н.  В  течение
почти  пяти  сотен  земных  лет  капитаны  при  вступлении  в  должность
произносили на кораблях Флота Мантикоры нечто подобное.  Прочитав  вслух
эту высокопарную и не слишком  длинную  формулу,  Харрин-гтон  приобрела
полную власть над  экипажем,  обязав  его  членов  повиноваться  ей  под
страхом смерти.
   - Мистер старший помощник, - обратилась она  к  Маккеону  официальным
тоном, - я принимаю командование.
   - Капитан, - ответил  Маккеон  столь  же  официально,  -  вы  приняли
командование.
   - Благодарю. - Виктория посмотрела на квартирмейстера,  находившегося
в другом углу рубки, и прочитала  имя  на  нагрудном  жетоне.  -  Мистер
Браун,  сделайте,  пожалуйста,  пометку  в  бортжурнале.  -  Она   вновь
повернулась к интеркому. -  Я  не  стану  отвлекать  вас  торжественными
речами. Нам слишком много надо сделать,  а  времени  у  нас  в  нынешней
ситуации слишком мало. Прошу всех вернуться к своим делам.
   Харрингтон снова коснулась кнопки. Экраны интеркомов погасли,  и  она
опустилась в удобное, идеально подходящее для человеческого тела  кресло
-  теперь  ее  собственное  кресло.  Нимиц,  обиженно  дернув   хвостом,
скользнул к ней на  плечо.  Капитан  жестом  пригласила  Маккеона  сесть
напротив.
   Рабочая суета возобновилась.
   Когда высокий, крепко сбитый старпом пересекал рубку по направлению к
указанному месту, взгляд его серых глаз на мгновение встретился с карими
глазами  Виктории  -  как   ей   показалось,   с   легким   намеком   на
неудовольствие... или даже с вызовом. Мысль эта удивила ее,  но  тем  не
менее  лейтенант-коммандер  протянул  руку  в  традиционном  приветствии
новому капитану и произнес глубоким, ровным голосом:
   - Добро пожаловать на борт, мэм. Боюсь, в данный момент  здесь  царит
некоторая неразбериха, но мы почти укладываемся в расписание, а  хозяева
дока обещали мне еще две ремонтные бригады со следующей вахты.
   - Хорошо. - Виктория пожала ему руку, затем прошла  вместе  с  ним  к
распотрошенной секции огневого контроля. -  Я,  признаться,  пребываю  в
некотором недоумении, мистер Маккеон. Адмирал Курвуазье предупредил меня
о капитальном переоборудовании судна, но ни о чем подобном не  упоминал.
- Она кивнула на вскрытые пульты и размотанные кабели.
   - Боюсь, у нас не было выбора,  мэм.  В  других  обстоятельствах  при
установке энергетических торпед мы могли бы ограничиться  изменениями  в
программном  обеспечении,  но  гравикопье  при  работе  использует   всю
инженерную систему целиком. Ему требуется прямое  соединение  с  главной
системой управления.
   - Гравикопье? - Виктория не повысила голоса, но Маккеон уловил  нотку
удивления и в свою очередь удивленно приподнял брови.
   - Да, мэм. - Он помедлил. - Разве вам никто не говорил?
   - Нет, не говорил. - Губы  Виктории  сложились  в  нечто  похожее  на
улыбку, и она, неторопливо сложив руки за спиной, спросила:
   - Сколько и какого бортового вооружения нам это стоило?
   - Всех четырех гамма-лазерных  установок.  Маккеон  заметил,  что  ее
плечи слегка напряглись.
   - Понимаю. И вы, если не ошибаюсь, упомянули энергетические торпеды?
   - Да, мэм. Верфь заменила -  вернее,  заменяет  -  ими  все  бортовые
ракетные шахты, кроме двух.
   - Все, кроме двух?
   Этот вопрос прозвучал жестче, и Маккеон испытал приправленное горечью
удовлетворение. Неудивительно,  что  она  так  расстроена.  Ее  даже  не
предупредили! А уж он-то как расстроился, узнав о затее командования.
   - Да, мэм.
   - Понимаю, - повторила Виктория и вздохнула. - Очень хорошо, старпом,
что нам оставили?
   - У нас все еще имеются лазеры-тридцатки, по  два  на  каждом  борту,
плюс ракетные пусковые. После переоборудования у нас появится гравикопье
и четырнадцать торпедных генераторов. Оружие преследования осталось  без
изменений: две ракетные шахты и спинальный лазер-шестидесятка.
