ли ллюбого, ккто ппопытается осстановить меня...
	- С удовольствием, Айра, - заверил Лопоухий.
	- Но вы лезете туда без всякой защиты, - продолжал Спенсер озабоченно. - Даже без скафандра.
	- Я ппробую нновый плод... пподх...
	- Подход? - пришел на помощь Лопоухий.
	- Тточно, - откликнулся Уоррен. - Сспасибо, Лопоухий. Тточно эт ссамое - ппробую новый пподход...
	- А ведь может и получиться, - взял слово Ланг. - Мы пробовали экранироваться, и это не помогло. Он пробует новый подход - он зашифровал свои мысли, затуманив их алкоголем. На мой взгляд, у него могут быть шансы на успех.
	- Но в таком виде, - возразил Спенсер, - он нипочем не сумеет подсоединить концы.
	Уоррен слегка покачнулся.
	- Нне ппорите ххреновину!.. - Он глянул на сопровождающих мутными глазами. Каждый из них недавно был тут в трех экземплярах, а теперь время от времени казалось, что только в двух. - Лопоухий!
	- Да, Айра?
	- Ммне ннадо еще влепить. А то ттрезвею.
	Лопоухий добыл из кармана бутылку и передал по назначению. Она была полна едва наполовину. Уоррен запрокинул ее и стал пить, кадык у него на шее заходил ходуном. Он не успокоился, пока не осушил все до капли. Тогда он выронил бутылку и осмотрел членов экипажа снова. Теперь все было в порядке - каждого было не меньше трех.
	- Нну, - сказал он, повернувшись к башенке, если вы, джжельмены, ннемного пподсобите... - Эллис с Клайном натянули канат, и Уоррен взмыл в воздух. - Эй, - заорал он. - Ччто вы такое надумали?
	Уоррен совершенно запамятовал про шкив, установленный на треноге наверху башни. Он болтался в воздухе и сучил ногами, пытаясь восстановить равновесие.
	Под ним разверзлось чернотой внутреннее пространство башни, а на дне ее мельтешилось, посверкивая, какое-то смешное пятнышко.
	Тренога скрипнула, он начал спускаться и очутился внутри. Штуковина, что затаилась на дне, виделась теперь получше. Вежливо икнув, он предложил ей подвинуться, поскольку он идет на снижение. Штуковина не шевельнулась ни на дюйм. Что-то попробовало открутить ему голову, но голова не откручивалась.
	- Уоррен! - взорвались наушники. - Уоррен, вы живы? Все в порядке? Отзовитесь!
	- Кконечно, - ответил он, - Кконечно, я жжив. Ччего вы ко мне ппристали?
	Его опустили на дно, и он оказался рядом со смешной штуковиной, пульсирующей в полутьме колодца. Почувствовал, как что-то копошится у него в мозгу, и зашелся клокочущим пьяным смехом.
	- Эй, нне ттрогай мменя за вволосы! Щщекоттно...
	- Уоррен! - воззвали наушники. - Уоррен, провода! Провода! Вспомните, мы с вами говорили про провода...
	- Кконечно, - откликнулся он. - Ппровода...
	На пульсирующей штуковине торчали такие хорошенькие штифтики, и к каждому было очень удобно приладить по проволочке.
	Но провода! Куда к черту подевались эти провода?
	- Провода у вас на поясе, - подсказали наушники. - Провода прицеплены к поясу.
	Рука сама собой потянулась к поясу и нащупала моток проводов. Он попытался их разъединить, но они выскользнули из пальцев. Пришлось сесть и пошарить вокруг, и провода обнаружились. Только они все перепутались; и непонятно было, где у них начало и где конец, и вообще - какого рожна возиться тут с проводами? Чего ему хотелось до смерти, так это еще выпить, хоть чуть-чуть выпить. И Уоррен запел: јЯ, ккак на грех, ппоступил в Пполитех и сстал, ддуралей, инжженерром...Ѕ
	- Сслушай, вдруг, - обратился он к яйцу, - ббуду рад, если тты ввыпьешь со мной за ккомпанию...
	Наушники рявкнули:
	- Ваш друг не сумеет выпить, пока вы не прицепите провода. Пока вы этого не сделаете, он вас не услышит. И не поймет, что вы ему толкуете, пока вы не прицепите провода. Дошло до вас, Уоррен? Прицепите провода. Он ничего не слышит без проводов...
	- Эт' нникуда нее годится, - икнул Уоррен. - Эт' ббезобразие...
