ому гразеру вызвали мощный скачок напряжения, с которым было не справиться даже сетям супердредноута, и второй реактор, спрятанный в самом центре громадного бронированного корпуса, еле успел отключиться. Огромный корабль задрожал от колебаний уровня энергии, но остальные генераторы взяли нагрузку на себя, и корабль выровнялся, сохранив место в строю и постепенно приближаясь к противнику на расстояние действия энергетического оружия.
     "Славному" повезло меньше. Он и его товарищ по дивизиону, "Дар Мантикоры", были центром нетрадиционного боевого строя Хонор, а хевениты, как и она сама, били по центру. Хонор не знала, сколько лазеров ударили в "Славный", но за минуту ведущий огонь по противнику корабль из боевого судна в восемь миллионов тонн с шестью тысячами человек экипажа превратился в тучу газа и плазмы.
     Хонор сидела, глядя на то, как компьютеры исполняют заложенную в них схему боя, и пытаясь осознать эту трехминутную бойню. За предыдущие века бои космических флотов стали почти формальностью, и линейные корабли последний раз вступали в такую кровавую битву лицом к лицу больше семидесяти лет назад. Обычно проигрывающая сторона знала, когда пора уходить, и адмиралы никогда не сходились курсом, который не позволил бы им уйти. Но Александер Терстон считал, что против него нет кораблей стены, а у Хонор просто не было другого выхода - она должна была выйти ему навстречу. А теперь, дав последние залпы, пять выживших супердредноутов завершили последний разворот и включили энергетические батареи.
     У хевенитов осталось только семь линкоров, и все, кроме одного, были повреждены, так что их экипажи не хуже Хонор знали, что перестрелку энергетическим оружием с супердредноутами им не пережить. Но и избежать ее они не могли. Их строй полностью рассыпался из-за гибели составлявших его кораблей, и каждый вел самостоятельные маневры, отчаянно пытаясь подставить под огонь импеллерный клин. Но именно с учетом такой ситуации строй Хонор был вертикальным, а не горизонтальным. Острый угол в середине означал, что по крайней мере один СД сможет выстрелить по стенкам любого линкора, как бы тот ни вертелся. Времени заниматься аккуратным распределением огня с флагмана не было, но Хонор знала, что все выйдет, как задумано. В компьютеры каждого супердредноута были введены критерии определения целей, и каждый сам должен был найти и уничтожить свои цели, когда вектор движения хевенитов выведет их на боевой строй Хонор.
     Пять супердредноутов грейсонского флота выстрелили почти одновременно, и на расстоянии в три тысячи километров их мощные энергетические батареи вспыхнули яростью Божьей. Еще пять линкоров и два линейных крейсера Народного флота погибли от их огня. Шестой линкор выплыл из бойни с мертвыми двигателями. Половина его корпуса была взорвана, из расколотых бортов вылетали мелкие суда и спасательные капсулы, а группки храбрецов надрывались, вытаскивая застрявших и раненых товарищей из поврежденных помещений, пока еще оставалось время.
     "Мститель", седьмой - и последний - линкор боевой группы 14.1, прорвался мимо эскадры без повреждений и помчался прочь на скорости сорок тысяч километров в секунду. Несколько ракет устремились за ним вдогонку, но он убегал, а не шел им навстречу, а эскадра Грейсона тоже не осталась невредимой. "Славный" уже погиб, а теперь "Дар Мантикоры" выпал из строя. Все его переднее импеллерное кольцо и обе защитные стены после шпангоута восемь-пятьдесят были уничтожены вражеским огнем.
     Начали поступать доклады о повреждениях и жертвах, и у Хонор заныло сердце. Один супердредноут и шесть линейных крейсеров - больше тринадцати миллионов тонн общего водоизмещения - были полностью уничтожены. "Дар Мантикоры" получил серьезные повреждения, да и "Великолепный", флагман Уолтера Брентуорта, выглядел немногим лучше, но у него, по крайней мере, сохранилась большая часть двигателей. Адмирал Трейлман убит прямым попаданием во флагманский мостик "Дара Мантикоры". Брентуорт практически лишен связи. "Яростный" потерял больше половины орудий. Из шести кораблей эскадры только "Отважный" Иуды Янакова да ее собственный "Грозный" годились для продолжения боя, но и их потом придется несколько месяцев ремонтировать на верфях.
