Чистюля все время издевался. Кот не
мог даже пошевелиться, я только видел его расширенные от ужаса глаза.
     - Эй, Чистюля! - крикнул я.
     Он приложил палец к губам, делая мне знак молчать, а  другим  пальцем
поманил к себе. Я перепрыгнул через забор, а Чистюля опустился на землю.
     - Что ты делаешь? - спросил я.
     - Он ушел и забыл запереть на замок сарай, - шепнул он.
     - Кто ушел?
     - Мой папа. Понимаешь? Он забыл запереть старый сарай.
     - Но ведь там...
     - Вот именно. В нем он держит свою машину времени.
     - Чистюля! Ты что, собираешься сунуть туда кота?
     - Почему бы и нет? Папа никогда  не  опускал  в  нее  ничего  живого.
Посмотрим, что получится.
     Мне его идея не понравилась, но уж очень хотелось  посмотреть  машину
времени. Интересно узнать, как она выглядит. Ведь папа Чистюли  ее  никому
не показывал.
     - Что, - спросил Чистюля, - трусишь?
     - Нет, но как же кот?
     - Тоже мне! Подумаешь, кот...
     Действительно, это был всего лишь кот. Я двинулся за Чистюлей,  и  мы
проскользнули в сарай, прикрыв за  собой  дверь.  В  центре  сарая  стояла
машина времени. Она не выглядела как-то особенно; обычная воронка, хоть  и
большая, а в одном, самом широком месте, обмотанная множеством проволочек.
К специальному колесу крепился примитивный  пульт  управления,  который  с
помощью  разноцветных  проводов  соединялся  с  воронкой.  Высотой  машина
доставала мне до груди, поэтому я снял телебиовизор и положил на ее  край,
чтобы заглянуть внутрь. В это время Чистюля включил питание, и я  отскочил
как ошпаренный, потому что в самом деле от неожиданности испугался.
     Постояв чуток, я вернулся, чтобы заглянуть еще  раз.  Внутри  воронки
крутился водоворот из сметаны: густой, жирный, блестящий и... живой! В нем
виднелась жизнь! И так потянуло меня  броситься  туда  вниз  головой,  что
пришлось изо всех сил держаться за край воронки, чтобы этого  не  сделать.
Кто знает, может, я в  конце  концов  и  прыгнул  бы,  но  кот  у  Чистюли
неожиданно высвободился. Не знаю, как ему удалось, ведь он был  свернут  в
клубок и буквально застегнут на пуговицу. Может, Чистюля зазевался,  но  я
думаю, кот пронюхал, что его ожидало. Так или иначе, он висел над воронкой
машины, а Чистюля приготовился или его туда сбросить.  Вот  тогда-то  коту
удалось вывернуться и он заорал, распушив хвост и загребая лапами  воздух,
чтобы не упасть в водоворот. В последний момент, уже падая,  он  ухитрился
как-то извернуться и когтями одной лапы  зацепиться  за  край  воронки,  а
другой - за мой  телебиовизор.  Я  вскрикнул  и  потянулся,  чтобы  спасти
аппарат, но было поздно: он упал в белую кашу  и  тут  же  исчез.  А  кот,
взобравшись по столбу, сидел на одной из перекладин, громко мяукая.
     Тут открылась дверь, и появился папа Чистюли. Я подумал,  что  теперь
уж мне здорово влетит, но он молча смотрел то на Чистюлю, то  на  меня,  а
потом сказал:
     - Стив, выйди, пожалуйста.
     Я выскочил за дверь так быстро, как только мог, но  через  плечо  еще
раз оглянулся - Чистюля побледнел и задрожал.  Я  знал,  что  его  ожидает
наказание, и, хоть он его вполне заслужил, мне  стало  Чистюлю  жалко.  Но
даже останься я - чем бы ему это помогло? Так что я был доволен одним тем,
что вышел сухим из воды. Но потом понял, что о везении говорить рано.
     Не знаю, наверное с перепугу, но я пошел прямо домой и рассказал папе
всю правду. Папа снял ремень и задал мне перцу. Мне показалось,  делал  он
это без особой охоты, потому что и ему надоели проделки инопланетян.
     Несколько дней я сидел дома. Ведь если куда пойти, придется проходить
мимо дома Чистюли, а мне не хотелось с ним встречаться,  по  крайней  мере
сейчас.
     Скучно было очень и я готов был расплакаться, но тут пришел Малыш  со
своим папой и принес очки.
     - Не знаю, подойдут или нет, - сказал папа Малыша. - Я шлифовал их на
глазок.
