с   каярами,   для   чего   одолжил   ему    ритхский
исследовательский корабль. Он говорил  о  нехватке  корня,  цене  и  будущих
поставках. Чейн сделал вывод, что это был самый  неуклюжий  враль,  которого
ему приходилось в своей жизни слышать. Но в целом  парагаранец  оказался  не
так  уж  плох.  Он  обладал  обезоруживающим,  если  не  сказать  глуповатым
простодушием, не оставлявшим сомнения в том, что он говорил.
   Каяр, представший на экране, задумался на какой-то момент. Потом сказал:
   - Это беспрецедентный случай. Пока мы будем его  рассматривать,  выведете
корабль на стационарную орбиту.
   Гваатх сказал, что сделает это, и спросил:
   - Можно мне отключить визуальный сектор до следующего вашего вызова?  Это
экономит энергию.
   Человек на экране презрительно согласился. Он заявил:
   - Меня зовут Вланалан. Вы очень скоро узнаете о пашем  решении.  Если  до
него сделаете попытку приземлиться, то будете немедленно уничтожены.
   Гваатх выключил визуальный сектор, повернулся и торжествующе посмотрел на
Дайльюлло.
   - Замечательно, - прошептал Дайльюлло. - Оставайся на своем месте и  жди.
Я переведу судно на орбиту.
   Он сделал это, и они стали ждать, одновременно думая о следующем этапе  -
спуске  в  направлении  звездопорта,  затем  неожиданном   изменении   этого
направления,  приземлении  на  открытой  площади  среди  зданий,  в  которых
хранятся сокровища, о быстрых и внезапных действиях,  которые  ошеломили  бы
каяров. Они надеялись на успех.
   А разрешения на посадку все не было  и  не  было.  Шли  минуты,  и  Чейна
охватило странное ощущение тревоги.
   Он не мог точно определить это ощущение. Оно  не  было  шестым  чувством.
Звездным Волкам хватало и пяти  чувств,  которые  были  доведены  у  них  до
совершенства, далеко за обычные пределы. Чейн сейчас ощущал то же самое, что
было в темных джунглях на Альюбейне перед  тем,  как  нэйны  набросились  на
него. Что-то шло не так, как надо.
   - Я думаю, - начал он шептать.
   Дайльюлло резким взмахом руки дал  понять,  чтобы  он  умолк.  Аудиоканал
коммуникатора был в рабочем состоянии, и Дайльюлло показывал жестами, что их
могут услышать.
   Вновь  потянулись  бесконечные  минуты,  а  маленький  корабль  продолжал
кружиться вокруг темной планеты, и на них все так же  взирал  кровавый  глаз
умирающего солнца.
   Неожиданно, словно удар молнии,  резкая  боль  охватила  нервную  систему
Чейна. Его нервы пылали охваченные агонией. Он сделал попытку дотянуться  до
пульта  управления,  где  Дайльюлло  неожиданно  попик  в  кресле,   прикрыв
трясущимися руками лицо.
   И не смог дотянуться; это-то он, Морган Чейн, землянин, ставший  звездным
Волком, превосходящий по силе, выносливости и скорости  любого  человека  на
Земле, любого неварновца в Галактике.
   Теперь он был младенцем - слабым, содрогающимся от агонии. Он упал лицом,
прижавшись ртом к холодной палубе. По его терзаемому телу шла  рябь  длинных
медленных воли боли.
   Он катался по палубе, тщетно пытаясь встать на ноги, и потом  зарыдал  от
возросшей агонии. Он видел, как Гваатх, красные глаза которого стали дикими,
поднялся, зашагал, шатаясь и спотыкаясь, и грохнулся  в  углу.  После  этого
Гваатх встал на колени и, качаясь назад и  вперед,  начал  издавать  хриплые
животные звуки.
   Дайльюлло даже не пытался выбраться из пилотского кресла.  Он,  казалось,
весь сжался, сократился, сжигаемый огненным дыханием безграничной боли.