   "У  нее  отличный  самоконтроль,  -  заключил  старпом,  -  даже   не
поморщилась. Совершенно".
   Энергетические   торпеды   представляли    собой    быстродействующее
разрушительное  оружие,  от  которого  очень  трудно  защититься...   но
совершенно бесполезное против  цели,  имеющей  силовой  барьер  военного
образца. Данный факт, очевидно,  и  послужил  причиной,  по  которой  на
"Бесстрашном" установили гравикопье. Правда, хотя гравикопье и  выжигало
(как правило) у противника генераторы силовых барьеров, срабатывало  оно
медленно и действовало на очень короткой дистанции.
   - Понимаю, - в который  раз  произнесла  капитан  Харрингтон  и  чуть
тряхнула головой. - Очень хорошо, мистер Маккеон. Уверена,  что  отрываю
вас от дел куда более важных, чем  разговоры  со  мной.  Мой  багаж  уже
доставили?
   - Да, мэм. Ваш ординарец проследил за этим.
   - В таком случае я буду у себя в каюте, если  понадоблюсь.  Просмотрю
корабельные журналы. Я собираюсь пригласить офицеров  поужинать  сегодня
вечером - не вижу  смысла  отвлекать  их  сейчас  от  обязанностей  ради
процедуры знакомства. - Она помолчала, как  будто  ей  в  голову  пришла
новая мысль, затем взглянула на старпома. - До того я хотела бы пройтись
по кораблю и понаблюдать, как продвигается работа. Удобно ли  вам  будет
сопровождать меня в четырнадцать ноль-ноль?
   - Конечно, капитан.
   - Спасибо. Увидимся позже. -  Виктория  кивнула  и,  не  оглядываясь,
покинула рубку.
 
Глава 2 
 
   Виктория Харринггон вздохнула, отодвинулась от компьютера  и  потерла
переносицу.  Неудивительно,  что  Курвуазье  проявил  такую  скрытность,
говоря об этом треклятом переоборудовании. Ее старый  наставник  слишком
хорошо знал свою ученицу. Адмирал предвидел реакцию Виктории, сообщи  он
правду во всех подробностях, а в  его  планы  не  входило  позволить  ей
потерять командование первым в жизни крейсером из-за вспышки  мимолетной
ярости.
   Она встряхнулась и встала, чтобы потянуться. Нимиц приподнял голову и
собрался покинуть свой мягкий насест, устроенный для  него,  по  просьбе
Виктории, ее новым ординарцем. Харрингтон махнула коту рукой, издав  при
этом звук, означавший, что ей надо подумать, и зверь,  насторожившись  и
тихонько мявкнув в ответ, угнездился на прежнем месте.
   Капитанская  каюта  "Бесстрашного",  обладавшего   массой   покоя   в
девяносто тысяч тонн, казалась огромной  по  сравнению  с  апартаментами
"Соколиного Крыла", но, с точки зрения  планетарного  жителя,  выглядела
тесной каморкой. Виктория давным-давно отвыкла мерить жилое пространство
планетарными стандартами.  А  теперь  у  нее  имелась  даже  собственная
столовая, где  в  случае  официального  приема  могли  разместиться  все
офицеры крейсера, - настоящая роскошь для военного корабля.
   Созерцание  каюты,  однако,  не  улучшило   настроения,   омраченного
страшными увечьями, наносимыми ее чудному кораблику верфями "Гефеста".
   Харрингтон поправила золотую пластину,  укрепленную  на  выступе  над
рабочим столом. На полированном  металле  отпечатался  чей-то  палец,  и
женщина,  ощутив  знакомое  ироническое  самодовольство,  наклонилась  и
стерла отпечаток  рукавом.  Пластинка  путешествовала  вместе  с  ней  с
корабля на корабль, на планеты и обратно в космос в течение двенадцати с
половиной лет, и, потеряйся она, Виктория не находила бы себе места. Это
был ее талисман. Ее тотем. Виктория нежно  провела  кончиком  пальца  по
длинному, сужающемуся к концу крылу планера, выгравированному на золоте.
Вспомнив тот день, когда  она,  приземлившись,  узнала,  что  установила
новый рекорд Академии - до сих пор не побитый! - по совокупности  высоты
подъема, продолжительности полета и выполнению фигур  высшего  пилотажа,
Харрингтон улыбнулась.