	Он сделал все, что было в его силах, прилаживая провода, и попросил нового друга потерпеть и не дергаться - он старается, как только может. Крикнул Лопоухому, чтоб поторопился с бутылкой, и спел еще одну песенку, совсем непристойную. И в конце концов прицепил провода, но человек из наушников заявил, что соединение неправильное и надо попробовать по-другому. Он поменял провода местами, но оказалось опять неправильно, и он менял их до тех пор, пока человек из наушников не сказал:
	- Вот теперь хорошо.Теперь мы что-то нащупали...
	И тут его вытащили из башенки. Вытащили раньше, чем он успел выпить с новым приятелем хотя бы по маленькой.



	15.

	Он с грехом пополам взобрался по трапу, ухитрился проложить курс вокруг стола и плюхнулся в кресло. Каким-то образом кто-то надел ему на макушку стальной колпак, и двое, а то и трое стали бить по ней молотком, а в рот ему запихнули шерстяное одеяло, и он готов был поклясться, что в следующий момент умрет от нестерпимой жажды.
	С трапа послышались шаги, и он воспылал надеждой, что это Лопоухий. Уж Лопоухому-то известно, что предпринять. Но это был Спенсер. Пришел и спросил:
	- Как вы себя чувствуете?
	- Ужасно, - простонал Уоррен.
	- Вы провернули фокус!
	- Про что вы, про эту башню?
	- Вы приладили провода, - пояснил Спенсер, - и по ним поперла всякая чертовщина. Ланг подключил записывающий аппарат, и мы по очереди слушаем запись, и уже наслушались такого, что волосы дыбом...
	- Вы сказали - чертовщина?
	- Именно. Всякие знания, накопленные ловушкой. Потребуются годы, чтобы рассортировать их и попытаться выстроить в определенную систему. Многое едва намечено, кое-что фрагментарно, но есть и порядочное количество цельных кусков...
	- И наши знания возвращаются к нам?
	- Частично. Но в большинстве своем это инопланетные знания.
	- Есть что-нибудь по части двигателей?
	Спенсер задержался с ответом.
	- Нет. По части наших двигателей - нет. Хотя...
	- Ну?
	- Мы получили информацию по движку со свалки. Поллард уже за работой. Мак со своей командой помогают ему вести сборку.
	- И этот движок будет работать?
	- Лучше, чем наш собственный. Правда, придется видоизменить конструкцию дюз и внести еще кое-какие усовершенствования.
	- И вы теперь...
	Спенсер понял с полуслова и ответил кивком:
	- Мы ремонтируем наши прежние двигатели.
	Уоррен не мог совладать с собой. Он не смог бы совладать с собой даже за миллион долларов. Он положил руки на стол, зарылся в них лицом и зашелся неудержимым хриплым смехом. Прошло немало-времени, прежде чем он поднял голову и вытер мокрые от смеха глаза.
	- Я, право, не понимаю... - начал Спенсер обиженно.
	- Новая свалка! - воскликнул Уоррен. - Бог ты мой, новая свалка!..
	- Не над чем смеяться, Уоррен. Это же потрясающе - масса знаний, о каких никто никогда и не мечтал. Знаний, накопленных за многие годы, может статься, за тысячи лет. За все годы с тех пор, как та другая раса в последний раз опорожнила свои ловушки и отбыла восвояси.
	- Послушайте, - сказал Уоррен, - а не лучше ли было подождать, пока мы не напоремся на знания о наших собственных движках? Они же наверняка выплывут, и скоро. Их забрали, захватили - называйте, как вам угодно, - позже, чем всю прочую чертовщину, какую вы записываете. Всего-то немного подождать, и мы восстановим утраченные знания. И не придется надрываться, ремонтируя прежние движки и заменяя их новыми.
	Спенсер тяжко покачал головой.
	- Ланг уже все прикинул. В поступлении информации из ловушки нет никакого видимого порядка, никакой последовательности. Есть вероятность, что ждать нужных знаний придется долго, очень долго. И нельзя даже примерно предсказать, сколько времени пройдет, пока информация не иссякнет. Ланг полагает, что ее там хватит на много лет. Но есть еще одна сторона медали. Надо бы улетать отсюда, и как можно скорее.
	- Какая муха вас укусила, Спенсер?
	- Не знаю.
	- Вы чего-то боитесь. Что-то пугает вас до полусмерти.
	Спенсер наклонился к капитану и, ухватившись за край столешницы обеими руками, почти повис на ней.
	- Уоррен, в этой ловушке не только знания. Мы следим за записью, так что установили без ошибки. Там еще и...
	- Попробую догадаться сам, - перебил Уоррен. - У ловушки есть индивидуальность.
	Спенсер не ответил, но выражение его лица было красноречивым.
