вокурсницу, появившуюся в компании редкого  существа,  инструкторы
Академии встретили ворчанием и зубовным скрежетом, но, изучив  природные
особенности зверя, вынужденно согласились пойти  на  некоторые  уступки.
Кроме того, даже самые изнеженные "одомашненные" коты сохраняли здоровье
и живучесть своих  диких  собратьев,  а  сам  Нимиц,  похоже,  прекрасно
понимал, с какими нагрузками придется справляться его спутнице. Все, что
ему требовалось для счастья, - это сон на ее подушке, немного заботы,  и
если уж не поиграть время от времени, то хотя бы устроиться на плече или
коленях у хозяйки, пока та сидит, уткнувшись в учебники. А  еще  кот  не
считал зазорным, напустив на себя печальный  и  жалобный  вид,  выманить
лакомый кусочек или приласкаться к любому несчастному,  попавшемуся  ему
на пути. Сам начальник Академии  Мак-Дугал,  гроза  первокурсников,  пал
жертвой этого беззастенчивого вымогательства. Грозный начальник таскал с
собой  пучки  сельдерея,  излюбленного  лакомства   маленьких   хищников
Сфинкса, и тайком скармливал Ни-мицу. А в качестве компенсации  за  свою
слабость гонял мисс гардемарин Харрингтон до седьмого пота.
   Погруженная в свои мысли,  Виктория  проследовала  через  ворота  для
прибывающих в главный вестибюль, отыскала  нужный  указатель  и  налегке
двинулась к туннелям для персонала. Все  ее  скудные  пожитки  доставили
грузовым рейсом еще утром, причем пока она собиралась, ее  только-только
уложенный чемодан уволокли стюарды Ускоренных-Тактических Курсов.
   Вызвав туннельную  капсулу,  женщина  нахмурилась.  Вся  эта  спешка,
связанная с ее прибытием к месту службы, не  в  характере  флотских.  Те
предпочитают следовать установленному порядку.  О  своем  назначении  на
"Соколиное Крыло" она знала за два месяца до  отправления.  На  сей  раз
Викторию буквально выдернули с выпускной церемонии УТК и, ни  о  чем  не
предупредив, отволокли в кабинет адмирала Курвуазье. Прибыла капсула,  и
Харрингтон шагнула внутрь, все еще хмурясь и слегка потирая кончик носа.
Нимиц приподнял подбородок с верхушки берета  и  куснул  хозяйкино  ухо,
укоризненно его при этом дернув. Таким образом кот поступал в тех - увы,
нередких - случаях, когда его  спутница  нервничала.  Виктория  в  ответ
щелкнула зубами и  принялась  чесать  зверю  грудку,  однако  ничуть  не
успокоилась, и Нимиц огорченно вздохнул.
   Ей до зарезу хотелось узнать, почему Курвуазье так  быстро  спровадил
ее из кабинета  и  отправил  к  месту  нового  назначения.  Вне  всякого
сомнения, это было сделано  не  без  умысла.  Адмирал  напоминал  не  то
херувима, не то гномика, с ласковым личиком и склонностью  к  постановке
дьявольски сложных тактических задач. Харрингтон знала его чуть  не  всю
жизнь.  Будучи  ее  инструктором  по  тактике  на  четвертом  курсе,  он
распознал в ней врожденный талант и  сумел  отшлифовать  его,  добившись
умения действовать по своей  воле,  а  не  дожидаться,  пока  страх  или
отчаяние  случайно  натолкнут  на  правильное   решение.   Пока   прочие
преподаватели беспокоились по поводу ее  низких  оценок  по  математике,
Курвуазье тратил на индивидуальные занятия с Викторией десятки часов  и,
если уж говорить правду, спас ее карьеру еще до того, как  та  началась.
Но  на  сей  раз  адмирал  вел  себя  весьма  уклончиво.  Харрингтон  не
сомневалась в искренности поздравлений и удовлетворенной гордости своего
учителя,  но  никак   не   могла   отделаться   от   ощущения   странной
недосказанности. Спешка объяснялась якобы  исключительно  необходимостью
ее присутствия на "Гефесте", дабы неотлучно наблюдать за новым  кораблем
в процессе переоборудования для предстоящих  флотских  учений.  Странно,
ведь на самом деле боевой корабль Флота Ее  Величества  "Бесстрашный"  -
всего-навсего  один  из  многочисленных  легких  крейсеров.  Как-то   не
укладывается в  голове,  что  отсутствие  капитана  Харрингтон  серьезно
повлияет на баланс сил в военных  играх,  планируемых  для  всего  Флота
Метрополии!
