перед  смертью
написал такое... "Не алмаз"... Когда умирают, думают обычно не об алмазах.
     -  А  что,  если  это  предупреждение?  -  предположила   Амелия.   -
Предупреждение тем, до кого дошли слухи о здешних сокровищах? Мол, алмазов
нет, и не ищите, и дальше идти незачем.
     - Подобных слухов на Земле не возникало,  -  возразил  я,  недоуменно
покачав головой. - Во всяком случае, я ничего  такого  не  слышал,  а  мне
известен, думаю,  каждый  слух,  какой  когда-либо  распространялся  среди
старателей. Их было великое множество, но насчет  алмазов,  которые  якобы
находятся в Тихо, - ни единого.
     - Допустим, что алмазы существуют, - сказал Брилл. - Разве можно быть
настолько уверенным? Он вряд ли исследовал  весь  кратер.  Ему  просто  не
хватило бы времени.
     - Откуда нам знать? - проговорил я. - Мы понятия не имеем, сколько он
тут пролежал.
     - А остальное? - прошептала Амелия. - Те две буквы...
     - "Когда". - отозвался Брилл. - "Вода", "еда"  что  угодно.  На  "да"
оканчивается очень много слов.
     - Может, это не конец,  а  начало,  -  не  согласился  я.  -  Скажем,
"датировано".
     - Не думаю, - ответил Брилл. - Не забывайте, он знал, что умирает,  а
потому старался писать как можно  яснее  и  короче.  У  него  не  было  ни
времени, ни, вполне возможно, сил. К тому же он, может статься, потихоньку
сходил с ума.
     Я вышел из течи и вновь приблизился к облаченному в  скафандр  трупу.
Нагнулся, чтобы повнимательнее рассмотреть сообщение,  но  ничего  нового,
ничего сколь ко-нибудь примечательного не обнаружил. Другие буквы и  слова
исчезли без следа. Лунный ластик поработал на славу.
     Пожалуй, с горечью подумал я, было бы гораздо лучше, чтобы надпись не
сохранилась вообще. То,  что  уцелело,  только  раздражало.  В  пыли  было
нацарапано сообщение - наверняка очень важное. По крайней мере, таким  его
полагал умирающий, раз потрудился написать - в надежде,  что  когда-нибудь
эти слова прочтет кто-то другой.
     Мне казалось, что в сообщении заключается некий символический  смысл.
То было проявление человеческой уверенности в завтрашнем дне, высокомерной
убежденности в том, что жизнь продолжается; даже на пороге смерти  человек
пытался  что-то  передать  своим  собратьям,  даже  здесь,  на   зловещей,
пустынной и враждебной планете, исполненной первобытной ненависти ко всему
живому, терпеливо ожидавшей его смерти, он был уверен, что рано или поздно
сюда придут другие и прочтут надпись, презирая это  нечто,  грозившее  ему
гибелью, и не сомневался, что люди в конце концов победят неведомое зло.
     Я повернулся и направился к вездеходам.
     Амелия и Брилл смотрели на небо.
     - Они снова взялись за свое, - сказал Брилл, когда я оказался рядом.
     На небосводе  и  впрямь  появилось  давешнее  облако,  клубившееся  и
сверкавшее, точно маяк, или сигнальный огонь, или лампа в окне.
     Меня вновь обуял страх. Облако пугало  сильнее,  чем  безмолвие,  чем
ослепительная белизна  в  сочетании  с  кромешной  тьмой,  чем  великое  и
безразличное Ничто.
     Интересно, почему Брилл сказал "они"? С чем или с кем связывал он это
облако? Или всего лишь  хотел,  персонализируя  ужас,  сделать  тот  более
привычным?
     Я раскрыл было рот, чтобы спросить, но передумал.
     Задать такой вопрос означало бы залезть грязной лапой в  чужую  душу,
чтобы извлечь на свет то, что не предназначено для всеобщего обозрения.
     Постояв и посмотрев на облако, я отвернулся.
     - Пора перекусить и подремать, а там снова в путь.
     Да, снова в путь. Впереди - решающий бросок.



                                 Глава 7.

     Каменные стены, что возносились над  поверхностью  на  добрую  тысячу
футов, образовывали нечто вроде ворот, в которые  уводила  колея.  Точнее,
колеи - их было много, и они четко отпечатались в пыли и там, где гусеницы
вездеходов раскрошили гальку. Множество машин проехало через ворота, чтобы
не вернуться назад.
