я про нее и не вспомнил.
	Хит сидел на крыльце. на ступеньках, и вроде бы очень
обрадовался, завидев меня. Подошел прямо к машине, протянул мне руку и
сказал:
	- Рад тебя видеть, Кэлвин.
	Сказал таким тоном, что я сразу почувствовал его дружеское
расположение и свою значительность, что ли. Ведь он назвал меня Кэлвин,
а все в долине зовут меня попросту - Кэл. Если честно, я не очень-то
уверен, что кто-нибудь, кроме Хита, помнит мое полное имя.
	- Пойдем, покажу тебе, что мы тут понаделали, - пригласил он. -
Подлатали кое-что слегка...
	"Подлатали" - явно не то слово. Все на ферме блестело и сверкало.
Ну, совсем как на тех фермах в Пенсильвании или Коннектикуте, про
которые пишут в журналах. Раньше дом и все надворные постройки были
старые, облезлые, того и гляди рухнут. А теперь они выглядели солидно,
прочно, так и лоснились от свежей краски. Разумеется, они не стали
новыми, но приобрели такой вид, будто за ними всегда ухаживали на
совесть и красили каждый год. Заборы были выправлены и выкрашены,
сорняки выполоты, а безобразные кучи мусора расчищены или сожжены.
Хит ухитрился даже собрать со всей фермы лом - бросовые ржавые
железки - и рассортировать их.
	- Работы было пропасть, - похвалился он, - но дело того стоило. Я
привык к порядку. Люблю, чтоб везде была чистота...
	Так-то оно, может, и так, но ведь он успел все это меньше чем за
полгода! Приехал к нам в начале марта, а сейчас еще август не кончился, и
за это время он не только засеял несколько сотен акров и выполнил на них
все работы, но и обновил ферму. Ей-ей, говорил я себе, такого не бывает.
Одному человеку такое просто не под силу, даже с помощью жены и дочки,
даже если вкалывать двадцать четыре часа в сутки, не прерываясь ни на
обед, ни на ужин. Разве что он научился растягивать время, чтобы каждый
час стал равен трем или четырем.
	Я плелся за Хитом, а сам все думал про то, как бы тоже научиться
растягивать время, и мне чертовски нравилось думать про это - а,
согласитесь, не часто случается, что глупые мимолетные мыслишки
доставляют удовольствие. Ну, во-первых, думалось мне, с такими-то
талантами можно любой день растянуть настолько, чтобы переделать всю
работу, какая только найдется. А во-вторых, если время можно растягивать,
то, верно, можно его и сжимать, и тогда визит к зубному врачу, например,
пролетит в одно мгновение.
	Хит повел меня в огород - и точно, Элен не соврала. Были там,
конечно, и обыкновенные овощи - капуста, помидоры, кабачки и все
остальные, какие есть в любом огороде, - но в придачу к ним было столько
же других, каких я до того не видывал. Хит говорил мне, как они
называются, и тогда эти названия были мне в диковинку. Теперь-то
странно и предположить, что они были нам в диковинку. Теперь эти овощи
растут у каждого фермера в долине, и нам сдается, что они росли здесь
всегда.
	Мы ходили по огороду, а Хит выдергивал и срывал свои
диковинные овощи и складывал их в корзинку, которую таскал с собой.
	- Постепенно ты их все перепробуешь, - говорил он. - Одни тебе
сперва, наверное, придутся не по вкусу, зато другие понравятся сразу. Вот
эту штуку едят в сыром виде, нарезав ломтиками, как помидор. А эту
лучше сварить, хотя можно и запечь...
	Мне хотелось спросить, где он раскопал эти овощи и откуда они
родом, только он не давал мне и рта раскрыть: все говорил и говорил про
то, как их готовить и какие можно держать всю зиму, а какие
консервировать. А потом он дал мне погрызть какой-то корешок сырым, и
вкус у корешка оказался отменный.
	Мы дошли до самого конца огорода и повернули назад, и тут из-за
угла дома выбежала жена Хита. Меня она, видимо, сначала не заметила
или позабыла обо мне, потому что назвала мужа не Реджинальд и не
Реджи, а каким-то другим, совсем иностранным именем. Я даже и пытаться
не стану вспоминать, все равно не смогу - я и тогда-то не сумел бы
повторить это имя, хоть оно и прозвучало всего секунду назад. Оно было
просто ни на что не похоже.
