н ответили капитаны.
     - Ладно, тогда все за дело.

***

     - Капитан? У меня передача с Грейсона, - подала голос лейтенант Метцингер, и напряжение на мостике "Бесстрашного" заметно выросло. Прошло всего пять минут с момента засады, со стороны грейсонцев было бы глупо рассчитывать оправдать безумное нападение сообщением, отправленным еще до того, как их корабли открыли огонь.
     Но Метцингер еще не закончила.
     - Это от посла Лэнгтри, - добавила она, и Хонор удивленно приподняла бровь.
     - От сэра Энтони?
     - Да, мэм.
     - Выведите на мой экран.
     Хонор почувствовала всплеск облегчения, когда перед ней появилось лицо сэра Энтони, потому что за его спиной явно видна была стена кабинета в посольстве, а за стулом посла стоял Реджинальд Хаусман. Она боялась, что всех дипломатов арестовали грейсонцы; если они все еще в безопасности в своем посольстве, значит, ситуация не полностью вышла из-под контроля. Но потом она отметила мрачное, почти напуганное выражение лица посла. И где адмирал Курвуазье?
     - Капитан Харрингтон, - голос у посла был напряженный. - Командный центр Грейсона только что заметил гиперслед, который, как я полагаю - как я надеюсь, - принадлежит вашей эскадре. Должен вас проинформировать, что система Ельцина патрулируется военными кораблями Масады...
     Хонор напряглась. Неужели эти канонерки не принадлежали Грейсону? Но как тогда они сюда попали, и почему они?.. Записанное сообщение продолжало прокручиваться, и следующие слова посла разбили ход ее мыслей, как удар молотком по стеклу.
     - Считайте любой встреченный корабль вражеским, капитан, и учтите, что в строю масадцев по крайней мере два - повторяю, два - современных корабля. По нашим оценкам, это пара крейсеров, предположительно хевенитской постройки. - Посол сглотнул, но он был офицером морской пехоты и не зря получил множество наград, и он мрачно продолжил: - Никто не догадывался, что у масадцев они есть, и четыре дня назад адмирал Янаков и адмирал Курвуазье вывели грейсонский флот им навстречу. Боюсь, что... "Мадригал" и "Остин Грейсон" погибли со всем экипажем - включая адмиралов Курвуазье и Янакова.
     Хонор побелела. Нет! Адмирал не мог погибнуть - только не адмирал!
     - У нас здесь серьезные проблемы, капитан, - продолжал голос Лэнгтри в записи. - Я не знаю, почему они пока ничего не предпринимают, но грейсонцам самим их не остановить. Пожалуйста, как можно быстрее сообщите мне о своих намерениях. - Лэнгтри закончил.
     Экран очистился, и она уставилась на него, застыв в командирском кресле. Это неправда. Жестокая, злая ложь! Адмирал жив. Жив, черт побери! Он бы не умер. Он не мог умереть - он не мог так с ней поступить!
     Но послу Лэнгтри незачем было лгать.
     Она закрыла глаза, чувствуя тепло и тяжесть Нимица на своем плече, и вспомнила Курвуазье - таким, как она видела его в последний раз. Вспомнила лицо проказливого чертенка, блеск в голубых глазах. А за этими свежими воспоминаниями пришли другие, двадцать семь лет воспоминаний, и каждое резало глубже и больнее, чем предыдущее. Наконец, когда было уже слишком поздно, Хонор поняла, что так и не сказала ему, как она его любила.
     А помимо потери ее мучения усиливало чувство вины. Она сбежала от него. Он хотел, чтобы она осталась, и отпустил только потому, что она настаивала. И из-за того, что "Бесстрашного" не было - ее, Хонор, не было здесь, - он вывел в бой единственный эсминец и погиб.
     Это она виновата. Курвуазье в ней нуждался, а ее там не было - и это его убило. Хонор сама его убила, как будто сама выстрелила ему в сердце.
     На мостике "Бесстрашного" воцарилось молчание, и все взоры обратились к женщине в капитанском кресле. В ее глазах чувствовалось потрясение последними событиями, начиная с внезапной атаки канонерок. Даже в глазах ее кота читалось отчаяние. Он присел на спинке ее кресла, поджав хвост и опустив уши, и только его тихий жалобный стон сопровождал катившиеся по щекам Хонор слезы.
