о произошло.
     - Он ушел из дома вчера рано утром и  не  вернулся  к  обеду.  Мы  не
беспокоились - он часто исчезает на  целый  день,  у  него  в  лесу  много
друзей...
     - И ночевать он тоже не пришел?
     Папа Мохнатика кивнул.
     - Когда стемнело, мы забеспокоились.  Я  отправился  его  искать,  но
безрезультатно. Он как в воду канул. Я решил, что он проведет ночь в лесу,
надеялся, что он явится утром - ничего подобного.
     - Положитесь на меня, - сказал шериф.  -  Мы  поднимем  на  ноги  всю
округу  и  организуем  поиск.  Мы  найдем  его,  обязательно  найдем!   Он
повернулся ко мне: - Ты знаешь этого мальчика? Ты дружишь с ним?
     - Конечно, - ответил я.
     - Тогда проведи нас  по  всем  местам,  где  вы  играли.  Для  начала
осмотрим их.
     - Я обзвоню соседей, чтобы собрались здесь, - сказал папа и  пошел  к
дому.
     Не прошло и часа, как набежало человек  сто.  Шериф  разделил  их  на
группы, в каждой назначил старшего и дал задания где искать.
     Меня шериф взял в свою группу, и мы отправились в  Черную  Долину.  Я
показал им ящерицу, потом место, где мы начали копать пещеру, и  место  на
реке, где Мохнатик подружился с огромной форелью, и все  остальные  места.
Мы обнаружили старые следы Мохнатика, и ни  одного  свежего,  хотя  прошли
вверх по ручью до запруды, где он впадает в реку. Когда  мы  возвращались,
уже стемнело, а я страшно устал.
     Неожиданно мне в голову пришла ужасная мысль. Я старался ее отогнать,
но так и не смог. Весь остаток пути я размышлял - может ли  поместиться  в
воронку машины времени такой парень, как Мохнатик?
     Мама  накормила  меня  ужином  и  отправила  спать,  но  потом  зашла
поцеловать, чего давно не  делала.  Она  считает,  что  я  уже  достаточно
взрослый, но сегодня вечером почему-то зашла.
     Потом она спустилась вниз, а я лежал и прислушивался к голосам мужчин
во дворе. Большинство еще продолжали поиски. Я понимал, что должен быть  с
ними, но вместе с тем знал, что мама не пустит, и в глубине души был  рад.
Я буквально падал с ног от усталости, а вечером в лесу к тому же страшно.
     Наверное, в любую другую ночь я бы сразу заснул,  но  сейчас  у  меня
перед глазами все время стояла воронка этой машины. Я пытался представить,
что будет, когда кто-нибудь расскажет шерифу  о  ссоре  между  Чистюлей  и
Мохнатиком. А если ему уже рассказали, то  шериф  наверняка  прямо  сейчас
заглядывает в воронку, ведь не дурак же он.
     Потом я подумал, а не рассказать ли мне все самому?..
     Наверное, я заснул, но когда проснулся мне показалось, что  я  вообще
не спал. Было еще темно, а сквозь окно лился пугающий красноватый свет.  Я
сел в кровати, и у меня волосы стали дыбом. В первое  мгновение  я  решил,
что горит наш сеновал или сарай, но потом  сообразили,  что  пожар  где-то
дальше. Я вскочил и подбежал  к  окну.  Горело  что-то  большое  и  совсем
недалеко.
     Похоже,  что  горело  у  Картеров,  хотя  я  сразу  смекнул  что  это
невозможно, потому как несчастья могли случиться с кем угодно, только не с
Энди. Разве что он застрахован.
     Я спустился по лестнице босиком и увидел, что мама стоит  у  открытой
двери и смотрит на пожар.
     - Что случилось, мама? - спросил я.
     - Это сеновал Картеров.  Они  звонили  соседям,  просили  помощи,  но
никого нет, все ищут Мохнатика.
     Мы стояли и смотрели на пожар, пока он почти не угас,  и  тогда  мама
снова отправила меня в постель.
     Я залез под одеяло и стал переваривать новую  порцию  впечатлений.  Я
думал, как странно: месяцами ничего не происходит, а тут так сразу, да и с
сеновалом Энди тоже не все чисто. Энди был  самым  удачливым  человеком  в
округе, и  вдруг  без  всякого  предупреждения  на  него  свалилось  такое
несчастье. Я спросил себя, а не покинули ли его Граничники, и если да,  то
почему? Может, он просто надоел им?
     Когда я снова проснулся, было ясное утро. Я быстро оделся и спустился
узнать новости о Мохнатике.
