вайся допоздна, паршивец, - предупредила она кота, - Мы с Маком не собираемся откладывать ужин. А на ужин у нас кролик.

Глава 13

     Торговое судно не должно было здесь находиться.
     Мертвая громадина дрейфовала на самой окраине звездной системы Арендшельдт на таком расстоянии от ее звезды класса G3, что вряд ли кто-либо когда-либо смог бы обнаружить ее. И никто никогда не нашел бы, если бы легкий крейсер был менее озабочен поиском укрытия. Он занял позицию, с которой его датчики могли отследить и составить план торговых путей системы, определив лучшие места дислокации, где в нужный час предстояло разместить другие суда, и при этом совершенно случайно обнаружил погибшее судно. "А еще потому, - холодно подумал гражданин коммандер Кэслет, - что у моего тактика редкое чутье".
     Он размышлял, как ему сформулировать отчет, чтобы показалось, будто у него был серьезный повод помчаться в направлении слабого отраженного сигнала радара. Тот факт, что Дени Журден, народный комиссар легкого крейсера Народного Флота "Вобон", оказался на удивление хорошим парнем, обнадеживает, но если Кэслет не сумеет придумать на редкость вескую причину завернуть в этот район, кто-нибудь все равно станет утверждать, что он преследовал личные цели. С другой стороны, Комитет общественного спасения не доверял военным и не допускал, чтобы они устанавливали свои порядки. Это означало, что люди, которые принимали окончательное решение по поводу его действий, вообще-то говоря, не имели никакого опыта службы на флоте... а большинство тех, кто таки имел этот опыт, старалось держать рот на замке, пока кто-то не вляпается совсем уж безнадежно. Может, удастся изобрести правдоподобный предлог, особенно с неявной помощью Журдена?
     Но все это не имело большого значения для Кэслета в тот момент, когда он смотрел на вспомогательном дисплее трансляцию, передаваемую ему гражданином капитаном Бранскомом. Гражданин капитан со своей командой морских пехотинцев продолжал осмотр холодных, лишенных освещения и воздуха внутренних помещений судна, но того, что они уже нашли, было достаточно, чтобы Кэслет едва справлялся с приступами тошноты.
     Когда-то погибшее судно ходило под флагом Трианонского Синдиката. Синдикат находился под протекторатом Силезской конфедерации и состоял всего лишь из одной звездной системы. Он не имел своего военного флота - центральное правительство Конфедерации с осторожностью относилось к обеспечению боевыми кораблями предполагаемых сепаратистов, - и вряд ли кто-то охранял его торговцев. Этот факт мог бы объяснить, что случилось с великаном, который некогда был трианонским судном по имени "Эревон".
     Он повернул голову и посмотрел на главный экран, показывавший вид "Эревона" снаружи, и снова скривил рот, видя уродливые отметины пробоин, оставленных энергетическим оружием. Торговец был не вооружен, но это не удержало неизвестных убийц от расстрела совершенно безобидного судна. Отверстия выглядели крошечными на фоне корпуса в пять миллионов тонн, но Кэслет был боевым офицером. Он хорошо знал, как разрушительно современное оружие, и ему не нужны были видеоматериалы Бранскома, чтобы представить, как огонь исковеркал внутренние системы "Эревона".
     "Зачем? - размышлял он, - Какого черта им надо было это делать? Они должны были знать, что могут повредить двигатель и потом не смогут забрать приз с собой. Тогда зачем они стреляли по нему?"
     У него не было ответов. Он знал только, что кто-то все-таки сделал это, и, по всей вероятности, просто потому, что ему так захотелось. Потому что для него было развлечением напасть на безоружное судно.
     Кэслет вздрогнул, оттого что произнес про себя слово "развлечение" как раз в тот момент, когда Бранском снова привел морпехов туда, где некогда был спортзал "Эревона". Безжалостный свет упал на скрюченные тела. Тот, кто нанес удар по "Эревону", выбрал цель неудачно. Согласно декларации в его компьютерах, судно прибыло, чтобы забрать груз из Сентера, единственного населенного мира Арендшельдта, и шло налегке, с небольшим для своих трюмов, но важным грузом - оборудованием для шахт Сентера.