	- Прекратите прослушивание, - резко приказал Уоррен. - Выключите все свои приборы. Мы улетаем отсюда.
	- Но это же немыслимо! Как вы не понимаете? Немыслимо! Существуют определенные принципы. Прежде всего мы...
	- Не продолжайте, сам знаю. Вы люди науки. Но еще и круглые идиоты.
	- Из башни поступают такие сведения, что...
	- Выключите связь!
	- Нет, - ответил Спенсер упрямо. - Не могу. И не хочу.
	- Предупреждаю, - мрачно произнес Уоррен, - как только кто-либо из вас начнет обращаться в инопланетянина, я убью его без колебаний.
	- Хватит дурить!..
	Спенсер резко повернулся и вышел из каюты. Оставалось слушать, стремительно трезвея, как его ботинки пересчитывают ступеньки трапа.
	Вот теперь Уоррену было окончательно все ясно. Ясно, отчего предыдущий корабль стартовал отсюда в спешке. Ясно, почему экипаж бросил свои припасы, почему инструменты валялись там, где их обронили при бегстве.
	Через несколько минут снизу притащился Лопоухий и принес огромный кофейник и пару чашек. Пристроил чашки на столе, наполнил их и с грохотом поставил кофейник рядом.
	- Айра, - возвестил Лопоухий, - это был черный день, когда ты бросил пить.
	- Почему?
	- Потому что на свете нет никого, нет и не будет, кто мог бы надираться так лихо, как ты.
	Они молча прихлебывали горячий черный кофе. Потом Лопоухий изрек:
	- Мне все это по-прежнему не по нутру.
	- Мне тоже, - согласился с коком Уоррен.
	- Это ведь всего половина рейса...
	- Рейс окончен, - заявил Уоррен без обиняков. - Как только мы поднимемся отсюда, полетим прямиком на Землю. - Они выпили еще кофе, и капитан спросил: - Сколько народу на нашей стороне, Лопоухий?
	- Мы с тобой, да Мак с четырьмя своими механиками. Всего семь.
	- Восемь, - поправил Уоррен. - Не забудь про дока. Старый док не участвовал ни в каком прослушивании.
	- Дока считать не стоит. Ни на чьей стороне.
	- Если дойдет до крайности, док тоже в состоянии держать оружие.
	Когда Лопоухий удалился, Уоррен какое-то время сидел, размышляя о предстоящем долгом пути домой. Слышно было, как команда Мака гремит, снимая старые движки. Наконец Уоррен встал, привесил к поясу пистолет и вышел из каюты проверить, как складываются дела.







	Clifford D. Simak "The World that Couldn't be"
	Клиффорд Д. Саймак "Мир, которого не может быть"
	пер. И.Можейко



	1.

	Следы поднимались по одной грядке, спускались по следующей, и все побеги вуа на этих грядках были срезаны на дюйм-два над поверхностью. Вор работал методично: он не бродил бесцельно по плантации, а собрал урожай с десяти первых гряд на западной стороне поля. Затем, насытившись, он свернул к лесу. Это случилось недавно - комья земли все еще осыпались в глубокие ямы, оставленные в мягкой почве громадными лапами.
	Где-то жужжала птица-пильщик, просверливая бревно, а из поросшего колючками оврага доносилась пронзительная утренняя песнь болтунов. День обещал быть жарким. С земли поднимался запах пересушенной пыли, и лучи только что вставшего солнца плясали на ярких листьях деревьев хула, так что казалось - лес полон миллионами блестящих зеркал.
	Гэвин Дункан вытащил из кармана красный платок и вытер пот с лица.
	- Нет, господин, - умолял Зиккара, старший рабочий на ферме. - Этого нельзя делать. Вы не должны охотиться на Циту.
	- Черта с два, - ответил Дункан по-английски, а не на местном языке.
	Он смотрел на заросли хула, на широкие проплешины, выжженные солнцем, на колючки, рощи деревьев, разрезанные предательскими оврагами, в которых таились водоемы.
	јСоваться туда - самоубийство, - подумал он, но я скоро вернусь. Зверь, очевидно, заляжет, чтобы переварить пищу, и его можно будет настигнуть через час-другой. Но если зверь не заляжет - придется идти за ним дальшеЅ.
	- Очень опасно, - настаивал Зиккара. - Никто не охотится на Циту.
	- А я буду охотиться, - ответил Дункан на местном языке. - Я буду охотиться на любую тварь, которая жрет мой урожай. Еще несколько таких ночей и у меня на поле ничего не останется.