   Нет, определенно что-то затевалось.  Виктория  отчаянно  жалела,  что
перед посадкой на шаттл не успела получить  полную  информацию.  Но,  по
крайней мере, у нее не осталось и времени сходить с ума от беспокойства,
как перед отправкой на "Соколиное Крыло", - ну  а  ее  будущий  старпом,
лейтенант-коммандер Маккеон, прослуживший  на  "Бесстрашном"  почти  два
года, наверняка сможет  ввести  своего  нового  командира  в  курс  дела
относительно таинственного переоборудования.
   Женщина набрала код пункта назначения на маршрутном пульте, поставила
портфель   и   расслабилась,   когда   аппарат   рванулся   вперед    по
антигравитационному туннелю. Несмотря на  предельную  скорость  (порядка
семисот километров в час), поездка занимала более пятнадцати минут - при
условии, если пассажиру повезет и в пути не случится остановок.
   Время от времени один сектор  гравигенераторов  перебрасывал  капсулу
другому, и тогда  слабая  вибрация  палубы  под  ногами  изменяла  ритм.
Немногие сумели бы это заметить, но  для  Виктории  мелкая  дрожь  давно
стала частью мира, едва ли не  более  реального,  чем  бездонная  синева
небес и прохладные ветры ее детства или биение сердца.  Дрожь  эта  была
одним из бесчисленных мельчайших раздражителей, мгновенно и исчерпывающе
сообщавших обо всем, происходящем вокруг.
   Отогнав прочь  мысли  об  уклончивых  адмиралах  и  прочих  загадках,
Харрингтон уставилась было на электронную карту,  где  курсор  обозначал
перемещение аппарата по туннелям, но замерла, в удивлении заметив  краем
глаза свое отражение в полированной стене капсулы.
   Лицу, смотревшему на нее из темного стекла,  следовало  бы  выглядеть
иначе, отражая происшедшие в судьбе хозяйки монументальные изменения,  а
оно  не  отражало.  Оно  по-прежнему  представляло  собой  набор   остро
очерченных  плоскостей  и  углов   (над   всеми   главенствовал   прямой
патрицианский нос, который, по ее мнению, был единственной  относительно
патрицианской чертой в ее внешности) и  не  носило  ни  малейшего  следа
косметики. Некогда  Виктории  сказали,  что  ее  лицу  присуща  "суровая
элегантность".  Она  не  была  в  этом  уверена,  но  данная   концепция
показалась ей куда лучше ужасного "Надо же, какой у нее здоровый вид! ".
Не  то  чтобы  определение  "здоровый"  не  соответствовало  истине,  но
Викторию оно вгоняло в тоску. Благодаря почти полуторной  гравитации  ее
родной  планеты  и  суровому   режиму   тренировок   она   выглядела   в
черно-золотом мундире Королевского Флота Мантикоры нарядно и солидно,  и
это, критически подумала Виктория, было лучшее, что она могла сказать  о
своей внешности.
   Большинство флотских дам-офицеров предпочитали  следовать  последнему
крику планетарной моды: длинные волосы, обычно замысловато подстриженные
и уложенные, - но Харрингтон давным-давно решила, что  не  имеет  смысла
изображагь нечто, чем ты не являешься. Практичная прическа без претензий
на модные изыски - в самый раз. Коротко подстриженные волосы  не  мешали
под  шлемом  скафандра  и   в   состоянии   невесомости.   Правда,   эти
двухсантиметровые прядки упрямо старались завиться, но ни блондинкой, ни
рыжей, ни даже брюнеткой  назвать  ее  было  нельзя  Всего  лишь  весьма
практичный, неброский темно-каштановый цвет. Глаза были  еще  темнее,  и
Виктории  всегда  казалось,   что   намек   на   миндалевидный   разрез,
унаследованный ею от матери, заставляет их  выглядеть  неуместно  на  ее
костистом лице - как если бы их добавили  задним  числом.  Темный  блеск
глаз делал бледное лицо еще более бледным, а подбородок казался  слишком
массивным на фоне твердой линии рта. Нет, в который раз решила она, с ее
лицом вполне можно примириться, терпимое  такое  лицо,  но  бессмысленно
воображать, что кто-то когда-то заподозрит его в  лучезарной  красоте...
ну и черт с ним.
