бежать боя, масадцы загоняли себя в угол так, что бой был неизбежен.
     - Капитан, у меня на активных системах какая-то мистика, - сказала энсин Джексон.
     - В каком смысле мистика?
     - Не знаю, сэр. - Энсин тщательно отрегулировала системы. - Впереди в поясе астероидов что-то вроде снега.
     - Переведите на мой дисплей, - решил Альварес.
     Джексон заодно вывела те же данные и для Курвуазье, и адмирал нахмурился. Он был плохо знаком с особенностями системы Ельцина, но два сгустка радарных отражений выглядели странно. Они достаточно далеко отстояли друг от друга, и ни один из них не был чрезмерно велик, но отражения были такими плотными, что "Мадригал" не мог через них пробиться. Он нахмурился сильнее. Скопления микрометеоров? Непохоже. Больше там не было видно никаких откатов энергии, ничего из ряда вон выходящего, и они были слишком далеко от курса группы, чтобы при уровне масадского вооружения представлять угрозу, но нелогичность действовала ему на нервы, и он связался с Янаковым.
     - Берни?
     - Да, Рауль?
     - На наших активных системах что-то стра...
     - Ракетный след! - внезапно воскликнула лейтенант Юнц, и Курвуазье оглянулся на нее. Ракеты? Они были за миллионы километров от зоны обстрела масадцев! Даже внезапно впавший в панику командир не станет зря тратить ракеты на таком расстоянии!
     - Множественные ракетные следы на ноль-четыре-два ноль-один-девять. - Юнц перешла на монотонную профессиональную скороговорку. - Ускорение восемь-три-три километра в секунду в квадрате. Проецируемый контакт через тридцать одну секунду - отсчет!
     Курвуазье побледнел. Восемьсот тридцать три километра в секунду в квадрате - это же восемьдесят пять тысяч g!
     На мгновение его мозг оцепенел от невозможности происходящего, но потом он увидел, откуда взялись ракеты. Они шли от тех чертовых "скоплений"!
     - Нас обставили, Берни! - крикнул он в микрофон. - Поворачивай корабли - это современные ракеты!
     - Замечен второй пуск ракет, - частила Юнц. На панелях перед Курвуазье и Альваресом вспыхнули огни.
     - Контакт второго залпа через сорок семь секунд - отсчет!
     Альварес повернул корабль набок по отношению к направлению атаки, а Янаков скомандовал то же самое остальным кораблям, не успел Курвуазье договорить. Но передовые эсминцы были на две световые секунды перед флагманом, и все сейчас требовало времени. Времени на то, чтобы передать сообщение. Времени на то, чтобы ошеломленные капитаны оторвались от ясно видимых перед ними масадских кораблей. Времени на то, чтобы они отдали свои приказы, а рулевые их исполнили.
     У многих грейсонцев этого времени больше не было.
     Эсминцы "Арарат" и "Иуда" исчезли в ярких вспышках. Они шли на флангах, ближе всего к огню. Он настиг их на тринадцать секунд быстрее, чем "Мадригал", и шансов у них не было. Когда ракеты взорвались, они едва начали переориентировать клинья для перехвата. У ракет были лазерные головки, которым, в отличие от грейсонских ракет, не обязательно было прямое попадание, а все примитивные системы защиты на эсминцах были направлены в другую сторону.
     Как и на "Мадригале".
     Ошеломленные мантикорцы пытались угнаться за своими компьютерами, а их оружие сработало самостоятельно. Экипаж "Мадригала" сверхчеловеческими способностями не отличался, но кибернетические рефлексы - и большая доза везения - спасли его от разрушения во время первого залпа. На него были направлены девять ракет, но навстречу им с ускорением почти в тысячу километров в секунду за секунду вылетели противоракетные снаряды, и со спокойной эффективностью начали работать защитные лазеры. С десяток рентгеновских пучков ударили в непроницаемый пояс на днище, не причинив вреда, а две лазерные головки, которые могли бы пробить боковые стены, оборона уничтожила перед самым взрывом.
     Но просто выжить было недостаточно, и Курвуазье начал яростно, но беззвучно ругаться. Их наверняка атаковали из этих скоплений, и чтобы спрятаться, нападавшим надо было отключить свои импеллеры и защитные стены. Это значит, что как цели они были не только неподвижны, но и совершенно беззащитны. Но хотя эти скопления были малы по сравнению с солнечной системой, они были слишком велики для зонального огня. "Мадригалу" нужна была цель, а цели не было!