     Я остановил вездеход и подождал, пока к нам подъедет Амелия.
     Все настойчиво твердило о ловушке. Глупости, какая может быть ловушка
на Луне? Кому ее тут устраивать? Разве что она - творение  самой  планеты,
этого наидиковиннейшего образчика сверхъестественного. Да, на Луне водятся
"собачки" и растут лишайники, однако последние всего-навсего  особый  сорт
растений, кишащих вдобавок особого рода микробами,  а  первые  -  кто  они
такие?  Сгустки  живой  энергии?  Разумные  болотные  огоньки?  Наделенные
сознанием римские свечи? Одному Богу известно, что они собой  представляют
и какую преследуют цель. А также почему  и  как  живут  и  с  какой  стати
привязываются к людям и притворяются домашними животными.
     Я вновь окинул взглядом стены - черные, поскольку  они  находились  в
тени, и неизмеримо громадные, этакие резные монолиты,  от  вершин  которых
отражались лучи солнца.
     Я посмотрел на Амелию. Она помахала рукой, давая знать, что у нее все
в порядке и можно двигаться дальше.
     Выжав сцепление, я направил  вездеход  к  воротам.  Что  за  странное
место: совершенно стерильное, голые стены и усыпанная галькой поверхность.
     Коридор вел прямо вперед. Интересно, какие  геологические  катаклизмы
способствовали его появлению, какие силы рассекли скалы и  проделали  этот
проход? На Земле подобные ущелья обычно пробивает  вода,  однако  на  Луне
воды нет и никогда не было - во всяком случае, в таком  количестве,  чтобы
прорубить в толще камня столь грандиозный каньон. Может, лунотрясение  или
некое фантастическое  стечение  обстоятельств  -  скажем,  тот  гигантский
метеор, благодаря которому и возник Тихо?
     Коридор слегка забрал вправо, затем круто свернул влево, и, когда  мы
обогнули скалистый выступ, мне в глаза ударило солнце.  Светофильтры  были
опущены, однако после более-менее долгой дороги в темноте  солнечный  свет
показался ослепительно ярким, и прошло некоторое время, прежде чем я сумел
определить, где мы находимся.
     Мы очутились в амфитеатре, похожем на кратер внутри кратера;  правда,
стена, что опоясывала амфитеатр, была слишком уж ровной. Никаких  склонов,
одна стена, перпендикулярная поверхности, гладкой,  что  пол  в  гостиной.
Пейзаж дополняли типичные для Луны детали - причудливые, зазубренные пики,
смахивавшие  на   огарки   свечей,   многочисленные   крохотные   воронки,
жутковатого вида холмы и  перекрещивающиеся  трещины.  Стена  образовывала
полукруг и смыкалась со стеной, скажем так, большого кратера, которая была
уже не ровной, а покатой. Разглядывая ее, я понял,  что  смотрю  на  южный
склон Тихо, что мы пересекли кратер из конца в конец.
     Но это было еще не все.
     Посреди малого кратера  стояли  два  космических  корабля  -  красные
корпуса, увенчанные серыми куполами, по четыре опоры на каждый. А  вокруг,
сверкая на солнце, замерли вездеходы.
     Повсюду валялись ящики и какие-то бесформенные тюки.
     Впрочем, звездолеты, вездеходы и все остальное я  воспринял  поначалу
как нечто, имеющее мало  общего  с  действительностью.  Первое,  о  чем  я
подумал, - что Амелия оказалась права. Откровенно  говоря,  до  последнего
момента я не очень-то верил, что мы на деле отыщем корабли Третьей  лунной
экспедиции. Практически даже не задумывался - но  то  чтобы  принимал  или
отвергал, а именно не задумывался. Наша  вылазка  до  сих  пор  напоминала
поиски Эльдорадо: погоня за великолепным блуждающим огоньком по  запретной
территории.
     Неужели,  размышлял  я,  глядя  на  корабли,  меня  погнала  в   путь
неудовлетворенность собственным положением, неужели  мое  участие  в  этой
бредовой затее - лишь попытка освободиться от оков Луны? Человек  способен
ненавидеть Луну, он приходит к ненависти, не замечая, куда идет.
     Только теперь я сообразил - хотя, должно  быть,  смутно  догадывался,
что к чему, с самого начала, - что бесформенные  тюки  не  что  иное,  как
скафандры, Передо мной лежали все те, кто бесследно исчез в Тихо.