   Виктория улыбнулась, и отражение улыбнулось в ответ. Чувство восторга
нахлынуло снова, вытеснив все заботы, и она  почувствовала,  как  опять,
помимо  воли,  становится  похожа  на  ребенка,  завладевшего  мешком  с
новогодними подарками. Харрингтон твердо решила настроиться на серьезный
лад и заставить себя весь остаток пути думать о задании. Командир обязан
выглядеть спокойным и собранным.
   Она  неплохо  потрудилась,  чтобы  так  быстро  сделаться  командиром
корабля. Увеличение продолжительности жизни почти автоматически  привело
к удлинению срока  службы.  Флот,  несмотря  на  постоянное  расширение,
причиной которого была угроза со стороны Хевена, не испытывал недостатка
в старших офицерах, а Виктория пробивалась из низших чинов.  К  тому  же
она не располагала ни высокопоставленными родственниками,  ни  друзьями,
способными подтолкнуть ее флотскую карьеру. Харрингтон с  самого  начала
знала и принимала тот  факт,  что  люди  менее  компетентные,  но  более
родовитые обойдут ее. Ну, обошли...
   Командование легким крейсером - предел мечтаний  многих  офицеров!  И
пусть "Бесстрашный" вдвое старше нее и не намного  крупнее  современного
эсминца - что с того? Он все равно остается крейсером, а крейсеры -  это
уши и глаза Королевского Флота Мантикоры, сопровождающие  и  разведчики.
Сфера независимого командования и огромных возможностей.
   И  ответственности.  Мысль  об  ответственности  позволила,  наконец,
удалить  остатки  улыбки.  Конечно,  любой   способный   офицер   жаждет
независимого командования, но, получив его,  капитан  остается  один  на
один со всеми своими проблемами. Ему не  к  кому  обратиться,  никто  не
взвалит на себя его ответственность и не разделит с ним  вину.  Командир
крейсера  станрвится  прямым  персональным   представителем   Короны   и
Королевы, вершителем  судьбы  вверенного  ему  корабля.  И  если  он  не
оправдает оказанного ему доверия, никакая сила в галактике не сможет его
спасти.
   Капсула остановилась, и Виктория, выйдя в просторную галерею, окинула
жадным взглядом свой новый крейсер. Корабль Ее Величества  "Бесстрашный"
висел в своем доке за прозрачной стеной толстого бронепластика,  строгий
и изящный даже за нагромождением рабочих платформ и подъездных туннелей.
Сразу за передними  импеллерами  на  белом  корпусе  выделялся  бортовой
номер: "КЛ-56". В вакууме дока плавали ремонтные механизмы,  управляемые
людьми в скафандрах. Основные работы,  похоже,  проводились  в  бортовых
орудийных отсеках. Задремавший  было  Нимиц  открыл  один  глаз  и  стал
наблюдать за  тем,  что  заинтересовало  его  спутницу,  замершую  перед
прозрачной бронепластиковой стеной.
   Отправляясь  сюда,  Харрингтон  знала,  что   "Бесстрашного"   должны
переоборудовать капитально, но, изучая происходящее в доке, усомнилась в
адекватности своего представления о "капитальном".  Вкупе  с  умышленным
сокрытием деталей и недомолвками адмирала, зрелище лишний  раз  наводило
на мысль о том, что на "Гефесте" затевается нечто совершенно  особенное.
Хотя какое все это имело значение сейчас - Виктория  буквально  пожирала
глазами новый корабль, ее корабль!
   Трудно сказать, как долго она простояла в полной неподвижности,  пока
наконец не нашла в себе силы оторваться от созерцания  и  направиться  к
туннелю для экипажа. Двое морпехов,  часовых  у  входа,  вытянувшись  по
стойке "смирно", наблюдали за ее приближением.
   Женщина, протянув им свои  документы,  с  одобрением  наблюдала,  как
старший, в звании капрала, внимательно их изучает. Разумеется,  дежурные
и без всяких бумаг догадались, кто перед ними, иначе и  быть  не  могло,
разве что систему тайного  флотского  оповещения  постигла  внезапная  и
необъяснимая смерть, да и вожделенный белый берет имел право носить лишь
один член экипажа любого корабля. Как бы то ни было, ни один  из  солдат
не выказал ни малейшей  осведомленности  о  прибытии  их  второго  после
Господа Бога начальника. Капрал протянул ей папку обратно и отдал честь,
Виктория, отсалютовав в ответ, прошла мимо дежурных в туннель.