	Он засунул платок обратно в карман и надвинул шляпу пониже на лоб, чтобы защитить глаза от солнца.
	- Ее трудно найти, господин. Сейчас сезон скуна. Если вы попадете...
	- Послушай, - оборвал его Дункан. - До того как я пришел, вы один день пировали, а потом много дней подряд постились. Теперь вы едите каждый день. И вам нравится, чтобы вас лечили. Раньше, стоило вам заболеть, вы умирали. Теперь, когда вы больны, я вылечиваю вас, и вы остаетесь живыми. Вам больше нравится жить на одном месте, а не бродить по лесу.
	- Да, господин, нам все это нравится, - сказал Зиккара. - Но мы не охотимся на Циту.
	- Если мы не будем охотиться на Циту, то все это потеряем, - ответил Дункан. - Если не будет урожая - я разорен. Мне придется убираться отсюда. Что тогда будет с вами?
	- Мы сами будем выращивать вуа.
	- Не смеши меня, - сказал Дункан. - Ты же знаешь, что это чепуха. Если я не буду вас подталкивать целыми днями, - вы и пальцем не пошевелите. Если я уеду, - вы вернетесь в лес. А теперь пошли за Цитой.
	- Но она такая маленькая, господин! Она такая молодая! Она не стоит того, чтобы из-за нее беспокоиться. Просто стыдно ее убивать.
	јМожет, чуть поменьше лошади, - подумал Дункан, не спуская глаз с Зиккары. - А он перепуган, даже поджилки трясутсяЅ.
	- Она, наверное, была очень голодная. Господин, даже Цита имеет право есть.
	- Только не мой урожай, - жестко сказал Дункан. - Ты знаешь, почему мы выращиваем вуа. Ты знаешь, что это - хорошее лекарство. Ягоды вуа вылечивают людей, у которых болезнь в голове. Моим людям это лекарство очень нужно. Больше того, там... - он поднял руку вверх, к небу, - там они очень хорошо платят за ягоды вуа.
	- Но, господин...
	- Вот что я скажу, - негромко ответил Дункан, - или ты дашь мне проводника, который поможет отыскать Циту, или вы все отсюда выматываетесь. Я найду другое племя, которое захочет работать на ферме.
	- Нет, господин! - закричал в отчаянии Зиккара.
	- Можете выбирать, - холодно сказал Дункан.
	Он побрел через поле к дому, который пока что был ненамного лучше туземной хижины. Но в один прекрасный день это будет настоящий дом. Стоит Дункану продать один или два урожая, - и он построит дом с баром и плавательным бассейном, с садом, полным цветов. Наконец-то после долгих скитаний у него будет дом и плантации, и все будут называть его господином.
	- Плантатор Гэвин Дункан, - сказал он вслух, и ему понравилось, как это звучит. Плантатор на планете Лейард. Но ему не стать плантатором, если каждую ночь Цита будет пожирать побеги вуа.
	Он обернулся и увидел, что Зиккара бежит к деревне. јВсе-таки я их раскусилЅ, - с удовольствием подумал Дункан.
	Оставив поле позади, он пересек двор, направляясь к дому. На веревке сушилась рубашка Шотвелла.
	јЧерт бы его побрал, - подумал Дункан. - Заигрывает с придурковатыми туземцами, суется повсюду со своими вопросами, крутится под ногами. Правда, если уж быть справедливым, в этом и заключается его работа. Для этого его сюда и прислали социологиЅ.
	Дункан подошел к хижине, толкнул дверь и вошел. Шотвелл, голый до пояса, мылся над тазом.
	На плите шипел завтрак. Его готовил пожилой повар-туземец.
	Дункан пересек комнату и снял с гвоздя тяжелое ружье. Он щелкнул затвором, проверяя его.
	Шотвелл протянул руку за полотенцем.
	- Что там происходит? - спросил он.
	- Цита забралась на поле.
	- Цита?
	- Такой зверь, - пояснил Дункан. - Она сожрала десять грядок вуа.
	- Большой зверь, маленький? Каков он собой?
	Туземец начал расставлять тарелки для завтрака. Дункан подошел к столу, положил ружье на угол и сел. Он разлил по чашкам темную жидкость.
	јБоже мой, - подумал он, - что бы я отдал за чашку настоящего кофеЅ.
	Шотвелл пододвинул к столу свой стул.
	- Вы мне не ответили. Что представляет собой Цита?
	- Если б я знал, - ответил Дункан.
	- Вы не знаете? Но вы, похоже, хотите на нее охотиться. А как же вы собираетесь охотиться, если не знаете.
	- Пойду по следам. То существо, которое я найду там, где следы кончатся, и будет Цитой. Как только мы ее увидим, я узнаю, как она выглядит.