     Но мама ответила, что мужчины до сих пор его  ищут.  Она  приготовила
мне  завтрак,  заставила  все  съесть  и  запретила  уходить  далеко   или
присоединяться к группам, направляющимся  в  лес.  Она  сказала,  что  это
опасно, потому что в лесу полно медведей.  Мне  стало  смешно,  ведь  мама
никогда не пугала меня медведями.
     Но она взяла с меня честное слово. Пообещав ей, что далеко не уйду, я
со всех ног помчался  к  Картерам  посмотреть  на  остатки  сеновала  и  с
кем-нибудь поговорить. Собственно, оставался только Малыш.
     У Картеров смотреть было не  на  что.  Черные,  обугленные  головешки
местами еще тлели. Я стоял  на  дороге,  когда  Энди  вышел  из  дома.  Он
остановился и зыркнул на меня так что я быстро смылся, как только мог.
     Я проскочил мимо дома Чистюли, смотря себе под ноги, надеясь, что  не
встречу его. Мне не  хотелось  иметь  с  ним  ничего  общего,  не  то  что
разговаривать.
     Я добежал до дома Малыша, и его мама сказала, что Малыш болен, но  не
заразно, и я могу зайти его навестить. Малыш  лежал  в  постели,  и  очень
обрадовался моему приходу. Я спросил, как он себя чувствует, и он ответил,
что уже лучше. Он заставил меня поклясться, что я не расскажу его маме,  а
потом прошептал мне на ухо, что объелся зеленых яблок из сада Картера.
     О том, что случилось с Мохнатиком он слышал,  и  я  рассказал  ему  о
своих подозрениях.
     Малыш долго лежал и молчал, пока торжественно не заявил:
     - Стив, я давно хотел тебе сказать: это не машина времени.
     - Не машина времени? Откуда ты знаешь?
     - Я видел  предметы,  которые  папа  Чистюли  туда  опускал.  Они  не
пропадают. Они там так и лежат.
     - Ты видел... - тут до меня дошло.  -  Значит,  они  там  же,  где  и
Граничники?
     - Именно это я и хотел сказать, - заговорщически ответил Малыш.
     Сидя на краю кровати, я пытался переварить его открытие, но  вопросов
в голове становилось все больше, столько, что разобраться в них я не мог.
     - Малыш, - спросил я, - а где оно, то место? Ну, место, где находятся
Граничники?
     - Не знаю. Где-то недалеко, совсем рядом. Почти в нашем мире,  но  не
совсем.
     И тут я вспомнил, что говорил папа две недели назад.
     - Значит, их мир и наш разделены чем-то вроде стекла?
     - Да, вроде бы.
     - А если Мохнатик там, что они с ним сделают?
     - Не знаю, - вздрогнул Малыш.
     - Как он себя там чувствует? Может ли он дышать?
     - Наверное, может, - сказал Малыш. - Они ведь тоже дышат.
     Я встал и пошел к двери, но на полпути остановился и спросил:
     - Скажи, чем занимаются Граничники, что им здесь нужно?
     - Никто не знает точно. Говорят, что они вынуждены находиться рядом с
другими живыми существами, чтобы жить самим. У них нет  своей  собственной
жизни. И они ищут себе чужую жизнь, чтобы унаследовать ее,  но  и  это  не
совсем так.
     - Им нужен какой-то образец, - сказал я, вспомнив, что  говорил  папа
Малыша.
     - Можно и так сказать, - ответил Малыш.
     Я подумал о том, какая скучная жизнь Граничников, имеющих в  качестве
образца Энди Картера. Но, возможно, я ошибался; ведь когда я их видел, они
были счастливы, крутились себе на крыше, и каждый  из  них  выглядел,  как
Энди. Ну а как еще можно выглядеть, когда живешь рядом с ним?
     Я направился к двери.
     - Куда ты, Стив? - спросил Малыш.
     - Искать Мохнатика.
     - Я с тобой.
     - Нет. Тебе надо лежать.
     Я побежал домой, размышляя о том, что Граничники не имеют собственной
жизни, что им нужен образец, все равно какой.
     Если встречается человек с хорошей и интересной жизнью, им  везет.  И
человеку,  которого  они  выбрали,  везет  во  всем  -  ведь  они  хорошие
помощники.  Я  подумал  -  скольким   людям   хорошо   живется   благодаря
Граничникам. И какой бы это был для них удар, если бы  они  вдруг  узнали,
что стали великими, богатыми или знаменитыми  благодаря  чужим  усилиям  и
способностям, благодаря неким существам - Граничникам.
     Я пошел на кухню, к раковине.