     Такая добыча имела низкую цену, и огонь налетчиков повредил гипергенератор "Эревона". Увезти судно с собой было невозможно, так как, по всей видимости, пиратский корабль имел слишком маленькую мощность, чтобы отбуксировать массивный трофей. Но они, похоже, нашли способ компенсировать свою неудачу, подумал Кэслет с холодной жестокостью и заставил себя снова посмотреть на тела.
     Всех мужчин экипажа привели в спортзал и расстреляли. Похоже, многих сначала пытали, но об этом трудно было судить наверняка, потому что их тела неровными рядами лежали у стен, там, где их скосил огонь импульсного оружия, и сверхскоростные дротики превратили трупы в сплошную массу разодранного мяса. Но им повезло больше, чем женщинам команды. Судебно-медицинские эксперты уже собрали доказательства о массовом изнасиловании и зверствах - и о том, что насильники, прежде чем уйти, убили всех женщин выстрелами в голову.
     Всех, кроме одной. Одну женщину не тронули. На ней все еще был мундир капитана "Эревона". Ее приковали наручниками к спортивному снаряду, откуда она могла видеть все, что пираты делали с ее командой, а когда они закончили, то просто ушли и оставили женщину одну... а потом отключили электроэнергию и стравили воздух.
     Уорнер Кэслет был опытным офицером. Он бывал в сражениях и пережил кровавые ужасы, неотъемлемую составляющую любой войны. Но все увиденное было чем-то в корне иным, и он ощутил острую, испепеляющую ненависть к людям, которые устроили эту резню.
     - Мы все проверили, гражданин коммандер, - доложил Бранском, и Кэслет услышал такую же ненависть и в его голосе, - Выживших нет. Мы взяли список команды из компьютеров и смогли установить личности всех, кроме троих. Они все здесь, а те трое так изуродованы этими ублюдками, что нам никак их не опознать.
     - Ясно, Рэй, - вздохнул Кэслет и тряхнул головой. - Вы взяли показания их датчиков?
     - Так точно, гражданин коммандер. Взяли.
     - Тогда вам больше нечего там делать, - решительно сказал Кэслет, - Возвращайтесь на борт.
     - Слушаюсь, гражданин коммандер.
     Бранском переключился на связь с морпехами, чтобы отдать приказ возвращаться на "Вобон", а Кэслет обернулся к гражданину комиссару Журдену.
     - С вашего разрешения, сэр, я сообщу координаты этого корабля властям Арендшельдта.
     - Мы можем это сделать, не выдавая нашего присутствия здесь?
     - Нет.
     Кэслет сумел сдержаться и не добавил: "конечно же нет". И не только из благоразумия. Несмотря на свою роль официального наблюдателя Комитета общественного спасения на борту "Вобона", Журден был разумным человеком. Он, несомненно, проявлял признаки необходимого революционного рвения, но два с половиной стандартных года, которые он провел на "Вобоне", казалось, несколько притупили его усердие, а Кэслету пришлось признать за комиссаром личную порядочность. "Вобон" был избавлен от худших проявлений произвола со стороны Комитета общественного спасения и Бюро государственной безопасности, а его экипаж фактически сохранил тот же состав, что и до переворота. Кэслет понимал, как повезло ему и его людям, он считал своим долгом защищать их всеми средствами, поэтому рассудительность Журдена была для него бесценным сокровищем.
     - Если мы сообщим об этом, они поймут, что здесь кто-то был, гражданин комиссар, - сразу пояснил Кэслет, - Но если мы не представимся, они не узнают, кто послал сообщение, а к тому времени, когда они получат его, мы уже совершим альфа-переход и войдем в гиперпространство.
     - В гипер? - чуть резче переспросил Журден, - А как же быть с нашей разведывательной миссией?
     - При всем моем уважении, сэр, я думаю, у нас появилась более ответственная задача. Кто бы ни были эти палачи, они все еще на свободе, и если они сделали это однажды, то совершенно точно сделают это снова... если мы не остановим их.