     - Какие будут приказы, капитан? - нарушил тишину Андреас Веницелос, и несколько человек вздрогнули, когда его негромкий голос прервал переживания капитана.
     Хонор резко вдохнула; дыхание ее было неровным, и она распрямила плечи, сердито вытирая ладонью мокрое лицо.
     - Готовьтесь к записи, лейтенант Метцингер, - сказала она со сталью в голосе, таким тоном, какого от нее еще никто не слышал, и офицер связи сглотнула.
     - Записываю, мэм, - сказала она тихо.
     - Посол Лэнгтри, - сказала Хонор тем же опасно ровным тоном. - Ваше сообщение получено и понято. Сообщаю, что моя эскадра уже участвовала в столкновении и уничтожила три ЛАКа, которые я теперь считаю принадлежащими Масаде. Мы получили повреждения, есть жертвы, но наша боевая мощь не пострадала.
     Она снова сделал глубокий вдох, чувствуя обращенные на нее взгляды офицеров и матросов.
     - Я продолжу движение к Грейсону на максимальной возможной скорости. Ожидайте моего прибытия на орбиту через... - она проверила экран астрогации, - примерно через четыре часа двадцать восемь минут с настоящего момента.
     Хонор уставилась на экран, и краешек ее губ дернулся. В карих глазах горела железная решимость, закаленная на огне гнева и выкованная горем и виной, и голос ее был холоднее космоса.
     - Пока у меня нет полной информации, детальные планы сформулировать невозможно, но вы можете сообщить правительству Грейсона, что я собираюсь защищать систему в соответствии с очевидными намерениями адмирала Курвуазье. Пожалуйста, подготовьте для меня полное досье. В частности, мне потребуется немедленная оценка оставшихся у Грейсона военных возможностей и назначение офицера связи к моей эскадре. Я встречусь с вами и старшим офицером Грейсона в посольстве через десять минут после прибытия на орбиту Грейсона. - Харрингтон закончила.
     Она выпрямилась, уверенно и упрямо, и ее решимость передалась команде. Они не хуже своего капитана знали, что весь грейсонский флот, даже если он совсем не пострадал, будет бесполезен против противника, которого она только что поклялась встретить. Скорее всего, кто-то из них или их друзей на других кораблях эскадры погибнет, а умирать никто не хотел. Но кто-то из друзей уже погиб, а на них самих напали.
     Никто из офицеров Хонор не был протеже адмирала Курвуазье, но многие у него учились, и он был одним из самых уважаемых офицеров флота даже для тех, кто никогда не встречал его лично. Если был шанс расправиться с теми, кто его убил, экипаж был только рад этому.
     - Запись готова, капитан, - сказала лейтенант Метцингер.
     - Отошлите ее. Потом установите еще одну телеконференцию с "Аполлоном" и "Трубадуром". Удостоверьтесь, что у коммандера Трумэн и коммандера МакКеона есть копии сообщения сэра Энтони и подсоедините их к терминалу в моей комнате для инструктажа.
     - Есть, мэм, - сказала Метцингер, и Хонор встала. По пути к люку в комнату инструктажа она оглянулась на Андреаса Веницелоса.
     - Мистер ДюМорн, вахта ваша. Энди, пойдем со мной.
     Ее голос был все еще резким, а лицо застывшим. Горе и вина рвались на волю, раздирая ее душу, но она отказывалась прислушаться. С этим успеется разобраться после охоты.
     - Есть, мэм. Вахта моя, - тихо сказал ей в спину лейтенант-коммандер ДюМорн, когда она открыла люк. Она его уже не слышала.

Глава 17

     Коммандер Мэннинг остановился перед комнатой для инструктажа и глубоко вдохнул.
     Мэннингу нравился капитан Ю. Во флоте, где многие офицеры происходили из семей Законодателей, он был редким примером человека, который сделал себя сам. Ему наверняка пришлось нелегко, но каким-то образом капитан вплотную приблизился к флагманскому рангу и при этом не забыл, что пережил по пути. Он обращался с офицерами твердо, но с уважением и никогда не забывал тех, кто хорошо ему служил. Томас Тейсман командовал "Владычеством" потому, что он служил с Ю раньше и Ю хотел именно его видеть на этой должности. Самого Мэннинга назначили старпомом на "Гнев" по тем же причинам. Такое обращение принесло капитану верность и личную преданность многих, но он, в конце концов, был человеком. У него случались плохие дни, а когда командир - любой командир - не в настроении, подчиненные ходят на цыпочках.
