ляешь. Люди не могут находиться здесь или же просто не хотят, поэтому они присылают вместо себя роботов.
	- У вас здесь много приезжих?
	- Хватает. Большей частью эти самые представители. Но есть и беглые, которые ищут у нас убежища. Могу поручиться, мистер, что ты из них.
	Ричард Дэниел промолчал.
	- Не беспокойся, для нас это не имеет значения, - заверил его древний робот. - Только веди себя прилично. Некоторые из наших наиболее уважаемых граждан прибыли сюда, спасаясь бегством.
	- Очень мило, - сказал Ричард Дэниел. - А как насчет тебя? Должно быть, ты тоже из беглых?
	- Ты судишь по моему телу? Ну, тут дело обстоит несколько иначе. Это наказание.
	- Наказание?
	- Видишь ли, я был старшим грузчиком при складе и порядком бездельничал. Поэтому они уволили меня, устроили суд и признали виновным. Потом они заткнули меня в это старое тело, и мне придется торчать в нем на этой вонючей работе, пока не найдется другой преступник, которого следует наказать. Они могут наказывать только по одному преступнику за раз, потому что у них есть только одно-единственное устаревшее тело. С этим телом получилась забавная история. Один из наших ребят по делам службы отправился в командировку на Землю, нашел там на свалке эту кучу металлолома и, возвращаясь домой, прихватил ее с собой - видно, для смеха. Знаешь, вроде того, как иногда люди для смеха приобретают скелет.
	Он пристально, с хитрецой, посмотрел на Ричарда Дэниела.
	- Сдается мне, незнакомец, что твое тело...
	Но Ричард Дэниел не дал ему кончить.
	- Судя по всему, - сказал он, - у вас не так-то много преступников.
	- Что правда, то правда, - с грустью признал древний робот, - в основном коллектив у нас крепкий.
	Ричард Дэниел потянулся за ключом, но древний робот прикрыл ключ рукой.
	- Раз ты беглый, - заявил он, - придется тебе уплатить вперед.
	- Я заплачу за неделю, - сказал Ричард Дэниел, давая ему деньги.
	Робот отсчитал сдачу.
	- Я забыл предупредить тебя. Тебе нужно будет пройти пластикацию.
	- Пластикацию?
	- Да. Тебя должны покрыть слоем пластика. Он защищает от воздействия атмосферы. Она черт те что творит с металлом. Это тебе сделают в соседнем доме.
	- Спасибо. Я немедленно этим займусь.
	- Пластик быстро снашивается, - добавил древний робот. - Тебе придется обновлять его почти каждую неделю.
	Ричард Дэниел взял ключ и, пройдя по коридору, нашел свой номер. Он отпер дверь и вошел. Комнатка оказалась маленькой, но опрятной. Вся ее обстановка состояла из письменного стола и стула.
	Он бросил в угол свою сумку, сел на стул и попытался почувствовать себя дома. Но у него ничего не получилось, и это было очень странно - разве он только что не снял для себя дом?
	Он сидел, погрузившись в воспоминания и пытаясь пробудить в себе чувство радости и торжества, ведь ему так ловко удалось замести свои следы. Но тщетно.
	Возможно, ему не подходит это место, подумал он, и он был бы более счастлив на какой-нибудь другой планете. Не вернуться ли на корабль и не посмотреть ли, что делается на следующей планете?
	Он еще успеет, если поспешит. Нужно поторопиться, потому что корабль, покончив с выгрузкой товаров, предназначавшихся для этой планеты, и погрузив новые, тут же улетит.
	Он поднялся со стула, не приняв еще окончательного решения.
	И вдруг он вспомнил, как, стоя в водовороте тумана, он смотрел на корабль и тот предстал перед ним в виде схемы, и, когда он подумал об этом, в мозгу его что-то щелкнуло, и он ринулся к двери.
	Теперь ему стало ясно, какая ошибка била в схеме корабля - был неисправен клапан инжектора; он должен был успеть туда до того, как корабль поднимется.
	Он выбежал из двери и пронесся по коридору. Вихрем промчался через вестибюль и выскочил на улицу, по дороге мельком взглянув на испуганное лицо древнего робота. Тяжело топая по направлению к космопорту, он пытался вспомнить схему, но не мог представить ее целиком - в памяти всплывали лишь отдельные фрагменты, восстановить ее полностью не удавалось.