     - Остановим их, гражданин коммандер? - Журден, прищурившись, посмотрел на него, - Это не наша забота - останавливать их. Нам предписано вести разведку для гражданина адмирала Жискара.
     - Да, сэр. Но гражданин адмирал не планировал начинать здесь действия в течение ближайших двух месяцев, и у него есть еще девять легких крейсеров, которые он может послать в разведку до начала операции.
     Он выдерживал пристальный взгляд Журдена до тех пор, пока гражданин комиссар не склонил голову, медленно. В глазах комиссара не было одобрения, но не было и прямого отказа на то, что собирался предложить Кэслет, хотя он, должно быть, уже догадывался. Гражданин коммандер тщательно продумал, что ему следует сказать вслух.
     - Сэр, учитывая, что гражданин адмирал Жискар имеет другие источники разведывательной информации, я полагаю, он может обойтись без наших услуг в течение следующих нескольких недель. Между тем мы знаем, что существует некто, преднамеренно замучивший и безжалостно убивший команду целого судна. Я не знаю, как вы, сэр, но я очень хочу увидеть тех ублюдков. Я хочу увидеть их мертвыми и хочу, чтобы они знали, кто их убил, и я верю, что гражданин адмирал и комиссар Причарт присоединились бы ко мне.
     При этих именах глаза Журдена сверкнули. Элоиза Причарт, народный комиссар Хавьера Жискара, была умной, непреклонной и честолюбивой женщиной. Темнокожая, с платиновыми волосами, эта женщина была к тому же поразительно привлекательна... как некогда и ее сестра. Но Причарты были Долистами и жили в башне ДюКвесин - возможно, наихудшей разновидности жилья в хевенитской системе, - и однажды недоброй темной ночью банда юнцов загнала Эстеллу Причарт в угол... Именно страшная смерть Эстеллы и привела Элоизу в ряды активистов Союза Гражданских Прав, а потом и на службу в Комитет общественного спасения, и Журден не хуже Кэслета знал, как она отреагирует на подобное злодеяние. Однако, при всех обстоятельствах, предложение Кэслета ставило Журдена в нелегкое положение.
     - Я не уверен, гражданин коммандер.., - Он отвел глаза, избегая встретиться с Кэслетом взглядом, и быстро прошелся по капитанской рубке, - То, что вы предлагаете, в сущности, идет вразрез с нашими приказами, - продолжал он голосом человека, которому очень не нравится говорить то, чего требует от него должность, - Наша цель здесь заключается в том, чтобы нагнетать обстановку и отвлекать силы монти. Уничтожение пиратов пусть совсем немного, но все-таки ослабит напряженное положение в этом секторе.
     - Я понимаю, сэр, - ответил Кэслет, - В то же время я думаю, мы оба знаем, что действия оперативной группы все равно возымеют необходимый нам эффект нагнетания ситуации. А тот факт, что кто-то расстрелял "Эревон" только потому, что не мог забрать призовой корабль с собой, - не говоря уже о том, что они сделали с его командой, - заставляет думать, что эти... люди... просто самостоятельная банда. Я не могу представить себе варианта в котором нам бы пригодились эти отморозки, хотя бы учитывая то, что из-за них мы теряем потенциальные призы. Если это действительно просто бандиты, то их уничтожение не уменьшит существенно общих потерь монти в Конфедерации. Более того, вспомните наши приказы относительно андерманского судоходства.
     - Что вы имеете в виду? - спросил Журден, но его тон подсказал Кэслету, что комиссар уже догадался.
     В идеале, оперативная группа 29 гражданина адмирала Жискара, как предполагалось, должна была сохранять абсолютную маскировку, но в приливе небывалого приступа реалистического мышления кто-то на родине понял, что это, в конечном счете, вряд ли возможно. Но и это озарение не помешало отдать приказ Жискару продолжить выполнение задания, хотя заставило задуматься над тем, как отреагируют андерманцы, если империя поймет, что происходит. Дипломаты и военные разошлись во мнениях по поводу возможной реакции андерманцев. Дипломаты полагали, что давняя напряженность между андерманцами и Мантикорой относительно Силезии помешает империи жаловаться слишком громко, ибо все, что ослабляло Звездное Королевство, увеличивало шансы империи захапать всю Конфедерацию. Военные утверждали, что это бессмысленно. Андерманцы должны понимать, что они следующие в списке жертв Народной Республики - и к тому же вряд ли согласятся пассивно смотреть, как война приближается к самому их порогу.