     Очки ничем не отличались от обычных,  только  стекла  были  исчерчены
прерывистыми линиями, разбегающимися во все стороны. Я надел  очки  -  они
оказались чуть великоваты, но с носа не  падали.  Я  огляделся;  двор  был
таким же, как и всегда...  только  чуть-чуть  странным.  Понимаете,  стоял
отличный августовский день, светило солнце, но  когда  я  надел  очки,  то
вокруг как будто потемнело и стало холодно. И еще меня охватило непонятное
чувство, от которого я весь передернулся. Да, свет был какой-то  странный,
но это чувство, что я нигде не нахожусь... Плохое оно было или нет - я  не
смог бы объяснить, спроси меня кто-нибудь.
     - Ну, что видно, сынок? - спросил папа.
     - Все стало каким-то непривычным.
     - Покажи-ка мне. - Он снял с меня очки и надел их сам.
     - Ничего особенного не  вижу,  -  сказал  он.  -  Только  все  вокруг
перекрашено.
     - Я же вам говорил, - сказал папа Малыша, - видеть иначе могут только
дети. Мы с вами слишком прочно вросли в действительность.
     Папа снял очки, покрутил в руках.
     - Видел Граничников? - спросил он.
     Я покачал головой...
     - Здесь их нет, - объяснил Малыш.
     - Чтобы увидеть Граничников, - добавил папа Малыша,  -  надо  идти  к
Картеру.
     - Ну так кого же мы ждем? - спросил папа.
     И мы вчетвером отправились к Картерам.
     В доме никого не было. Странно, ведь всегда кто-то  оставался  -  или
сам Картер, или его жена, или садовник Оззи Бернс - даже когда они уезжали
в город или куда еще.
     Мы стояли на дороге, а Малыш внимательно высматривал, но  не  заметил
Граничников ни в саду, ни в поле. Папа нетерпеливо покашлял. Я знал, о чем
он думает - о том, что инопланетяне сыграли  над  ним  шутку.  Но  в  этот
момент Малыш очень взволнованно сказал,  что  видит  Граничников  на  краю
пастбища - там, где начинались леса Черной Долины и где стоит сарай Энди.
     - Дайте своему мальчику очки, - сказал папа Малыша, - чтобы и он  мог
посмотреть.
     Папа протянул их мне. Сначала я не различал даже знакомых деталей, но
скоро привык к очкам и, в самом деле,  увидел  на  дальнем  краю  пастбища
движущиеся фигуры, похожие  на  людей,  но  очень  странные,  напоминающие
клочки дыма.  Я  подумал  даже,  что  если  дунуть  как  следует,  то  они
растворятся.
     - Видишь что-нибудь? - спросил папа.
     Я ответил, что вижу, а он, задумавшись, потер подбородок так  сильно,
что у него аж щетина заскрипела под пальцами.
     - Никого поблизости не видно, так что мы можем туда спокойно подойти,
- сказал он. - Пусть Стив к ним как следует присмотрится.
     - Вы считаете, что мы не нарушим порядка? - озабоченно  спросил  папа
Малыша. - Наши действия не посчитают неэтичными?
     - Вообще-то, посчитают - ответил папа, - но если  быстро  управиться,
Энди о них даже не узнает.
     Так что мы перелезли через забор и лесом  подобрались  к  месту,  где
видели Граничников. Шли мы медленно, продираясь  сквозь  заросли  ежевики,
тяжелые от черных блестящих ягод, и как можно тише, но вдруг Малыш толкнул
меня в бок и торопливо шепнул:
     - Смотри, вот они.
     Я нацепил очки и увидел...
     На окраине луга, за лесом,  стояло  гумно  Энди  -  просто  крыша  на
столбах, под которой он хранил сено, непоместившееся  на  сеновале.  Гумно
было старое, полуразвалившееся. Энди стоял на крыше и  перебирал  какие-то
доски, а по лестнице, ее придерживала миссис Картер, карабкался Оззи Бернс
с охапкой досок на плече. Энди присел и протянул руки, принимая доски. Вот
почему их дом оказался заперт - они втроем занимались починкой крыши!
     Вокруг них крутилось штук двадцать Граничников. Часть болталась около
Энди на крыше, пара-тройка стояла рядом с Оззи на ступеньках, а  остальные
помогали миссис Картер поддерживать  лестницу.  Они  суетились  вокруг,  и
каждый до отвращения напоминал Энди. Какого-то четкого сходства  не  было.
Но каждая из бестелесных фигур, буквально каждая, была приземиста и похожа
на бульдога, как Энди. И даже походка их  напоминала  его  раскачивающуюся
походку, и проглядывала в ней подлая натура Энди.
