а  приличных
размеров валун. Ошибиться было невозможно.
     - Алмаз! - прорыдала Амелия. - Тот человек заблуждался!
     Она была права. Бедняга, чей труп  лежал  на  дне  большого  кратера,
допустил очевидную ошибку.
     Перед нами находился, судя по всему, огромнейший на свете алмаз весом
не в одну тонну!
     Впрочем, с алмазом что-то явно было не так.
     Он казался обработанным - ограненным и  отшлифованным.  Свет  исходил
буквально от каждой его грани.
     Вдобавок мы успели изучить кратер  вдоль  и  поперек  -  прошлись  по
окружности стены, обследовали звездолеты и  вездеходы  в  тщетной  надежде
отыскать хоть что-нибудь, что могло бы нам помочь.
     Но никакого алмаза не видели, а ведь он просто не  мог  не  попасться
кому-либо из нас на глаза.
     В кратере творилось что-то непонятное, что то очень и очень странное.
Алмаз смахивал на наживку,  схватив  которую  мы  окажемся  в  дьявольской
мышеловке.
     Брилл шагнул вперед.
     - Назад, идиот! - крикнул я, хватая его за локоть.
     Мне вдруг стало ясно, что написал  мертвец,  которого  мы  обнаружили
недалеко от каменных ворот. "Не алмаз,  а..."  Все  верно.  Пыль  засыпала
окончание фразы, однако начиналась та, вне сомнения, со слов:  "Не  алмаз,
а..."
     Неожиданно алмаз как бы раскололся.
     От него один за другим стали откалываться  многочисленные  кристаллы,
каждый  размерами  с  человеческий  кулак.  Они  отделялись   медленно   и
методично, едва ли  не  с  математической  упорядоченностью,  и  на  конец
громадный алмаз превратился в облако  кристаллов,  которые  плавали  перед
нами, то и дело сталкиваясь между собой, испуская лучи света, что  слепили
глаза.
     Мы попятились. Кристаллы неторопливо двинулись вдоль стены,  достигли
прохода, выводившего в большой кратер, и замерли,  образовав  нечто  вроде
двери или завесы,  которая  пульсировала  будто  в  напряженном  ожидании.
Впечатление было такое, словно они смотрят на нас.
     Вот почему никому из людей не удалось сбежать отсюда - никому,  кроме
того человека, которого нашли мы, и того, которого обнаружил брат Амелии.
     - Что ж, - проговорил я, - ловушка захлопнулась.
     Мне не следовало  этого  говорить.  Не  знаю,  что  мною  руководило.
Впрочем, вывод представлялся настолько логичным, что  слова  как  бы  сами
собой сорвались с языка - стоило им возникнуть в сознании, как они тут  же
вырвались на волю.
     Услышав их, Брилл вскрикнул и побежал - без оглядки, опустив голову и
сгорбившись, будто изображал из себя игрока в американский футбол, который
твердо вознамерился пересечь линию. Из-под его ног летела в разные стороны
галька. Он бежал прямиком к воротам, стремился на свободу, вон из западни,
подгоняемый безумным отчаянием.
     От сверкающей завесы отделились два кристалла, Продолжая мерцать, они
двинулись навстречу Бриллу. Удар, рикошет... Кристаллы взвились по спирали
вверх, а Брилл споткнулся, упал, прополз чуть вперед - и  замер  очередной
бесформенной кучей.
     Завеса засияла ярче прежнего. К упавшему Бриллу, словно  стервятники,
слетелись "собачки". Их было так  много,  что  скафандр  Брилла  мгновенно
исчез из виду. На том месте, где лежал ученый, теперь поблескивали мириады
искр.
     Я отвернулся - и столкнулся с Амелией.
     В  широко  раскрытых  глазах  девушки  читался   страх,   лицо   было
мертвенно-бледным.
     - Спаси нас, Господи, - пробормотала она.



                                 Глава 9.

     Выходит, врагов у нас трое, кем бы они ни были:  алмаз,  "собачки"  и
лишайники.
     - Во всем виновата я, - проговорила Амелия.
     - Вам не пришлось меня уговаривать. Я  ведь  согласился  чуть  ли  не
сразу.
     Так оно и было. Мне не хотелось упускать,  возможно,  последний  шанс
чего-то добиться, тем более что речь  шла  о  настоящем  сокровище.  Такие
шансы представляются не часто, и потому за  них  обычно  хватаются  обеими
руками.