   Чейн пытался заставить себя действовать.  Он  был  весь  схвачен  горячей
агонией, но агонию ему и раньше приходилось переживать.  Нужно  действовать,
встать  на  ноги,  добраться  до  пульта  управления,   снять   корабль   со
стационарной орбиты и уйти от Хлана, пока они  не  умерли  или  не  сошли  с
совсем ума, а это может случиться теперь очень быстро,  в  какие-то  минуты,
возможно секунды.
   Мобилизовав всю неистовую решимость Звездного Волка, Чейн встал на  йоги.
И тут же снова упал лицом на палубу.
   - Ну и дураки, -  раздался  холодный,  отдаленный  голос.  -  Неужели  вы
рассчитывали на то, что мы  дадим  приблизиться  кораблю,  не  прощупав  его
сенсорными лучами? Особенно после того, как нас  предупредили,  что  земляне
пытаются захватить Солнышки?
   Это был голос Вланалана, говорившего через коммуникатор. Голос хлестал по
ним ледяным, презрительным тоном.
   - Конечно, мы могли нас мгновенно прикончить. Но это не в нашем духе.  Вы
должны претерпеть мучительные  страдания,  пока  не  сознаете  всю  подлость
преступного замысла выкрасть у  каяров  предметы  красоты.  К  вам  подойдет
корабль, который возьмет вас на  борт  и  доставит  к  нам  для  дальнейшего
расследования. А тем временем начинаем вам давать первую порцию наказания.
   Боль, охватившая нервы  Чейна,  резко  усилилась  словно  от  повернутого
выключателя. Дайльюлло еще больше скрючился в кресле. Гваатх  начал  безумно
орать и бросаться на стену. Он это дважды сделал, потом упал и лежал,  слабо
вздрагивая.
   Чейн  выл.  Он  был  выносливым  человеком,  ему  и  раньше   приходилось
переносить боль, но впервые такую. Он лежал лицом на палубе  и  уже  не  был
больше Звездным Волком; он был побитым щенком.
   - Ну,  как,  нравится?  -  раздался  голос  Вланалана.  -  Полюбите  это,
чужеземцы. Дадим вам еще, и побольше.
   Чейна охватил страшный гнев. Его не  раз  ранили  в  схватках,  и  он  не
злился, поскольку в бою это естественно и, если ты не хочешь  рисковать,  то
вообще избегай схваток. Но  здесь  эта  безжалостная,  научно  разработанная
пытка и спокойный, насмешливый голос  возбудили  в  нем  такую  ненависть  к
противнику, которой у него никогда не было.
   Чейн накапливал е„ в себе. Ненависть  противостояла  боли,  он  ненавидел
Вланалана и всех каяров. Он отплатит им за все. Но для этого нужно выжить.
   Сначала выжить, потом отомстить.
   Выжить...
   Нужно уйти с орбиты до прибытия каирского корабля.
   Чейн предпринял усилия освободить свой рассудок от оцепенения, вызванного
агонией.  И  понял:  ему  не  добраться  до  управления  кораблем.  Все  его
двигательные центры оказались парализованными энергией,  которая  ввергла  в
боль его нервную систему. И не было никакой надежды  на  Дайльюлло,  который
согнулся в пилотском кресле и, казалось, не дышал.
   Уж не умер ли?
   "О, боже, неужели я притащил его сюда затем, чтобы он умер?"
   Что же остается делать?
   Гваатх катался по палубе и выл.  Слабые  судороги  превратились  в  дикое
битье. Его руки и ноги колотились о палубные плитки.
   Чейн смотрел на него глазами, полуослепшими от боли.
   Терзавшая их энергия была настроена на поражение нервной  системы  людей.
Гваатх же был не человеком, гуманоидом, представителем иной породы.  Он  был
охвачен страданиями, но все же мог еще двигаться, испускать вопли.