   В обзорном зеркале на первом повороте  туннеля  Харрингтон  заметила,
как капрал включил наручное переговорное  устройство:  видимо,  сообщил,
что новый капитан на подходе.
   Пол пересекла алая линия, предупреждающая о зоне  невесомости.  Когги
Нимица погрузились  глубже  в  подушечку  на  плече.  Возникло  ощущение
свободного падения, и Виктория, покинув область искусственной гравитации
"Гефеста",  отправилась  в  грациозное  плавание.  Пульс  ускорился   до
неприличия. Женщина ужом скользила вниз по  переходу.  Еще  две  минуты,
сказала она себе. Всего две минуты.
   Лейтенант-коммандер Алистер Маккеон поправил ремень и согнал  с  лица
выражение  неудовольствия.  Сообщение  застало  его  в   глубинах   недр
развороченной системы огневого контроля. Принять  душ  и  переодеться  в
свежую форму он не  успел  и  теперь  чувствовал,  как  пот  пропитывает
рубашку под торопливо натянутым кителем. Слава богу, благодаря сообщению
капрала Левина ему  хватило  времени  построить  команду.  На  верфи  не
требовалось строгого соблюдения этикета, но Маккеон не собирался  лишний
раз раздражать нового капитана. Кроме  того,  у  "Бесстрашного"  имелась
репутация, а репутацию следует поддерживать, да и вообще...
   В тот момент, когда из-за поворота показался новый командир  корабля,
спина лейтенант-коммандера распрямилась и он  ощутил  мучительный  спазм
чего-то очень похожего на  боль.  При  виде  блестящего,  серо-кремового
животного, восседающего  на  капитанском  плече,  лицо  старпома  слегка
вытянулось. О древесном коте он ничего не  знал  и,  заметив  его,  едва
справился с приступом иррациональной обиды.
   Капитан  Харрингтон  легко  преодолела  оставшиеся  несколько  метров
туннеля,  перевернулась  в  воздухе,  ухватилась   за   алый   поручень,
отмечавший границу внутреннего гравитационного поля  "Бесстрашного",  и,
словно гимнаст,  спрыгнувший  с  колец,  мягко  приземлилась  на  палубу
крейсера.  На  фотографии,  в  повседневном  форменном  кителе,  женщина
выглядела совсем иначе, и ощущение личной обиды отчего-то  всколыхнулось
в Маккеоне  с  новой  силой.  В  документах  треугольное  лицо  капитана
казалось суровым и неприветливым, почти ледяным, особенно  в  обрамлении
темного ореола коротко стриженных волос. Картинки лгали. Они  не  сумели
передать естественность и живость,  некую  угловатую  привлекательность.
Вряд ли можно назвать капитана Харрингтон красивой,  решил  Алистер,  но
дело явно  не  во  внешности.  Эти  резковатые,  выразительные  черты  и
огромные темно-карие глаза -  экзотически  удлиненные  и  лучащиеся  еле
сдерживаемым восторгом вопреки "служебному" выражению  лица  -  выходили
далеко за рамки таких эфемерных понятий, как "красивая". Она была собой,
единственной и неповторимой, и от этого делалось только хуже.
   Маккеон  бесстрастно  встретил  ее  испытующий  взгляд  и  постарался
задавить растущую обиду. Он резко отсалютовал. Послышались пронзительные
свистки боцмана, команда вытянулась  в  четком  парадном  строю.  Вокруг
входного портала прекратилась всякая деятельность, и  Виктория  вскинула
руку в ответном салюте.
   - Разрешите подняться на борт?
   Ее голос прозвучал прохладным чистым  сопрано  -  Маккеон  не  ожидал
такого от женщины ее роста, вполне сопоставимого с его собственными метр
восемьдесят.
   - Разрешаю.
   Формальность, но весьма существенная. Пока она не примет командование
официально, Виктория Харрингтон - не более чем гостья на борту  корабля,
подчиненного Маккеону.
   - Спасибо. - Женщина прошла вперед мимо посторонившегося Алистера.
   Старпом следил, как глаза темно-шоколадного цвета изучают обстановку,
и гадал, что у капитана на уме. Ее  лицо,  словно  вырезанное  из  камня
(Маккеон надеялся, что о  его  собственном  лице  можно  сказать  то  же
самое), несмотря на сияющий взгляд, отлично скрывало эмоции.
   Вообще-то Алистер не должен был на нее злиться. Это просто  нечестно.