     Кэслет разделял точку зрения военных, однако победу одержали дипломаты, и не в последнюю очередь потому (и это хорошо понимал гражданин коммандер), что Комитет общественного спасения продолжал испытывать недоверие к собственному флоту. Но адмиралам бросили маленькую кость (Кэслет подозревал, что они были бы счастливы обойтись без нее), и оперативная группа получила специальный приказ защищать андерманские торговые суда от местных пиратов. Выполнение этого приказа, конечно, исключало возможность сохранить свое присутствие здесь в тайне, но идея, очевидно, заключалась в том, что этот жест должен убедить андерманцев в чистых, как снег, намерениях Хевена относительно империи. Сам Кэслет понимал, что только слабоумный андерманец может поверить в такую бредятину, но пункт о защите имперского грузового судоходства давал ему крошечную лазейку.
     - Эти разбойники уничтожили силезское судно, сэр, - спокойно продолжал он, - но я абсолютно уверен в том, что они подняли бы руку и на андерманское. Они уже могли ограбить с дюжину имперских грузовых судов, а если и нет - то сделают это при первой же возможности. Если мы уничтожим пиратов и сможем доказать, что это сделали именно мы, то получим дополнительные аргументы, убеждая андерманцев, что мы не являемся врагами для них, и они согласятся с нашим присутствием.
     - Думаю, это так, - медленно сказал Журден. Он долго, проницательным взглядом смотрел в глаза Кэслету. - В то же время, гражданин коммандер, я не могу избавиться от подозрения, что мысли об империи на самом деле не являются для вас первостепенными.
     - Так и есть, - Кэслет никогда не признался бы в этом, если бы перед ним стоял другой народный комиссар, - "Первостепенная мысль", сэр, заключается в том, что эти люди - садисты и ублюдки, и если только кто-нибудь не уничтожит их, то они будут продолжать делать то же самое.
     И гражданин коммандер показал на изображение спортзала, все еще остававшееся на его вспомогательном мониторе, и лицо его стало жестким.
     - Я знаю, что идет война, сэр, и я знаю, что на войне мы должны делать многое из того, что нам не нравится. Но бойня - не война. По крайней мере, так воевать нельзя. Я - боевой флотский офицер. И мой долг - не допускать подобных вещей, кому бы ни принадлежало несчастное судно. С вашего разрешения, я хотел бы воспользоваться случаем совершить хоть один достойный поступок, которым мы могли бы потом гордиться.
     Он затаил дыхание, потому что на последней его фразе плечи Журдена напряглись. Прозвучавшие слова легко можно было расценить как скрытую критику всей войны против Мантикоры, а это опасно. Но Уорнер Кэслет не мог позволить людям, которые совершили такое злодеяние, уйти безнаказанными и продолжать свое черное дело, если у него была малейшая возможность остановить их.
     - Допустим, я все-таки соглашусь с вами, - произнес Журден после долгого многозначительного молчания, - но почему вы думаете, что сможете найти их?
     - Я не уверен, смогу ли, - признался Кэслет, - но я думаю, у нас появится реальный шанс, если люди гражданина капитана Бранскома доставят нам полные записи датчиков "Эревона". Пираты совершенно точно должны были находиться в радиусе действия его датчиков, когда открыли огонь. Я не надеюсь получить от датчиков грузового судна информацию военного уровня, но я уверен, что и этого для нас будет достаточно, чтобы суметь идентифицировать нападавших по характеру излучений их корабля. Это означает, что мы сможем опознать их, если когда-нибудь встретимся.
     - И как вы найдете их - или даже просто узнаете, где их искать?