   Чейн подождал момента, когда голова Гваатха, стучавшая по палубе,  словно
полая тыква, оказалась поблизости. Он был вынужден ждать для того, чтобы его
квакающий шепот - все, что осталось от голоса - был услышан.
   - Гваатх. Гваатх...!
   Гваатх продолжал кататься и колотить руками.
   - Управление, Гваатх. Сбрось нас... с орбиты. Спасай...
   Чейн продолжал повторять слова "управление, спасай, Гваатх", или  пытался
это делать, но слова эти, по-видимому, не  имели  звукового  оформления.  Во
всяком случае Гваатх был, кажется, за пределами их восприятия.  Затем  Чейну
показалось, что, катаясь, скуля и завывая, Гваатх все больше  приближался  к
пульту управления. Он следил за ним и думал, как странно все выглядит, когда
смотришь через собственную  кровь  и  слезы,  от  которых  лопаются  зрачки.
Искаженный силуэт Гваатха двинулся в красноту...
   Неожиданно Гваатх заорал.
   Бросился и растянулся у пульта управления.
   Раздался голос Вланалана, сказавшего что-то резкое.
   Корабль  взревел  и  сошел  со  стационарной  орбиты.  Агония  удвоилась,
утроилась.
   Они приближались к невидимой западне, которая покончит с  ними  до  того,
как они смогут вырваться.

10

   Чейн удивился, что пришел в себя.  Когда  последний  приступ  невыразимой
боли поверг его в мрак, он был уверен, что умирает.
   Он по-прежнему  лежал  на  палубе.  Жгучая  боль  прошла,  но  все  нервы
пребывали в мурашках, судорогах, подергиваниях от воспоминаний о том, что им
пришлось испытать. Он не мог сейчас  двигаться;  наверное,  были  повреждены
двигательные центры.
   - Неужели навсегда, - мелькнуло в мозгу.
   Чейн лежал и думал о каярах. Как изощренны они в причинении  боли  своими
сенсорными лучами. Как безжалостны эти  невозмутимые  любители  прекрасного,
сначала наслаждаясь истязанием тех, кто  угрожает  их  сокровищам,  а  потом
выцеживая из их тем как можно медленнее душу, чтобы причинить своим  жертвам
новые  страдания  и  получить  от   этого   новые   удовольствия.   Нетрудно
представить, что их троих ожидало, если бы каяры захватили их в свой мир.
   Чейн увидел, как над ним склонился Гваатх, приблизившись  своим  мохнатым
лицом и вопрошающе взирая ужасно красными глазами.
   Чейн собрал всю волю и произнес одно слово.
   - Дайльюлло?
   - Не умер, - ответил парагаранец,  -  но  не  приходит  в  себя  и  ничем
невозможно его пробудить.
   - Помоги мне встать, - попросил Чейн.
   Гваатх попытался его поднять. Только после трех попыток парагаранца Чейн,
наконец, подобрал под себя ноги, выпрямился и  встал  с  небольшой  помощью.
Огромный Гваатх выглядел все еще немного осоловелым, но  во  всем  остальном
пришел почти  в  норму.  Его  гуманоидное  тело  неплохо  справилось  с  тем
последним ударом агонии. Чейн же чувствовал по себе, что был очень близок  к
смерти, когда корабль с ускорением вырвался с орбиты и ушел из зоны действия
каярской энергии.
   А Дайльюлло?
   Когда с помощью Гваатха Чейн добрался до пилотского кресла, ему казалось,
что Дайльюлло умирает. Глаза закрыты,  пульс  едва  прослушивается,  а  тело
какое-то поникшее, съежившееся. Дайльюлло значительно старше, и это  ударило
по нему тяжелее, подумал Чейн.
