л, наблюдая,  как  я  мучаюсь  с  брезентом.  После
минутной паузы он все же выпалил:
     - Боб, на планете нет насекомых!
     - Что насеко... - но он уже слышал только гребя.
     - Ты прекрасно понимаешь, что я хотел сказать. Вспомни Землю, вспомни
другие планеты земного типа. Ложишься в траву и тихо наблюдаешь...  Вокруг
тебя множество насекомых! Они ползают по земле, перепрыгивают со стебелька
на стебелек, копошатся в цветках, жужжат в воздухе.
     - А здесь?
     Он отрицательно покачал головой:
     -  Не  видел.  Я  осмотрел  добрую  дюжину  мест,  ложился  в  траву,
всматривался, вслушивался, я искал их  все  утро,  но  их  нет!  Боб,  это
неправильно, неестественно. На планете нет ни одного насекомого!
     Его слова вызвали дрожь в теле, тем  более,  что  он  произнес  их  в
сильном возбуждении. Состояние Кемпера передалось и  мне:  что  бы  как-то
скрыть волнение, я продолжал  расправлять  складки  брезента,  хотя  такой
тщательности не требовалось. Что касается насекомых, то я не  был  большим
их  поклонником,  но  их  неестественное  отсутствие  может   отрицательно
сказаться на нашем бизнесе.
     - Пчелы, - напомнил я.
     - Какие еще пчелы?
     - Пчелы из куставров.
     - Я не  подходил  близко  к  стаду.  Возможно,  пчелы  летают  вокруг
куставров.
     - А птицы?
     - О чем ты говоришь?! Конечно же, не видел ни одной. Но  в  отношении
цветов я ошибся. Лежа в траве, я разглядел крохотные невзрачные цветки.
     - Чтобы пчелы не скучали.
     Лицо Кемпера окаменело.
     - Ты прав. Понимаешь в чем суть? Все спланировано...
     - Понимаю, - ответил я.
     Мы молча подошли к лагерю.
     Парсонс что-то стряпал, продолжая ворчать. Оливер и Вебер не обращали
на него ни малейшего внимания. Как и следовало ожидать, весь стол оказался
завален различными частями туши куставра, а наши патологоанатомы выглядели
ошарашенными.
     - Мозга нет, - сказал Вебер и посмотрел на нас с Кемпером так,  будто
это мы его украли. - Мы не  нашли  мозг.  Мы  не  нашли  даже  примитивной
нервной системы.
     -  Я  не  способен  понять,   -   добавил   Оливер,   -   как   живет
высокоорганизованное существо не имея мозга и нервной системы.
     - Хорошенько приберите свою мясную лавку! - гневно выкрикнул Парсонс,
не отходя от плиты. - Не то, парни, придется вам обедать стоя.
     - Здорово он ляпнул про мясную лавку, - неожиданно согласился  Вебер.
- Насколько нам удалось выяснить, существо состоит не менее, чем из дюжины
разных видов тканей, включая рыбу и дичь. А один вид очень походит на мясо
ящерицы.
     - Запас мяса на все случаи жизни, - сказал Кемпер, -  как  в  хорошем
ресторане. Может быть и мы, в конце концов, откопали свой клад?
     - Если мясо съедобно,  -  спокойно  добавил  Оливер.  -  Если  мы  не
отравимся, отведав по кусочку, или не покроемся шерстью.
     - Постановка опытов -  по  твоей  части,  -  сказал  я.  -  Клетки  я
притащил, можешь использовать наших милых маленьких друзей.
     Вебер печально смотрел на разделанную тушу.
     - Первое вскрытие - грубый предварительный осмотр, - заявил он. - Нам
необходимо еще одно существо для дальнейшей работы. Что ты на это скажешь,
Кемпер?
     Альфред молча кивнул, а Вебер перевел взгляд на меня:
     - Как ты думаешь, вы сможете нам помочь?
     - Уверен, что сможем, - бойко ответил я. - Никаких проблем.
     Я оказался прав. Едва окончился обед, в  лагерь  приковылял  одинокий
куставр, остановился в шести футах от стола, печально посмотрел на  нас  и
упал замертво.
     Оливер и Вебер работали не смыкая глаз. Несколько дней они  резали  и
ставили опыты, ставили опыты и вновь резали. Они не могли  поверить  тому,
что неизменно обнаруживали  внутри  существа.  Они  спорили,  эмоционально
размахивая скальпелями, а к вечеру впадали в  отчаяние.  Хорошо,  что  они
работали на пару, иначе дело кончилось бы истерикой.