	Тут женщина заметила меня, перешла на шаг и перевела дыхание,
а потом сказала, что сию минуту услышала по телефону ужасную новость:
младшая дочка Берта Смита, Энн, очень тяжко больна.
	- Они позвонили доктору, - сказала она, - а он уехал по вызовам и
теперь нипочем не успеет вовремя. Понимаешь, Реджинальд, симптомы
напоминают...
	И она произнесла еще одно слово, какого я никогда не слышал и,
наверное, больше не услышу.
	Я смотрел на Хита - и, клянусь, лицо у него побелело, даром что
кожа была с оливковым оттенком.
	- Скорее! - крикнул он и хвать меня за руку.
	Мы побежали - он к своей древней, видавшей виды машине, я
следом. Корзинку с овощами Хит швырнул на заднее сиденье, а сам
прыгнул за руль. Я уселся рядом и хотел закрыть дверцу, только она не
закрывалась. Замок отщелкивался, хоть плачь, и пришлось придерживать
дверцу, чтоб не гремела.
	Машина выскочила за ворота, словно ее кто наскипидарил, а уж
шума она издавала столько, что впору оглохнуть. Как я ни тянул дверцу к
себе, она упорно лязгала, и крылья дребезжали, и вообще я различал все
шумы, каких можно ждать от древнего драндулета, и еще какие-то
совершенно непонятные.
	Меня опять подмывало задать соседу вопрос, теперь о том, что он
собирается предпринять, но никак не удавалось найти нужные слова. А
если бы и удалось, то сомневаюсь, расслышал ли бы он мой вопрос за
грохотом и дребезжаньем машины. Так что оставалось лишь цепляться за
сиденье, а другой рукой пытаться удержать дверцу. И признаюсь, мне вдруг
стало сдаваться, что машина громыхает сильнее, чем должна бы. В
точности как старый расхлябанный трактор Хита - тот тоже тарахтит
сильнее, чем положено любому трактору. Ну, разве может издавать столько
шума машина, обладающая таким ходом? Как на тракторе, так и здесь я не
ощущал никакой вибрации от мотора, и, несмотря на грохот и лязг,
мчались мы дай боже. Я уже упоминал, что дороги у нас в долине - далеко
не сахар, и все же ручаюсь, что временами Хит выжимал не меньше
семидесяти миль в час. При такой скорости мы должны были бы, говоря по
чести, вылететь в кювет на первом же крутом повороте, а машина вроде бы
только приседала и крепче вжималась в дорогу, и нас ни разу даже не
занесло.
	Мы затормозили перед домом Берта. Хит выскочил из машины и
бросился бегом по дорожке, я за ним.
	Эми Смит вышла нам навстречу, и было заметно, что она недавно
плакала, а вообще-то она сильно удивилась при виде нас.
	Какой-то миг мы стояли на крылечке молча, потом Хит заговорил -
и странная вещь: на нем были обтрепанные джинсы и ковбойка в пятнах
пота, вместо шляпы - колтун нечесаных волос, и тем не менее мне вдруг
почудилось, что он одет в дорогой костюм и, приподняв шляпу, отвешивает
Эми поклон.
	- Мне передали, - сказал он, - что ваша девочка заболела. Не могу
ли я ей помочь?
	Уж не знаю, почудилось ли Эми то же, что и мне, только она
отворила дверь и посторонилась, чтобы мы прошли.
	- Сюда, пожалуйста.
	- Благодарю вас, мадам, - ответил Хит и вошел в комнату.
	Я остался с Эми, она повернулась ко мне, и на глаза у нее опять
набежали слезы.
	- Знаешь, Кэл, ей очень-очень плохо, - сказала она.
	Я печально кивнул. Чары рассеялись, здравый смысл начал
возвращаться ко мне, и я поразился безумию фермера, возомнившего,
будто он может помочь маленькой девочке, которой очень-очень плохо. И
своему безумию тоже - почему я застрял на крыльце и даже не вошел в
комнату вслед за ним.
	Но тут Хит снова вышел на порог и тихонько прикрыл за собой
дверь.
	- Она заснула, - обратился он к Эми. - Теперь все будет в порядке.
	И, не прибавив больше ни слова, зашагал прочь.
	Я поколебался, глядя на Эми и не представляя себе, что
предпринять. Потом до меня дошло, что я не в силах ничего предпринять.
И я решил уйти вместе с Хитом.
	Обратно мы ехали с умеренной скоростью, но машина все равно
бренчала и громыхала, как прежде.