     А сегодня у капитана были все поводы потерять спокойствие, подумал Мэннинг, нажав на кнопку вызова.
     - Да? - Донесшийся сквозь динамик голос был, как всегда, вежлив, но для знавших его хорошо в нем чувствовалась опасная ровность.
     - Коммандер Мэннинг, сэр.
     Люк открылся. Мэннинг вошел и встал по стойке смирно. Какое-то шестое чувство подсказало ему сделать это по-хевенитски.
     - Вы хотели меня видеть, сэр?
     - Да. Садись, Джордж.
     Ю указал на стул. Коммандер слегка расслабился, когда капитан назвал его по имени.
     - Какова ситуация с пятым силовым лучом?
     - Инженеры говорят, еще десять-двенадцать часов. - Лицо Ю напряглось, и Мэннинг постарался избежать оправдывающегося тона. - Компоненты не были рассчитаны на такой высокий уровень постоянного потребления энергии, капитан. Инженерам придется добираться до сердечника, чтобы сделать необходимые замены.
     - Срань Господня!.. - Ю нервно взъерошил волосы - чего он никогда не позволил бы себе в присутствии масадца, - а потом неожиданно грохнул кулаком по столу.
     Мэннинг постарался не вздрогнуть. Для капитана такие взрывы были не характерны, но эти масадцы могли и святого свести с ума. Мысль была несмешной, но факт, что капитан уже опустился до ругательств, показывал, насколько его довели.
     Ю снова ударил по столу, потом со стоном откинулся в кресле.
     - Они идиоты, Джордж, чертовы идиоты! Мы могли бы уничтожить все, что осталось у Грейсона, за час, да даже за пятнадцать минут, но они нам не дают!
     - Да, сэр, - тихо сказал Мэннинг. Ю поднялся на ноги и стал ходить взад-вперед по комнате, как тигр в клетке.
     - Если бы дома мне кто-нибудь сказал, какие здесь люди, я бы назвал его лжецом, - прорычал Ю. - Мы почти добили Грейсон, а они способны видеть только собственные потери! Черт побери, на войне людей убивают! И поскольку "Мадригал" потрепал их дохлый флот, они наложили в штаны так, будто против них уже выступил основной флот Мантикоры!
     На этот раз Мэннинг тактично промолчал. Что бы он ни сказал, было бы только хуже.
     Никто, включая капитана Ю, не был готов к тому, насколько хороши оказались противоракетные системы мантикорцев. Они знали, что электронное оборудование на Мантикоре лучше, чем у них, и заложили в расчеты некий коэффициент превосходства и для остальных систем, но скорость и точность обороны "Мадригала" изумила всех. Простого уничтожения не вышло, и если бы эсминец не перегрузил свои системы, пытаясь прикрыть остальные корабли, то он скорее всего ушел бы вообще неповрежденным.
     При настоящем боевом контакте все было бы по-другому: их компьютеры смогли бы оценить реакции "Мадригала" и изменить схему ведения огня и настройки, пока не научились бы обходить его защиту. Но им удалось сделать только по одному залпу с каждого корабля, и эсминец сбил слишком много их ракет.
     "Иммигранты" в экипаже "Гнева" чувствовали себя униженными - в конце концов, это их техника так неудачно себя показала, - но масадцы восприняли ситуацию гораздо болезненнее. Меч Саймондс был в бешенстве, когда "Мадригал" и два уцелевших грейсонца вырвались из зоны обстрела. Мэннинг до сих пор удивлялся тому, как капитан умудрился сдержаться, пока Меч орал на него. Он понимал, что, несмотря на внешнее спокойствие, Ю был как никогда близок к убийству, когда Саймондс отказался приказать Фрэнксу обойти "Мадригал" и преследовать грейсонцев.
     Саймондс задергался от бешенства, услышав предложение Ю. То, как "Мадригал" прошел засаду, не только разозлило, но и напугало его. Меч прекрасно понимал, что, как только эскадра Фрэнкса перегруппируется, чтобы обойти "Мадригал", хотя бы несколько ее кораблей неминуемо попадут под огонь.