     Кемпер заполнял слайдами коробку за коробкой и в оцепенении  сидел  у
микроскопа.
     Парсонс и я слонялся по лагерю. Парсонс иногда приступал к  работе  -
брал образцы почвы, а  затем  пытался  классифицировать  собранные  травы.
Анализы  образцов  почвы  давали  идентичные  результаты,   а   трав,   во
множественном числе, не существовало; повсеместно господствовал один вид.
     Еще через несколько дней он начал записывать данные о погоде,  провел
анализ состава воздуха. Но большую часть времени Парсонс ворчал, не  зная,
как подступиться к составлению отчета.
     А я, чтобы никому не мешать, отправился на поиски насекомых, но кроме
пчел,  летавших  вокруг  куставров,  так  ничего  и  не  нашел.  Я   долго
всматривался в голубизну неба, надеясь разглядеть одинокую птичку, но  все
напрасно. Два дня я пролежал на берегу ручья, уставившись в бегущие  струи
прозрачной воды, но не обнаружил никаких признаков живых существ. Я  сплел
подобие сети и установил в небольшой заводи. Через два дня я вытащил ее из
воды, как и предполагал, - пустую. Ни рыбы, ни рака, ничего.
     На исходе недели я готов был полностью  согласиться  с  рассуждениями
Кемпера.
     Фуллертон бродил в окрестностях лагеря.  Никто  не  обращал  на  него
внимания. Каждый Четырехглазый пытается найти нечто такое, что  недоступно
простому смертному.
     В этот день я отправился на "рыбалку". Я долго сидел,  уставившись  в
воду, и вдруг почувствовав  спиной,  резко  повернулся:  на  берегу  стоял
Фуллертон и наблюдал, как я ковыряюсь в заводи, причем  у  меня  сложилось
впечатление, что он стоит здесь уже не один час.
     - Пусто, - сказал он тоном старого учителя,  знающего  истину,  в  то
время как я, дурачок, пытаюсь что-то найти в этой луже.
     Но разозлился я не только из-за его слов. Из уголка  рта  Фуллертона,
вместо неизменной зубочистки, торчал  стебелек  травы,  и  он  неторопливо
пережевывал его, как зубочистку!
     - Немедленно выплюнь траву! - заорал я. - Ты, идиот,  выплюнь  сейчас
же!
     Его глаза расширились от удивления, рот скривился, так  что  стебелек
выпал сам собой.
     - Трудно постоянно контролировать себя, - промямлил  он,  -  вы  ведь
знаете, это мой первый полет и...
     -  И,  возможно,  последний,  -  грубо  оборвал  я.  -  Будет  время,
поинтересуйся у Вебера, что случилось  с  одним  парнем,  сунувшим  в  рот
крохотный листочек. Несомненно,  сделал  он  это  не  задумываясь,  дурная
привычка и все такое. Только через минуту он был стопроцентно  мертв,  как
будто специально спланировал самоубийство на далекой планете.
     Рассказ подействовал - Фуллертон побледнел.
     - Запомню, - сказал он.
     Я смотрел на Четырехглазого,  немного  сожалея,  что  говорил  с  ним
грубо. Но я не  сомневался,  что  поступил  абсолютно  правильно  -  стоит
немного расслабиться, потерять над собой контроль и...  мгновенно  человек
превращается в ничто.
     - Обнаружил что-то интересное? - спросил я, смягчая обстановку.
     - Все время наблюдаю за  куставрами,  -  оживился  Фуллертон.  -  Они
необычны и забавны. Но я не сразу понял, что именно вызывает удивление...
     - Я могу перечислить сотню забавных и необычных фактов.
     - Я имею в виду  совсем  другое,  Саттер.  Не  пятна,  не  бугры,  не
растительность. Все стадо выглядит очень странно. И вдруг до меня дошло: в
стаде нет молодняка, нет ни единого детеныша!
     Конечно же, Фуллертон прав! Стоило ему сказать, и я сразу же понял. В
стаде нет ни единого теленка или куставренка.  Мы  постоянно  сталкиваемся
только со взрослыми особями. Но может ли это значить,  что  детенышей  нет
вовсе? Или они нам просто не попадаются на глаза? Кстати, этот  же  вопрос
относится и к насекомым, и к птицам, и к рыбам.
     И тут, с некоторым опозданием,  я  ухватил  нить  его  мысли,  вывод,
который он сделал из  факта  отсутствия  детенышей.  Его  МЕЧТА,  безумная
фантазия, которую он надеялся найти, обнаружена на этой планете.