     Но пять из шести ее кораблей выжили, и Хонор с горечью подумала, что это свидетельствует скорее о таланте инженеров, которые спроектировали и построили суда, чем об уме командира, приведшего их на бойню. Но они свое дело сделали, сказала она себе. Она потеряла тринадцать миллионов тонн и двадцать тысяч человек, а хевениты - больше сотни миллионов тонн, а количество жертв просто не поддавалось воображению. За пять минут боя она уничтожила столько кораблей, что они могли бы составить целый национальный флот мирного времени. Остатки соединения Альфа убегали, а соединение Зулу уже шло к гипергранице. Наверняка и те, и другие продолжат убегать, зализывая раны и горюя о погибших. Она не сомневалась, что Четвертая битва за Ельцин останется в истории как "великая и знаменитая победа", если воспользоваться словами поэмы, которую она читала много лет назад. Так почему же она чувствует себя убийцей, а не героиней и победительницей?
     Она прислушалась к Нимицу, сидящему на спинке кресла. В их связи еще мерцала вспышка возбуждения и эмоциональное эхо боя, которое доносилось от экипажа "Грозного", но Хонор чувствовала, как не доволен он ее вечным самобичеванием. И, думая рационально, она соглашалась: он прав. Со временем она вспомнит мужество экипажей, как они справились с собственными недостатками и великолепно провели битву. Со временем она научится вспоминать этот ужасный кровавый день с гордостью, и от этого ее мутило, хотя ее люди и заслуживали гордости.
     Хонор снова закрыла глаза и глубоко вздохнула, потом выпрямилась в кресле. Повернув голову, она увидела, что офицеры штаба с бледными и напряженными лицами смотрят на нее. Она знала, что они тоже потрясены, так что повернулась к ним и заставила себя улыбнуться и выглядеть уверенно, несмотря на боль в сердце.
     Хонор собралась заговорить, но ее перебили.
     - Миледи, - тихо сказал коммандер Фредерик Бэгвелл, - соединение Зулу только что сократило до нуля ускорение по отношению к гипергранице. - Он заглянул ей в глаза. - Они больше не убегают, миледи.

Глава 34

     Нa флагманском мостике корабля Народного Флота "Завоеватель" было очень тихо.
     Их приборам, работавшим на скорости света, потребовалось три с половиной минуты, чтобы передать детали короткого и ужасного боя в шестидесяти трех миллионах километров позади, но исчезновение большинства импеллерных сигнатур боевой группы 14.1 уже подсказало им, какими будут эти детали. Один линкор, тупо думал Томас Тейсман. Только один линкор выжил!
     Теперь он знал, кто это - кто, скорее всего, командовал силами противника. Разведка ошиблась насчет того, с какой скоростью Грейсон способен переоборудовать захваченные супердредноуты, но вот насчет местонахождения Хонор Харрингтон они оказались правы, потому что эта жестоко профессиональная бойня была явно в ее стиле. Она опять разделалась с нашим флотом, подумал он. Разделалась одной левой.
     Он хотел ненавидеть ее, но не мог. Он ненавидел то, что она сделала с его флотом, и хотел разбить ее, но Тейсман знал саму женщину, не только ее имя. Он видел, чего ей стоило убивать врагов и терять своих людей, и это не позволяло ему ее ненавидеть.
     Тейсман понимал, что надо уходить. Операция "Кинжал" только что завершилась - взорвалась вместе с человеком, который ее задумал, и тысячами других жертв.
     На этом курсе Харрингтон вполне может захватить его за миллионы километров от гиперграницы, но его линкоры способны обогнать даже ее супердредноуты. Если же он изменит курс на девяносто градусов, то уйдет боковым вектором, и тогда ей никогда его не догнать, и именно это ему следует сделать, но...
     Он не удостоил вниманием потрясенное молчание штаба, побелевшего комиссара в соседнем кресле и ввел команду на своей панели. Компьютеры послушно восстановили, что смогли, из короткой жестокой битвы за кормой "Завоевателя", и он прищурил глаза.
     - Меган, останови торможение. На секунду начальник оперотдела уставилась на него в молчании, потом она сглотнула.
     - Есть, гражданин адмирал.
     Тейсман услышал, как она передает приказы боевой группе.
