Ни Чейн, ни небо не могли ответить на  этот  вопрос.  Дайльюлло  приказал
Болларду с его группой включиться  в  создание  круговой  обороны,  снять  с
корабля все вооружение,  вплоть  до  продажных  образцов,  послать  людей  с
механическими инструментами на оборудование  огневых  позиций,  а  также  на
сооружение окопов при помощи взрывных устройств. Остальные наемники  вынесли
с корабля секции  заграждений  из  легких  прочных  сплавов  и  занялись  их
установкой. Такие заграждения оказались очень  полезными  для  наемников  во
многих враждебных мирах. Люди работали быстро, в поте лица своего. И все это
время Дайльюлло поглядывал на небо.
   А небо было противное, угрюмое, скучное. Висевшее в нем солнце напоминало
лицо утопленника  (опять  этот  тонущий  образ!),  хило  просвечивая  сквозь
песчаную пыль и газ туманности. Оно оставалось пустым. Дул ветер. Степа скал
защищала людей внизу от его мощных порывов, однако он пронзительно  выл  над
их головами,  пробиваясь  с  бешенным  неистовством  через  частокол  темных
каменных вершин. Мелкий песок задувало вниз, он попадал в глаза,  уши,  рот,
за воротник, прилипал к потной коже и раздражал ее.
   Дайльюлло научился воспринимать незнакомые миры  через  вкус  и  осязание
атмосферы, через  надежность  почвы  под  ногами.  Этот  мир  был  холодным,
жестким, щетинистым, неприветливым. Воздух, хотя и был пригоден для дыхания,
имел  горький  привкус.  Дайльюлло  не   нравился   этот   мир,   отдававший
предпочтение вечному бесплодию пустыни, а не созиданию жизни.
   Здесь никогда не было ничего живого.  И  вот  по  какой-то  причине  сюда
прибыл кто-то (или что-то) для того, чтобы умереть.
   Боллард, наконец, доложил, что возведение круговой  обороны  завершено  и
люди расставлены по огневым позициям. Дайльюлло повернулся  и  посмотрел  на
нависший над ними разбитый корпус громадины. Даже в самый напряженный период
оборонительных работ Дайльюлло не был избавлен от подсознательного ощущения,
что этот гигантский корабль не только физический,  но  и  духовный  предмет:
какая-то  отчужденность,  таинственность,  заставляла  похолодеть  сердце  и
глубоко, до горения возбудить нервную систему.
   - Следит ли за радаром Биксел?
   - Да. Пока ничего нет.
   - Держи с ним постоянную связь, не давай ему заснуть. Чейн...
   - Да?
   - Узнай, кто возглавляет специалистов, и приведи его ко мне.
   - Где вы будете находиться?
   Дайльюлло глубоко вздохнул и сказал: "Там".
   Один из проломов  в  борту  гигантского  корабля  вхолане  превратили  во
временный вход.  Все  другие  пробоины  и  щели  металлической  обшивки  они
прикрыли листами из прочного пластика  для  защиты  от  ветра  и  постоянной
мелкой пыли.
   По покрытым песком ступенькам  Дайльюлло  поднялся  к  временному  входу,
прошел внутрь и оказался в совершенно ином мире.

16

   Чейн шагал вдоль громадного судна к куполообразной постройке,  в  которую
собрали всех вхоланов, и не думал ни о судне, ни о вхоланах. Его мысли  были
далеко, за пределами этого леденящего душу неба,  там,  где  шел  бой  между
двумя тяжелыми крейсерами и эскадрильей Звездных  Волков.  Интересно,  думал
он, как завершился бой, кто погиб.
   Чейн не любил попусту терзать свою душу. Он  ненавидел  Звездных  Волков,
хотел их смерти, знал, что они убьют его, не испытывая ни малейшей  жалости,
и все же...
   Те часы, что он провел на борту корабля наемников, были одними  из  самых
тяжелых в его жизни. Как все несправедливо: ты должен воевать с сородичами и
поздравлять человека, который побил их потому, что ты научил  его,  как  это
сделать. Впрочем Чейн не припомнит, когда его жизнь  была  бы  простой,  без
проблем; это была плата за то, что он был Звездным Волком, гордым и сильным,
полноправным членом братства; это была плата за Галактику - чудесное  место,
где можно вдоволь грабить и гулять, словом делать все, что пожелаешь.