     - Перевести оборону на прикрытие боевой группы! - скомандовал он Альваресу.
     - Выполняйте! - велел коммандер лейтенанту Юнц. Она подтвердила получение приказа и начала вводить его в компьютер. - Это сильно ослабит нас самих, сэр.
     - Ничего не поделаешь, - ответил Курвуазье, не поднимая головы от собственного дисплея. - Кто бы в нас ни стрелял, на такой скорости больше одного-двух залпов им не успеть. Если мы проведем грейсонцев через них...
     - Понятно, сэр, - сказал Альварес, потом развернулся обратно к Юнц. - Можете дать мне хоть какую-нибудь цель? - резко поинтересовался он.
     - Нам их даже не найти, шкипер! - В голосе тактического офицера слышалось больше раздражения, чем страха... но страх, подумал Курвуазье, все равно придет, не важно, будет он заметен или нет. - Они наверняка в этих штуках, но радары сквозь них не видят. Это наверняка какие-то рефлекторы, и... - На мгновение она прервалась, и голос ее лишился всякого выражения. - Теперь они меня еще и глушат, шкипер. Мне их ни за что не локализовать.
     Альварес выругался, но Курвуазье заставил себя отвлечься от коммандера и тактического офицера и посмотрел на собственный экран. Грейсонский эсминец "Давид" тащил за собой хвост - утечку атмосферы, - но он все еще был в строю и лежал на боку, подставляя уже мчавшемуся на них второму залпу только непроницаемое дно своего импеллерного клина.
     С другой стороны строя эсминец "Савл" был, похоже, цел, но оба легких крейсера подбиты. "Ковингтон" держался на курсе, таща за собой струю воздуха, но других признаков повреждений у него заметно не было. Его примитивные защитные лазеры продолжали стрелять по уже пролетевшим ракетам. Ему их было уже не достать, да если бы и задел, значения это уже не имело, но мощность огня показывала, что корабль поврежден не так уж сильно.
     С "Остином Грейсоном" все обстояло по-другому. За ним тянулись обломки и атмосферный след, и он явно был плохо управляем. Перекат корабль выполнил, но продолжал перекатываться дальше, будто потерял рулевое управление, а импеллерный клин мигнул прямо на глазах у Курвуазье.
     - Берни? - Ответа не было. - Берни! - Опять ничего.
     - Второй залп приблизится к "Давиду" через семнадцать секунд, - доложила Юнц, но Курвуазье едва слышал ее.
     - Тактика, дайте мне статус флагмана, - резко потребовал он.
     - Его ударили несколько раз, сэр, - голос энсина Джексон дрожал, но ответила она быстро. - Не знаю, насколько сильно, но как минимум один удар пришелся в задние импеллеры. Ускорение у них уже всего четыреста двадцать один g и продолжает падать.
     Курвуазье задумался, а "Мадригал" снова выстрелил противоракетными снарядами. На этот раз не только компьютеры, но и экипаж знал, что происходит; огонь должен быть эффективнее, но задача усложнилась. Корабль пытался защитить не только себя, но и своих спутников. В этом залпе было почти столько же ракет, а целей для них было уже меньше, и, кто бы ни вел стрельбу, они знали, что представляет собой "Мадригал". Схема стрельбы была классическая - двойной бортовой залп какого-то мощного корабля, скорее всего легкого крейсера, и шесть ракет в этом втором залпе были направлены на "Мадригал". И уже не важно было, намеревались они подбить корабль или просто заставить его сосредоточиться на самозащите.
     Все это пронеслось в голове у Курвуазье, но он никак не мог оторвать глаза от молчащего значка, изображавшего "Остин Грейсон". А потом...
     - Рауль? - Голос у Янакова был измученный, он тяжело дышал, и Курвуазье прикусил губу. Изображения не было, но тяжелое дыхание показывало, что его друг пострадал, и сильно, а Курвуазье ничем не мог ему помочь.
     - Да, Берни?