	И в тот момент, когда все его мысли были заняты восстановлением схемы, он услышал гром заработавших двигателей.
	- Подождите! - закричал он. - Подождите меня! Вы не можете...
	Яркая вспышка света в мгновение преобразила мир, ставший вдруг ослепительно белым, из ниоткуда со свистом налетела могучая невидимая волна, закружила и отшвырнула его назад с такой силой, что он упал. Он покатился по булыжной мостовой, и от ударов металла о камень во все стороны полетели искры. Белизна стала такой невыносимо яркой, что он чуть не ослеп, потом она быстро померкла, и мир погрузился во тьму.
	Он со звоном ударился о какую-то стену и остался лежать, ослепленный вспышкой, а мысли его, суетясь и обгоняя друг друга, неслись вслед ускользающей схеме.
	Откуда эта схема? - подумал он. Почему он увидел схему корабля, на котором пересек космос, схему, показавшую ему неисправный инжектор? И как это получилось, что он узнал инжектор и даже заметил его неисправность? Дома, на Земле, Баррингтоны частенько подшучивали над тем, что он, будучи сам механическим агрегатом, не имел никакой склонности к технике. И вот он мог бы спасти тех людей и корабль - мог бы спасти их всех, если бы вовремя понял значение схемы. Но он оказался тугодумом и тупицей, и теперь все они погибли.
	Мрак перед его глазами рассеялся, и, вновь обретя зрение, он медленно поднялся на ноги и ощупал свое тело в поисках повреждений. Если не считать одной-двух вмятин, он совсем не пострадал.
	Роботы бежали к космопорту, где пылали пожары и взрывом были уничтожены все строения.
	Кто-то потянул его за локоть, и он обернулся. Это был древний робот.
	- Тебе здорово повезло, - сказал древний робот. - Вовремя же ты убрался оттуда.
	Ричард Дэниел молча кивнул, и неожиданно его поразила ужасная мысль: а вдруг они решат, что это его работа? Он ушел с корабля; он признался, что сбежал; он ни с того ни с сего выскочил из дома за несколько секунд до взрыва. Не так уж сложно все это увязать и прийти к выводу, что он устроил на корабле диверсию, а потом, раскаявшись, бросился в последний момент обратно, чтобы исправить содеянное. На первый взгляд все это выглядело чертовски убедительно.
	Но пока еще ничего не произошло, успокоил себя Ричард Дэниел. Ведь знал об этом один только древний робот - он был единственным, с кем он разговаривал, единственным, кто знал о его прибытии в город.
	Есть выход, подумал Ричард Дэниел, есть очень простой выход. Он отогнал эту мысль, но она вернулась. Ты сам себе хозяин, настойчиво повторяло сознание. Ты все равно уже нарушил человеческий закон. А нарушив его, ты поставил себя вне закона. Стал изгоем. Для тебя теперь существует один-единственный закон - закон самозащиты.
	Но есть же еще закон роботов, возразил себе Ричард Дэниел. В этой общине есть свои законы и суды. Есть правосудие.
	Это закон общины, зудела пиявка, присосавшаяся к его мозгу, местный закон, который значит немногим больше закона племени - и чужак по нему всегда не прав.
	Ричард Дэниел почувствовал, как его захлестывают холодные волны страха, и понял, даже не вдумываясь, что пиявка была права.
	Он повернулся и пошел по улице к бараку для приезжих. В темноте его нога за что-то зацепилась, и он споткнулся и упал. Кое-как взгромоздившись на колени, он стал шарить руками по булыжникам, пытаясь найти предмет, сваливший его с ног. Это был тяжелый стальной прут, один из обломков, заброшенный сюда взрывом. Стиснув в кулаке конец прута, он встал.
	- Вот незадача, - сказал древний робот. - Тебе следует быть поосторожнее.
	И в этих словах прозвучала едва уловимая двусмысленность, намек на что-то невысказанное, ехидный намек на какую-то тайну.
	Ты ведь нарушил другие законы, бубнила пиявка в мозгу Ричарда Дэниела. А не нарушить ли еще один? И почему, если понадобится, не нарушить еще сотню? Все или ничего. Зайдя так далеко, ты не можешь допустить, чтобы все сорвалось. Теперь ты уже не можешь позволить, чтобы кто-нибудь стал на твоем пути.