     Лестница косо стояла на неровном месте, поэтому ее надо было держать.
     Пока я на них смотрел, Оззи Бернс  уже  передал  Энди  доски,  а  сам
поднялся на крышу. Конечно  же  миссис  Картер  отвернулась  от  лестницы,
потому что Оззи уже ничего не грозило.
     Энди  присел  на  корточки,  раскладывая  доски,  потом   выпрямился,
посмотрел в сторону леса и увидел нас.
     - Что вы там делаете? - рявкнул он и тут же полез вниз  по  лестнице.
Он  сделал  два  шага,  когда  началось  самое  удивительное.   Постараюсь
рассказывать помедленнее и поподробнее.
     Для меня все выглядело так, будто одна лестница превратилась  в  две.
Первая продолжала стоять,  крепко  опираясь  на  крышу,  а  вторая  начала
съезжать вместе с Энди по краю крыши. Я хотел крикнуть, предостеречь его -
правда, не знаю, зачем. Ведь если б он упал и свернул  себе  шею,  мне  от
этого ни холодно, ни жарко.
     Но, только я собрался крикнуть, двое Граничников  бросились  к  гумну
и... вторая  лестница  исчезла.  Вот  она  поползла  по  крыше,  вместе  с
вцепившимся в нее вторым Энди, который уже трясся от страха,  и  вдруг  из
двух опять получилась одна лестница и один Энди.
     Я стоял, дрожа, не сомневаясь, что видел все не  понарошку,  но  сам,
если бы мне рассказали, ни за что бы в подобное не  поверил.  Постояв  еще
немного, я понял, что углядел одновременно два варианта событий:  вариант,
в котором лестница должна была упасть, и вариант, в котором она не  упала,
потому что Граничники ее удержали. Теперь я своими глазами  убедился,  как
работает счастье Энди. Вернее, как отваживается несчастье. Впрочем, как ни
говори Энди всегда в выигрыше. Вот  и  сейчас  он  был  уже  на  последней
ступеньке лестницы, а вокруг него - Граничники: одни подпрыгивали,  другие
прямо-таки падали сверху, и будь они людьми, они бы и  костей  не  собрали
после таких падений.
     Папа вышел из леса на луг, я следом за ним. Мы знали, в какую историю
ввязываемся, но мы не из трусливых. Сзади шли испуганные Малыш и его папа.
Энди двинул нам навстречу и, как видно, отнюдь не с мирными намерениями. А
вокруг него толпились Граничники,  нелепо  размахивая  руками,  как  и  их
хозяин.
     - Энди, - примирительно начал папа, - будем благоразумны...
     Должен заметить, что слова эти дались ему с большим трудом. Ведь папа
ненавидел Энди Картера как не знаю что, и имел на  то  уйму  оснований.  В
течение всех последних лет Энди оставался самым  мерзким  соседом,  какого
только можно себе представить.
     - Это кто тут говорит о благоразумии! - заорал Энди на папу. - Ты?  А
я слышал, что ты рассказываешь байки, что, мол,  все  твои  неудачи  из-за
меня. Я тебе прямо скажу  -  невезение  тут  не  при  чем.  Самая  обычная
бездарность: ты просто ни на что не годен. А если ты вообразил, что  своей
болтовней  что-нибудь  изменишь,  то  глубоко  ошибаешься.  Не  иначе  как
наслушался разных глупостей от инопланетян. Будь это в моей власти,  я  бы
выгнал их всех с Земли.
     Папа быстро шагнул вперед, и я решил, что Энди сейчас  получит  свое,
но папа Малыша успел подскочить и схватить за руку моего папу.
     - Нет! - крикнул он. - Не бейте его! Лучше уйдем отсюда.
     Папа стоял, раздумывая, кому из них врезать первому.
     - Ты никогда мне не нравился, - продолжал Энди. -  С  первой  минуты,
как я тебя увидел, я понял, что ты бездельник. Так оно и  есть.  Да  разве
порядочный человек станет водиться с инопланетянами. Впрочем, ты ничем  не
лучше их. А теперь убирайся и чтоб ноги твоей здесь больше не было.
     Папа вырвал руку, так что папа Малыша аж завертелся, и замахнулся.  Я
увидел, как голова Энди медленно наклоняется и  опускается  на  плечо.  На
мгновение показалось даже, что у него появилась вторая  голова.  Я  понял,
что снова вижу "предотвращение" несчастного случая, но теперь это  был  не
тот случай.