     - Что вы делаете? - прошипел ему в ухо Деннис Ле Пик, и он повернул голову, глядя на комиссара со спокойствием, которого на самом деле не ощущал.
     - Я думаю - вместо того, чтобы просто реагировать, сэр.
     - Думаете? - повторил Ле Пик. Тейсман кивнул.
     - Именно. Я думаю, что, возможно, бежать - не лучший вариант для нас.
     Ле Пик недоверчиво уставился на него, и Тейсман слегка улыбнулся.
     - Это Хонор Харрингтон, - сказал он легко. - Разведка предупреждала, что она на Грейсоне, и она единственный там офицер, у кого хватило бы и нервов, и умения на такое. Но она не бог, гражданин комиссар. Она пострадала, и наверняка сильно. Возможно, настолько сильно, что мы сумеем ее прижать.
     - Прижать ее? - На лице Ле Пика после уничтожения оперативной группы Мередит Чавес явно читался ужас. - Вы с ума сошли? Вы же видели, что она сделала с двадцатью четырьмя линкорами, а у нас только двенадцать!
     - Правильно, гражданин комиссар. Двенадцать неповрежденных линкоров, которые теперь знают, с чем они имеют дело.
     - Но у нее супердредноуты!
     - Верно. Но один из них уничтожен, второй явно сильно поврежден, да и оставшиеся четыре наверняка тоже повреждены. Ракетные подвески у нее закончились. Она не сможет нас затопить ракетами, как гражданку адмирала Чавес и гражданина адмирала Терстона. Нет, сэр, - он покачал головой, - наши шансы не так плохи, как вам кажется.
     Ле Пик снова сглотнул, но он явно успокаивался, обдумывая слова Тейсмана.
     - Вы серьезно, гражданин адмирал? - тихо спросил он.
     - Да. - Тейсман повернулся к начальнику оперотдела. - Каков твой анализ, Меган?
     - У меня его нет, гражданин адмирал. На таком расстоянии у нас слишком мало данных.
     - Тогда используйте пока то, что есть, - настаивал Тейсман.
     Он скосил глаза в сторону Ле Пика, и Меган Хатауэй прочитала его предупреждение. Она глубоко вздохнула и заговорила медленно и осторожно, ради гражданского не позволяя себе показать и тени паники.
     - Что ж, - сказала она, - вы правы, они потеряли супердредноут, и, судя по тому, что видно отсюда, еще один получил такие повреждения двигателя, что ему трудно оставаться в строю. Шесть линейных крейсеров погибло, и наверняка много больше повреждено. - Она помедлила и нахмурилась, накручивая прядь волос на палец. Когда она продолжила, то голос ее звучал почти удивленно. - Возможно, вы правы, гражданин адмирал. Остальные супердредноуты наверняка получили какие-то повреждения. Вопрос только в том, какие.
     - И меня это интересует. - Он снова повернулся к Ле Пику. - Гражданин комиссар, мы не можем выполнить свою часть операции "Кинжал", пока за спиной у нас остаются боеспособные корабли стены. Если мы направимся к Эндикотту, а они пойдут за нами, то смогут зажать нас между собой и кораблями, которые уже патрулируют систему. Но если их действительно сильно повредили, если они уже небоеспособны, то мы сможем вступить в бой и уничтожить их. Таким образом мы сможем выполнить все цели "Кинжала", потому что не останется кораблей, достаточно мощных, чтобы остановить нас.
     - И как вы собираетесь оценить их боеспособность, гражданин адмирал?
     - Для этого есть только один способ, сэр, - тихо ответил Томас Тейсман.

***

     - Миледи, соединение Зулу набирает ускорение в обратном направлении, - сказал коммандер Фредерик Бэгвелл. - Они возвращаются.
     Хонор сжала губы. Она глянула на Бэгвелла, потом повернулась к Мерседес Брайэм.
     - Каково наше состояние, Мерседес?