	Древний робот отвернулся, и Ричард Дэниел поднял стальной прут, но вдруг древний робот из робота превратился в схему. Ричард Дэниел увидел все мельчайшие внутренние детали, весь механизм шагавшего впереди него робота. И если разъединить вот эти проволочки, если пережечь вот эту катушку, если...
	Стоило ему об этом подумать, как вместо схемы опять возник робот, спотыкающийся робот, который, пошатнувшись, с грохотом рухнул на булыжник.
	Ричард Дэниел в страхе завертел головой, оглядывая улицу, но поблизости никого не было.
	Он вновь повернулся к упавшему роботу и не спеша опустился рядом с ним на колени. Осторожно положил прут на землю. И почувствовал огромную благодарность - ведь каким-то чудом он не совершил убийства.
	Робот неподвижно распростерся на булыжнике.
	Когда Ричард Дэниел поднял его, тело робота безжизненно повисло. И вместе с тем с ним не случилось ничего особенного. Чтобы вернуть его к жизни, нужно было всего-навсего исправить нанесенные его механизму повреждения. А в таком состоянии он был столь же безвреден, как и мертвый, подумал Ричард Дэниел.
	Он стоял с роботом на руках, раздумывая, куда бы его спрятать. Вдруг он заметил проход между двумя зданиями и решительно направился туда. Он увидел, что одно из зданий стояло на уходивших в землю подпорках и между ним и землей было свободное пространство высотою в фут или около того. Он стал на колени и подсунул робота под здание. Потом поднялся и отряхнул со своего тела грязь и пыль.
	Вернувшись в свою комнатушку в бараке, он нашел. какую-то тряпку и счистил остатки грязи. И крепко задумался.
	Он увидел корабль в виде схемы, но, не поняв ее значения, ничего в ней не изменил. Только что он увидел внутреннее устройство древнего робота и сознательно воспользовался этим, чтобы спасти себя от преступления - от убийства, которое он уже готов был совершить.
	Но как он это сделал? Казалось, существует только один ответ: он вообще ничего не сделал. Просто подумал, что нужно разъединить две проволочки, пережечь одну-единственную катушку - и только он подумал об этом, как это свершилось.
	Может, он и не видел никакой схемы. Может, это было всего лишь результатом психологического процесса, синтезом его наблюдений и ощущений. Он задумался над причиной появления у себя необыкновенной способности видеть устройства как бы без их внешних оболочек. Подсознательно, по аналогии нашел объяснение, которое до поры до времени вполне его удовлетворило.
	Он вспомнил, что нечто подобное он испытал в гиперпространстве. Ему пришлось увидеть там много непонятного. И в этом-то и заключался ответ, взволнованно подумал он. В гиперпространстве с ним что-то произошло. Наверное, оно каким-то образом расширило границы его восприятия. Возможно, у него появилась способность видеть в иных измерениях, то есть у его сознания появилось новое свойство.
	Он вспомнил, как еще на первом корабле ему захотелось заплакать, когда он забыл все великолепие виденного и то, что он познал. Но теперь он понял, что рано было лить слезы. Ибо кое-что все-таки осталось. Он теперь по-новому воспринимал действительность и мог, пусть вслепую, пользоваться этим - неважно, что он пока еще не знал толком, к чему применить эту способность: это не имело значения.
	Главное, что он владел этим и мог этим пользоваться, и для начала этого было достаточно.
	Откуда-то из передней части барака донесся чей-то крик, и он вдруг сообразил, что крик этот звучит уже давно...
	- Хьюберт, где ты? Ты здесь, Хьюберт? Хьюберт... Хьюберт!
	Не имя ли это древнего робота? Может, они уже хватились его?
	Ричард Дэниел вскочил на ноги, растерянно прислушиваясь к этому голосу. А потом уселся обратно. Пусть покричат, сказал он себе. Пусть выйдут и поищут его. В этой комнатушке он в безопасности. Он заплатил за нее, и сейчас она была его домом, и никто не осмелится ворваться к нему.
	Но это был не дом. Как ни старался он убедить себя, он не чувствовал себя дома. Дома у него не было. Домом была Земля, подумал он. Но не вся Земля, а только одна определенная улица, и эта часть Земли была навсегда для него закрыта. Она закрылась для него со смертью доброй старой леди, которая пережила свое время; она закрылась для него в тот момент, когда он покинул свой дом и бежал.