     - Ты сумасшедший!.. - вымолвил я.
     Он смотрел на меня с берега, сверху вниз, глаза его блестели,  как  у
ребенка, ожидающего рождественский подарок.
     - Это должно было  случиться,  Сапер,  -  сказал  он.  -  Где-нибудь,
когда-нибудь. И это случилось.
     Я выбрался на берег и встал рядом с ним.  Какое-то  время  мы  стояли
молча, потом до меня дошло, что я все еще держу в руке сеть. Я бросил ее в
воду и долго смотрел, как она погружается на дно.
     - Неопровержимых доказательств нет, - сказал я. - Развитие  куставров
в  данном  направлении  -  отнюдь  не  бессмертие,   не   может   являться
бессмертием. Наоборот, развитие на основе симбиоза - тупик. И, бога  ради,
не рассказывай никому о  своих  умозаключениях,  иначе  тебе  не  избежать
насмешек на протяжении всего обратного полета.
     Не  знаю,  что  мне  взбрело   в   голову   тратить   на   воспитание
Четырехглазого столько времени. Он упрямо продолжал смотреть на  меня,  но
огонь триумфа постепенно погас в его глазах.
     - Буду держать язык за зубами, - тихо,  но  настойчиво  сказал  я.  -
Никому ни слова.
     - Спасибо, Саттер, -  ответил  он.  -  Я  ценю  ваше  доброе  ко  мне
отношение.
     Но по его тону я понял, что он бы задушил меня с большей радостью.
     "Выяснив" отношения, мы побрели в лагерь.


     Огромные пирамиды из фарша, в который превращали куставров  Оливер  и
Вебер,  исчезли.  Стол  неправдоподобно  блестел.  Парсонс  готовил  ужин,
радостно напевая одну из своих многочисленных песенок.
     Оливер, Вебер и Кемпер расположились в креслах,  потягивали  ликер  и
тихо беседовали.
     - Работа завершена? - спросил я.
     Оливер, вместо того, чтобы утвердительно кивнуть, покачал головой. Он
налил еще один стакан и протянул его Фуллертону.  Четырехглазый  взял  без
колебаний. Для него подобный шаг - огромное достижение. Мне выпить даже не
предложили, знали, что все равно откажусь.
     - Что же вам удалось выяснить?
     - То, что нам удалось выяснить, весьма оригинально, - ответил Оливер.
- Мы имеем в распоряжении ходячее меню. Куставры дают молоко, несут  яйца,
собирают мед. Их туши состоят из шести сортов мяса животных,  двух  сортов
птичьего, рыбного филе, и еще какой-то съедобной массы, но что она  такое,
мы определить не смогли.
     - Откладывают яйца, - повторил я его слова, -  дают  молоко.  Значит,
они воспроизводят себе подобных?
     - Конечно, - уверенно ответил Вебер, - а ты думаешь иначе?
     - Тогда где же детеныши?
     Вебер хмыкнул.
     - Возможно, молодняк содержится в  специально  отведенных  для  этого
местах, которые находятся далеко отсюда.
     -  Или  у  них  выработался  контроль  над  рождаемостью,  постепенно
перешедший в инстинкт, - предположил Оливер. - К  тому  же  этот  инстинкт
согласуется  с  идеальной,  сбалансированной  экологической  ситуацией  на
планете, о которой говорил Кемпер.
     - Невероятно, - фыркнул Вебер.
     - Невероятно?! - воскликнул Кемпер. - В десятки  раз  вероятнее,  чем
отсутствие у куставров мозга и нервной системы. И намного  вероятнее,  чем
наличие в существах бактерий.
     - Уж эти твои бактерии! -  Вебер  одним  глотком  осушил  полстакана,
подчеркивая тем самым свое негодование.
     - Мои-мои, - Кемпер усмехнулся. - Только  почему  куставры  буквально
кишат ими? Бактерии распространены по всему организму  равномерно,  и  все
они, как две капли воды, похожи одна  на  другую,  то  есть,  относятся  к
одному виду. Всем известно, что организму, в том числе человеческому,  для
нормальной работы - вернее, для процессов метаболизма  -  требуются  сотни
бактерий и микроорганизмов. У куставров всю работу выполняет один  вид.  -
Он подмигнул Веберу. - Не ошибусь, если скажу, что  именно  наличием  этих
бактерий обусловлено отсутствие мозга и нервной системы - они их заменяют.