	- А бегает вполне прилично, - крикнул я, стараясь перекрыть
грохот.
	Он слегка улыбнулся и крикнул в ответ:
	- Два дня вожусь - день езжу...
	Когда мы добрались до фермы Хита, я вылез из его машины и
пересел в свою.
	- Погоди, ты забыл овощи, - бросил он мне вдогонку.
	Пришлось вернуться за овощами.
	- Большое спасибо.
	- Не за что.
	Тогда я поглядел ему прямо в глаза и сказал:
	- Знаешь, было бы очень здорово, если бы нам сейчас дождаться
дождя. Для нас это было бы просто спасение. Один хороший дождь - и
кукуруза уцелеет...
	- Заходи еще, - пригласил он. - Очень рад был потолковать с тобой.
	И в ту же ночь над всей долиной прошел дождь, хороший
проливной дождь, и кукуруза уцелела.
	А маленькая Энн выздоровела.
	Доктор, когда он наконец доехал до фермы Берта, объявил, что
кризис миновал и дело идет на поправку. Какая-то вирусная инфекция,
сообщил он. Столько их теперь развелось! Не то что в старые добрые
времена, когда люди еще не баловались со всякими чудотворными
снадобьями и вирусы не наловчились поминутно перерождаться. Раньше
врачи по крайней мере знали, от чего они лечат, а теперь сплошь и рядом -
черта с два...
	Неизвестно, говорили ли Берт и Эми доктору про Хита, только, по-
моему, вряд ли. С какой стати признаваться, что вашего ребенка вылечил
сосед. Не дай бог, сыщется какой-нибудь умник, который выдвинет против
Хита обвинение в незаконной медицинской практике, хотя такое обвинение
всегда чертовски трудно доказать. Но разговорчики по долине поползли все
равно. Мне, например, рассказывали по секрету, что Хит до того, как осесть
у нас, был известнейшим врачом в Вене. Разумеется, я ни во что подобное
не верю. Да, наверное, и тот, кто придумал эту версию, сам в нее не верил,
но так уж у нас в провинции ведется, ничего не попишешь.
	На время эти россказни взбудоражили всю долину, а потом все
улеглось. И само собой получилось, что Хиты стали для нас своими, словно
жили рядом испокон веков. Берт взял за правило беседовать с Хитом на
разные темы, а женщины принялись что ни день, вызывать миссис Хит к
телефону, чтобы она могла вставить словечко в круговой разговор, каким
вечно заняты провода у нас в долине: чешут языки с утра до ночи, так что
если приспичило вызвать кого-нибудь по делу, сначала надо еще отогнать
от аппарата этих балаболок. Осенью мы позвали Хита охотиться на енотов,
а кое-кто из молодых парней стал помаленьку приударять за его дочкой.
Все пошло так, как если бы Хиты и вправду были здесь старожилами.
	Я уже говорил - нам всегда везло на соседей.
	А когда все хорошо, то и время течет незаметно и в конце концов
его вообще перестаешь ощущать. Именно так и случилось у нас в долине.
Год шел за годом, а мы не обращал на них внимания. На хорошее никогда
не обращаешь внимания, принимаешь его как нечто само собой
разумеющееся. Нужно, чтобы настали другие, скверные времена - вот тогда
оглянешься и поймешь, что раньше-то все было хорошо на удивление.


	Но вот однажды, примерно год назад или, может, чуть больше,
только-только я покончил с утренней дойкой, откуда ни возьмись у ворот -
машина с нью-йоркским номером. В наших краях дальний номер
встретишь нечасто, так я на первых порах подумал, что кто то заблудился и
притормозил спросить дорогу. Смотрю - на переднем сиденье мужчина и
женщина, а сзади трое детишек и пес, и машина новехонькая, блестит как
на картинке.
	Я как раз нес молоко из коровника, и когда хозяин выбрался из-за
баранки, я поставил ведра наземь и подождал, пока он подойдет.
	Он был моложавый, с виду интеллигентный и держал себя как
полагается. Сказал, что его фамилия Рикард и что он газетчик из Нью-
Йорка, что сейчас он в отпуске, а к нам в долину завернул по пути на запад
с целью кое-что уточнить.
	Насколько мне помнится, газеты до сих пор никогда не проявляли к
нам интереса. Так я ему и ответил. И еще добавил: у нас, мол, никогда и не
случалось ничего такого, о чем стоило бы сообщать в газете.
	- Да нет, я не ищу скандалов, - заверил меня Рикард, - если вы
этого испугались, то зря. Просто меня занимает статистика.