     Конечно, он был прав, но реакция Меча на угрозу окончательно доказала, что тактик он никакой. Если бы корабли Фрэнкса рассеялись, то "Мадригал" один или два уничтожил бы ракетами, но остальные оказались бы за пределами зоны обстрела эсминца. Он просто не сумел бы достать столько целей. Но Саймондс поддержал решение Фрэнкса держаться вместе для взаимной поддержки - и заплатил цену, которую всегда приходилось платить нерешительным тактикам. Масадские корабли даже сбросили скорость при встрече с "Мадригалом", чтобы поймать его в зону действия своего оружия и удержать там!
     Все это напоминало толпу с дубинками, которая атакует человека с пульсером. Ракеты "Мадригала" взорвали крейсера "Самсон" и "Ной" и эсминец "Трон" еще на подходе. А потом масадцы вошли в зону действия энергетического оружия - и все бесконечно ухудшилось. Крейсер "Давид" выжил, но от него остался, собственно, один корпус. Эсминцы "Херувим" и "Серафим" были искалечены раньше, чем подошли на расстояние действия их собственного энергетического оружия.
     Конечно, после этого дошло дело и до дубинок. Хоть энергетическое оружие у масадцев и грубое, их было слишком много, и "Мадригал" разорвали на кусочки. Но даже смертельно раненный, мертвой хваткой мантикорец вцепился в эсминцы "Ангел" и "Архангел". Он колотил их, пока у него не кончился боезапас, а потом забрал "Архангел" с собой. Из всей окружившей его эскадры только крейсер "Соломон" и эсминец "Доминион" сохранили боевую эффективность - и, конечно, решение Фрэнкса замедлить ход для самоубийственной стычки привело к тому, что выжившие грейсонцы сбежали.
     Этому не следовало придавать значения. По большому счету действия "Мадригала" должны были придать Саймондсу уверенности. Если уж эсминец сумел такое натворить, то на что способен "Гнев"?
     - Ты знаешь, что мне сказал этот несносный идиот? - Ю резко развернулся к своему старпому, наставив на него вытянутый палец, как пистолет. - Он сказал мне - мне, черт бы его побрал! - что если бы я не наврал ему о возможностях моего корабля, тогда, возможно, он бы сейчас больше ко мне прислушивался! - Капитан еле сдерживался, чтобы не зарычать. - А что вообще, по его мнению, должно было произойти, если у его паршивых адмиралов голова так глубоко в заднице, что дышать им приходится через пупок?
     Мэннинг сохранял молчание и старался выказать разумное сочувствие. Капитан задергал губами так, будто хотел сплюнуть на палубу. Потом он поник и опустился обратно в кресло.
     - Господи, как бы мне хотелось, чтобы в Штабе послали в это болото кого-нибудь другого! - вздохнул он, но ярости в его голосе уже не было.
     Мэннинг все понимал. Капитану надо было сбросить напряжение, а для этого пришлось наорать на кого-нибудь из своих.
     - Ну что ж, - сказал Ю наконец, - если они настаивают на своем идиотизме, мы можем только стараться уменьшить последствия. Бывали случаи, когда мне хотелось убить Валентайна, но если бы все это не было так бесполезно, то я бы даже восхитился ловкостью его идеи. Вряд ли кому-нибудь еще приходило в голову буксировать ЛАКи через гиперпространство.
     - Да, сэр. С другой стороны, со своими допотопными буксирными лучами и гипергенераторами они бы ничего не добились. Наверное, к тому времени, когда ты получаешь соответствующие технические возможности, ты уже умеешь строить хорошие корабли, и трюки тебе не нужны.
     - Хм. - Ю глубоко вдохнул и на мгновение закрыл глаза. Хоть он и считал всю затею глупой, но понимал, что только изобретательность его главного инженера заставила масадцев продолжать.
     Они наотрез отказались атаковать Грейсон силами, оставшимися в системе Ельцина. Судя по тому, что смог разобрать Ю, они боялись, что Мантикора передала Грейсону какое-то супероружие. Это была самая идиотская из всех их выдумок, но, наверное, все же не стоило их в этом винить. Они никогда еще не видели современный корабль в действии, и то, что "Мадригал" сделал с их устаревшим флотом, привело их в ужас. Умом они должны были понимать, что "Гнев" и "Владычество" во много раз мощнее "Мадригала", но "свои" корабли они ни разу в деле не видели. Их способности для масадцев пока оставались проблематичными, а доверие к Ю было подорвано побегом "Мадригала" из засады.