     На сей раз Граничники не успели уберечь Энди от опасности,  ведь  они
имели дело не  с  медленно  сползающей  лестницей.  Раздался  звук,  будто
морозным утром ударили по полену обухом топора. Голова Энди дернулась,  он
потерял равновесие и  повалился  на  спину.  Над  ним  тут  же  склонились
Граничники, причем, с такими глупыми физиономиями, каких я еще никогда  ни
у  кого  не  видел.  Теперь  их  можно  было  брать  голыми  очками.  Папа
повернулся, взял меня за рукав, потянул и сказал:
     - Пойдем, Стив. Нам здесь нечего больше делать. - Тихо так сказал, но
спокойно и с ноткой гордости. - Бог свидетель, - пояснил он,  пока  мы  не
спеша шли, даже не оглядываясь, - что я крепился  все  пятнадцать  лет,  с
того дня, как увидел его.
     Я вспомнил о Малыше и папе Малыша, но их и след простыл. Но папе я не
напомнил, чувствуя, что дружеских чувств он к ним сейчас не питает.
     Впрочем, я напрасно за них беспокоился -  они  ждали  нас  у  дороги,
запыхавшиеся и исцарапанные, видимо, усиленно продирались сквозь заросли.
     - Рад, - сказал папа Малыша, - что у вас все в порядке.
     -  Не  о  чем  тут  говорить,  -  холодно  отрезал  папа  и  даже  не
остановился, крепко сжав мою руку. Мне пришлось идти следом.
     Дома мы сразу прошли на кухню напиться воды.
     - Стив, очки у тебя? - спросил папа.
     Я вытащил их из кармана и отдал ему, а он положил их на  полочку  над
раковиной.
     - Пусть лежат здесь, - строго сказал он, - и чтобы ты  их  больше  не
надевал! Понял?
     - Да, папа, - ответил я.
     Честно говоря, я надеялся, что он как следует разозлится.  Я  боялся,
что после  всего  случившегося,  он  вернется  к  разговору  об  одной  из
Фермерских планет, а  раз  не  сердится,  только  молчит,  то  уже  принял
окончательное решение переселяться. Но он  даже  словом  не  обмолвился  о
ссоре с Энди, как и о Фермерских планетах. Он молчал и продолжал  злиться,
но, я думаю, на Малыша и его папу.
     Я долго размышлял над тем, что видел на лугу у Энди.  И  чем  упорнее
размышлял, тем  сильнее  убеждался,  что  раскрыл  секрет  Граничников.  Я
вспоминал лестницу  и  два  разных  события,  происходивших  одновременно.
Выходило, что я заглянул в будущее, то есть  увидел,  как  лестница  будет
падать. Но она  не  упала,  так  как  Граничники,  зная,  что  произойдет,
удержали ее и вернули на место. Из этого следовало, что  Граничники  видят
дальше во времени и предотвращают события, которые могут произойти.
     Вот,  значит,  на  чем  основано  везение  Энди  и  наше   невезение:
Граничники предвидели плохие события и предотвращали  их.  Но  не  всегда.
Ведь папа врезал Энди, а им не удалось его уберечь, хотя они  и  пытались.
Из этого я сделал я вывод, что им тоже везет не  всегда,  и  сразу  как-то
легче стало. И еще я подумал, что им достаточно увидеть, что  нас  ожидает
удача и они тут же перевернут все с ног на голову. Предположим, они  живут
немного в будущем, секунды на две вперед, и  их  отделяет  от  нас  только
разница во времени.
     Меня  озадачивал  другой  вопрос:  почему   я   видел   два   момента
одновременно? Ясное дело, ни Малыш, ни его родственники не наделены  такой
способностью, иначе рассказали бы о Граничниках подробнее, ведь их изучали
на планете Малыша многие годы, но, как я понял, так и не выяснили, как они
действуют.
     Возможно, папа Малыша, делая очки, отшлифовал линзы лучше, чем хотел.
Он мог добавить им какие-то свойства, или что-то еще с ними  сделать,  сам
того не зная. А может быть, человеческое зрение отличается от  их  зрения,
но соединившись с их оптикой, получилось нечто неожиданное.
     Я постоянно думал об этом, но крутился на одном и том же месте.
     Несколько  дней  я  сидел  дома,  чтобы  не  встречаться  с  Малышом,
поддерживая честь  семьи,  и  поэтому  не  видел  жуткого  скандала  между
Чистюлей и Мохнатиком.