Лейтенант-коммандеру не полагается командовать  легким  крейсером...  но
ведь Харрингтон почти на пять - более восьми стандартных - лет младше! И
тем не менее она не только  обогнала  его  в  звании  -  ее  китель  уже
украшает шитая золотом  звезда,  знак  того,  что  она  уже  командовала
гиперпространственным судном. И при этом выглядит  настолько  юной,  что
годится ему в дочери. Ну, не в дочери - но на племянницу вполне потянет.
Она,  разумеется,  пролонг  во  втором  поколении.  Маккеон   достаточно
внимательно  проштудировал  открытую  информацию  из  ее  личного  дела.
Геронтотерапия, похоже, действует куда эффективнее именно  на  второе  и
третье  поколение.  Другие  пункты  досье  -  к  примеру,  склонность  к
нетрадиционным тактическим приемам  или  медаль  "За  отвагу",  а  также
Монаршья Благодарность, которые Виктория получила за спасение  людей  во
время взрыва в переднем двигательном отсеке КЕВ "Мантикора", - несколько
приглушили вспыхнувшую неприязнь, но... Ни эти подробности, ни понимание
природы ее юности не могли искупить того простого факта, что  должность,
к которой он так безнадежно стремился, занята офицером,  не  только  без
всяких усилий излучающим  обаяние  (качество,  которому  Алистер  всегда
завидовал в других), но  и  обладающим  внешностью  зеленого  выпускника
Академии, а не бывалого вояки...
   Ясный, пристальный взгляд древесного  кота  ни  на  йоту  не  улучшил
старпомовского самочувствия.
   Харрингтон без  комментариев  завершила  инспекцию  команды  и  снова
повернулась к лейтенант-коммандеру. Тот подавил раздражение и  приступил
к следующей стадии формальностей, входивших в его обязанности.
   - Могу ли я проводить вас в командную рубку, мэм?
   - Благодарю, лейтенант-коммандер.
   Виктория  выбралась  из  лифта  и  оглядела  свои  будущие  владения.
Признаки лихорадочного переоборудования виднелись повсюду,  и,  осмотрев
хаотичное нагромождение инструментов и деталей, разбросанных  по  боевой
рубке, она снова заподозрила  неладное.  Черт,  что  же  именно  адмирал
Курвуазье не рассказал ей о ее корабле?
   Ладно, сейчас есть дела поважнее. Харрингтон прошла в центр  рубки  к
капитанскому креслу, помещенному  в  гнездо  из  дисплеев  и  мониторов.
Большинство экранов работало в  пассивном  режиме.  По  давней  традиции
капитан не имел права занять свое место прежде, чем объявит о вступлении
в  должность.  Женщина  остановилась  рядом,  сняла  Нимица  с  плеча  и
пересадила на левый поручень,  вне  поля  зрения  интеркома.  Затем  она
отложила  свой  портфель,  нажала  на  кнопку  на   правом   поручне   и
прислушалась к чистому, музыкальному перезвону, разнесшемуся по кораблю.
   Все работы  на  борту  "Бесстрашного"  прекратились.  Даже  несколько
приглашенных гражданских техников, тянувших  проводку,  выползли  из-под
консолей или из недр двигательных отсеков и маневровых  контуров,  когда
прозвучал сигнал всеобщего оповещения.  Сотни  глаз  сосредоточились  на
оживших экранах интеркомов.  Люди  сосредоточились,  готовясь  составить
первое впечатление о капитане, в чьи руки лорды Адмиралтейства  в  своей
бесконечной мудрости вверили их жизни.
   Виктория сунула руку за пазуху, извлекла приказ о  назначении,  и  во
всех динамиках раздался хруст сломанного сургуча.
   "От  адмирала  сэра  Люсьена  Кортеса,  Космос-лорда  пятого   ранга,
Королевский Флот Мантикоры, - зазвучал ее суховатый, спокойный голос,  -
коммандеру Королевского Флота Мантикоры  Виктории  Харрингтон,  тридцать
пятого дня, четвертого месяца, год двести восьмидесятый после  Прибытия.
Мадам! Настоящим вам предписывается  проследовать  на  борт  Корабля  Ее
Величества "Бесстрашный", ка-эль-пять-шесть, дабы принять на себя  права
и обязанности командира на службе Короны.  Не  посрамите  сие  звание  в
минуту опасности. По приказу  адмирала  сэра  Эдварда  Яначека,  Первого
лорда Адмиралтейства, Королевский Флот Мантикоры, именем  Ее  Величества
Королевы".
   Она умолкла и сложила приказ, даже не взглянув на  экра