   Улыбка   погасла.   Командир   крейсера   вернулась   к    удручающей
действительности. За внутренней переборкой, в соседнем отсеке помещалась
кают-компания.  Ознакомившись  с  содержимым  персонального  компьютера,
Виктория ожидала ужина с офицерами без малейшего энтузиазма - равно  как
и экскурсии по кораблю. Она снова вздохнула. Недавнее  ощущение  счастья
как-то  скисло,  и  два  наиболее   приятных   ритуала,   сопровождающих
вступление в должность капитана, напрочь утратили привлекательность.
   Маккеон описал изменения в вооружении исключительно точно, хотя и  не
упомянул, что верфь, мало того что лишила крейсер двух  третей  ракетных
установок, еще и  урезала  количество  боеприпасов  "Бесстрашного".  Для
малых звездолетов - легких крейсеров и эсминцев - проблема с размещением
ракет всегда стояла остро, так как снаряд  на  импеллерной  тяге  просто
невозможно сделать  компактным.  На  борту  помещается  ограниченное  их
число, а поскольку  решили  демонтировать  пусковые  установки,  то  нет
причин сохранять боеприпасы  в  прежнем  объеме.  В  конце  концов,  это
сокращение позволяло  запихать  в  "Бесстрашный"  четыре  дополнительные
установки для пуска энергетических торпед.
   Виктория ощутила зарождающееся в горле рычание,  но  успела  задавить
его, услышав вопросительное чириканье  Нимица.  Несовершенный  голосовой
аппарат  древесных  котов  серьезно   ограничивал   их   возможности   в
произнесении слов, но зверям этот недостаток ничуть не мешал - в общении
они полагались на  свое  загадочное  эмпатическое  чутье.  В  результате
многие люди недооценивали их интеллект, и весьма сильно.
   Прежде   чем   продолжить    мерить    каюту    шагами,    Харрингтон
приостановилась, чтобы почесать  кота  под  подбородком.  Женщина  давно
подозревала, что хвостатый знает ее лучше, чем она сама.
   Все очень просто, подумала  Виктория.  Я  попала  в  когти  Кошмарихи
Хэмпхилл и ее банды -  и  теперь  мне  надо  как-то  извернуться,  чтобы
представить ее благоглупости в  виде  мудрого  решения...  Она  стиснула
зубы, поймав себя на несвойственном ей желании грубо выругаться.
   В  Королевском  Флоте  Мантикоры  существовало  две  основные   школы
тактической  мысли:  традиционалисты,  возглавляемые  Зеленым  адмиралом
Хэмишем Александером, и "jeune  ecole"  (В  переводе  с  французского  -
"молодая школа.) Красного адмирала леди Сони Хэмпхилл. Александер - как,
увы,  и  сама  Виктория  -  считал  фундаментальные  тактические  истины
неизменными и независимыми от совершенствования оружейных систем.  Новые
виды  оружия,  полагал  он,  следует  приспосабливать   к   существующим
концепциям   с   соответствующей   переоценкой    предоставляемых    ими
возможностей. "Jeune ecole", напротив,  верила,  что  оружие  определяет
тактику, а новаторски  примененная  технология  заменяет  изживший  себя
исторический анализ. Харрингтон не изучала политику, не понимала  ее,  а
главное - не любила, но даже она осознала  дилемму,  стоящую  на  данный
момент перед правительством Аллена  Кромарти.  Либералы  и  прогрессисты
занимали  непримиримую  позицию  по  вопросу   дорогостоящего   военного
бюджета.
   Ввиду конфронтации с ними, а также учитывая намеки на то,  что  к  их
альянсу временно  собираются  примкнуть  так  называемые  "Новые  Люди",
герцог Аллен  вынужден  был  для  противовеса  привлечь  в  свой  лагерь
Ассоциацию консерваторов. Маловероятно, что последние согласятся  сидеть
тихо и не  тявкать  -  их  граничащий  с  ксенофобией  изоляционизм  был
совершенно  несовместим  с  представлениями  центристов  и  роялистов  о
неизбежности открытой войны с Народной Республикой Хевен. Тем не менее в
данный момент консерваторы были необходимы правительству и, понимая это,
требовали высокой платы за свою поддержку. Они хотели заполучить военное
министерство, и герцог Аллен подкупил их, назначив сэра Эдварда  Яначека
Первым лордом Адмиралтейства, гражданским главой того самого рода войск,
где  служила  Виктория.  Центристы  понимали:  стремление  хевенитов   к
расширению территорий неизбежно приведет их к конфликту с  Королевством,
а потому вели определенные приготовления.  Консерваторы  же  собирались,
спрятав головы в песок, переждать, пока все не кончится, но  по  крайней
мере соглашались сохранять мощный флот, дабы оберегать свою  драгоценную
изоляцию.