     И потом, я рассчитывал кое-что  доказать  членам  синдиката,  которые
посиживают в милвиллской парикмахерской и щелкают подтяжками. Не забывайте
и про Брилла, спросившего, за какую сумму я доставлю его в Тихо, когда мои
мысли были заняты тем, как бы отвязаться  от  него  и  рвануть  в  кратер.
Вдобавок нужно было обезопасить себя от участи бродяги,  что  шатается  по
улицам Милвилла, готовый взяться за любую работу, какую только предложат.
     Хотя,  говоря  откровенно,  это  всего  лишь  отговорки,   наполовину
выдуманные причины. Меня привело в Тихо в первую очередь  желание  увидеть
собственными глазами легендарный кратер, о котором ходит  столько  слухов,
передаваемых разве что шепотом. Тихо - этакий дом с привидениями, а  среди
людей  хватает  таких,  кого  неудержимо  влекут  к  себе  подобные  дома.
Очевидно, я принадлежу к их числу.
     В кабине вездехода было жарко, однако скоро машина окажется в тени от
стены и постепенно остынет, и тогда можно будет отдохнуть от жары и  снять
шлем, который мало-помалу начинал уже действовать на нервы. Человек  не  в
состоянии слишком долго находиться, скажем так, взаперти.
     - Нам отсюда не выбраться, - произнесла Амелия. - Вы ведь не думаете,
что у нас получится?
     - Я еще не сдался. Тот, кто сдается, все равно что умирает. Возможно,
выход есть, просто мы его не видим.
     - Я выкинула старую панель, - сказала Амелия. Наверно,  следовало  ее
сохранить. Но в кабине так мало места.
     - Ничего страшного, - отозвался я. - Дело не в панели, а в  проводке.
Панели можно менять сколько угодно, замена ни к чему хорошему не приведет.
К тому же даже будь у нас старая панель  и  сумей  мы  починить  проводку,
ничто не помешало бы им пережечь цепи по новой.
     Им? Кому? Или чему?
     Должно быть, проблема в алмазе. А он по-прежнему здесь. Я  видел  его
сквозь лобовое стекло. Он вновь собрался воедино и  горделиво  возлежал  в
своем  углублении,  прекрасный  и  несколько  вульгарный:  красота   плохо
сочетается с громадными размерами. Лежал и наблюдал. Гарнизон, оставленный
охранять  заброшенный  форпост  некой  империи,  о  существовании  которой
человек  в  своей  провинциальности  и  не  догадывался.  Древний  легион,
оборонявший крепость и забытый в круговороте космических событий, забытый,
но верный присяге.
     Хотя, может, и не забытый; как знать - возможно, что в других местах,
не более привлекательных, чем это, стоит множество подобных гарнизонов.
     Продолжая размышлять, я вдруг поймал себя на том, что  мыслю  слишком
уж по-человечески. Луна, безусловно, негостеприимна по отношению к  людям,
однако иным существам может казаться едва ли не родным домом.  К  примеру,
кристаллам вроде тех, какие образуют алмаз.  Или  сгусткам  энергии  вроде
"собачек". Или диковинному симбиозу растения и бактерий вроде лишайников.
     Для них негостеприимной будет уже  Земля.  Вода  и  воздух  наверняка
воспримутся ими как настоящая отрава.
     - Мне очень жаль, Крис, - сказала Амелия.
     - Чего?
     - Что мы не можем вернуться. А ведь мы могли бы  выпить  и  пообедать
вместе, могли бы даже...
     - Да, пожалуй, могли бы.
     Мы глубокомысленно уставились друг на друга.
     - Поцелуй меня, Крис.
     Я охотно исполнил ее просьбу. Правда, целоваться в  скафандре  не  то
чтобы удобно; тем не менее мне понравилось.
     - Ты замечательный парень, Крис.
     - Спасибо на добром слове.
     Брилл по-прежнему лежал у каменных  ворот.  Мы  вовсе  не  собирались
убирать его оттуда. В конце концов, он попал в  неплохую  компанию.  Когда
"собачки" улетели, я вылез из вездехода и прогулялся к воротам.
     Кристаллы угодили ученому точно в шлем, в стекле которого  зияли  две
аккуратные дырочки. От них расходились  крохотные  трещины.  Этих  дырочек
оказалось вполне достаточно, чтобы кислород вырвался  наружу.  Брилл  умер
быстро. Выглядел он весьма непривлекательно.