   И вот теперь из-за того, что собратья выступили против него, он  вынужден
примкнуть к овцам; уже одно это плохо, но еще хуже, что  один  из  наемников
пришелся ему по душе. Дайльюлло был всего лишь человек, но в мужестве ему не
откажешь. Ни один Звездный Волк не смог бы действовать лучше.  Чейну  тяжело
говорить это, даже самому себе, но от правды не уйдешь.
   Черт побери, что они там делают эти быстрые маленькие корабли, кусавшие и
терзавшие крейсер? Они здорово его потрепали, это  уж  точно,  иначе  другой
крейсер никогда не отправился бы на  помощь.  Чейн  улыбнулся  с  неизменной
гордостью. Вхолане решили, что лучше преподнести эту  планету  наемникам  на
серебряном подносе, чем подвергнуть себя риску прорыва Звездных Волков.
   С одним тяжелым крейсером Звездные Волки могут справиться. Но не с двумя.
"Мне следовало бы быть с вами, помогать вам, - думал Чейн, - а не радоваться
тому, что вас задержал один крейсер, не надеяться на то, что второй  крейсер
разнесет вас в прах".
   Ведь эти самые крейсеры, возвратившись сюда,  сделают,  вероятно,  то  же
самое с ним, Дайльюлло и остальными наемниками.
   Ну, что ж, во всяком случае это будет решением его  собственных  проблем.
Презирая всякое копание в своей душе, Чейн постарался избавиться от  эмоций,
которых раньше никогда не испытывал. К черту все это!
   Показалось куполообразное строение, и Чейн вошел в него.  Помещение  типа
гостиной или общего зала было набито вхоланами, которых зорко, со станганами
наперевес стерегли четыре наемника во главе с Секкиненом.  После  того,  как
Чейн  передал  Секкинену  распоряжение  Дайльюлло,  потребовалось  несколько
минут, чтобы преодолеть полуистеричный гвалт толпы  и  опросить  на  галакто
гражданских специалистов. В конце концов ему представили  тощего  вхолана  с
видом ученого в измятой  синей  тунике.  Вхолан  уставился  на  наемников  с
надменностью,  к  которой   был   примешан   испуг   школьника,   неожиданно
встретившего на своем пути группу здоровых хулиганов. Он  сказал,  что.  его
зовут Лабдибдин и он возглавляет исследовательские работы.
   - Но, - добавил он, - хочу сразу заявить: я ни  в  чем  не  буду  с  вами
сотрудничать.
   - Вы можете сказать об этом Дайльюлло, - пожал плечами Чейн.
   - Не потеряй его, - напутствовал Секкинен.
   - Не потеряю, - заверил Чейн и взял Лабдибдина за руку. Он так  ее  сжал,
что вхолан поморщился от боли и, поразившись,  что  у  человека  может  быть
такая сила, удивленно посмотрел на Чейна. Тот улыбнулся:
   - Мы не хотим сделать ничего плохого. Пойдем со мной.
   Вхолан пошел. Церемонно, словно на деревянных ногах, он двинулся  впереди
Чейна.  Выйдя  из  помещения,  они  отправились  по  холодному  песку  вдоль
прогнившей громадины корабля. Это чудовище, подумал  Чейн,  наверное,  около
мили длиной и четверть мили высотой... теперь  совершенно  ясно,  что  судно
никогда не предназначалось для посадки.
   Чейна охватило внимание, когда он стал задумываться о корабле: откуда  он
прибыл, с какой целью, и что в нем находится.  Чуткий  нос  Звездного  Волка
почуял запах добычи.
   Затем он вспомни", что парадом командует Дайльюлло, и поумерил спой  пыл:
ведь у этого Дайльюлло полно чудаковатых идей об этике и собственности.
   Он подтолкнул вхолана с ненужной силой вверх  по  ступенькам  лестницы  к
входу в корабль.
   Сооруженный  специалистами  двадцатифутовый  мостик   перекрывал   темную
пропасть, которая уходила вниз, во внутрь судна, на глубину значительно ниже
уровня песка. Мостик упирался  в  поперечный  коридор,  протянувшийся  вдоль
корабля в обоих направлениях. Вхолане установили в  нем  рабочее  освещение.
Лампочки испускали холодный тусклый свет, который соответствовал этому месту
не более, чем  зажженная  спичка  в  утробе  поповского  кита.  Коридор  был
облицован плитками из такого же  бледно-золотистого  металла,  который  Чейн
видел на вхоланском складе. У этого металла, очевидно,  был  огромный  запас
прочности на растяжение, поскольку он остался сравнительно целым -  то  тут,
то там покоробленным, но не сломанным. Весь коридор был слегка наклонен, пол
в нем был неровным, шел то вверх, то вниз. Но  даже  несмотря  на  это,  его
плиты не разошлись.