   Яначек, дослужившийся  в  свое  время  до  адмирала,  имел  репутацию
человека  твердого  и  решительного,  но  более   реакционного   старого
ксенофоба найти было трудно. Он принадлежал к группе, выступавшей против
присоединения терминала на Василиске к Мантикорской туннельной  Сети  на
том основании, что это "восстановит против нас  соседей"  (читай,  будет
первым шагом на пути к международному авантюризму). Несмотря на всю свою
аполитичность, Харрингтон имела сносное представление о тех,  с  кем  ее
угораздило связаться.
   В данный момент для "Бесстрашного" имел наибольшее значение тот факт,
что Хэмпхилл приходилась Яначеку троюродной сестрой, а сам Яначек  питал
личную неприязнь к адмиралу Александеру Более того,  новый  Первый  лорд
склонялся к точке зрения традиционалистов, видевших корни  агрессивности
хевенитов в насильственном сдерживании их экспансии. И наконец, Хэмпхилл
входила в число  Красных  адмиралов.  Адмиральские  звания  в  КОМ  были
разделены  на  адмиралов  второго  ранга,  "Грифонов",  они  же  Красные
адмиралы, и адмиралов  первого  ранга  -  "Мантикор",  или  Зеленых.  По
выслуге лет любой адмирал попадал  со  временем  из  низшего  разряда  в
высший, - но самые нетерпеливые вояки постоянно норовили  тем  или  иным
способом перепрыгнуть через головы коллег. Имея в родственниках  Первого
лорда, леди Соня имела все шансы вне очереди  просочиться  в  Зеленые  -
особенно если сумеет продемонстрировать  на  практике  полезность  своих
теоретических разработок. Ради ее карьеры и потрошили  в  данный  момент
несчастный кораблик. Виктория все-таки зарычала и пинком отправила  стул
через  всю  каюту.  Удовлетворение   оказалось   сиюминутным,   и   она,
плюхнувшись обратно в кресло, снова уставилась в экран.
   Итак, похоже, ее сделали  капитаном  "в  награду"  за  то,  что  курс
тактики  адмирала  Курвуазье  она  окончила  лучшей.  А   "Бесстрашному"
предстояло стать секретным  оружием  Хэмпхилл  на  предстоящих  флотских
учениях.  Этим  и  объяснялась  завеса  тайны  вокруг   переоборудования
корабля. Хэмпхилл наверняка хихикает и  потирает  руки  в  предвкушении.
Знай Виктория обо всем заранее, вероятнее всего, дала бы  волю  эмоциям,
плюнув на потерю нескольких очков, только бы избежать подобного!
   Харрингтон снова потерла глаза.  Знает  ли  Маккеон  об  их  роли  во
флотских учениях? Вероятно, нет. Он выглядит недостаточно расстроенным -
ведь он не может не понимать, как скажется данное "переоборудование"  на
боеспособности и, главное, на репутации "Бесстрашного".
   Как ни печально,  на  бумаге  вся  затея  в  целом  выглядела  вполне
осмысленно. Для каждого  военного  корабля  силовые  барьеры  составляли
первую и главную линию обороны. Импеллерная тяга создавала  пару  сжатых
гравитационных лент над и под корпусом - открытый с обоих концов клин, -
способных разогнать корабль до  скорости  света  практически  мгновенно.
Разумеется, на практике подобный толчок превратил бы экипаж любого судна
в  кровавое  месиво.  Даже  при  современных  инерционных  компенсаторах
максимальное ускорение, какое мог выжать военный корабль  на  импеллере,
не превышало шестисот g. Но дело было не  только  в  движении:  ни  одно
известное оружие не  могло  проникнуть  сквозь  основные  тяговые  ленты
импеллерного клина военного класса.  Таким  образом,  простое  включение
импеллеров защищало корабль от любого огня снизу или сверху.
   Однако оставались открытыми бока импеллерного клина - пока кто-то  не
изобрел силовые барьеры и не распространил защиту  на  фланги.  Прикрыть
носовой  и  кормовой  секторы  хотя   бы   гравистенкой   все   еще   не
представлялось возможным.  Зато  тяговые  ленты  превосходили  мощностью
самые сильные из когда-либо созданных гравистен. Фланговые барьеры можно
было пробить специальными ракетами,  но  только  в  сочетании  с  мощным
энергетическим оружием, действовавшим на очень близком расстоянии.