     Интересно, почему Брилл побежал? Что повергло его  в  панику?  Он  не
походил на человека, который способен запаниковать,  и  все  же...  Скорее
всего, исполненные академического достоинства манеры были лишь маской,  за
которой постепенно нарастал страх. Когда он увидел, что перекрыт последний
путь на волю, то, должно быть, решил прорваться силой. Глупо, конечно. Так
не поступил бы никто из старателей. Однако Брилл  не  был  старателем,  он
совсем недавно прилетел с Земли. А Луне ничего не стоит  изрядно  напугать
того, кто еще не успел привыкнуть к ее выкрутасам.
     Минуточку... О чем я думал мгновение назад? Какая  у  меня  мелькнула
мысль, за которую следовало бы ухватиться? Что-то насчет того, что Луна  -
родной дом для одних существ, а Земля - для других...
     Я напряг память. Наверно, мне надо было запрыгать от восторга,  но  я
просто сидел и думал. Рискованно? Разумеется, риск чрезвычайно велик. Если
ничего не выйдет, мы лишь приблизим свой конец. Но  смерти  все  равно  не
миновать, пока алмаз сторожит ворота,  так  что  какая  разница?  Вдобавок
времени в обрез. Если мы хотим спастись, нужно поторопиться.
     Я  встал,  подошел  к  шкафчику,  порылся  в  ящиках,  нашел   старый
консервный нож и сунул его в карман.
     - Пошли, Амелия. Пора двигаться домой.
     Она удивленно посмотрела на меня, но спорить не стала. Судя по всему,
ей уже не хотелось знать, каким образом мы спасем свои шкуры.
     Следом за Амелией я выбрался наружу.
     На крыше ее вездехода лежали кислородные баллоны и канистры с  водой.
Мы спустили четыре баллона и связали их веревками,  а  потом  закинули  на
плечи и  подтащили  настолько  близко  к  воротам,  насколько  осмелились,
стараясь не возбудить любопытство наблюдавшего за нами алмаза. Все  прошло
гладко. Алмаз не  пошевелился  -  только  продолжал  наблюдать  за  нашими
действиями тысячью сверкающих глаз.
     Мы вернулись и заменили баллоны в скафандрах, чтобы иметь на  дорогу,
которая нам, возможно, предстояла, полный запас кислорода.
     После чего сняли с крыши канистры. Я достал консервный нож  и  взялся
за дело. До  чего  же  все-таки  неуклюжая  штука  скафандр!  Он  явно  не
предназначен для того, чтобы в нем можно было работать консервным ножом.
     Наконец  мне  удалось  открыть  две  канистры.  На  поверхность  Луны
пролилось некоторое количество воды, которая мгновенно впиталась в  почву.
От нее осталось лишь темное пятно. Признаться, у  меня  чуть  не  случился
разрыв сердца. Так бессовестно разбазаривать драгоценную жидкость!
     Я выпрямился и сунул нож обратно в карман скафандра.
     - Крис, что ты задумал?
     - Есть такая винтовка, называется двустволка. Можно  сказать,  у  нас
два патрона.
     - Кислород и вода.
     - Верно. Не одно, так другое может напугать алмаз, он  отвлечется,  и
мы попытаемся прорваться.
     Мы взяли по канистре и подняли вдвоем баллон. На сей раз мы подошли к
алмазу чуть ли не вплотную. Он глядел на нас, гадая, быть может,  что  все
это значит, но, он видимому, ни капельки не беспокоился. С какой стати ему
было волноваться? Он не впервые сталкивался с людьми  и  усвоил,  что  тех
опасаться нечего. Они слабые и очень, очень глупые существа, которые не  в
силах причинить твердому алмазу какой-либо вред.
     Я поставил канистру, развернул баллон вентилем к  сверкающему  камню,
широко расставил ноги, положил руку на кран,  стиснул  тот  пальцами  -  и
резко повернул. Баллон затрясся, ударил меня в  плечо.  Кислород  вырвался
наружу.
     Некоторое время ничего не происходило, разве что струя  газа  подняла
облачко пыли.  Алмаз  не  шевелился.  Внезапно  он  начал  распадаться  на
кристаллы - судя по всему, решил, что с него достаточно. Сейчас он покажет
этим вздорным людишкам, которые посмели потревожить его покой!
     - Амелия! - крикнул я.
     Девушка выплеснула на алмаз целых  пять  галлонов  отличной  питьевой
воды.
     Секунда как будто растянулась на вечность. Неожиданно изнутри  алмаза
повалил пар. Очертания камня сделались размытыми. Он таял на глазах!  Весь
покрылся белыми полосками  соли  и  постепенно  утратил  свою  совершенную
форму!