   На внутренней стене примерно через каждые  пятьдесят  метров  были  видны
дверные проемы. Чейн вошел в ближайший из них... и почувствовал себя птицей,
посаженной на насест в самом центре того, что выглядело космическим музеем.
   У  Чейна  не  было  возможности   определить   занимаемое   этим   музеем
пространство. Оно уходило высоко вверх  и  глубоко  вниз,  значительно  ниже
уровня наружного леска, а справа и слепа терялось в туманной дымке,  которую
едва пробивали рабочие лампы.
   Он стоял в узкой галерее. Выше и ниже  шли  другие  галереи,  от  которых
начиналось сплетение проходов, охватывающее своей паутиной огромную площадь.
Проходы были связаны между собой по вертикали лифтами. И  лифты,  и  проходы
предназначались для того, чтобы на всех уровнях был доступ к огромным крытым
стеллажам, которые заполняли все пространство, аккуратно выстроившись рядами
словно здания в каком-то фантастическом городе. Бледно-золотистый металл, из
которого были сделаны стеллажи и проходы, подтвердил и здесь свою прочность;
в  целом  он  выдержал  испытание,  хотя  первоначальная  четкая   симметрия
оказалась  нарушенной  из-за  неизбежных  прогибов  и  искривлений,  проходы
перекосились, а стеллажи утратили прежнюю точность установки.  Возможно,  на
нижних уровнях были и другие повреждения, но Чейн не мог их видеть.
   Глазам Чейна предстало здесь столько добра, что оно могло  бы  обеспечить
счастливое существование четырем поколениям Звездных Волков.
   Не скрывая своего благоговейного восхищения, он сказал Лабдибдину.
   - Вот это да! Наверное, они были  самыми  великими  грабителями  во  всей
вселенной.
   Лабдибдин посмотрел на него с откровеннейшим презрением:
   - Не грабителями. А учеными. Собирателями знаний.
   - Конечно, - сказал Чейн. - Понимаю. Все зависит от того, кто грабит.
   Он двинулся вперед по  наклонному  проходу,  придерживаясь  за  перила  и
наступая на пятки шедшему впереди Лабдибдину.  Прозрачные  пластиковые  окна
ближайшего стеллажа не давали ясного представления  о  том,  что  находилось
внутри. Твердый пластик местами  покрылся  белыми  пятнами  и  лучеобразными
трещинами. Но со стороны прохода была возможность  пробраться  внутрь.  Чейн
это и сделал, оказавшись в огромной комнате, уставленной ящиками с  мягкими,
амортизируемыми днищами.
   В  ящиках  с  камнями  находились  алмазы,   изумруды,   рубины,   другие
драгоценные и полудрагоценные камни со всей галактики. Тут же были  и  камни
иного рода - куски гранита, базальта, песчаника,  мрамора  и  многих  других
минералов, неизвестных Чейну. Сплошные камни. И все вместе, в одной куче.
   В ящиках с образцами материальной культуры человека лежали  кривые  сабли
из стали-серебрянки с изящно инструктированными эфесами (их можно видеть  на
рынках  созвездия.  Геркулеса),  грубые  примитивные  топоры  из   какого-то
отсталого мира, иголки, булавки, горшки, ведра, золотые каски с крестами  из
драгоценных камней для автогонщиков, поясные пряжки, кольца, молотки, пилы -
и все навалом.
   - Эго лишь небольшая часть образцов - сказал  Лабдибдин.  -  По-видимому,
они намеревались классифицировать их позднее, когда было бы много свободного
времени... вероятно, на обратном пути домой.
   - Домой куда? - спросил Чейн.
   - Мы не знаем, - ответил Лабдибдин, странно смутившись.
   Чейн протянул руку к ящику с драгоценностями. Пальцы почувствовали  холод
от пластмассовой крышки, но самого его обдало жаром от присутствии  красных,
зеленых, многоцветных камней, словно они в самом деле горели.
   Лабдибдин не удержался от кривой усмешки.
   - Ящики открывались автоматически. Достаточно  было  провести  рукой  над
этим небольшим автоматическим стеклом, и крышка откидывалась. Сейчас энергии
нет. Открыть ящик можно разве только взрывом.
   - Непрактично на данный момент, - сокрушенно вздохнул Чейн. - К  тому  же
нам нужно найти Дайльюлло.