Более  того!  Как  мы  видим,  они   прекрасно   справляются   со   своими
обязанностями.
     Парсонс, все время прислушивавшийся к разговору,  подошел  к  нам.  В
одной руке он сжимал большую вилку, которую использовал для готовки.
     - Спросите меня,  -  заявил  он,  -  и  я  скажу  вам,  что  куставры
неправильны от кустов и  до  хвоста.  Подобные  животные  до  сих  пор  не
существовали и существовать не должны.
     - Но они есть.  От  факта  их  реального  существования  нам  уже  не
избавиться, - заметил Кемпер.
     - Тогда скажи мне, в  чем  смысл  этого  факта?!  Один  вид  животных
монополизировал  жизненное   пространство   целой   планеты   и   питается
единственно существующим видом  травы.  Причем  я  абсолютно  уверен,  что
количество  травы,  вплоть   до   одной   единственной   травинки,   точно
соответствует  общему  количеству  куставров...  Устранено  даже  малейшее
нарушение в отклонении от оптимального количества питания.
     - Что же неправильного ты видишь в том, что вся их жизнь  подчиняется
логике? - спросил я, пытаясь его "подколоть", но тут же подумал, глядя  на
его вилку, а не захочет ли он в ответ подколоть меня?
     - Что из того!!! - прогрохотал Парсонс. - Природа не есть статическая
субстанция, она ну на секунду не останавливается в своем развитии.  Но  на
этой планете  мы  столкнулись  с  автоматизированной  биостанцией,  вернее
фабрикой.  Интересно,  кто  регулирует  выпуск  продукции?  Кем   заложена
программа ограничения развития?
     - Верно оценивая происходящее, ты не  совсем  правильно  формулируешь
вопрос, интересующий нас, - спокойно сказал Кемпер. -  Ты,  незаметно  для
себя, проскочил мимо более важного: почему? - а не кто.  Каким  путем  шла
эволюция жизни на планете? Как  получилось,  что  жизнь  оказалась  строго
спланированной? Почему природа пришла к подобной ситуации?
     - Нет никакого планирования, - кисло улыбнулся Вебер. - Да ты  и  сам
знаешь, хоть и несешь всякую чушь.
     Разговор на некоторое время  прервался.  Парсонс  вернулся  к  плите.
Фуллертон отправился прогуляться. Кажется, его шокировали наши  разговоры.
Что за обыденность спорить о молоке и яйцах?
     Мы долго сидели молча. Минут через пятнадцать Вебер тихо сказал:
     - Боб, помнишь первую ночь? Я вышел сменить тебя  и  сказал...  -  он
посмотрел на меня. - Ты помнишь?
     - Конечно, ты говорил о возможностях развития симбиоза.
     - Теперь ты думаешь по-иному? - спросил Кемпер.
     - Даже и не  знаю...  Разве  возможно,  чтобы  симбиоз  достиг  столь
высокого уровня? Симбиоз - логическое завершение  эволюции  живых  существ
планеты?  А  если  мои  предположения  верны,  то  куставры   -   идеально
завершенный пример симбиоза. Представляете себе: давным-давно,  все  живые
существа планеты собрались вместе и решили, что пора объединиться. И тогда
все растения, животные, рыбы и бактерии слились в одно существо...
     - Красивая, но  мало  правдоподобная  сказка,  -  заметил  Кемпер.  -
Симбиоз - разновидность приспособительной реакции на  воздействие  внешней
среды. Но нельзя не отметить, что здесь он продвинулся очень далеко и...
     Парсонс издал гортанный рык, призывая всех к столу. Я  же,  вздохнув,
поплелся в палатку и приготовил крайне безвкусную клейкую массу. Я  утешал
себя тем, что такую гадость только в одиночестве и есть - достаточно одной
шутки и меня стошнит.
     На деревянной клетке для животных, которую я приспособил  в  качестве
стола, лежала тонкая  стопка  листов  с  рабочими  записями.  Проталкивать
внутрь себя отраву легче, занимаясь интересным делом. Поэтому  за  едой  я
успел просмотреть все записи. Они делались отрывочно, кое-где  листы  были
запачканы кровью куставров и еще какой-то липкой пахучей жидкостью. Однако
за время работы с Оливером и Вебером мне приходилось разбирать и не  такие
каракули.
     Конечно, записи  не  могли  дать  полной  картины  происходящего,  но
кое-что проясняли. Например,  разноцветные  пятна,  придававшие  созданиям
столь несуразный вид, четко соответствовали сортам  мяса,  располагавшимся
под  ними.  Неужели  каждое   пятно   некогда   являлось   самостоятельным
организмом?