	Признаться, со мной частенько бывает, что я соображаю туже, чем
следовало бы. Человек я по природе, пожалуй, неторопливый, но тут, едва
он произнес "статистика", я сразу почувствовал, что дело - табак.
	- Я недавно работал над статьями о положении фермеров, -
пояснил Рикард, - и в поисках материала копался в правительственных
статистических сводках. Ну, и скучища - в жизни, кажется, так не уставал...
	- И что же? - спросил я, а у самого сердце оборвалось.
	- А то, что я узнал занятные вещи об этой вашей долине, -
продолжал он. - Сначала я чуть было не проморгал самого главного.
Прошел мимо цифр и в общем-то не понял их значения. Потом все-таки
вернулся вспять, перепроверил цифры и взглянул на них новыми глазами.
Никаких подробностей в сводках, разумеется, нет, просто намек на что-то
непонятное. Пришлось покопаться еще и выяснить кое-какие факты.
	Я попробовал отшутиться, только он мне не позволил.
	- Начнем с погоды, - сказал он. - Вы отдаете себе отчет, что на
протяжении последних десяти лет у вас стояла идеальная погода?
	- Да, погода была что надо, - согласился я.
	- А ведь раньше было не так. Я проверял.
	- Ваша правда, - опять согласился я. - За последнее время погода
улучшилась.
	- И урожай у вас десять лет подряд самые высокие во всем штате.
	- Высеваем кондиционные семена. Используем лучшие
агротехнические приемы.
	Он усмехнулся.
	- Ну, это вы бросьте. Агротехника у вас не менялась по меньшей
мере четверть века.
	Спору нет, тут он меня припер к стенке.
	- Два года назад весь штат пострадал от нашествия ратных червей,
- продолжал он. - Весь штат, кроме вас. Вас и эта напасть обошла стороной.
	- Нам повезло. Помню, в тот год мы сами удивлялись, как нам
повезло.
	- Я заглянул в медицинскую статистику, - не унимался он. - Та же
история. Десять лет подряд. Никаких болезней - ни кори, ни ветрянки, ни
воспаления легких. Вообще ничего. За десять лет один-единственный
случай смерти и то по причине весьма преклонного возраста.
	- Дедушка Паркс, - отозвался я. - Ему вот-вот стукнуло бы
девяносто. Почтенный был старикан.
	- Сами видите, - сказал Рикард.
	Спорить не приходилось. У него в руках были точные данные. Мы
не сознавали толком своей удачи, а он проследил все до истоков - и поймал
нас с поличным.
	- Ну, и чего же вы от меня хотите? - спросил я.
	- Хочу, чтобы вы рассказали мне про одного из своих соседей.
	- Я не сплетничаю про своих соседей. Если вас интересует кто-то из
них, почему бы вам не обратиться к нему самому?
	- Я и собирался, да не застал его дома. На ферме, что ниже по
дороге, мне сказали, будто он уехал в город. Укатил со всей семьей.
	- Реджинальд Хит, - сказал я. Играть дальше в молчанку было
бессмысленно: Рикард и без меня был достаточно осведомлен.
	- Он самый. Я беседовал кое с кем в городе. И оказалось, что он ни
разу не ремонтировал ни одну из своих машин; ни трактор, ни прицепные
орудия, ни автомобиль. Так и пользуется ими с тех самых пор, как
поселился на ферме. А ведь они и тогда были уже не новыми.
	- Ухаживает за ними на совесть, - ответил я. - Сам латает, сам
смазывает.
	- Еще одно обстоятельство. С самого своего приезда сюда он не
купил ни капли бензина.
	Все остальное я, конечно, знал и без Рикарда, хоть никогда не
давал себе труда задуматься над этим. А вот про бензин даже не
догадывался. Видно, я не сумел скрыть своего удивления, потому что
приезжий усмехнулся.
	- Чего вы хотите? - повторил я.
	- Чтобы вы рассказали мне, что вам известно.
	- Поговорите с Хитом. Ничем не могу быть вам полезен.
	И в тот же миг, как я произнес эти слова, я почувствовал
облегчение. Должно быть, я инстинктивно верил, что Хит выкрутится: уж
он-то сообразит, как тут поступить.
