть глубину, силу и дикую кровожадность
ненависти пуудли. Это не слепая ненависть, бессмысленная и
непоследовательная, которая ведет к поражению, а разумная, расчетливая,
целенаправленная. Она приводит в движение умную, разящую без промаха
машину, натравливая хитрого и кровожадного зверя на любое живое
существо, не являющееся пуудли. Поведение пуудли подчинено закону
самосохранения, заставляющему его опасаться всех и каждого. Он толкует
этот закон так: безопасность гарантируется только... смертью всех других
живых существ. Чтобы совершить убийство, пуудли не требуется никакого
повода. Достаточно того, что другое существо живет, движется; оно этим
самым представляет угрозу-- пусть даже самую незначительную-- для
пуудли.
	Конечно, это безумие. Какой-то бессмысленный инстинкт, давно и
глубоко укоренившийся в сознании пуудли. Впрочем, может быть, он
лишен смысла не более, чем многие людские представления?
	Пуудли давал, да и сейчас дает ученым уникальные возможности
для изучения поведения инопланетных существ. Получив разрешение,
можно было бы наблюдать за пуудли на их собственной планете, Не имея
такой возможности, легко наделать глупостей. А это может повлечь за
собою серьезные последствия.
	Джеймс похлопал рукой по кобуре, как будто револьвер гарантия
того, что он справится с поставленной задачей. Ему было ясно, что следует
предпринять. Он должен найти пуудли и убить его еще до наступления
утра. Ведь пуудли начнет размножаться. Он уже давно готовился к этому, и
теперь оставались считанные часы до появления на свет десятков его
детенышей. Пуудли размножается почкованием. Через несколько часов
после того, как раскроются почки на его теле, маленькие пуудли разбегутся
в разные стороны. Они вырастают очень быстро, и если крайне трудно
захватить одного пуудли, скрывающегося где-то во чреве громадного
спящего города, то обнаружить и изловить его многочисленных детенышей
просто невозможно.
	Итак, сегодня или никогда!
	Сегодня пуудли не станет убивать каждого встречного. Сейчас
зверю необходимо лишь одно-- найти укромное место, где он мог бы без
помех посвятить себя воспроизведению потомства.
	Пуудли хитер. Он наверняка выбрал себе убежище еще до того, как
совершил побег. Он не стал бы терять драгоценное время на поиски
подходящего места и на запутывание следов. Пуудли точно знал, куда надо
идти, и теперь он давно там. Почки выступают на его теле, увеличиваясь и
набухая.
	Во всем городе есть только одно место, где инонланетное животное
может укрыться от любопытных глаз. И человеку и пуудли нетрудно
догадаться, где оно. Но вот вопрос: знает ли пуудли, что человек может его
обнаружить? А может быть, пуудли недооценивает человека? Или,
наоборот, зная, что человек способен разгадать его план, попробует
укрыться в другом месте?
	Джеймс выбрался из кустов и пошел по тротуару. На углу при
мерцающем свете фонаря он прочитал название улицы. Оказывается, цель
ближе, чем можно было надеяться.
	В зоопарке царила тишина. И только время от времени раздавался
леденящий душу вой, от которого волосы становились дыбом.
	Перебравшись через ограду, Джеймс задержался, стараясь
определить, какое именно животное так чудовищно воет. Но это ему не
удалось. По всей вероятности, решил он, какой-нибудь из новых
экземпляров. Просто невозможно запомнить всех обитателей зоопарка. Все
время поступают новые, ранее невед