     Орган яйцекладки описывался подробно, но свидетельств  в  пользу  его
необходимости, судя по всему, не существовало.  Так  же,  как  не  имелось
свидетельств и в пользу закономерности такого биологического процесса, как
лактация. Молодняка нет - кому в таком случае предназначается молоко?
     Писанину Оливера я  разбирал  дольше  обычного,  но  все  же  получил
представление о пяти видах фруктов и трех  видах  овощей.  После  обеда  я
прилег на кровать, переваривая и прочитанное, и съеденное.
     Итак, наши существа представляют  собой  сельскохозяйственную  фирму,
дающую чистую прибыль, без каких-либо расходов.  Да  и  о  каких  расходах
может  идти  речь?  Ходячее  мясо,  косяки  рыбы,  птицефабрика,  молочное
хозяйство, сад, огород - все это скомпоновано в теле  одного  животного  -
полнокровная ферма!
     Я еще раз торопливо  перелистал  записи,  остановившись  на  моменте,
наиболее меня заинтересовавшем: съедобные части составляют основную  массу
тела куставров, а отходы мизерны.  Да  о  таком  животном  специалисту  по
сельскому хозяйству приходится только мечтать!
     Лишь одна мысль волновала меня. А что,  если  продукты  из  куставров
окажутся  несъедобными   для   человека?   И   еще.   Возможно,   куставры
приспособились к окружающим условиям настолько сильно, что покинув  родную
планету могут погибнуть.
     Тут же, словно дурной сон, предстало перед глазами видение -  куставр
подходит к нам и падает замертво.  Неожиданно  яркая  и  реальная  картина
вызвала головную боль, беспокойство. Вопросы начали всплывать сами  собой:
приживется ли на другой планете трава? Смогут ли куставры приспособиться к
новым условиям? С какой скоростью они воспроизводят себе  подобных?  Можно
ли ускорить этот процесс?
     Я поднялся и вышел на свежий воздух. Легкий ветерок стих. Солнце  уже
клонилось к закату,  тишина  стояла  неправдоподобная.  Я  задрал  голову.
Быстро темнело, звезды проявлялись на небе, как на фотографической бумаге.
Они сверкали непривычно ярко  и  было  их  так  много,  что  они  поражали
воображение, будили странные мысли.  Взошла  луна,  но  звезды  продолжали
светить с той же яркостью. С большим трудом я  оторвался  от  непривычного
зрелища и неторопливо отправился к товарищам.
     - Все идет к тому, что мы задержимся, -  спокойно  произнес  я,  -  а
потому завтра начинаем разгрузку корабля.
     Никто не произнес ни слова, но тишина говорила сама  за  себя  -  все
удовлетворены тем, что вот,  наконец,  повезло  и  нам.  Представляю,  как
вытянутся лица у конкурентов, когда мы  вернемся  домой  с  таким  уловом.
Полный триумф, всеобщая известность, безбедное существование!
     Нарушил наше ликующее молчание Оливер:
     - Некоторые лабораторные  животные  не  в  лучшей  форме.  Сегодня  я
внимательно наблюдал за ними, морские свинки и крысы выглядят больными,  -
и он посмотрел на меня так, будто это я заразил их. Пришлось возмутиться:
     - Нечего смотреть на меня обиженными  глазами.  Я  не  смотритель,  и
ухаживаю за ними лишь во время полета.
     Кемпер попытался прервать спор:
     - Прежде чем говорить о корме, новом корме, его нужно  иметь.  Завтра
надо добыть еще одного куставра.
     - Бьюсь об заклад, что... - начал Вебер, но Кемпер  молча  отмахнулся
от его предложения, даже не дослушав.
     И оказался прав, так как сразу  после  завтрака  в  лагере  объявился
очередной куставр и, как по команде, упал замертво. Ребята набросились  на
него, а Парсонс и я занялись выгрузкой съестных припасов  и  оборудования.
Работы хватило на целый день; мы выгрузили большую  часть  приборов,  даже
холодильник для хранения мяса куставра  и  все  продукты,  за  исключением
аварийных пайков. Оборудования оказалось так много, что  пришлось  ставить
дополнительные палатки. К вечеру мы валились с ног от усталости.
     Утром все, как заведенные,  принялись  за  работу.  Кемпер  продолжал
экспериментировать с бактериями, Вебер не отходил от туши куставра, Оливер
выкопал нес