     - Во-первых, мы знаем, что они - пираты, - стал перечислять Кэслет, загибая пальцы на руках, - Это означает, что мы можем быть уверены: они базируются в какой-то планетной системе. Во-вторых, мы можем быть вполне уверены, что ни одно крупное формирование не финансирует их, потому что ни один из правителей систем Конфедерации не стал бы связываться с подобными людьми. Это значит, что они, вероятно, базируются в системе, которой больше никто не интересуется и куда они могут возвращаться для пополнения запасов и ремонта. В-третьих, сюда, в Арендшельдт, они, кажется, сходили впустую. Мы не можем быть уверены, что они не подстрелили кого-нибудь еще на следующий день, но суда здесь появляются редко. По предположению гражданина военврача Янковской, они напали на "Эревон" менее двух недель назад. И я думаю, из этого следует, что они не нашли никого другого, иначе, без сомнения, они бы двинулись дальше в поисках более богатой поживы. В-четвертых, на месте убегающего отсюда пирата я бы направился либо к звезде Шарона, либо на Мадьяр. Это две ближайшие обитаемые системы, и ближняя из них - звезда Шарона. Если я угадал, они все еще могут находиться около одной из них - учитывая, что мы лишь недавно узнали о том, что они побывали здесь. Итак, я предлагаю оповестить Арендшельдт о местонахождении "Эревона" и немедленно двинуться к звезде Шарона. Если повезет, нам удастся прихватить подонков сразу. В противном случае мы можем идти дальше на Мадьяр, и так как мы пойдем прямо, не охотясь за добычей, у нас неплохие шансы нагнать их там и перебить.
     - Пространство звездной системы велико, гражданин коммандер, - уточнил Журден, - Почему вы уверены, что разыщете их, даже если они действительно находятся в одной из этих систем?
     - Мы не будем этого делать, сэр. Мы заставим их самих искать встречи с нами.
     - Извините?
     Журден выглядел озадаченным, и Кэслет чуть заметно улыбнулся, махнув рукой тактику, чтобы она присоединилась к ним.
     Гражданка лейтенант-коммандер Шэннон Форейкер оказалась в числе тех очень немногих офицеров, которые после катастрофы с четвертой битвой за Ельцин получили повышение в звании. Именно она разглядела западню, в которую попал флот гражданина адмирала Терстона, и не ее вина, что она заметила ловушку слишком поздно. Кэслет знал, что рапорт Журдена сыграл решающую роль в повышении Шэннон. Кроме того, народный комиссар разделял чувства экипажа "Вобона", боготворившего своего тактика. Большинство хевенитских офицеров смирились с техническим превосходством противника - но только не Форейкер! Больше того, она восприняла ситуацию как личный вызов и подчас достигала таких результатов, что это граничило с настоящим волшебством. Она поистине стала незаменимым специалистом, и Журден, видимо, решил не обращать внимания на постоянные ошибки в ее революционном словаре. А может быть, подумал Кэслет, криво усмехнувшись про себя, комиссар все-таки понял, что Шэннон так глубоко увлечена своими компьютерами и датчиками, что у нее не остается времени на всякую ерунду вроде нюансов общения.
     - Вы понимаете, что я имею в виду, Шэннон? - спросил гражданин коммандер, когда Форейкер подошла и встала позади его кресла. Она кивнула, и Кэслет мотнул головой в сторону Журдена, - Тогда расскажите народному комиссару, почему мы можем рассчитывать на то, что негодяи сами на нас выйдут.
     - Нет проблем, шкипер, - Форейкер одарила Журдена радостной улыбкой, и комиссар почти против воли улыбнулся ей в ответ, - Эти ублюдки охотятся за торговыми судами, сэр. И вот что мы делаем: перенастраиваем нашу систему радиоэлектронной борьбы, отключаем примерно половину бета-узлов импеллерного клина, чтобы снизить его энергетические идентификационные характеристики до уровня обычного торгового корабля, и идем туда, где они могут поджидать грузовое судно. Если они там, то должны подойти на расстояние... э-э... четырех или пяти световых минут, чтобы разгадать нашу хитрость с электроникой и понять, что мы - боевой корабль. К тому времени мы уже полностью расшифруем показатели их излучений. И узнаем, те ли это, кого мы ищем.
     - Понимаете, сэр? - обратился Кэслет к Журден