     Я уронил баллон. В том еще оставался газ, поэтому он принялся елозить
по поверхности, выписывая затейливые кренделя. Я схватил вторую  канистру,
но воду выливать не стал - не успел. Необходимость в добавке  отпала  сама
собой.
     Алмаз превратился в кучу серого порошка, над которой вился пар.
     Первая пуля угодила в "молоко", зато  вторая  попала  точно  в  цель.
Кислород оказался бесполезен, а вот вода пришлась как нельзя кстати.
     - Мы изгнали беса, - сообщил я сам себе.
     Да, изгнали, пусть даже не святой, а обыкновенной водой.
     Отправили в ничто посредством  чужеродной,  враждебной,  смертоносной
субстанции, без которой не можем жить.
     Между  нами  и  этими  чужеродными  существами  лежит   непреодолимая
пропасть: ни одна раса не знает, что жизненно необходимо другой.
     Я оглянулся. Лучи солнца тронули зазубренные пики, что венчали  стену
кратера.
     - Амелия, пора идти.
     Мы подобрали кислородные баллоны, взвалили их на плечи и зашагали  по
проходу, выводившему в большой кратер.
     Впереди, далеко-далеко, белел гребень Тихо.
     Вокруг сгущались сумерки. Скоро станет прохладно, а затем и  холодно,
однако дорогу нам будет освещать старушка Земля.
     Мы нашли свое сокровище. Если мы  доберемся  до  Енотовой  Шкуры,  то
сразу сделаемся богачами.
     Шли мы довольно быстро. Скафандр - не слишком  подходящий  наряд  для
прогулки пешком, но стоит только  приноровиться  и  поймать  шаг,  как  ты
словно воспаряешь над поверхностью. Особенно на  Луне,  где  сила  тяжести
меньше земной.
     - Крис, я догадалась, что там было за слово.
     - Какое слово?
     - В пыли. Помнишь, оно оканчивалось на "да".
     - Помню.
     - Тот человек написал "вода".
     - Может быть.
     Я был уверен, что Амелия ошибается. Слово могло  быть  каким  угодно.
Почему обязательно "вода"?
     Зря она наговорила об этом. Воспоминания наводили на нехорошие мысли.
Положение ведь у нас еще то...
     Я остановился и обернулся, чтобы бросить последний взгляд на заросшие
лишайником стены, что ревностно оберегали тайну Тихо.
     И тут я увидел, что следом за нами  по  проходу  этаким  переливчатым
вымпелом движется стая "собачек".
     Лишь теперь я заметил, что куда-то подевалась и  Сьюзи,  и  "собачка"
Амелии. Они бросили  нас  и  присоединились  к  своим  товаркам,  которые,
похоже, устремились в погоню.



                                Глава 10.

     Я выкопал углубление в невысоком  склоне,  уложил  в  него  Амелию  и
засыпал девушку пылью, оставив торчать наружу  только  шлем.  Поверхность,
которую целый день напролет  жарили  лучи  солнца,  была  еще  более-менее
теплой; пыль же с успехом послужит изоляцией.
     Луна  остывала.  Солнце  скрылось  несколько   часов   назад,   тепло
улетучилось в  космос;  сохранилась  лишь  малая  толика,  накопившаяся  в
залежах пыли  у  подложий  крутых  склонов.  Термоэлементы  скафандров  не
справлялись с холодом.  Пока  человек  двигался,  все  было  в  порядке  -
скафандр удерживал тепло, которое исходило от  тела.  Однако  остановиться
отдохнуть без дополнительной изоляции, без того, чтобы зарыться в нагретую
за день лунную пыль, означало записаться в самоубийцы.
     Я разгладил слой пыли поверх скафандра Амелии и  кое-как  выпрямился.
Мышцы настойчиво требовали отдыха. Так продолжалось не один час, однако мы
не осмеливались останавливаться до тех пор, пока не достигли этого  места,
где громоздились кучи пыли.
     Медленно расправив плечи, я обернулся  и  посмотрел  на  равнину,  по
которой мы прошли  пятьдесят  миль,  причем  как  бы  на  едином  дыхании,
позволив себе лишь две короткие передышки. О сне не могло быть и речи.