   Они нашли его без хлопот  чуть  дальше  впереди.  Дайльюлло  рассматривал
коллекцию ящиков с грязью. Самой обыкновенной  грязью,  как  успел  заметить
Чейн.
   - Образцы почвы, - пояснил Лабдибдин.  -  Таких  коллекций  здесь  много:
имеются коллекции растений, проб воды, минералов, газов и атмосфер,  как  мы
полагаем, со всех миров,  с  которыми  они  соприкасались.  И,  конечно  же,
коллекции бесчисленных разнообразных предметов материальной культуры.
   - А как насчет оружия? - спросил Дайльюлло.
   - Среди собранных ими предметов материальной культуры были некоторые виды
оружия, но самые сложные, изощренные всегда обезвреживались...
   - Не надо мне туманить мозги. Мне наплевать на то, что они собирали. Меня
интересует их собственное оружие, то оружие, которое они имели сами на борту
своего судна.
   Лабдибдин сжал зубы и процедил, гневно выделяя каждое слово:
   -  Мы  не  нашли  никакого  оружия  на  этом  корабле,  если  не  считать
бесполезных экземпляров в ящиках с образцами.
   - Я не могу вас винить за то, что вы лжете, - сказал Дайльюлло.  -  Ясно,
что вы не хотели бы отдать  нам  оружие,  которое  может  быть  использовано
против вашего же собственного народа. Но половина созвездия говорит  о  том,
что у вас имеется здесь... супер-оружие, которое вы собираетесь использовать
для завоевания Харала.
   На щеках Лабдибдина выступил слабый румянец, равнозначный для вхоланов  с
их мраморной  кожей  тому,  что  у  землян  называется  покрасневшим  лицом.
Лабдибдин сжал кулаки и ста" колотить  ими  по  перилам,  демонстрируя  свое
отчаяние.
   -  Оружие!  -  кричал  он,  задыхаясь.  -  Оружие!  Мои  соотечественники
непрестанно давят на нас, давят и давят, хотят, чтобы я нашел им  оружие.  А
его нет! На корабле этом нет никаких признаков  хоть  какого-нибудь  оружия.
Нет никаких документов о каком-либо оружии. Крии  не  пользовались  оружием!
Сколько я это ни говорю, мне не верят...
   - Крии?
   - Да, народ, построивший это судно,  -  сказал  Лабдибдин  и  возбужденно
обвел рукой стеллажи с коллекциями. - Во всех из них,  всех  без  исключения
нет ни одного экземпляра живых существ - ни птиц, ни животных,  ни  рыб,  ни
насекомых. Они ни у кого не отнимали жизнь. Я покажу вам кое-что сейчас.
   Он быстро, чуть ли не бегом бросился от них. Дайльюлло взглянул на Чейна.
Оба пожали плечами, удивившись приступу ярости у Лабдибдина,  совершенно  не
веря тому, что он сказал.
   - Не спускай с него глаз, - бросил Дайльюлло.
   Оба поспешили за вхоланом. Дорога была неблизкая и все время шла вниз  по
наклонному металлическому проходу. Дайльюлло бежал не очень быстро, Чейн же,
легко подпрыгивая, наступал Лабдибдину на пятки.
   Лабдибдин привел их к служебному лифту, который был сооружен вхоланами  и
работал от передвижного генератора. Все вошли в кабину, и  лифт  с  грохотом
понесся вниз, проскакивая один за другим этажи со стеллажами, хранящими все,
что можно, о галактике. Лифт остановился, и Лабдибдин повел их  к  огромному
продолговатому залу, несомненно, служившему координационным центром судна, а
теперь используемому с той же целью вхоланскими специалистами.
   Вхолане привезли сюда кое-какую нехитрую утварь, но в зале сохранилась  и
часть первоначальной меблировки. Чейну стало не по  себе  после  взгляда  на
нее. От высоты стола он почувствовал себя ребенком  в  стране  взрослых,  но
контурные кресла к столу оказались  слишком  узкими  даже  для  тощего  зада
Чейна. Поэтому неудивительно, что вхолане привезли сюда собственные кресла.
   Чейн увидел на креслах и столе гладко вытертые места, много  других  едва
различимых свидетельств длительного использования.  Тут  сидели  и  работали
кто-то  или  что-то,  управляя  каким-то  встроенным  механизмом  с  помощью
кнопочной клавиатуры, которая была предназначена явно  не  для  человеческих
пальцев. Кнопки стерлись, стали светлыми, а  сидения  кресел,  сделанные  из
неизвестного материала, глубоко продавились.