     Пока Курвуазье отвечал, две ракеты врезались в поврежденный "Давид". Одну из них сбила устаревшая защита эсминца. Вторая пробилась к правому борту на скорости меньше пятисот километров в секунду. Бока импеллерного клина были защищены сфокусированными гравитационными полями стенок. Они были куда более уязвимы, чем верх и низ клина, но достаточно мощны, чтобы ослабить самое мощное энергетическое оружие при любой ситуации, кроме выстрела в упор. Но лазерная головка взорвалась рядом, пучки ударили именно в упор, а по современным стандартам стенки у грейсонцев были слабоваты...
     Полдюжины пучков ударили по стенке "Давида". Она преломила и ослабила их, радиационная защита внутри клина приглушила их еще больше, но все же недостаточно.
     Три луча вошли внутрь, и из эсминца вырвался воздух. Его импеллерный клин вспыхнул и отключился, и корабль переломило пополам. Передняя часть исчезла в до боли ярком взрыве термоядерного реактора, а задняя бешено завертелась позади мчавшихся прочь остальных кораблей.
     Не меньше четырех ракет ударили в "Савл", но он снова чудом уцелел. Примитивные противоракетные снаряды были бесполезны, но на этот раз были готовы стрелки. Даже своими устаревшими орудиями они сумели сбить две ракеты. Третью подбил "Мадригал", а последняя пропущенная лазерная головка ударила в верхний импеллерный пояс и не причинила никакого вреда.
     Ракеты мчались сквозь то, что осталось от флота Грейсона, и следующим был "Ковингтон". На него пошли три ракеты, но две сбил "Мадригал" как раз перед взрывом. Третья прорвалась, и крейсер опять подбили, но он отмахнулся от повреждения и продолжил движение.
     А "Остину Грейсону" не повезло.
     На него шла всего одна ракета, но траектория у нее была сложная, а маневры "Мадригала" увели его в сторону от крейсера. Противоракетные снаряды прошли мимо цели, ни один из лазеров не попал, а поврежденный двигатель "Грейсона" сделал крейсер легкой добычей для последнего атакующего маневра. Как минимум четыре пучка излучения - а может быть, и больше, - прорвались через его ослабленную защитную стенку. Импеллерный клин грейсонского флагмана отключился, и через свою систему связи с флагманской палубой "Грейсона" Курвуазье услышал вой сирен, извещавших о повреждениях.
     - Теперь надежда на тебя, Рауль, - голос Янакова был слабее, и он закашлялся. - Выведи моих людей, если сможешь.
     - Я постараюсь, - тихо обещал Курвуазье, и лазерные установки "Мадригала" начали стрелять по все еще идущей на корабль четверке ракет.
     - Хорошо. - Янаков снова закашлялся, и его кашель звучал особенно резко на фоне голосов и электронного шума систем защиты. - Я рад, что познакомился с тобой, - слабо сказал он. - Передай моим женам, что я их лю...
     Крейсер "Остин Грейсон" взорвался с беззвучной яростью смерти в космосе. Через долю секунды после этого единственная ракета прорвала перегруженную оборону "Мадригала".

***

     Адмирал Истинных Эрнст Фрэнкс злорадствовал, вспоминая другую битву - битву, в которой грейсонцы с позорной легкостью заставили сдаться устаревший эсминец субофицера Фрэнкса. Но так было тогда. В этот раз все сложилось по-другому, и он хищно улыбнулся, сверкнув зубами.
     Грейсонский флот был серьезно потрепан. Они были слишком далеко, чтобы Фрэнкс мог разглядеть детали, но оставалось только три импеллерных сигнала, и они меняли курс. Они вышли из зоны обстрела спрятавшегося в астероидах "Гнева" и теперь отчаянно пытались оторваться от его собственных кораблей. Но, в отличие от них, он знал о засаде и проложил соответствующий курс. Ускорение у него было не меньше, чем у них, и его, казалось бы, самоубийственный курс выведет его прямо к грейсонцам. Девять его кораблей перехватят их на пути домой через два часа.
     Нет, поправил он себя, меньше чем через два часа - у выживших, похоже, повреждения в импеллерах. Их ускорение было меньше четырехсот семидесяти g.

***

     - Коммодор, у нас сигнал с "Мадригала".
     Коммодор Мэтьюс оторвался от сообщений о повреждениях. "Ковингтон" сильно пострадал; сражаться он еще мог, но четверть вооружения было выведено из строя. Хуже того, передняя треть стенки по правому борту была уничтожена, и теперь в защите зияла смертоносная брешь. И все же что-то в тоне офицера по связи заставило его отвлечься от собственного шока и отчаяния.