	- Мы?
	- Туземцы пришлют какого-нибудь следопыта. Некоторые из них в этом отношении дадут сто очков вперед любой собаке.
	- Послушайте, Гэвин. Вам от меня одни неудобства, но вы вели себя со мной очень порядочно. Если могу чем-нибудь помочь, - я пошел бы с вами.
	- Двое двигаются быстрее, чем трое. И нам надо настигнуть Циту как можно скорее, а то придется соревноваться с ней на выносливость.
	- Хорошо. Тогда расскажите мне о Ците.
	Дункан положил в тарелку каши и передал кастрюлю Шотвеллу.
	- Это особенный зверь. Туземцы ее до смерти боятся. Они рассказывают о ней разные легенды. Например, что ее нельзя убить. Цита - это имя собственное, всегда с большой буквы. Несколько раз замечали, что она появлялась в самых разных районах.
	- И никто ее не подстрелил?
	- Я об этом не слышал. - Дункан похлопал ладонью по ружью. - Дайте мне только до нее добраться.
	Он принялся за кашу, заедая ее вчерашним кукурузным хлебом. Потом допил темное пойло и передернулся.
	- В один прекрасный день я наскребу денег на фунт настоящего кофе, - сказал он. - Как вы думаете...
	- Перевозка стоит дорого, - ответил Шотвелл. - Я пришлю вам фунт кофе, когда вернусь домой.
	- Только не по экспортной цене, - сказал Дункан, - лучше уж я обойдусь без кофе.
	Некоторое время они ели в молчании. Наконец Шотвелл произнес:
	- Ничего у меня не получается, Дункан. Местные жители охотно разговаривают со мной, но извлечь из этого ничего нельзя.
	- Я вас предупреждал. Вы могли бы и не тратить времени понапрасну.
	Шотвелл упрямо покачал головой:
	- Должен быть ответ. Должно быть логическое объяснение. Легко сказать, что нельзя игнорировать фактор пола, но именно это нужно делать на Лейарде. Легко утверждать, что не может существовать бесполых животных, бесполых рас, бесполой планеты, но здесь мы сталкиваемся именно с этим. Должен же где-то быть ответ на этот вопрос, и я намерен его отыскать.
	- Погодите минутку, - прервал его Дункан. - Нечего зря лезть в бутылку. У меня сейчас нет времени слушать вашу лекцию.
	- Но меня беспокоит не только отсутствие пола, - продолжал Шотвелл, - хоть это и главное. Весьма загадочны дополнительные ситуации, вытекающие из основной.
	- Ничуть не сомневаюсь, - сказал Дункан. - Но будьте любезны...
	- Без пола пропадает смысл семьи, без семьи нет основы для племени, а в то же время у местных жителей сложная племенная структура с развитыми табу, регулирующими повседневную жизнь. Где-то должно быть нечто главное, объединяющее их и порождающее систему взаимоотношений, братства.
	- Не братства, - усмехнулся Дункан. - Даже не сестринства. Следите за своей терминологией. Самым подходящим словом будет бесполство.
	Дверь отворилась, и в комнату робко вошел туземец.
	- Зиккара сказал, что господин хочет меня видеть, - сказал он. - Я Сигар. Я могу выслеживать всех зверей, кроме крикунов, ходульников, длиннорогов и донованов. Это мои табу.
	- Рад слышать, - сказал Дункан, - что у тебя нет табу на Циту.
	- Цита! - завопил Сигар. - Зиккара не сказал мне про Циту!
	Дункан не обратил на его крик никакого внимания. Он поднялся из-за стола и подошел к большому сундуку, стоявшему у стены. Порывшись в нем, он достал оттуда бинокль, охотничий нож и запасную обойму. Потом он задержался у буфета на кухне и набил кожаный мешочек мукой из банки.
	- Это называется рокахомини, - объяснил он Шотвеллу. - Ее придумали североамериканские индейцы. Кукурузные зерна поджаривают, а потом толкут. Трудно назвать лакомством, но поддерживает силы.
	- Вы рассчитываете уйти надолго?
	- Может, придется переночевать в лесу, не знаю. Но я не вернусь, пока ее не схвачу. Не могу себе позволить. А то она за несколько дней пустит меня по миру.
	- Счастливой охоты, - сказал Шотвелл. - Я буду оборонять форт.
	Дункан обернулся к Сипару:
	- Хватит дрожать, пойдем.
	Он поднял ружье и повесил за плечо. Ногой толкнул дверь и вышел.
	Сипар робко последовал за ним.



	2.

	Пе