   Это, в частности, привело  к  возникновению  поганой  закономерности:
битвы в глубоком космосе, независимо от их  важности  со  стратегической
точки зрения, заканчивались обычно вничью. Флот, попавший  в  переделку,
просто  поворачивал  корабли  непроницаемыми   плоскостями   импеллерных
клиньев к противнику и таким образом пресекал любую возможность  ведения
боевых действий. Единственной контрмерой было упорное преследование,  но
при этом атакующие оставляли открытыми носовые сектора  своих  кораблей,
подставляясь, таким образом, под продольный огонь прямо в лоб.  Сражения
между  крейсерами  довольно  часто  велись  до   победного   конца,   но
столкновения  тяжелых  судов  почти  всегда  превращались  в  церемонный
замысловатый танец, в котором обеим сторонам известны все фигуры.
   Ситуация оставалась почти неизменной более шестисот стандартных  лет;
лишь время от времени, по мере усовершенствования  лучевого  оружия  или
изобретения   инженерами-оборонщиками    новых    способов    затруднить
проникновение  ракет,  увеличивалась  дистанция  боя.  Хэмпхилл   и   ее
технофилы,   находившие   данное   положение   дел    -    неприемлемым,
преисполнились решимости доказать эффективность гравикопья,  способного,
с их точки зрения, "разрушить застойное положение".
   Теоретически Виктории надлежало  содействовать  им  в  этом  вопросе.
Теоретически. В глубине души она желала, чтобы они  оказались  правы,  и
даже  мечтала  об  осуществлении  их  планов.  Тактик  в  ней  ненавидел
формалистические битвы. Достойным объектом для ведения  боевых  действий
является только флот врага, а если его соединения невозможно  уничтожить
сразу, приходится прибегать к  стратегии  истощения  и  блокады  -  и  в
результате такой изнурительной войны потери становятся громадными.
   И  все-таки  "jeune  ecole"  заблуждается.  Гравикопье  действительно
способно достичь когда-нибудь предполагаемого потенциала, но  на  данный
момент, безусловно, его не имеет.  При  самом  минимальном  везении  его
прямой удар способен выжечь любой боковой генератор. Но это  громоздкое,
медлительное, тяжелое оружие, дальнобойность  которого  при  оптимальных
обстоятельствах достигает едва ли сотни тысяч километров.
   И это, мрачно подумала Виктория, главный изъян. Пока ее крейсер будет
приближаться к противнику, тог еще за миллион километров примется лупить
по нему ракетами, а после, на расстоянии,  вчетверо  превышающем  радиус
действия копья, присоединит к ним энергетическое оружие. Копье еще имеет
смысл держать на борту тяжелого корабля, где  есть  куда  девать  лишний
вес, но только идиот (или Кошмариха Хэмпхилл) способен разместить его на
борту легкого крейсера! "Бесстрашному" просто нечем  защищаться.  Он  не
способен  выдержать  сосредоточенный  вражеский  огонь  -  а   благодаря
хэмпхилловскому "нововведению" корабль лишился  почти  всего  остального
атакующего оружия! О, конечно, если ей удастся подобраться на расстояние
действия  гравикопья  и  если   копье   сделает   свое   дело,   тяжелые
энерготорпедные   батареи   разорвут   на   части   что   угодно,   хоть
супердредноут. Но только "если" - поскольку против неповрежденной  стены
энергетические торпеды не более эффективны, чем корзинка тухлых яиц.
   Безумие - и Виктория должна заставить его сработать.
   Она еще  какое-то  время  смотрела  на  экран,  затем  с  отвращением
выключила его и небрежно развалилась  поперек  койки.  Нимиц  потянулся,
спрыгнул со своего насеста и свернулся клубком у нее на животе.  На  сей
раз хозяйка заговорила с ним  и  принялась  гладить  по  шкурке,  а  кот
пристроил голову на у нее груди.
   Харрингтон подумала, не заявить ли протест. В конце концов,  традиция
предоставляла  капитану  право   оспорить   изменения,   проводимые   на
подчиненном  ему  судне,  но  борт  КЛ-56  еще  не  находился   под   ее
командованием, когда поступил приказ о переоборудовании. Виктория  точно
з