     Дело в том, что Мохнатик не мог и дальше смотреть, как Чистюля мучает
несчастного кота и решил проучить Чистюлю. Мохнатик поймал скунса, постриг
и покрасил его так, что скунс ничем не отличался от кота. Потом забрался к
Чистюле и незаметно поменял животных.  Но  скунс  не  хотел  оставаться  у
Чистюли, потому что  жил  у  Мохнатика,  причем  хотел  как  можно  скорее
вернуться домой. Поэтому дал деру. Как раз в этот момент Чистюля  выглянул
во двор и увидел, что скунс протискивается под  калитку.  Решив,  что  кот
собрался от него сбежать, он поймал зверя, свернул в  клубок  и  подбросил
вверх, чтобы проучить. Скунс взлетел высоко в воздух, а приземлился  прямо
на голову Чистюле, который парил на высоте двух футов!  Скунс,  ничего  не
соображая от страха, вцепился в Чистюлю когтями и  использовал  весь  свой
арсенал защитных средств. Впервые в жизни  Чистюля  грохнулся  о  землю  и
испачкался, как другие ребята.
     Я дал бы миллион долларов, чтобы это увидеть.
     И только через неделю, после того,  как  Чистюлю  кое-как  привели  в
порядок, рядом с ним снова можно было сидеть, не зажимая носа.
     Папа Чистюли помчался выяснять отношения с папой Мохнатыми, и они так
классно поскандалили, что все хохотали неделю.
     Таким вот образом остался я  без  приятелей.  С  Малышом  мы  еще  не
помирились, а чтобы играть с Чистюлей или Мохнатиком - я не был  настолько
глуп. Я знал, что их ссора еще не кончилась, и не стал вмешиваться,  чтобы
не занимать чьей-то стороны.
     Признаться, было  очень  обидно:  каникулы  заканчивались,  а  тут  и
поиграть не с кем, и телебиовизора нет. Дни улетали один за  другим,  а  я
жалел каждую минуту.
     В один прекрасный день приехал шериф.
     Мы с папой работали во дворе и пытались наладить  сноповязалку.  Папа
давно грозился купить новую, но после всех наших невезух покупать было  не
на что.
     - Добрый день, Генри, - поздоровался шериф.
     Папа кивнул в ответ.
     - Слышал, у тебя недоразумения с соседями.
     - Можно и так назвать, - ответил папа. - Просто я недавно дал  одному
из них в морду, вот и все.
     - На его собственной ферме, так?
     Папа оставил в покое сноповязалку и, сидя на корточках, посмотрел  на
шерифа.
     - Это Энди пожаловался?
     - Он  заезжал  ко  мне  и  рассказал,  что  новая  семья  инопланетян
наболтала тебе какую-то чушь, о каких-то  тварях,  которые  всем  приносят
беды, и которых он, якобы, держит при себе.
     - Надеюсь, ты выбил из его головы эту чушь?
     -  Я  человек  мирный,  -  сказал  шериф,  -  и  мне  не   доставляет
удовольствия наблюдать, как соседи ссорятся. Я ответил ему, что для начала
поговорю с тобой.
     - Давай, - кивнул папа, - говори.
     - Послушай, Генри, ты и сам знаешь, что вся эта болтовня о существах,
приносящих беды - ерунда. Меня  удивляет  другое  -  как  ты  мог  на  это
клюнуть?
     Папа медленно поднялся, лицо его перекосилось от  злости,  и  я  даже
подумал, что  он  сейчас  стукнет  и  шерифа.  Честно  говоря,  я  здорово
испугался, потому что шерифа бить нельзя.
     Я так и не узнал, что он собирался сделать, может  только  пару  слов
сказать.
     На  своем  старом  грузовичке  подкатил  папа  Мохнатика.  Он   хотел
остановиться за машиной шерифа, но не  рассчитал  и  врезался  в  нее  так
сильно, что она проехала юзом футов шесть.
     Шериф бросился за калитку.
     - Черт побери! - закричал он.  -  Тут  у  вас  даже  машину  оставить
опасно.
     Мы оба побежали за ним. Я - потому что назревала драка, а папа -  так
мне показалось - чтобы в случае  чего  помочь  папе  Мохнатика.  Но  самое
удивительное - папа Мохнатика, вместо того, чтобы сидеть в кабине  тихо  и
ждать шерифа, выскочил на дорогу и помчался навстречу нам.
     - Мне сказали, что вас можно найти здесь, - выпалил он, тяжело дыша.
     - Вот вы и нашли, - рявкнул шериф, чуть не лопаясь  от  злости.  -  А
теперь...
     - Мой мальчик пропал! - сообщил папа Мохнатика. - Он не пришел  домой
ночевать!
     Шериф мигом успокоился, взял его за плечо и сказал:
     - Не волнуйтесь, лучше подробно расскажите, чт