     - Это ты, Стив? - крикнула мама из комнаты.
     - Да. Я хочу пить.
     - Где ты был?
     - Тут, недалеко.
     - Только никуда не убегай, - еще раз предупредила мама.
     - Нет, мам, не убегу.
     Я  влез  на  стул,  достал  очки,  которые  папа  положил  на  полку,
предупредив, чтобы я их больше не трогал, и сунул в карман.
     Услышав мамины шаги, я тихо выскользнул за дверь. Очки я надел только
возле  изгороди  Картеров.  Я  шел  по  дороге  вдоль  забора  внимательно
всматриваясь, когда, наконец, заметил в закутке сада  группу  Граничников.
Они ссорились из-за чего-то, явно меня не замечая, пока  я  не  подобрался
совсем близко. Тогда они повернулись и я сообразил, что они  разговаривают
меж собой, показывая на меня. У одного из них на голове, сдвинутый на лоб,
был надет мой телебиовизор.
     Значит Малыш  действительно  видел  предметы,  которые  папа  Чистюли
опускал в свою машину.
     Поначалу Граничники, кажется, не догадывались, что я их  вижу,  стали
спокойно приближаться. Я почувствовал, как волосы у меня встают  дыбом.  С
большей охотой я бы повернулся и удрал. Но тут же  вспомнил,  что  они  не
могут мне ничего сделать и перестал их бояться.
     Они видели, что я без оружия, а может даже и не знали  о  ружье  папы
Малыша. Они вертелись вокруг меня совсем как стая  ворон.  Те  тоже  смело
приближаются к обезоруженному, но держатся подальше от человека с ружьем в
руках.
     Я  заметил,  что  Граничники  шевелят  губами,   показывая   на   мой
телебиовизор. Но, конечно, не слышал ни слова. Я не обращал внимания на их
жесты, рассматривал их и думал, что с ними  случилось?  Может  я  встретил
другую стайку, чем на лугу у Энди, или они  здорово  изменились?  Они  еще
напоминали Энди, но больше - кого-то другого и очень знакомого.
     Наконец, я  заметил,  как  многозначительно  они  показывают  на  мой
телебиовизор, а потом на свои  головы,  и  догадался,  что  каждый  просит
телебиовизор для себя.
     Я не знал, что им отвечать, но тут  они  расступились:  кто-то  сзади
толкнул их, и... я оказался  лицом  к  лицу  с  Мохнатиком.  Мы  стояли  и
смотрели друг на друга, не говоря ни слова  и  не  шевелясь.  А  потом  он
шагнул вперед, и я шагнул,  так  что  мы  едва  не  стукнулись  носами.  Я
испугался,  что  сейчас  пройду  сквозь  него.  Интересно,  что  бы  тогда
случилось? Наверное, ничего особенного.
     - Ну как ты? Все в порядке? - спросил я, надеясь, что даже если он не
услышит, хоть прочитает по моим губам то, что я ему говорю, но он  покачал
головой. Я спросил еще раз, медленнее, выговаривая слова как можно  четче.
Но он вновь покачал головой. Мне пришла в голову другая идея.  Я  принялся
выводить пальцем на невидимом стекле, которое нас разделяло.
     ЧТО С ТОБОЙ? Я писал медленно,  потому  что  ему  приходилось  читать
задом наперед. Он не понял, я написал еще раз, и тут-то он сообразил в чем
дело.
     ВСЕ В ПОРЯДКЕ, ответил он и медленно дописал: ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА!
     Я стоял и смотрел на него, и это было ужасно, потому что он находился
там, а я не знал, как его оттуда вытащить. Видимо, он прочитал мои  мысли,
потому что подбородок у  него  затрясся,  и  я  впервые  увидел  Мохнатика
плачущим. А ведь он не плакал даже при раскопках  ящерицы,  когда  тяжелый
камень упал ему на ногу.
     Я догадался, как это должно быть страшно: сидеть там и все видеть, но
самому оставаться невидимым. Может он даже вертелся  среди  тех,  кто  его
искал, в надежде, что его случайно заметят. Или, еще хуже,  шел  рядом  со
своим папой, а папа даже  не  догадывался.  Наверное,  он  ходил  домой  и
смотрел на свою семью, что было просто ужасно, ведь они  не  знали  о  его
присутствии. И уж, надо думать, он искал Малыша, который мог его  увидеть,
но Малыш лежал дома больной.
     У меня вдруг появилась одна идея. Сначала я подумал,  что  ничего  из
нее не выйдет, но чем дольше я вдумывался, тем хитроумное мне казался  мой
план.
