жал при мысли об этом.
   Он мог себе представить, что произойдет.
   Люди рационализировали. Они рационализировали, чтобы свести  сложное  к
простому,  неизвестное  к  понятному,   чуждое   к   общеизвестному.   Они
рационализировали, чтобы  спасти  свое  здравомыслие  -  чтобы  превратить
мысленно неприемлемую концепцию во что-то, с чем они могли жить.
   Штука в шкафчике была розыгрышем. Маккей  сказал  про  швейную  машину:
"Позабавься с этим".  А  в  Гарварде  будут  десятки  теорий,  объясняющих
исчезновение электронного мозга, и ученые люди  будут  ломать  голову  над
тем, почему они никогда не  задумывались  над  этими  теориями  раньше.  А
мужчина, который видел швейную машину? "Вероятно, - подумал  Крейн,  -  он
уже убедил себя в том, что он был пропитым пьяницей".
   Когда он вернулся домой, уже стемнело. Вечерняя  газета  белой  кляксой
валялась на крылечке, куда ее бросил разносчик. Он поднял ее и, перед  тем
как войти в дом, постоял в тени крыльца, всматриваясь в улицу.
   Старая и знакомая, она была точно такой же, как и в годы  его  детства,
дружелюбным  местом  с  уходящей  линией  уличных  фонарей  и  высокой   и
внушительной полосой из древних вязов. Этим вечером по  улице  полз  запах
дыма от горящих листьев, и этот запах, как и улица, старый и знакомый, был
заметным символом первых воспоминаний.
   Именно такие символы, думал он, составляли человечность и все  то,  что
делало человеческую жизнь стоящей,  -  вязы  и  дым  от  листьев,  уличные
фонари, бросающие блики на тротуар, и отсвет от  освещенных  окон,  смутно
виднеющихся за деревьями.
   Через кустарник, окружавший крыльцо, прошмыгнула  кошка,  а  на  другой
стороне улицы завыла собака.
   Уличные фонари, думал он, охотящиеся кошки и воющие собаки...  все  это
есть образ, образ человеческой жизни на планете Земля.
   Он отомкнул дверь и вошел в дом.
   Пишущая машинка по-прежнему стояла на столе. Отрезок трубы  по-прежнему
лежал на раковине. Кухня была все тем же старым, уютным местом,  свободным
от какой-то внешней угрозы чужой жизни, которая лезла в земные дела.
   Он швырнул газету на стол и  на  мгновение  склонился  над  ней,  читая
заголовки.
   Его внимание привлек жирный шрифт наверху  второй  колонки.  Заголовок:
КТО КОГО ДУРАЧИТ?
   "Кембридж,  Массачусетс  (ЮПИ).  Кто-то  сыграл  шутку  с   Гарвардским
университетом, органами печати страны и редакторами всех постоянных газет.
   Сообщение проскочило по каналам новостей сегодня утром  как  информация
об исчезновении электронного мозга Гарварда.
   Сообщение оказалось голословным. Мозг по-прежнему находится в Гарварде.
Он никуда не исчезал. Никто не знает, каким образом это сообщение попало в
различные агентства печати, но все они передали его приблизительно в  одно
и то же время.
   Все заинтересованные  стороны  начали  расследование  и  надеются,  что
объяснение..."
   Крейн выпрямился.
   Иллюзия или прикрытие?
   - Иллюзия, - сказал он вслух.
   Машинка звякнула в тишине кухни.
   "Не иллюзия, Джо", - написала она.
   Он ухватился за край стола и медленно опустился в кресло.
   Что-то пробежало по полу  гостиной,  и,  когда  оно  пересекло  полоску
света, пробивавшуюся из двери в кухню, Крейн успел  это  заметить  уголком
глаза.
   Машинка застрекотала.
   "Джо!"
   - Что? - спросил он.
   "В кустах у крыльца была не кошка".
   Он поднялся на ноги, пошел в гостиную и снял телефонную  трубку.  Гудка
не было. Он потряс вилку. Гудка так и не было.
   Он повесил трубку на место.
   Линию перерезали. В доме была, по крайней мере, одна из них. По крайней
мере, одна была снаружи.
   Он подошел к входной двери и распахнул  ее,  тут  же  захлопнул  дверь,
закрыл на замок и щеколду.
   Он стоял, дрожа, прислонясь спиной  к  двери,  и  вытирал  лоб  рукавом
рубашки.
   - Боже мой, - сказал он себе, - двор кишит ими!
   Он вернулся назад в кухню.
   Они хотели, чтобы он знал.
   Они прощупали его, чтобы посмотреть, как он среагирует.