	Но после завтрака я нипочем не мог взяться за работу. Я собирался
подрезать деревья в саду - я и так откладывал это дело чуть не два года и
дольше оно терпеть не могло. А вместо подрезки я принялся размышлять о
том, почему это Хит не покупает бензина, и вспомнил ту ночь, когда
встретил трактор без тракториста. И еще мне вспомнилось, как необычайно
ровно движутся трактор и машина Хита, невзирая на немыслимый шум,
какой они издают.
	В общем отложил я ножницы и припустил прямиком через поля. Я
же знал, что Хит со всем семейством подался в город, - впрочем не думаю,
что сумел бы остановиться, даже будь они дома. Нет, я все равно не усидел
бы на месте. Потому что наконец-то понял, что этот самый трактор не
давал мне покоя целых десять лет. Пришла пора разобраться, что к чему.
	Трактор стоял на месте, в гараже, и я вдруг забеспокоился: а как
залезть к нему в нутро? Но задача оказалась легче легкого. Я снял захваты
и приподнял капот. И увидел в сущности то, что и ожидал увидеть, хотя, по
правде сказать, не представлял толком, что именно откроется мне под
капотом.
	Там лежал брусок блестящего металла, чем-то напоминающий,
пожалуй, куб из тяжелого стекла. Брусок был не слишком велик, но
выглядел массивно, и поднять его было бы, наверное, очень не просто.
	Видны были и отверстия от болтов, которыми прежде крепился
обычный двигатель внутреннего сгорания, а чтобы установить новый
движок, поперек рамы была наварена прочная металлическая полоса.
Поверх блестящего куба громоздился еще какой-то аппаратик. Я не стал
тратить время и разбираться, как именно он работает, однако приметил, что
он соединен с выхлопной трубой, и понял, что эта штука служит для
маскировки. Знаете, как на ярмарочных аттракционах переделывают
электрические вагончики под древние локомотивы, чтобы они пыхтели и
выбрасывали клубы пара? Вот и это устройство было того же рода. Оно
выбрасывало колечки дыма и тарахтело, как положено трактору.
	Оставалось только диву даваться: ну если Хит придумал движок,
работающий лучше, чем двигатель внутреннего сгорания, зачем ему
пускаться во все тяжкие, чтобы скрыть от людей свое изобретение? Да если
бы у меня вдруг родилась такая идея, уж я бы своего не упустил! Нашел бы
кого-то, кто согласился бы меня финансировать, наладил бы производство
таких движков и в два счета разбогател бы до одури. Что мешало Хиту
поступить точно так же? Да ничто не мешало. А вместо этого он маскирует
свой трактор, чтобы тот выглядел и тарахтел как самый обыкновенный
трактор, и машину свою нарочно заставляет шуметь и греметь, чтобы никто
не заприметил мотора нового типа. Только он, честно говоря, перестарался.
И машина и трактор у него гремят куда больше, чем надо. И самую
существенную промашку он сделал, что не покупал бензина. На месте Хита
я бы непременно покупал горючее, как простые смертные, а потом сливал
бы его на помойку или сжигал...
	Мне почти начало сдаваться, что Хит и вправду все время что-то
скрывает, намеренно держится в тени. Словно он действительно сбежал из
какой-то другой страны - или откуда-нибудь еще.
	Я опустил капот и застегнул захваты, а выйдя из гаража,
старательно прикрыл за собой ворота.
	Вернувшись домой, я снова принялся за подрезку, а между делом
обдумывал то, что увидел. И вдруг до меня дошло, что помаленьку я думал
об этом с того самого вечера, как встретил трактор без тракториста.
Правда, думал я урывками, не стараясь сосредоточиться, и потому ни до
чего особенного не додумывался. А теперь додумался, и, если начистоту,
мне бы обмереть от страха.
	Но я не обмер. Реджинальд Хит был мой сосед - и хороший сосед.
Мы вместе ходили на охоту и на рыбалку и помогали друг другу в пору
сенокоса и молотьбы, и мне он нравился, по крайней мере ничуть не
меньше, чем многие другие. Да, конечно, он немного отличался от
остальных, у него был странный трактор и странная машина, он вроде бы
даже умел растягивать время - и с тех пор, как он поселился у нас в долине,
нам везло на погоду и болезни обходили нас стороной. Все точно, но чего
тут бояться? Если хорошенько знаешь человека, бояться нечего.
	Ни с того ни с сего мне вдруг вспомнилось, как года два-три назад
я однажды заехал к Хитам летним вечером. Было жарко, и вся семья
вынесла стулья на лужайку - там казалось чуть-чуть прохладнее. Мне тоже
предложили стул, и мы сид