     Я написал Мохнатику: ВСТРЕТИМСЯ У ЧИСТЮЛИ.
     Сунул очки в карман и помчался домой. Я пробрался в  дом  через  сад,
боясь, что мама меня заметит и больше уже  не  отпустит.  Потом  пролез  в
сарай, достал  длинную  веревку  и,  отыскав  ножовку  по  металлу,  вынул
полотно. Все это я захватил с собой,  направившись  к  Чистюле.  Их  сарай
стоял за сеновалом, так что из дома  меня  не  видели,  а,  впрочем,  дома
никого и не было. Я знал, что папа Чистюли, а может и  сам  Чистюля,  ищут
Мохнатика вместе со всеми, ведь они могут подняться в воздух над  местами,
куда никому не забраться.
     Положив на землю веревку и пилку, я надел очки и у самых дверей сарая
увидел Мохнатика. С ним было несколько Граничников, в том числе и  тот,  с
моим телебиовизором на голове. А  вокруг  сарая,  как  предполагал  Малыш,
валялись тарелки, кружки, деревяшки и много всякого другого хлама, который
папа Чистюли опускал в машину времени.
     Я еще раз посмотрел на Граничников и понял, что в  них  изменилось  -
они напоминали Мохнатика. Поэтому-то и сгорел сеновал Картеров; Граничники
теперь следовали за Мохнатиком и перестали защищать Энди. Ясное дело -  им
интереснее с настоящим живым существом, которое среди них, чем с неуклюжим
Энди, на которого приходиться смотреть через стекло.
     Я снял очки, сунул в карман и принялся за  работу.  Перепилить  дужку
замка оказалось не очень легко. Сталь была  дьявольски  твердая,  а  пилка
тупая. Я боялся, что она сломается, прежде чем я закончу, и злился на себя
за то, что не взял хотя бы пары запасных.
     Я страшно шумел, потому что забыл захватить масло, но меня  никто  не
засек.
     Перепилив, я открыл дверь и вошел в сарай, где стояла машина времени.
Я спрятал веревку и подошел к пульту, чтобы разобраться, и  легко  включил
машину. В воронке забулькала белая пена. Я достал веревку,  надел  очки  и
страшно испугался. Сарай стоял на небольшом склоне, пол  приподнимался  на
три-четыре фута над землей, поэтому мне показалось, что я вишу в воздухе.
     У меня возникло такое ощущение, что я вот-вот упаду. Конечно, я знал,
что мне ничего не грозит - ведь я стоял на невидимом, но  настоящем  полу.
Знать-то я знал, но меня не покидало неприятное, похожее на сон  ощущение,
что сейчас я шлепнусь.
     И,  что  самое  ужасное,  подо  мной  стоял  Мохнатик  -  его  голова
находилась на уровне моих ботинок. Он  очень  хотел  выбраться  и  знаками
показывал мне, чтобы я поскорее вытащил его.
     Я очень осторожно опустил веревку в воронку и сразу почувствовал, как
ее тянет и всасывает в себя белый водоворот. Я посмотрел  вниз  и  увидел,
что веревка  свисает  над  местом,  где  стоит  Мохнатик.  Он  подпрыгнул,
схватился за нее, и я сразу почувствовал его немалый вес.
     Мохнатик был примерно моего роста, может чуть пониже, и  я  прикинул,
что тянуть мне придется его изо всех сил. Я намотал веревку на руку, чтобы
она не выскользнула, и потянул, но веревка  даже  с  места  не  двинулась,
будто ее привязали к дому. Я присел  и  пригляделся  к  подставке  машины.
Удивительно, но веревка доходила до самого конца горловины воронки,  потом
прерывалась на фут или два, и снова продолжалась. За этот нижний ее  кусок
и держался Мохнатик. Выглядело это  очень  странно,  ведь  веревка  должна
опускаться в мир Граничников одной непрерывной  линией,  но  она  по  пути
куда-то сворачивала.
     Вот почему я не мог его вытащить. Вот почему можно бросить  в  машину
времени любой предмет, но обратно достать уже нельзя.
     Я смотрел на Мохнатика, а он  на  меня.  Вид  у  него  был  настолько
жалкий, что до меня дошло - он все видит и все понимает.
     И тут заскрипела дверь сарая. Я вскочил, не выпуская веревки из  рук.
В дверях стоял папа Чистюли. Он был очень сердит, что меня не удивило.
     - Стив, - сказал он, у трудом  сдерживаясь.  -  Я,  кажется,  говорил
тебе, чтобы ты сюда не входил.
     - Да, - воскликнул я, - но там Мохнатик.