   Он попросил Гваатха откинуть одну  из  складывающихся  коек  в  хвостовом
отсеке, отнести туда и положить Дайльюлло. Чейн присел,  пытаясь  в  течение
нескольких минут привести свои пораженные нервы  в  нормальное  состояние  с
тем, чтобы можно было двигаться без падений.
   Корабль шел в сверхскоростном режиме. Гваатх поставил курс  на  Ритх,  но
поставил не совсем точно. Чейн дотянулся трясущейся рукой до пульта  и  внес
поправку. Спустя некоторое время  он  нетвердо  встал  на  ноги  и  пошел  к
Дайльюлло.
   Дайльюлло по-прежнему лежал с закрытыми глазами, дыхание  было  неровным,
лицо серым. Содрогания корпуса тела, рук и ног  свидетельствовали,  что  его
нервная система страдает от тех же самых последствий, которые ощущал и Чейн.
   Чейн стал массировать нервные точки на теле Дайльюлло,  о  то  время  как
Гваатх сидел в пилотском кресле, беспокойно озираясь.  Наконец,  к  огромной
радости Чейна Дайльюлло открыл глаза.
   Глаза были скучные, тусклые, а речь, когда он начал  говорить,  глухая  и
невнятная.
   - Обожглись мы там, кажется? - сказал он.
   - Обожглись, - согласился Чейн и рассказал ему, как Гваатх снял корабль с
орбиты.
   - Ну что ж, не зря мы его взяли, - сказал Дайльюлло. - Думаю,  нам  очень
повезло, что выбрались оттуда живыми. Чейн со злостью заявил:
   - Если мне когда-нибудь  придется  снова  встретиться  с  каярами,  я  им
покажу, что такое подлинное невезение. Будь они прокляты!
   - Редко видел я  тебя  таким  алым,  -  сказал  Дайльюлло.  -  Обычно  ты
воспринимаешь все, как должное.
   - Ты не успел вкусить всю порцию, - огрызнулся Чейн. -  Быстро  вышел  из
строя. А я до конца отведал и отплачу им сполна, когда придет время.
   - Забудь об этом, - успокоил  Дайльюлло.  -  Подумай  лучше  о  том,  что
произойдет, когда мы возвратимся с пустыми руками на Ритх.
   Чейн размышлял об этом весь долгий путь, пока корабль  в  сверхскоростном
режиме пересекал пространства Отрога. Он предвидел большую беду, и  это  ему
совершенно не нравилось.
   Но в данный момент  его  больше  беспокоил,  Дайльюлло,  который  еще  не
оправился полностью от пережитого. Лицо лидера было  худым  и  вытянувшимся,
тело временами содрогалось от конвульсий, - так нервы  помнили  пытку.  Чейн
подумал, что со временем эти  последствия  исчезнут,  но  не  был  до  конца
уверен. И у него еще больше вспыхнула лютая ненависть к каярам,  особенно  к
тому, кто хладнокровно издевался над ними, ввергая в агонию.
   Когда они вышли из сверхскоростного режима и приблизились к Ритху,  то  с
удивлением увидели, что дневная сторона  планеты  была  в  солнечной  дымке.
Однако за  чернокаменным  городом  висели  огромные  массы  темных,  мрачных
облаков, предвещавших очередной ураган привыкшей к бурям планете.
   Их встретили ритхские офицеры, которые и сопроводили во дворец Ирона. Всю
дорогу до неприветливо холодного каменного кабинета  Ирона  офицеры  хранили
молчание, если не считать нескольких  стандартных  любезностей.  Краснокожий
правитель-коротышка встретил укоризненным взглядом.
   - Вы не добыли Солнышек, - сказал он.
   - А-а, ваши люди уже успели обыскать судно  и  уведомить  вас,  -  заявил
Дайльюлло. - Нет, мы не добыли Солнышек. Мы счастливы, что выбрались  оттуда
живыми.
   - До ваших жизней мне нет никакого дела, - со  злостью  ответил  Ирон.  -
Никакого, понимаете? Что беспокоит меня, так это ваш провал.