	Он был вынужден признаться себе, что ему нет места ни на этой планете, ни на какой другой. Его место на Земле с Баррингтонами, а это было недостижимо.
	Он подумал, что, может быть, ему все-таки стоило остаться на Земле и подвергнуться переделке. Он вспомнил, что сказал адвокат о воспоминаниях, которые могут обернуться бременем и мукой. В конце концов, не разумнее ли было начать все сначала?
	На какое он мог рассчитывать будущее со своим устаревшим телом и устаревшим мозгом? С телом, которое на этой планете служит для роботов тюрьмой? И таким мозгом - впрочем, с мозгом дело обстояло иначе, ведь теперь у него появилось новое качество, которое компенсировало недостаток любых других новейших усовершенствований.
	Он сидел и прислушивался и вдруг услышал голос дома - преодолевая световые годы пространства, несся к нему зов дома, который молил его вернуться. И он увидел поблекшую гостиную с отпечатком былого величия канувших в вечность лет. Он с болью вспомнил маленькую каморку за кухней, которая принадлежала ему одному.
	Он встал и заходил по комнате - три шага, поворот, еще три шага, новый поворот и снова три шага.
	Его обступили видения, запахи, звуки дома, окружили, обволокли, и ему отчаянно захотелось узнать, не одарило ли его гиперпространство таким могуществом, что он мог бы усилием воли перенестись на знакомую улицу.
	При этой мысли он содрогнулся, испугавшись, что это может произойти. А может быть, испугавшись самого себя, того запутавшегося в противоречиях существа, каким он был теперь - не преданного, начищенного до блеска слуги, а безумца, который путешествовал снаружи космического корабля, который чуть было не убил другое существо, который выстоял перед лицом непередаваемых ужасов гиперпространства и вместе с тем трусливо отступал при встрече с воспоминаниями.
	Он подумал, что ему неплохо было бы прогуляться. Осмотреть город, познакомиться с его окрестностями. К тому же, пытаясь занять свои мысли чем-то конкретным, он вспомнил, что, как его недавно предупредили, ему необходимо подвергнуться пластикации.
	Он вышел из комнаты, быстро прошел до коридору, а когда он уже пересекал вестибюль, его кто-то окликнул.
	- Хьюберт, - произнес чей-то голос, - где ты пропадал? Я жду тебя целую вечность.
	Ричард Дэниел резко обернулся и увидел сидевшего за письменным столом робота. В углу, прислонившись к стене, стоял другой робот, а на столе лежал обнаженный роботов мозг.
	- Ведь ты Хьюберт, верно? - спросил тот, что сидел за столом.
	Ричард Дэниел открыл рот, но слова застряли у него в горле.
	- Я так и думал, - проговорил робот. - Ты, видно, меня не узнал. Я Энди. Меня послал судья для того, чтобы привести в исполнение приговор. Он решил, что чем раньше мы с этим управимся, тем лучше. Он сказал, что ты отбыл положенный срок и обрадуешься, когда узнаешь, что они приговорили другого.
	Ричард Дэниел испуганно посмотрел на лежавший на столе обнаженный мозг.
	Робот указал на стоявшее в углу металлическое тело.
	- Оно теперь поприличнее, чем тогда, когда тебя из него извлекли, - с хриплым смешком сказал он. - Его подремонтировали, отполировали и разгладили все вмятины. И даже немного модернизировали. В соответствии с последней моделью. У тебя будет отменное тело, получше, чем до того, как тебя запихнули в это чудовище.
	- Не знаю, что и сказать, - заикаясь, выдавил из себя Ричард Дэниел. - Понимаешь, я не...
	- Все в порядке, можешь не благодарить, - радостно воскликнул робот. - Ты ведь отсидел даже лишнее - судья не собирался упрятать тебя на такой долгий срок.
	- Все-таки спасибо, - сказал Ричард Дэниел. - Большое спасибо.
	Он удивился самому себе, был поражен той легкостью, с которой произнес эти слова, озадачен собственной хитростью и лицемерием. Стоит ли отказываться, если они дадут ему это тело? Больше всего на свете он нуждался сейчас в новом теле!