     Почти все. Двоим удалось выбраться - тому, кто нацарапал сообщение  в
пыли, и тому, на кого натолкнулся на внешнем склоне кратера брат Амелии.
     Тут присутствовала опасность, ощущалась некая угроза, таилась смерть.
Место, казалось, пропитано ощущением и запахом опасности.
     С моих губ сорвался предостерегающий  возглас,  и  я  повернул  руль,
намереваясь развернуть вездеход, направить его в ворота и как можно скорее
убраться отсюда.
     В тот же миг последовала вспышка - столь  мимолетная,  что  я  ее  не
столько увидел, сколько почувствовал, столь яркая, что  на  мгновение  все
вокруг словно померкло, - и вездеход застыл в неподвижности,
     Брилл упал на пол. Он сидел в комичной  позе,  заслонясь  ладонью  от
света, который давным-давно погас. Над  панелью  управления  вился  дымок,
пахло обугленной изоляцией и расплавленным металлом,
     Сьюзи висела посреди кабины и возбужденно подрагивала.
     - Живо наружу! - гаркнул я.
     Натянув на голову Брилла шлем, я подтащил ученого к люку. Он на ощупь
забрался в шлюз, я прыгнул следом.
     Вездеход Амелии стоял футах в двадцати от моего, Я  побежал  к  нему,
крикнув Бриллу, чтобы он не отставал.
     Наши надежды не оправдались.
     Амелия выбралась из люка нам навстречу. Сквозь лобовое стекло  машины
можно было различить, что над панелью -  совершенно  новой,  установленной
несколько часов назад - клубится дым.
     Мы молча переглянулись.
     Трое людей у дальней стены кратера Тихо,  из  которого  они  вряд  ли
сумеют выкарабкаться.
     Разве что пойдут пешком.
     Хотя мы видели, что сталось с человеком, который попытался  совершить
такой подвиг.
     - Смотрите, - сказал Брилл, показывая куда-то вверх.
     Мы подняли головы.
     Над нами зависло облако - то самое,  что  сопровождало  нас  по  пути
через кратер.
     Это было вовсе не облако.
     В небе кружились и сверкали миллионы миллионов "собачек".



                                 Глава 8.

     Они  прилунились,  и  на  первых  порах  все  было  в  порядке.   Над
горизонтом, как и сейчас, стояла Земля. Они добились громадного  успеха  -
стали вторыми людьми на Луне. Первая лунная экспедиция провела на  планете
всего лишь неделю, тогда как звездолет  Второй  взорвался  в  космосе,  не
преодолев и половины расстояния от Земли до Луны.
     Участники же Третьей экспедиции прилетели,  чтобы  основать  колонию.
Они намеревались задержаться здесь как можно  дольше.  Через  месяц-другой
должны были прибыть корабли с пополнением и припасами.
     Да, Третья экспедиция прилетела, чтобы остаться. Так, к сожалению,  и
произошло. Они остались навсегда.
     В тот момент, когда люди радовались своему  успеху,  случилось  нечто
ужасное. Электрические цепи звездолетов задымились и  вышли  из  строя,  и
внутренности чудесных кораблей, которые доставили их сюда и  которым  было
уже  не  взлететь  без  полной  замены   проводки,   оказались   заполнены
расплавленными  проводами  протяженностью   в   несколько   миль.   Чинить
звездолеты было некому; вдобавок у экспедиции не имелось  ни  средств,  ни
времени.
     Итак,  корабли  прикованы  к  поверхности  планеты,  радиопередатчики
молчат; возможно, они попытались связаться с Землей посредством переносных
раций - мы нашли эти приборы, -  но  ничего  не  добились.  Горстка  людей
очутилась словно на необитаемом космическом острове. Вскидывая головы, они
видели в небе Землю - и догадывались, что никогда на нее не вернутся.
     Гибель двух экспедиций при одной относительной удаче побудила  землян
к осторожности. Прошло почти десять лет, прежде  чем  снарядили  Четвертую
экспедицию, которую оснастили лучшей на те  дни  техникой  и  посадили  на
считавшиеся весьма надежными корабли.  И  техника  не  подвела:  именно  с
Четвертой экспедиции наконец-то началась колонизация Луны.
     Но что же уничтожило электрические цепи звездолетов и вездеходов тех,
кто добрался до кратера по поверхности, а также наших собственных?