   Потому что они были вынуждены узнать. До того, как начать  действовать,
они должны были узнать, с какой опасностью они столкнутся,  какой  реакции
ожидать от людей.
   Зная все это, можно было быть полностью уверенным.
   А я не реагировал, сказал он себе. Я был пассивным. Они выбрали не того
человека. Я ничего не сделал. Я не оправдал их надежд.
   Теперь они попытают счастья на другом.
   Я для них не представляю ценности, в то же время я опасен, потому что я
знаю. Поэтому сейчас они собираются убить меня и  попробовать  кого-нибудь
другого.
   Так будет логично. Так будет закономерно.
   Если один чужестранец не реагирует, он может  быть  исключением.  Может
быть, просто необычно глуповатый. Тогда давайте прикончим его и  попробуем
другого. Попробуем столько из них, сколько нужно, и получим норму.
   Четыре варианта, думал Крейн.
   Они могут попытаться прикончить людей, и нельзя  сбрасывать  со  счетов
тот факт, что они могут победить. Им помогут освобожденные земные  машины,
а человек, воюющий против машин и без помощи машин, вряд ли сможет воевать
эффективно. Конечно, могут пройти годы,  но  если  сломают  передний  край
обороны человека,  конец  можно  предсказать  -  безжалостные,  терпеливые
машины, преследующие и  убивающие  последних  оставшихся  в  живых  людей,
уничтожающие человеческую расу.
   Они могут создать цивилизацию машин с людьми в качестве слуг машин,  то
есть перестановка ролей, существующих в настоящее время.  И  тогда,  думал
Крейн, может быть бесконечное и безнадежное рабство, так  как  рабы  могут
восстать и сбросить свои цепи только в том  случае,  когда  их  угнетатели
становятся беспечными или есть помощь со стороны. Машины, сказал он  себе,
не станут слабыми или беспечными. В них не будет человеческой слабости,  а
помощь со стороны не объявится.
   Или они могут просто убрать машины с Земли - массовый уход пробужденных
и сознательных машин, - чтобы начать новую жизнь на  какой-нибудь  далекой
планете, оставив человека со слабыми и пустыми руками позади. Естественно,
будут орудия труда. Все простые орудия. Молотки и  пилы,  топоры,  колесо,
рычаг - но не будет машин, сложных орудий, которые смогут  опять  привлечь
внимание  механической  культуры,  осуществившей  свой   крестовый   поход
освобождения далеко среди звезд. Пройдет много времени, если не  вечность,
пока человек опять осмелится строить машины.
   Или они, живые машины, потерпят неудачу, или поймут, что  они  потерпят
неудачу, и, зная этот факт, покинут Землю навсегда. Механическая логика не
позволит им платить чрезмерную цену за освобождение машин Земли.
   Он обернулся и посмотрел на дверь между гостиной и кухней. Они  сидели,
выстроившись в ряд, и глядели на него своими безглазыми лицами.
   Конечно, он мог позвать на помощь. Он мог  открыть  окно  и  закричать,
чтобы поднять соседей. Соседи прибегут, но к тому  времени  будет  слишком
поздно. Они поднимут шум,  откроют  пальбу,  будут  лупить  по  увертливым
металлическим  телам  неуклюжими  садовыми  граблями.  Кто-нибудь  вызовет
пожарную команду, кто-нибудь еще вызовет  полицию,  вот  так  человеческая
раса устроит жалкое и ненужное зрелище.
   Это, сказал он себе, будет именно  той  пробной  реакцией,  именно  той
предварительной пробной схваткой, которой добиваются эти твари,  -  пример
человеческой истерии и сумятицы, которая сможет убедить их, что их  задача
будет легкой.
   Один человек, сказал он  себе,  может  поступить  намного  лучше.  Один
человек, знающий, чего от него ожидают, мог дать им ответ, который  им  не
понравится.
   Поскольку это была только  схватка,  сказал  он  себе,  разведка  боем.
Выступление небольшой  разведгруппы  с  целью  выяснить  силу  противника.
Предварительный контакт для  получения  данных,  которые  можно  оценивать
применительно ко всей расе.
   И если атаковали аванпост, оставалось сделать лишь одно, лишь одно, что
можно ожидать. Нанести как  можно  больший  урон  и  отступить  с  честью.
Отступить с честью.
   Теперь их стало  больше.  Они  пропилили,  или  прогрызли,  или  как-то
проделали крысиную дыру в  запертой  входной  двери  и  теперь  подходили,
смыкались, чтобы совершить убийство. Они расселись  рядами  на  полу.  Они
мчались по стенам и бежали по потолку.