   Дайльюлло устало пожал плечами.
   - Нельзя их всех одолеть. Каяры оказались  слишком  крепким  орешком  для
нас. Вы говорили, что они  не  будут  делать  полного  сканирования,  а  они
сделали.
   Он рассказал о том, что произошло,  и  напыщенный  царек  нервно  зашагал
вперед и назад. Его грубое лицо становилось все мрачнее и мрачнее.
   - Ведь вот  к  чему  все  это  ведет,  -  сказал,  наконец,  Ирон.  -  Вы
использовали ритхское судно. Вы пытались обмануть каяров и потерпели фиаско.
Предположим, каяры спросят меня, как вам досталось это судно.
   - Скажите, что мы украли, - сказал Чейн. Ирон хмуро уставился на него.
   - Ты думаешь, это так просто? Вы вс„ еще не понимаете, каковы возможности
каяров, даже после того, как они продемонстрировали, что могут обращаться  с
вами как с детьми! Предположим, они узнают, что вы здесь и потребуют,  чтобы
я выдал вас правосудию, их правосудию?
   - Неужели они дойдут до этого? - спросил Дайльюлло.
   - Не знаю, - смутился Ирон. - Никто не знает, как могут поступить  каяры,
потому что никто не знает масштабов их мощи, как далеко  они  могут  видеть,
какое оружие пустят в ход. Знаю одно: я не хочу иметь их врагами и  не  хочу
терять их как выгодных торговых покупателей.
   - К чему вы это ведете? - спросил Дайльюлло. - К тому,  что,  если  каяры
потребуют выдать нас, вы нас бросите этим собакам?
   - Если будет нужно ответил Ирон. -  Только,  если  будет  нужно.  Но  вам
придется остаться здесь до тех пор, пока я не  буду  уверен,  что  каяры  не
собираются потребовать вас.
   - Замечательно, - сказал  Дайльюлло.  -  Какой  вы  замечательный  верный
партнер.
   Чейн молчал. Он ожидал этого.
   - Никакого вреда вам здесь не будет, - продолжал Ирон. -  Я  отдал  малое
крыло дворца вашим людям, и им там вполне удобно. Будет удобно и вам.
   - Другими словами, - сказал с  отвращением  Дайльюлло,  -  мы  становимся
пленниками до тех пор, пока вы не выясните, в какую сторону дуст ветер.
   - Да, - ответил Ирон. - А теперь оставьте меня.
   Он отдал приказ на своем непонятном языке, и вперед  выступили  офицер  и
четыре вооруженных охранника.  Чейн  заметил,  что  они  были  вооружены  не
станнерами, а лазерами.
   Он понял, что  уже  поздно  оказывать  какое-либо  сопротивление.  Словно
послушные овечки он  и  Дайльюлло  поплелись  с  ритханами.  Они  шагали  по
каким-то слабо освещенным лестницам  и  коридорам,  на  стенах  которых  еще
оставались незакрашенными благородные голубые лица старой расы. Лица взирали
сверху на пленников с участливой жалостью.
   Ритхане остановились у охраняемой двери. Офицер тщательно обыскал Чейна и
Дайльюлло, забрав все, что у них находилось в карманах комбинезонов.
   Затем дверь открылась. Уродливый  ухмыляющийся,  низкорослый  краснокожий
человек с издевательской вежливостью пригласил их жестом пройти и, когда они
это сделали, дверь с лязгом захлопнулась.
   Они оказались в длинном, плохо освещенном  коридоре,  по  обеим  сторонам
которого шли двери. Некоторые были открыты, из-за одной неслись голоса. Туда
они и направились.
   Большинство дверей открывались  в  маленькие  спальные  комнаты,  но  та,
откуда шли голоса, была  более  просторной  общей  комнатой.  Окна  во  всех
комнатах были по существу  вентиляционными  щелями,  настолько  узкими,  что
через них Проникнуть могла лишь кошка.