   - Сколько времени? - спросил Чейн. - Я имею ввиду,  сколько  времени  они
могли провести на корабле.
   - Неразумный вопрос, - резко ответил Лабдибдин. - А сколько длится время?
Как считать: по их меркам или нашим? Годы или десятки лет,  а  может  только
месяцы? Хотел бы я знать. Как хотел бы знать! Посмотрите сюда.
   Он  встал  перед  какой-то  довольно   высокой   тумбой,   сделанной   из
бледно-золотистого  металла.  На  ее  фасаде  имелась  консоль  со   сложным
переплетением кнопок.
   - У этой вещи имеется собственная энергетическая  установка,  независимая
от корабля, - пояснил Лабдибдин и протянул руку к тумбочке.
   Чейн положил свою руку сзади на шею вхолана и тихо сказал:
   - Могу раздавить ее моими пальцами. Будьте осторожны.
   - Ну, не будьте же столь глупыми, - вспыхнул гневом Лабдибдин. -  Оружие,
оружие! Вы такие же, как и вхолане - у вас на уме одно лишь оружие,
   В  воздухе  над  тумбой  появилось  мерцание.  Лабдибдин   повернулся   к
Дайльюлло:
   - Разрешите продолжать?
   Дайльюлло взирал на все это - на вхолана, на зал, на Чейна, на  множество
выстроившихся рядами предметов для изучения - но мыслью он уносился к  тому,
что происходило снаружи судна, рисуя себе неприятное зеленое небо и  ожидая,
когда в нем появятся крейсеры. Его уши, казалось, слышали что-то еще  помимо
великой всепоглощающей тишины корабля.
   Он подал знак Чейну, и тот отступил назад.  Лабдибдин  что-то  проворчал,
достал пару  очень  странных  перчаток  с  торчащими  из  некоторых  пальцев
тонкими, длинными загнутыми стержнями. Одев  перчатки,  он  начал  стержнями
деликатно,  словно  птица  клювом,   постукивать   по   кнопкам   консольной
клавиатуры.
   В мерцавшем над тумбой воздухе появилось трехмерное изображение.
   - Что это такое? - уставился Чейн.
   - Вы землянин, и вы не знаете? - удивился Лабдибдин. - Это же с Земли.
   - Да, это одна из разновидностей земных птиц, - сказал  Дайльюлло.  -  Но
что за цель этой демонстрации?
   - Подтвердить фактами то, о чем я вам говорил, - огрызнулся Лабдибдин.  -
Крии никого не лишали жизни, никого. Они собирали только образы.
   Он прошелся стержнями по консоли. В быстрой последовательности,  один  за
другим появлялись и  исчезали  образы...  насекомых,  рыб,  червей,  пауков.
Лабдибдин выключил аппарат, повернулся, снял и отшвырнул в сторону перчатки.
Он бросил взгляд на Чейна и Дайльюлло, и те вдруг увидели, что  под  личиной
надменного ученого скрывается измученный, опустошенный человек.
   - Молю небо, чтобы хоть кто-нибудь поверил мне. По-видимому, у криев была
какая-то оборонительная система, возможно, мощный экран, который  они  могли
использовать для защиты корабля. Мы не смогли ничего включить.
   Дайльюлло покачал головой:
   - Экран не смог бы здесь действовать, даже  при  наличии  энергии.  Экран
действует в космосе, а не тогда, когда  корабль  посажен...  Энергия  экрана
мгновенно заземляется и рассеивается.
   - Именно так утверждают наши специалисты, - согласился  Лабдибдин.  -  Но
что бы там ни было, бесспорно  одно:  крии  не  пользовались  наступательным
оружием!
   - Это просто невозможно, - возразил Чейн.
   - Я начинаю верить ему, - сказал Дайльюлло. - Крии, так вы их  называете?
Вы, разумеется расшифровали их записи.
   - Некоторые, - признал Лабдибдин. - У меня здесь  самые  лучшие  филологи
Вхола, работающие самозабвенно. Скажу вам, начальство непрестанно так давило
на нас, что все мы выбивались из сил; оно требовало от нас чтобы мы исходили
из его желания заполучить нечто такое, что могло бы разнести в  куски  любую
планету. Если бы хоть половину своих усилий оно употребило на заботу о самом
корабле... или на получение реальных знаний от корабля.
   Лабдибдин нежно пропел рукой по краю стола:
   -  Судно  прибыло  из  другой  галактики,  другой  вселенной.  Там   иная
периодическая система элементов...  совершенно  н