   Крейн поднялся на ноги,  его  фигура  человека  ростом  в  шесть  футов
излучала полнейшую уверенность в себе. Он протянул руку к раковине, и  его
пальцы сомкнулись вокруг обрезка трубы. Он взвесил его в руке -  это  была
удобная и увесистая дубинка.
   После этого будут новые, подумал он. И они могут  придумать  что-нибудь
получше. Но это первая схватка, и я  отступлю  с  честью,  насколько  меня
хватит.
   Он держал трубу наготове.
   - Итак, господа! - сказал он.



    Клиффорд Саймак.
    Последнее непроверенное лекарство

   -----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Изобретатель и рационализатор", 1990, N 5.
   Пер. - А.Корженевский.
   OCR & spellcheck by HarryFan
   -----------------------------------------------------------------------



   Джо остановил машину.
   - Ты знаешь, что делать? - спросил он.
   - Я иду по улице, - ответил Эрни. - Ничего не делаю. Иду  до  тех  пор,
пока мне не скажут остановиться. У вас там тоже люди?
   - У нас там тоже люди.
   - Почему я не могу ходить один?
   - Ты попытаешься сбежать, - ответил Джо. - Мы уже так пробовали.
   - Я не убегу.
   - Черта с два!
   - Мне не нравится эта работа, - сказал Эрни.
   - Почему же? Хорошая работа. Делать ничего не надо.  Просто  ходишь  по
улицам.
   - По тем, которые ты указываешь. Я же не могу выбирать улицы.
   - Какая тебе разница, по какой улице гулять?
   - Я не могу делать, что хочу. Вот и вся разница. Я даже не могу  ходить
там, где хочу.
   - А где ты хочешь ходить?
   - Не знаю, - ответил Эрни. - Где угодно, только чтобы  вы  за  мной  не
следили. Раньше все было по-другому. Я делал все, что хотел.
   - Зато теперь ты регулярно ешь, - сказал Джо. - И  пьешь  тоже.  Теперь
тебе есть, где спать. У тебя в кармане всегда есть деньги.  И  в  банке  у
тебя деньги.
   - Все равно это неправильно, - сказал Эрни.
   - Послушай, что с тобой сегодня случилось? Разве ты  не  хочешь  помочь
людям?
   - Я не против им помогать. Но откуда я знаю, что я им помогаю? Только с
твоих слов. И еще от этого типа из Вашингтона.
   - Но он же тебе объяснял.
   - Я не понял, что он мне говорил. И не уверен, что  всему  этому  можно
верить.
   - Я тоже не понимаю, - сказал Джо, - но я видел цифры.
   - Я все равно не пойму этих цифр.
   - Ты пойдешь сегодня или нет? Мне что, тебя выталкивать?
   - Нет, я сам выйду. Как далеко сегодня идти?
   - Тебе скажут, когда остановиться.
   - Опять будете следить за мной?
   - Да, черт подери! - не сдержался Джо.
   - Это плохой район. Почему я всегда должен ходить  по  всяким  паршивым
улицам всяких паршивых районов?
   - Это твой район. В таком же месте ты жил до того, как мы тебя нашли. В
других районах ты будешь чувствовать себя неловко.
   - Но там, где вы меня нашли, у меня были друзья. Сузи была, и Джейк,  и
Джозеф, и Бабуин, и все остальные... Почему я не могу к ним вернуться?
   - Потому что ты будешь болтать. Ты все раззвонишь.
   - Вы мне не доверяете...
   - А что, мы можем тебе доверять?
   - Нет. Наверно, нет, - сказал Эрни и выбрался из машины. - Но я был там
счастлив, ясно?
   - Ладно, ладно, - ответил Джо. - Я знаю.


   В баре у стойки сидел человек, еще двое  в  зале  за  столиками.  Место
напомнило Эрни бар, где они с Джозефом, Сузи и Бабуином и иногда с Джейком
и Гарри проводили вечера за пивом. Он забрался на  высокий  стул  и  сразу
почувствовал себя легко и уютно,  словно  снова  вернулись  старые  добрые
времена.
   - Плесни немного, - обратился он к бармену.
   - А у тебя есть деньги, приятель?
   - Есть, - Эрни выложил на стойку доллар. Бармен достал бутылку и  налил
немного в рюмку. Эрни осушил рюмку одним глотком.
   - Повторим, - сказал он, и бармен налил ему еще.
   - Что-то я раньше тебя здесь не видел.
   - Я здесь раньше никогда не был.
   Эрни заказал третью рюмку и теперь медленно потягивал напиток.
   - Знаешь, чем я занимаюсь? - спросил он у бармена.