     Происшествие представлялось совершенно бессмысленным,  тогда  как  до
сих пор все, что случалось на Луне, имело какой-никакой смысл.  Луна  была
жестокой, бесплодной,  пустынной  планетой,  однако  в  ее  безразличии  к
человеку все же присутствовал смысл. Она не играла краплеными картами,  не
прятала  ничего  в  рукаве;  была  суровой  старой  девой,  но  вела  себя
по-честному.
     Я поднялся с корточек и выпрямился во весь  рост  в  тени  вездехода.
День был в разгаре, солнце припекало, поэтому поневоле  приходилось  время
от времени прятаться от его палящих лучей.
     Скоро нам понадобится разработать план действий. Ждать больше нельзя.
Мы испробовали почти все  возможности  и  остались,  что  называется,  при
своих. Проводка в звездолетах  и  вездеходах  выгорела  начисто,  так  что
заменить провода в наших машинах было нечем. Да  даже  если  бы  мы  их  и
заменили, еще неизвестно, привело бы  это  к  чему-нибудь  или  нет.  Ведь
невидимый противник вполне мог сжечь цепи снова.
     Короче говоря, нас окружало изобилие техники, совершенно в  настоящий
момент бесполезной.
     Мы обнаружили не только технику.
     Стену малого кратера снизу доверху покрывали лишайники.  О  таком  их
количестве я в жизни не слышал. Лишайников было столько, что хватило бы на
весь госпиталь дока, даже если бы  он  понастроил  новых  палат,  понабрал
пациентов и пичкал тех своим лекарством целую тысячу лет,
     Кроме того, в кораблях нашлись документы - полная история экспедиции,
- равно как и оборудование и прочие весьма ценные принадлежности.
     То было настоящее сокровище,  поистине  царская  добыча.  Требовалось
только вытащить ее из кратера. Однако нас заботило в  первую  очередь  то,
как выбраться самим.
     Куда ни посмотри, всюду лежали мертвецы - древние мертвецы,  обретшие
вечный покой в гробницах своих скафандров. Впрочем, мы были  избавлены  от
необходимости засвидетельствовать насилие или агонию. О насилии не  шло  и
речи, а  признаки  агонии  скрывались  внутри  объемистых  скафандров,  за
опущенными светофильтрами. Казалось, люди умерли  с  достоинством  римлян,
которое замечательно подходило к суровости обстоятельств.
     Пышные   словеса,   конечно,   сущая   белиберда,   но,   признаться,
успокаивают.
     Над  малым  кратером  по-прежнему  кружили   "собачки",   сверкающие,
искрящиеся глупыми, от которых не было никакого проку.
     Из-за корпуса  звездолета  показался  Брилл.  Он  подошел  ко  мне  и
остановился, глядя прямо в глаза.
     - Нужно что-то предпринять, - сказал он. - Сколько можно сидеть и ...
- Ученый махнул рукой.
     Я понял, к чему он клонит. Все было  ясно  без  слов.  Брилл  здорово
нервничал, как и мы с Амелией, и, похоже, готов был вот-вот сорваться.
     - Потерпите, - ответил  я.  -  Мы  подождем,  пока  солнце  опустится
пониже, а затем двинемся в путь. Вы же видели того человека в кратере.  Он
попытал счастья днем.
     - Но в темноте.
     - Темнота - понятие относительное. Нам будет  светить  Земля,  а  она
здесь светит гораздо ярче, чем Луна на Земле. К тому же  будет  прохладно,
может быть, даже холодно. Наши скафандры  оборудованы  нагревателями,  так
что с холодом справиться легче, нежели с жарой.
     - Джексон, скажите правду, каковы наши шансы?
     - Пройти предстоит семьдесят миль, Вдобавок придется  подниматься  по
склону. Задачка не из простых. - Брилл обескураженно  покачал  головой.  Я
продолжил: - Необходимо поспать, чтобы набраться сил. Надо будет захватить
с собой  столько  кислорода,  сколько  унесем.  Опустевшие  баллоны  будем
выбрасывать, чтобы избавиться от лишнего веса.
     - Как насчет воды?
     - Рассчитывайте только на ту, которая у вас в скафандре. Но мы пойдем
по холоду, поэтому нам понадобится меньше воды, чем  если  бы  мы  шли  по
жаре.
     - Вы не уверены,  что  мы  дойдем,  -  проговорил  Брилл,  пристально
поглядев на меня. Глаза его заблестели.