     Сейчас  подобное  казалось  невозможным;  я  знал,  что  нам  удалось
преодолеть это расстояние до того, как похолодало и наступила ночь, только
потому, что  идти  было  сравнительно  легко.  Дно  кратера  было  ровным;
попадались, конечно, воронки, которые  приходилось  обходить,  встречались
холмы и фантастические каменные шпили, которые  следовало  огибать,  но  в
общем и целом равнина резко отличалась от того нагромождения камней, какое
представляет собой по большей части Пустыня.
     "Собачки" по-прежнему висели над нами  огромным  искрящимся  облаком,
Они сопровождали нас всю дорогу. Мы шли словно под конвоем.
     Я наклонился к Амелии и увидел сквозь стекло  шлема,  что  она  спит.
Хорошо, сон ей необходим. Последние миль пять она преодолела исключительно
благодаря остаткам своего мужества - и моим окрикам. По тому, как я с  ней
разговаривал, не будет ничего удивительного, если она, когда проснется, не
пожелает иметь со мной дела.
     Я встал на колени и принялся выкапывать нору, в  которую  намеревался
забраться сам. Так я смогу отдохнуть,  не  боясь,  что  замерзну,  но  вот
засыпать мне никак нельзя. Я должен бодрствовать, ибо задержись мы хотя бы
чуточку дольше чем следует, вполне вероятно, останемся тут навсегда.  Пыль
мало-помалу остынет, станет холодной, как поверхность планеты, и тогда  мы
превратимся в сосульки.
     Я лег, набросал на себя пыли и уставился на утесы над головой.
     Двенадцать  тысяч  футов.  Когда  они  останутся  позади,  все   наши
неприятности кончатся. На гребне стоит трейлер,  укрывшись  в  котором  мы
окажемся в безопасности.
     Быть  может,  там  нас  поджидают  спасатели.  Если  и  нет,   ничего
страшного. Главное - добраться до трейлера.
     Я мельком подивился тому, что спасатели - они  наверняка  разыскивают
нас - не сообразили спуститься в кратер. Впрочем, все  понятно.  Тому  две
весьма убедительные причины.
     Они должны были заметить колею, которая вела  вниз,  однако  вряд  ли
сумели определить, старая она или новая. На  Луне  не  существует  способа
установить, давно ли проложена колея: и старая, и новая выглядят одинаково
свежими. Вдобавок к тому времени, когда  спасатели  поднялись  на  гребень
кратера, в колею  скорее  всего  угодило  несколько  понаделавших  воронок
метеоритов; к тому же в некоторых местах ее, возможно, присыпало пылью.  А
потому отличить, где наша колея, а где та, какую  проложили  двадцать  лет
назад, попросту немыслимо.
     Кроме того, кто-то из спасателей должен был сказать: "Крису  Джексону
опыта не занимать. Он не настолько глуп, чтобы сунуться в Тихо".
     Так что они, очевидно, будут искать нас на внешних склонах кратера.
     Я  лежал,  чувствуя,  как  слипаются  глаза,  и  добрый  десяток  раз
спохватывался в самый последний момент, когда уже был готов погрузиться  в
сон.
     "Собачки"  кружили  надо  мной,  образовав  нечто  вроде  светящегося
колеса. Ни дать ни  взять  стая  стервятников.  Мне  показалось,  что  они
опустились ниже.  Походило  на  то,  что  им  хочется  удовлетворить  свое
любопытство.
     Мерцание  мириадов  искр  буквально  зачаровывало,  поэтому  я  отвел
взгляд, а когда снова посмотрел на них, обнаружил, что они находятся  чуть
ли не над моей головой.
     Одна "собачка" села мне на шлем, расположилась прямо перед глазами, и
я догадался, что вижу Сьюзи. Не спрашивайте как - догадался,  и  все.  Она
слегка подрагивала, словно от радости, что вновь нашла меня. Затем  к  ней
присоединились другие, я потерял Сьюзи из виду; куда  ни  посмотри,  всюду
сверкали огоньки. Они как будто проникали в мой мозг.
     Обретя на миг способность рассуждать здраво, я  вдруг  вспомнил,  что
точно так же они облепили умирающего Брилла.
     Но я-то жив!
     Я даже не думаю умирать!
     Скоро надо будет подниматься. Растолкаю Амелию, и мы с ней двинемся к
трейлеру, от которого нас отделяет склон протяженностью  двенадцать  тысяч
футов.  После  пятидесяти  миль  эта  цифра  представлялась   не   слишком
внушительной, но  я  не  обманывал  себя,  Двенадцать  тысяч  футов  почти
наверняка окажутся столь же трудными, как и те пятьдесят миль.
     По всей вероят