     - Выведите на главный экран, - сказал он.
     Включился большой экран, но на нем не появился тот, кого он ожидал увидеть. Он узнал коммандера Альвареса.
     Шлем его скафандра был закрыт, и это объяснялось видневшейся позади дырой в переборке. Сквозь нее Мэтьюс мог видеть звезды.
     - Коммодор Мэтьюс? - Голос Альвареса был резким и напряженным.
     - Я здесь, - ответил Мэтьюс. - Где адмирал Курвуазье, капитан?
     - Убит, сэр. - Теперь в голосе Альвареса чувствовалась не только резкость. Там была боль - и ненависть.
     - Убит? - тупо повторил Мэтьюс. "Господь испытующий, помоги нам", - подумал он и только тогда понял, как он рассчитывал на мантикорского адмирала, чтобы спасти то, что осталось от флота Грейсона.
     - Да, сэр. Теперь командуете вы. - Мэтьюс не видел лица Альвареса через забрало шлема, но ему показалось, что его собеседник сжал губы перед тем, как заговорить. - Коммодор, в каком состоянии ваши импеллеры?
     - Нетронуты. - Мэтьюс пожал плечами. - Наше вооружение сильно пострадало, и передней части защитной стены с правого борта больше не существует, но двигатели в порядке.
     - А "Савл" не поврежден, - ровным тоном сказал Альварес. - Мы вас задерживаем, так ведь, сэр?
     Мэтьюс не хотел отвечать на этот вопрос. В последнем залпе мантикорский корабль получил по крайней мере два попадания, одно из них в импеллеры. Ускорение падало у Мэтьюса на глазах, но они бы все давно погибли, если бы не предупреждение Курвуазье... и если бы мантикорский корабль не подставил себя под выстрелы, защищая их. И потом, даже если бросить "Мадригал", это отдалит неизбежное всего минут на десять.
     - Разве не так? - настойчиво повторил Альварес, и Мэтьюс сжал зубы и заставил себя кивнуть.
     Коммодор услышал, как Альварес глубоко вздохнул. Потом коммандер выпрямился в кресле.
     - Тогда все просто, коммодор. Вам придется нас оставить.
     - Нет! - мгновенно инстинктивно отозвался Мэтьюс, но Альварес покачал головой.
     - Да, сэр. Это не предложение. У меня приказ от адмирала Янакова и адмирала Курвуазье, и мы его выполним.
     - Приказ? Какой еще приказ?
     - Адмирал Янаков просил адмирала Курвуазье доставить вас домой, сэр... и адмирал Курвуазье успел подтвердить мне этот приказ.
     Глядя на дыру за спиной коммандера, Мэтьюс понял, что это неправда. Любой, кого убила эта ракета, даже секунды не прожил, не то что успел подтвердить какие-то приказы. Он начал было говорить об этом, но Альварес быстро продолжил:
     - Сэр, "Мадригалу" от них все равно не уйти. С нами покончено. Но у нас еще есть оружие. У вас его нет, зато работают двигатели. Что бы ни случилось, мы прикрываем тыл. Вы еще нужны Грейсону, коммодор.
     - "Савл" не поврежден, да и мы не так уж пострадали!
     - Даже вместе вы ничего не измените, - резко сказал Альварес, - если мы столкнемся с ними лицом к лицу... - Сквозь забрало шлема Мэтьюс разглядел, как оскалился коммандер. - Коммодор, эти поганцы еще не видели, на что способен мантикорский эсминец!
     - Но...
     - Пожалуйста, коммодор... - В резком голосе послышалась умоляющая нотка. - Адмирал этого хотел. Не отнимайте у нас шанс.
     Мэтьюс так сжал кулаки, что они заболели, но он не мог оторвать глаз от экрана, и он знал, что Альварес прав.
     Шанс у "Савла" и "Ковингтона" был небольшой, но, отказавшись от него, они не спасут "Мадригал".
     - Ладно, - прошептал он.
     - Спасибо, сэр, - сказал Альварес. Потом он прокашлялся. - Адмирал Янаков еще кое-что передал перед смертью, сэр. Он... попросил адмирала Курвуазье сказать его женам, что он их любил. Вы не передадите это за нас?