     - Плоховато, миледи, - откровенно ответила начальник штаба. - "Славный" погиб, а ускорение "Дара" - меньше сотни g. "Великолепный" потянет примерно двести пятьдесят g, у "Грозного" и "Отважного" есть повреждения импеллера, но они смогут выжать примерно по триста шестьдесят. Сильнее я бы не стала их гнать, у них много поврежденных узлов и клинья не сбалансированы. - Хонор кивнула, и Мерседес откинулась в кресле. - В самом лучшем состоянии двигатель "Яростного", но сам корабль сильно пострадал в перестрелке. Он потерял половину энергетического вооружения и три четверти ракетных пусковых, и капитан Гейтс говорит, что защитная стена по правому борту пошаливает. - Она усмехнулась, потом пожала плечами. - Можно считать, что для боя годятся только "Грозный" и "Отважный", миледи, а они оба не в лучшей форме.
     - Каков анализ, Фред? - спросила Хонор, поворачиваясь к Бэгвеллу.
     - Они смогут нас победить, миледи, - ровно сказал он. - Они быстрее, у них нет повреждений и преимущество в силах. Шесть-семь линкоров мы, наверное, сумеем уничтожить, но тем временем остальные уничтожат нас, и это если мы подойдем на расстояние энергетического оружия. Мы потеряли столько орудий, что ракетная перестрелка будет самоубийством.
     - Какие ваши рекомендации?
     - Придется избегать боя, миледи. - Бэгвеллу это явно не нравилось, но он был удивлен тем, что она вообще спросила. - Если мы сейчас вернемся на орбиту Грейсона, то у них не хватит огневой мощи, чтобы разбить и нас, и крепости.
     - Понятно.
     Хонор развернулась к своей панели, чтобы спрятать лицо от штаба, и на секунду дала волю отчаянной усталости и страху. Нимиц отстегнулся от ремня безопасности и соскочил к ней на колени, потом поднялся на задние лапы и прижал мордочку к ее щеке. Он замурлыкал, и Хонор обняла его и прижала к себе, гадая, кто командует этими хевами. Кто не растерялся и понял то, что сейчас разъяснил Бэгвелл? Что за офицер наблюдал за уничтожением группы вдвое большей, чем его собственная, но сохранил мужество и понял, что еще может все изменить и победить?
     Она прикусила губу и начала размышлять. Она может уйти, если сделать это прямо сейчас, но "Дар Мантикоры" тогда не спасти. У поврежденного супердредноута не хватало ускорения, чтобы уйти от надвигающихся хевов, так что Хонор пришлось бы его списать. Возможно, придется бросить и "Великолепный", но насчет "Грозного", "Отважного" и "Яростного" Фред прав. Они еще могут уйти от врага под прикрытие орбитальных крепостей и спасти половину эскадры.
     Или нет? Действительно ли это спасет их? Если у командира хевенитов хватило уверенности вернуться, он не остановится. Он способен уйти во внешнюю систему, отправить на них ракеты по баллистической траектории. И кроме того...
     Она глубоко вздохнула и выпрямилась, поворачиваясь обратно к штабу.
     - Боюсь, что так не получится, Фред, - сказала она, и начальник оперотдела посмотрел на нее удивленно. - Если мы уйдем, то потеряем "Дар" и, возможно, "Великолепный". Это уже плохо. А, кроме того, командир противника будет точно знать, что мы не в силах с ним сражаться. Он сможет начать обстрел Грейсона с дальнего расстояния, и тогда нам его не остановить. Я не думаю, что он настолько безумен, чтобы атаковать саму планету, но он может разрушить укрепления, верфи... фермы.
     Она увидела понимание на лицах грейсонского штаба, представившего себе потерю двух третей источников продовольствия их мира.
     - И это не единственная проблема, - продолжила она. - Вспомните о грузовых кораблях. Если бы их целью были наши верфи, то они шли бы с соединением Альфа, но они отделились вместе с Зулу. Это значит, что у них с самого начала была другая задача, и единственное, что приходит мне в голову, - это Эндикотт.
     - Эндикотт, миледи? - повторил Сьюэлл, и она снова кивнула.
     - Предположим, Аллен, что на этих кораблях морская пехота или даже просто груз современного оружия. У Эндикотта в пикете стоят корабли не крупнее линейного крейсера. Они не смогут остановить Зулу, и хевы прорвутся к Масаде, захватят орбитальные базы и посадят на планету грузовики с их грузом. А если Истинным попадет в руки современное оружие...