   Из группы людей, сидевших кружком в общей комнате и потягивавших  местный
алкогольный напиток, выскочил Джансен.
   - Кого мы видим? - восторженно воскликнул  он.  Затем  его  лицо  сникло,
когда он взглянул на Дайльюлло и Чейна: "Ничего не вышло?"
   - Мы были в какой-то мили от цели, - сказал Дайльюлло. Он прошел к столу,
сел на стул, и Секкинен налил ему обжигающего  напитка  из  высокой  изящной
фляги.
   Гваатх схватил флягу, но уставший Дайльюлло даже  пальцем  не  пошевелил,
чтобы остановить парагаранца. Здоровенный Гваатх поднес ко  рту  флягу  и  с
булькающим звуком изрядно отпил из нее, поставил флягу снова на стол и вытер
свои волосатые губы.
   - Мы были доведены до безумия, - сказал он.
   Чейн, хотя и не был очень уставшим, тоже присел. Он  видел,  как  Боллард
пристально рассматривал изнуренное лицо Дайльюлло, освещаемое светом бра  на
стенах.
   - Знаешь, Джон, - сказал Боллард, - ты выглядишь так,  словно  побывал  в
аду.
   - Так бы выглядел и ты, если бы прошел через муки, которые мы испытали, -
ответил Дайльюлло. Он пропустил еще порцию напитка  и  потом  рассказал  обо
всем, что с ним случилось.
   - Сама идея была замечательной,  -  отметил  Дайльюлло.  -  Действительно
замечательной. Только не сработала. И мы теперь оказались в капкане.
   Все сидели, задумавшись, и на время умолкли. Гваатх снова схватил  флягу,
но тут поднялся Чейн, взял е„  у  парагаранца  и  налил  себе  полный  бокал
напитка. Затем Чейн возвратил сосуд  Гваатху,  и  тот  опустошил  его  одним
затяжным глотком.
   - На нашу долю многое выпадало, - сказал Дайльюлло. - Мы  часто  выходили
из таких тяжелых ситуаций, когда никто не верил, что мы выкрутимся.  Но  как
бы ни был силен человек, рано или поздно он падает на свою задницу. Вот и мы
это сделали.
   - Тогда что ж, вся паша работа прощай? - спросил Джансен.
   - А что ты сам думаешь? - ответил вопросом Дайльюлло. Ни у Джансена, ни у
кого другого не нашлось ответа.  Спустя  некоторое  время  Секкинен  прорвал
молчание:
   - Тогда остается только одно - вырваться  отсюда,  послать  к  ч„рту  эту
планету и возвратиться на Землю?
   - Это будет нелегко, - вмешался Чейн. -  Отсюда  можно  вырваться,  но  в
звездопорте, как я заметил сейчас при посадке, около  нашего  корабля  полно
охранников. Кроме того, на корабль наведены тяжелые лазеры.
   - Не знаю. Просто не  знаю,  что  делать,  -  заявил  Дайльюлло.  Боллард
пристально посмотрел на него. Затем этот толстяк встал и решительно сказал:
   - Ясно одно. Сегодня вечером мы ничего не сделаем. Вам нужно отдохнуть.
   Его слова прервал мощный раскат грома. За окном сверкнула  молния,  вновь
раздался гром и забарабанил с грохотом дождь.
   - Да принесет нам этот день нашу насущную бурю, - буркнул Джансен. - Ну и
планетка!
   - Пойдем, Джон, - позвал Боллард. - Покажу, где ты можешь выспаться.
   Дайльюлло встал и вышел вслед за Боллардом из комнаты в коридор.  Он  уже
дремал на ходу. Вместе с ним вышел и Чейн. Ему не нравился вид  Дайльюлло  и
он боялся, как бы тот не споткнулся и не ударился.
   Дайльюлло ввели в одну из комнат и уложили в постель. Он уже