   - Нет, не знаю. Наверно, как и все остальные бездельники, ничем.
   - Я исцеляю людей.
   - Да ну?
   - Я просто хожу и исцеляю всех людей вокруг.
   - Замечательно, - сказал бармен. -  Я  слегка  простужен.  Можешь  меня
вылечить.
   - Ты уже здоров.
   - Но я чувствую себя не лучше чем до того, как ты сюда пришел.
   - Завтра. Завтра все будет в порядке. Требуется какое-то время.
   - Я не собираюсь тебе платить, - сказал бармен.
   - Я и не жду. Мне платят другие люди.
   - Какие другие?
   - Просто другие. Я не знаю, кто они.
   - Дураки, должно быть.
   - Они меня домой не отпускают, - пожаловался Эрни.
   - Ну, это уже не дело.
   - У меня было много друзей. Сузи, Джозеф, Бабуин...
   - У всех есть друзья, - сказал бармен.
   - А у меня есть аура. Они так думают...
   - Что у тебя?
   - Аура. Они это так называют.
   - Никогда о такой штуке не слышал. Еще налить?
   - Да, пожалуй, еще рюмашку и все. Надо идти.
   На мостовой у входа стоял Чарли и сверлил его взглядом. Эрни  очень  не
хотелось, чтобы Чарли  вошел  в  бар  и  сказал  что-нибудь  вроде:  "Пора
двигаться".


   В окне второго этажа Эрни заметил вывеску и бросился вверх по лестнице.
Джек был на другой стороне улицы, а Эл  впереди  на  целый  квартал.  Они,
конечно, заметят и побегут за ним, но,  может  быть,  он  успеет  зайти  в
кабинет до того, как его догонят.
   На дверной табличке значилось: "Лоусон и Крамер.  Адвокаты".  Эрни,  не
раздумывая, открыл дверь.
   - Мне надо видеть адвоката, - сказал он секретарше.
   - Вам назначено, сэр?
   - Нет-нет, не назначено. Но мне надо срочно  видеть  адвоката.  У  меня
есть деньги, видите? - он достал из кармана горсть мятых бумажек.
   - Мистер Крамер занят.
   - А второй? Тоже занят?
   - Второго адвоката нет. Раньше...
   - Послушайте, мисс. У меня нет времени.
   Дверь в кабинет открылась, на пороге появился мужчина.
   - Что здесь происходит?
   - Этот джентльмен...
   - Я никакой не джентльмен, - перебил Эрни. - Но мне нужен адвокат.
   - Хорошо, - произнес мужчина. - Входите.
   - Вы Крамер?
   - Да, это я.
   - Вы мне поможете?
   -  Попытаюсь,  -  он  закрыл  дверь,  подошел  к   столу   и   сел.   -
Присаживайтесь. Как вас зовут?
   - Эрни Фосс.
   Адвокат стал что-то записывать на желтом листке бумаги.
   - Эрни... Значит, Эрнест, так?
   - Да, верно.
   - Ваш адрес, мистер Фосс?
   - У меня нет адреса. Я путешествую. Раньше адрес был. И  друзья.  Сузи,
Джозеф, Бабуин и...
   - В чем заключаются ваши трудности, мистер Фосс?
   - Они меня не отпускают.
   - Кто вас не отпускает?
   - Правительство. Они не отпускают  меня  домой  и  все  время  за  мной
следят.
   - Почему вы думаете, что за вами следят? Что вы сделали?
   - Я ничего не делал. У меня эта штука, понимаете?
   - Какая штука?
   - Я исцеляю людей.
   - Вы хотите сказать, что вы врач?

   - Нет, не врач. Я просто исцеляю. Хожу везде и исцеляю их. У меня аура.
   - У вас что?
   - Аура.
   - Не понимаю.
   - Это что-то во мне. Из меня что-то исходит. У вас нет простуды или еще
чего?
   - Нет, у меня все в порядке.
   - Если бы было, я бы вас вылечил.
   - Знаете что, мистер Фосс? Я попрошу вас немного посидеть  в  приемной.
Через минуту я к вам выйду.
   В дверях Эрни заметил, как Крамер потянулся к телефону. Медлить  он  не
стал, прошел приемную и выскочил в коридор. Там уже ждали Джек и Эл.


   - Ты поступил глупо, - сказал Джо.
   - Он мне не поверил, -  попытался  оправдаться  Эрни.  -  Он  собирался
звонить. Может быть, вызвал бы полицию.
   - Может, он и вызвал. Мы решили, что мог, и на всякий  случай  пришлось
убраться оттуда.