     - Еще никто не проходил семьдесят миль в скафандре, - отозвался я.
     - Может, нас подберут? Сейчас наверняка уже известно, что мы пропали.
Служба контроля организует поиски. Им известен наш  маршрут.  Они  засекут
трейлер на гребне кратера.
     - Возможно.
     - Вы на это не особенно рассчитываете?
     Я покачал головой.
     - Сколько осталось до выхода?
     - Десять  или  двенадцать  часов.  Нужно,  чтобы  поверхность  начала
остывать. Времени хватит на все: и чтобы  поспать,  и  чтобы  как  следует
изучить лишайники.
     - Спасибо, нагляделся, - пробурчал Брилл. - На  них  и  на  "собачек"
тоже. Джексон, признайтесь, вы когда-нибудь чувствовали себя  окончательно
сбитым с толку? У вас не возникало ощущения,  что  происходящее  полностью
лишено смысла?
     - Много раз. Сейчас, например, я совершенно ничего не понимаю.
     - Все началось с лишайников и "собачек", - заявил Брилл. - Я убежден,
что Тихо - их дом. Но почему? Чем он отличается от других кратеров?
     - Думаю, что особо ничем, но взгляните на эти стены.
     - Что в них такого?
     - Они очень гладкие, практически симметричные, как  будто  вытесанные
руками. На Луне все вкривь и вкось, а тут...
     - Вы хотите сказать, что их кто-то построил?
     - Возможно.
     Брилл отрешенно кивнул и придвинулся поближе.  Он  понизил  голос  до
заговорщицкого шепота, словно боялся, что его подслушают:
     - Мне кажется, лишайники - то,  что  осталось  от  чьего-то  огорода.
Уцелели только они.
     - Похоже, мы думаем об одном и том же.
     - Инопланетяне, - заявил он. - Побывали на  Луне  в  давние  времена,
может статься, миллион лет назад.
     - А "собачки"?
     - Господи, ну откуда мне знать?  Может,  домашние  животные,  которых
забыли взять с собой. Предоставленные самим себе, они начали размножаться,
и...
     - Или наблюдатели.
     - Логично, - отозвался он. Его взгляд выражал смятение и  тревогу.  -
Логично, но бездоказательно.
     - Естественно, - согласился я.
     - Меня кое-что  беспокоит,  -  признался  Брилл,  -  как  ученого.  -
Чувствовалось, что он и впрямь сильно озабочен.
     - Кое-что? По-моему, поводов для беспокойства гораздо больше.
     - Я разумею неполадки с электричеством. Тут что-то не так.
     - Да?
     - Судите сами. Проводка перегорела в вездеходах, но осталась целой  и
невредимой в скафандрах. Электрические цепи звездолетов уничтожены, однако
в некоторых переносных рациях они в полной сохранности. Недаром  участники
экспедиции пытались связаться с Землей именно  по  рации.  Иными  словами,
удары наносились выборочно, повреждались отнюдь не все цепи.
     - Это означает присутствие разума.
     - Совершенно верно.
     Мне почудилось, будто подул холодный ветер, однако на Луне ветра нет.
     Если допустить, что в кратере присутствует разум, придется  признать,
что он не желает отпускать нас, хочет, чтобы мы, как и  те,  кто  появился
здесь ранние вашего, остались тут повсюду.
     - Понимаете, - продолжал Брилл, - гипотеза, что  те  формы  жизни,  с
какими мы имеем дело, зародились на Луне, не  выдерживает  критики.  Жизнь
если и возникает, то сразу во многих местах, а  тут  получается,  что  она
появилась в одном-единственном кратере.
     - Как насчет молекулярной преджизни?
     - Разумеется, такие молекулы  были  обнаружены,  но  не  более  того.
Развитие вело в тупик. Луна была стерильной уже в начале  времен.  Условия
на ее поверхности никак не способствовали возникновению жизни. Она...
     Внезапно в наушниках раздался звонкий голос Амелии:
     - Крис, скорее сюда! Крис! Крис!
     В ее голосе слышался не испуг, а возбуждение.
     Я обернулся и увидел Амелию, стоявшую у дальней стены.
     Мы побежали к ней - я впереди, Брилл за мной  по  пятам.  И  вдруг  я
увидел то, что, должно быть, и привело девушку в такой восторг.
     В углублении стены сверкал и переливался мириадами огоньков,  излучая
ослепительно белый  свет,  некий  предмет  величиной  с  весьм