	Судьба по-прежнему была за него, подумал Ричард Дэниел. Ему снова повезло. Ведь ему не хватало только этого, чтобы окончательно замести свои следы.
	- Его покрыли новым слоем пластика и подправили все, что нужно, - сообщил Энди. - Ганс потрудился сверх нормы.
	- Тогда приступим к делу, - потребовал Ричард Дэниел.
	Другой робот ухмыльнулся.
	- Вполне понятно, что тебе не терпится выбраться из этого тела. Наверное, это отвратительно - жить в такой куче металлолома.
	Выйдя из-за стола, он приблизился к Ричарду Дэниелу.
	- Иди в угол, - сказал он, - и получше обопрись о стену. Недоставало, чтобы ты брякнулся на пол, когда я разъединю контакт. Стоит один разок свалиться как следует, и это тело развалится на куска.
	- Ладно, - согласился Ричард Дэниел.
	Он прошел в угол, и прислонился к стене, и как следует уперся ногами в пол.
	Он пережил довольно страшный момент, когда Энди отсоединил его зрительный нерв и он ослеп. И он почувствовал сильный приступ тошноты, когда его черепная коробка отделилась от туловища, а когда Энди отсоединил все остальное, он струсил окончательно.
	Теперь он был серым комком, без тела, без головы, без глаз и всего прочего. От него остался лишь клубок мыслей, которые переплелись, словно черви в ведре, и это ведро болталось где-то в небытии.
	Его затопил страх, непередаваемый кошмарный страх. А что, если все это подстроено? Вдруг они узнали, кто он на самом деле и что он сделал с Хьюбертом? Что, если они возьмут его мозг да куда-нибудь спрячут на один-два года, а то и на целую сотню лет? И это будет только простым отправлением их правосудия, подумал он.
	Он переключился на себя и попытался побороть страх, но страх то набегал, то откатывался, точно волны.
	А время все тянулось и тянулось - тянулось слишком долго, его прошло намного больше, чем требовалось на пересадку мозга из одного тела в другое. Хотя не исключено, что это ему только кажется, пытался он себя успокоить. Ведь в его теперешнем положении у него не было никакой возможности измерить время. У него не было никаких контактов с внешним миром, которые могли бы помочь ему определить время.
	Потом вдруг у него появились глаза.
	И он понял, что все идет как надо.
	Постепенно к нему вернулись все ощущения, у него снова было тело, и в этом непривычном теле он чувствовал себя неловко.
	Первое, что он увидел, было его старое, изношенное тело, стоявшее в углу, и при виде его он исполнился острой жалости, и ему пришло в голову, что он сыграл с этим телом злую шутку. Он сказал себе, что оно заслужило лучшую долю - лучшую долю, чем быть брошенным на этой чужой планете и превратиться в захудалую тюрьму. Оно прослужило ему верой и правдой шестьсот лет, и он не имел права покинуть его. Но он его покидал. Он становился прямо-таки настоящим специалистом по расставанию со старыми друзьями, с презрением подумал Ричард Дэниел. Сперва на Земле он покинул дом, а теперь бросает на произвол судьбы свое верное тело.
	И тут он вспомнил кое-что другое - вспомнил про деньги, которые были спрятаны в старом теле.
	- Что с тобой, Хьюберт? - спросил Энди.
	Их нельзя там оставить, сказал себе Ричард Дэниел, ведь они ему нужны. А кроме того, оставь он деньги в старом теле, их кто-нибудь потом найдет, и это выдаст его. Он не мог их там оставить, а прямо заявить на них свои права было, пожалуй, опасно. Если он так поступит, этот робот, этот Энди решит, что он воровал на работе или занимался каким-нибудь побочным бизнесом. Он мог попробовать подкупить Энди, но никогда не знаешь, чем такое может кончиться. Энди вполне мог оказаться праведником, и тогда не оберешься неприятностей. И вдобавок он не имел никакого желания расстаться даже с частью денег.
	Вдруг его осенило - он уже знал, что ему следует сделать. И, еще не додумав эту мысль до конца, он превратил Энди в схему.
	Вот этот контакт, подумал Ричард Дэниел, протягивая руку, чтобы подхватить падающую схему, которая снова стала роботом. Он мягко опустил его на пол и бросился через комнату к своему старому телу. За какие-нибудь несколько секунд он без