     Целый день Саймондс вообще настаивал на том, чтобы прервать все операции и искать мирного соглашения.
     Ю не думал, что Масаде это удастся после вероломной атаки и уничтожения "Мадригала", но Меч уперся, настаивая, что у него просто не хватает сил в системе, чтобы продолжать бои.
     Тогда коммандер Валентайн и выдал свою идею, и Ю не знал, придушить своего инженера или расцеловать его. На выполнение ушло уже три дня, и с поломкой пятого луча все затянется еще дольше, но зато Саймондс согласился, хоть и неуверенно, продолжать действовать.
     Валентайн указал, что и у "Гнева", и у "Владычества" гипергенераторы куда мощнее, чем у любого масадского корабля. Их генераторы имели достаточно мощности, чтобы, если их слегка перенастроить, распространить поле перехода на шесть километров за пределы своего корпуса. Это значило, что если они совершают переход с места, то могут захватить с собой все в радиусе шести километров. Таким образом, если масадские ЛАКи собрались бы поближе, то их можно было бы перенести в гиперпространство.
     При обычных обстоятельствах это был бы всего лишь салонный фокус, но Валентайн развил свою идею дальше. Экипажи ЛАКов не могли пережить ускорение, обычное для космических кораблей в гиперпространстве, поскольку их инерционные компенсаторы не выдержали бы. Но если снять экипажи и снять или закрепить подвижное снаряжение, то корабли на буксирном луче, по мнению Валентайна, вполне могли выдержать ускорение.
     Ю решил, что инженер сошел с ума, но тот вывел расчеты на экран и доказал, что теоретически это возможно. Саймондсу идея понравилась, и, к немалому удивлению Ю, все сработало.
     Пока что они потеряли только два маленьких корабля.
     ЛАКи были достаточно большими, так что на каждый требовалось три луча, и один из них отцепился при ускорении. То судно просто переломилось пополам. Другое пережило путешествие, но затем экипаж обнаружил в корпусе трехметровую дыру от двенадцатитонного баллона высокого давления, который сорвался с места и прошелся по кораблю как пушечное ядро.
     Конечно, буксирующие корабли были переполнены экипажами, которые не могли находиться в своих судах, и, как сказал Мэннинг, нагрузка на буксирные узлы очень велика. Но идея сработала - и в итоге "Владычество" и "Гнев" мотались, как буксиры, между Эндикоттом и системой Ельцина.
     Расстояние было небольшое, для современного корабля всего двенадцать часов в любую сторону, даже с легкими судами на привязи, но современных кораблей было только два, и с собой они могли взять всего три легких судна за раз - два "Гнев" и одно "Владычество". На большее у них просто не хватало причалов. За три дня они перевезли в систему Ельцина восемнадцать из имевшихся на Масаде двадцати ЛАКов - шестнадцать, если вычесть два, которые они потеряли. Этот последний полет "Гнева" перебросит остаток флота. Хоть Ю и не видел тактической выгоды от прибавления численности, масадцам это добавило уверенности в себе, так что, возможно, не все это они проделали зря.
     - Мне надо поговорить с послом, - сказал он внезапно, и Мэннинг приподнял бровь, удивленный внезапной переменой темы. - Насчет того, как нам выбраться из-под контроля Саймондса, - пояснил Ю. - Я знаю, нам надо изображать, что это чисто масадская операция, но если я их хоть раз сумею подтолкнуть, то мы покончим со всем за пару часов.
     - Да, сэр. - Мэннинг был тронут доверием капитана. В хевенитском флоте такое редко встречалось.
     - Может, с починкой пятого луча у меня будет побольше времени на планете. - Ю думал вслух. - Говорить надо лицом к лицу. Я не доверяю нашей связи.
     Мэннинг прекрасно понимал, что на самом деле капитан не доверяет офицеру связи, потому что эту должность теперь занимал масадец.
     - Я понимаю, сэр.
     - Хорошо. - Ю потер лицо, потом выпрямился. - Извини, что накричал на тебя, Джордж. Ты просто поп