     Она не закончила фразу, увидев понимание на лице Грега Пакстона, потом продолжила так же тихо и почти неохотно:
     - У нас нет выбора. Если они решат, что мы слишком побиты и не можем сражаться, то будут делать что хотят вне цепи крепостей, даже если не сочтут нужным бомбардировать сами укрепления из космоса. Они могут уничтожить производство на астероидах, разрушить всю орбитальную инфраструктуру Эндикотта, залить Масаду кровью... Мы не можем этого допустить.
     - Но как их остановить, миледи? - спросил Бэгвелл.
     - Я знаю только один способ. - Она посмотрела на офицера по связи. - Говард, свяжитесь с "Великолепным". Узнайте, какое у них наибольшее безопасное ускорение.
     - Есть, миледи, - ответил лейтенант-коммандер Бранниган.
     Хонор снова повернулась к Сьюэллу.
     - Как только мы узнаем максимальное ускорение капитана Эдвардса, Аллен, рассчитайте курс перехвата соединения Зулу по его лучшей скорости.
     - Но... - начал Бэгвелл, потом глубоко вздохнул. - Миледи, я понимаю вашу логику, но у нас больше нет необходимой огневой мощи.
     - Я думаю, мы сможем хотя бы повредить их линкоры, - ответила Хонор так же негромко. - Тогда они не смогут напасть на легкие силы ни здесь, ни в Эндикотте.
     - И при этом, миледи, они уничтожат нашу эскадру, - еще тише сказал Бэгвелл.
     Хонор посмотрела на него. Суетливый и педантичный начальник оперотдела ответил ей взглядом, в котором не было ни тени страха за себя, но она видела в его глазах и более глубокий страх. И Бэгвелл был прав, но иногда цена, которую приходится платить за успех, действительно ужасна. Хонор перевела взгляд на экран связи с командным мостиком "Грозного".
     - Капитан Ю, - спросила она с усталой улыбкой, - вы согласны с анализом коммандера Бэгвелла?
     - Да, миледи, - ответил Ю, глядя ей прямо в глаза.
     - Понятно. Скажите, Альфредо, вы читали Клаузевица?
     - "О войне", миледи?
     Ю был удивлен. Она кивнула, и он задумчиво нахмурился, потом кивнул в ответ.
     - Да, миледи, читал.
     - Тогда, возможно, вы помните, что он сказал: "Войны ведутся людьми"?
     Он долго молча смотрел на нее, и глаза его были почти такими же непроницаемыми, как в тот день, когда Хонор выяснила, что он будет капитаном ее флагмана. Потом он снова кивнул.
     - Да, помню, миледи, - сказал он уже другим тоном.
     - Ну что ж, капитан, пора проверить, прав ли он до сих пор. Как только коммандер Сьюэлл рассчитает курс, начинайте движение.

***

     - Гражданин адмирал, противник меняет курс.
     При этих словах Меган Хатауэй контр-адмирал Тейсман поднял руку, прерывая разговор с адмиралом Черновым через экран коммуникатора. Он резко развернулся к ней, а начальник оперотдела еще раз изучила новые данные. Потом она озадаченно нахмурилась и подняла голову.
     - Похоже, они сворачивают примерно на ноль-семь-три ноль-ноль-восемь, гражданин адмирал. Ускорение примерно два-точка-четыре-пять километров в секунду в квадрате, скажем, двести пятьдесят g.
     Тейсман сдвинул брови, потом подошел к основному экрану "Завоевателя" и уставился на него. Низкое ускорение доказывало, что корабли Харрингтон серьезно повреждены, как он и думал, но потом он увидел, что центр боевой информации проецирует на экране ее курс, и нахмурился еще сильнее. Это был уже не перехват в лоб, как с боевой группой 14.1, но через сорок семь минут ее эскадра пересечет его линию атаки. А тот факт, что она собирается пересечь ее, а не подойти нейтральным курсом, давал ей больше времени - примерно двадцать шесть минут, по расчетам центра боевой информации,-для стрельбы.
     Взгляд Тейсмана стал жестким, и он прикусил губу. Если у нее там четыре целых супердредноута или даже четыре слегка поврежденных, плюс девять линейных крейсеров поддержки, то его двенадцать линкоров и шестнадцать крейсеров не выстоят против них двадцать шесть минут. Но у нее не может быть целых кораблей после кровопролитного боя с Терстоном! А если их нет, то почему тогда она идет таким курсом? Она не прост