     - Мохнатик?! - переспросил он, а потом понизил голос. - Ты,  кажется,
не соображаешь, что говоришь! Каким образом он мог туда попасть?
     - Не знаю, - ответил я, хотя знал и мог  бы  ему  рассказать,  только
очень растерялся.
     - На тебе очки, которые сделал папа Малыша? Ты видишь Мохнатика?
     - Вижу, кивнул я, - как на ладони, - и отпустил веревку, чтобы  снять
очки. Веревка молниеносно ускользнула в воронку.
     Стив, - сказал мне папа Чистюли, - скажи, пожалуйста, правду:  ты  не
выдумываешь? Не шутишь?
     Он страшно побледнел, и я знал, о чем он думает: если Мохнатик угодил
в машину, то виноват прежде всего он.
     - Чтоб мне провалиться, - ответил я.
     Видимо, этой клятвы оказалось достаточно, так как он выключил  машину
и вышел. Я за ним.
     - Подожди меня здесь, - сказал он. - Я сейчас вернусь.
     Он стремительно взмыл над лесом, и я тут же потерял его из виду.
     Я сел, опершись спиной о  стену  сарая,  а  настроение  у  меня  было
ужасное. Я знал, что должен надеть очки, но специально не  вынимал  их  из
кармана, потому что не представлял себе, как посмотрю Мохнатику в глаза.
     Я боялся, что все потеряно: ни я, ни кто другой на  свете  не  спасет
Мохнатика. Он пропал для нас навсегда. И даже хуже, чем пропал.
     Сидя так, я выдумывал разные страшные наказания, которые  обязательно
применю к Чистюле. Я не сомневался, что  это  он,  открыв  сарай,  скрутил
Мохнатика - словно кота - и бросил в воронку машины.
     Его разозлила история со скунсом, перекрашенным  в  кота,  и  я,  как
только узнал о ней, не сомневался, что он не отстанет от  Мохнатика,  пока
не сведет с ним счеты.
     Пока я  размышлял,  появился  папа  Чистюли,  а  с  ним  запыхавшийся
Чистюля, шериф, папа Малыша и другие соседи. Шериф подошел прямо  ко  мне,
схватил за плечо и сильно встряхнул.
     - Что означает весь этот бред? - рявкнул он. - Предупреждаю,  парень:
эта история для тебя плохо  кончится,  если  окажется,  что  ты  над  нами
смеешься.
     Я попытался вырваться, но он меня не отпускал. Тогда к  нему  подошел
мой папа и толкнул в грудь, так что шериф отлетел в сторону.
     - Не трогай мальчика, - спокойно сказал папа.
     - Но ты, кажется, сам не веришь в эту галиматью? - выпалил шериф.
     - Представь себе, сейчас верю каждому слову. Мой сын не станет врать!
     Бывает, папа ругается, а то и ремень возьмет да всыплет как  следует,
но в критической ситуации на его помощь можно рассчитывать.
     - Должен тебе напомнить, Генри, - сказал шериф, - про твою  стычку  с
Энди Картером. Едва удалось убедить его не передавать дело в суд.
     - Энди Картер... - сказал папа значительно спокойнее, чем можно  было
ожидать. - Это тот тип, что живет недалеко от нас. Кто-нибудь видел его  в
последнее время?
     Он оглянулся по сторонам, но все молчали.
     - В последний раз я говорил с Энди по  телефону,  -  сказал  папа,  -
когда просил его помочь нам. Он ответил, что у  него  работы  невпроворот,
чтобы   еще   заниматься   поисками   пропавшего   щенка   какого-то   там
инопланетянина. И добавил, что им же лучше будет, если они  отправятся  ко
всем чертям.
     Папа посмотрел на собравшихся, но ему никто  не  возразил.  Думаю,  с
папиной стороны было не очень вежливо говорить такие  вещи  в  присутствии
папы Мохнатика и папы Малыша, и других  инопланетян.  Но,  святая  правда,
Энди говорил все это вслух и только папа имел смелость пересказать  им  ее
прямо в глаза.
     Тут кто-то начал  говорить,  а  вернее,  все  сразу,  так  что  я  не
разобрал, чей это был голос.
     - А я вам говорю, ребята, что по справедливости все вышло с сеновалом
Картера.
     Шериф нахмурился:
     - Если узнаю, что кто-то из вас в этом замешан, то я...
     - Ничего ты не сделаешь, - сказал папа и повернулся ко мне.  -  Стив,
что ты хотел рассказать? Обещаю, что все тебя выслушают, и никто не станет
перебивать.
     Сказав это, он внимательно посмотрел н