     - Сделаю. - Вместе с этим словом едва не прорвались слезы, но Мэтьюс заставил себя выговорить его, и Альварес расправил плечи.
     - Я не уверен, кто нас атаковал, сэр, но если считать, что оба они сделали по два бортовых залпа, то один из них, скорее всего, легкий крейсер. Второй крупнее - тяжелый крейсер, наверное. Оба корабля - современные. Мы не смогли их определить, но они наверняка с Хевена. Хотелось бы сказать вам больше, но...
     Он замолчал, пожав плечами, и Мэтьюс снова кивнул.
     - Я передам командному центру, капитан Альварес, и позабочусь, чтобы на Мантикоре тоже узнали.
     - Хорошо. - Альварес глубоко вдохнул, потом положил руки на подлокотники кресла. - Тогда все, похоже, - сказал он. - Удачи, коммодор.
     - Пусть Бог примет вас в свои объятья, капитан. Грейсон вас никогда не забудет.
     - Тогда мы постараемся, чтобы им было что вспомнить, сэр. - Альварес даже сумел улыбнуться и отдал честь. - Этим подонкам пора узнать, на что способен корабль Ее Величества.
     Сигнал прервался. Крейсер грейсонского флота "Ковингтон" перевел двигатели на полную мощность и помчался к безопасности. Единственный оставшийся эсминец прикрывал его подбитый борт, а на борту царило молчание.
     Позади него корабль Ее Величества "Мадригал" в одиночестве развернулся, чтобы встретить врага.

Глава 15

     И снова "Бесстрашный" снижал скорость, подходя к гипергранице Ельцина, и на этот раз Хонор Харрингтон ждала перехода совсем в другом настроении.
     Алистер был прав, подумала она, с улыбкой глядя на экран. "Трубадур" шел впереди "Бесстрашного", в половине световой секунды, и даже его светящийся символ эсминца казался до невозможности довольным собой. Отчасти это было характерное дерзкое презрение "скорлупки" к идущим за ней тяжелым кораблям, но на этот раз чувствовалось что-то еще. Всю эскадру охватила решимость.
     Во-первых, все были довольны тем, что смогли наконец размяться. Избавившись от опеки над грузовиками, которые так долго их сдерживали, корабли Хонор шли от Каски в эта-полосе, и чувство освобождения было даже острее оттого, что до сих пор они даже не осознавали, насколько тяжелым и неуклюжим был конвой по пути на Каску.
     Но скорость и возросшая маневренность только отчасти объясняли прекрасное настроение экипажей. Не меньше значили совещания капитана с Алистером и Элис Трумэн. Хонор постаралась, чтобы тема этих совещаний стала известна всем экипажам.
     Она пришла в бешенство, когда Веницелос привел к ней энсина Уолкотт. Случай с Уолкотт укрепил ее решимость в такой степени, как не способны были все оскорбления в ее собственный адрес. Она начала полномасштабное расследование на всех трех кораблях, чтобы выяснить, что еще ей не доложили.
     Результат был отрезвляющий. Мало кто подвергся такому наглому приставанию, но как только капитан начала задавать вопросы, к ней обратились десятки женщин. Хонор со стыдом подозревала, что они молчали по тем же причинам, что и Уолкотт. Она не хотела допрашивать энсина, но ее уклончивость и смущение в пересказе слов грейсонца о Хонор говорили сами за себя. Хонор только надеялась, что энсин молчала не из страха, что капитан обвинит гонца с дурными вестями в их содержании. Но не важно, боялась ее Уолкотт или нет, ясно было, что хотя бы отчасти в умолчании была виновата сама Хонор. Она уклонилась от сражения. То, что она терпела грейсонскую наглость, не позволяло Уолкотт и остальным заговорить. Либо женщинам казалось, что она пережила худшие оскорбления, чем они сами, и ждет, что они тоже смирятся, либо они решили, что раз она не защитила себя, то не защитит и их.
     Хонор понимала, что ее ярость подогревается ощущением личного провала, но она намеренно занялась перенаправлением своего гнева, и у нее это отлично получилось. Не важно, насколько она была виновата сама, ничего не случилось бы, если бы грейсонцы не были кретинами-ксенофобами, по уши набитыми предрассудками. Умом она понимала, что по крайней мере несколько грейсонских офицеров держали свои предрассудки в узде; но ей уже было наплевать. Ее люди достаточно тер