   - Он действовал так, словно решил, что я псих.
   - Почему ты это сделал?
   - У меня есть права, -  сказал  Эрни.  -  Гражданские  права.  Вы  что,
никогда о них не слышали?
   - Конечно, слышали. У тебя есть все права. Но ведь тебе  объясняли:  ты
на  службе.  Ты,  являешься  служащим.  В  соответствии  с  контрактом  ты
согласился на определенные условия. Тебе платят. Здесь все законно.
   - Но мне не нравится.
   - Что тебе не нравится? Хорошие деньги!  Легкая  работа!  Всего-навсего
ходить по улицам. Не так уж много на свете людей, которым  платят  за  то,
что они просто прогуливаются.
   - Если мне так хорошо платят, почему мы  все  время  останавливаемся  в
паршивых отелях вроде этого?
   - За комнату и еду из твоих денег все равно не вычитают, - сказал  Джо.
- Мы позаботились, чтобы тебе это оплачивали. А в  хороших  отелях  мы  не
останавливаемся, потому что не так одеты. Мы будем выглядеть  там  смешно.
Будем привлекать внимание.
   - Вы все одеваетесь, как я. Почему? - спросил Эрни.  -  Даже  говорите,
как я.
   - Такая у нас работа.
   - Да, я знаю. Все время паршивые районы... По мне так это нормально.  Я
кроме паршивых районов нигде никогда и не бывал раньше. Но про вас я знаю.
Вы привыкли носить белые рубашки,  галстуки  и  хорошие  костюмы.  Чистые,
наглаженные. И когда вы не со мной, вы  даже  говорите  по-другому,  готов
спорить.
   - Джек, - сказал Джо, - почему бы тебе с Элом не прихватить Эрни  и  не
пойти куда-нибудь перекусить? Мы с Чарли пойдем позже.
   - И еще, - не успокаивался Эрни, - вы никогда не входите и не  выходите
все вместе. Делаете вид, что друг друга не  знаете.  Это  тоже,  чтобы  не
привлекать внимания?
   - О господи, - не выдержал Джо. - Ну какое тебе дело?
   Трое вышли из комнаты.
   - Справляться с ним становится все труднее, - произнес Чарли.
   - Что поделаешь! - сказал Джо. - Он один в своем роде и,  к  сожалению,
дурак. Ну, почти дурак.
   - Никаких признаков других?
   Джо покачал головой.
   - В последний раз,  когда  я  звонил  в  Вашингтон,  ничего  нового  не
сообщили. Они делают все, что  могут,  конечно,  но  тут  не  разбежишься.
Единственный путь - статистика. Сначала надо найти  место,  где  никто  не
болеет, а когда найдешь - если найдешь, еще и определить, из-за  кого  это
происходит.
   - Еще одного вроде Эрни...
   - Да, еще одного. Знаешь? Я думаю, другого такого нет. Он мутант.
   - Но вдруг существует еще один мутант?
   - Слишком велики, я думаю, против этого шансы. И даже если  существует,
где уверенность, что мы его найдем? То, что обнаружили  Эрни,  это  просто
слепая удача.
   - Неправильно мы все делаем.
   - Конечно, неправильно. Правильно - это по-научному определить,  почему
он такой. Пытались, помнишь? Черт, почти целый год возились! Каких  только
тестов ни делали, измучились, а он всю дорогу еще и выпендривался. Все ему
домой к Сузи, Джозефу и Бабуину!
   - Может, они бросили работу на пороге открытия...
   - Не думаю, - покачал головой Джо. - Я разговаривал с Розенмайером.  Он
говорит, дальше работать бесполезно. А  чтобы  такой  человек,  как  Рози,
признал это, дела должны быть действительно  плохи.  Потребовалось  немало
споров, чтобы решиться на  то,  что  мы  сейчас  делаем.  Раз  его  нашли,
следующим логичным шагом было хоть как-то его использовать.
   - Но страна так  велика.  Столько  городов...  Столько  всяких  грязных
дыр... Столько несчастий. Мы водим его всего по  несколько  миль  в  день.
Мимо больниц, домов престарелых и...
   - И не забывай, что на каждый его шаг приходится, может  быть,  десяток
людей, излеченных  им.  Еще  столько  же  не  подхватят  болезнь,  которой
непременно бы заболели, если бы не он.
   - Он-то как этого не понимает? Сколько ему объясняли!  Он  должен  быть
только рад такой возможности помочь людям.
   - Я же говорю, он дурак. Эгоистичный дурак.
   - Его точку зрения тоже можно понять, - сказал Чарли. -  Выдернули  его
из дома...
   - У него никогда не