оторой не только могла выдать нас тем людям,  но  и  позволить  лианам,
поднявшимся теперь в воздух, схватить ее и отца.
   Айлия обмякла, но отец не  смог  встать  сразу.  Мерзкие  наросты  на
лианах вдруг лопнули. Мать вскрикнула и побежала туда, а я  за  ней.  Мы
ухватились за отца и Айлию и оттащили их подальше. Это было сделано  как
раз вовремя, потому что один из лопнувших  наростов  выпустил  в  воздух
струю пыли. К счастью, она не долетела туда, куда мы успели отползти,  а
упала на землю под корчившимися стеблями.
   Похоже, что мы избежали одной серьезной опасности  только  для  того,
чтобы попасть в другую. С того берега вдруг донеслись крики, и я увидела
там лихорадочное движение. Рыболовы бросили сеть и  зашлепали  к  нам  с
оружием в руках.
   - Цепь!  -  раздалась  в  моем  мозгу  команда  матери.  -  Цепь  для
галлюцинаций.
   Не знаю, какого рода изображение она выбрала, чтобы  укрыть  нас,  но
того, что получилось от соединения нашей власти, вполне  хватило,  чтобы
мужчины племени резко остановились среди потока, а их женщины и  дети  с
визгом бросились наутек. На моих  глазах  мои  родители  превратились  в
чудовищ, да и  я  наверное  тоже  выглядела  устрашающе.  Только  Айлия,
лежавшая как мертвая, оставалась в человеческом образе.
   Мать  была  ошеломлена  не  меньше  меня,   но   нерешительность   ее
продолжалась  лишь  несколько   секунд.   Затем   она   выпрямилась   на
бесформенных когтистых ногах, угрожающе  взмахнула  передними  лапами  с
громадными птичьими когтями, демоническая маска повернулась к реке, и из
ее горла вырвался рев, способный пробить барабанные перепонки. Увидев  и
услышав ее, мужчины племени повернули назад и побежали вслед  за  своими
женщинами.
   - Убрать.
   Отец наклонился и поднял Айлию на свое чешуйчатое плечо.
   - Мы достигли цели... Теперь можно убрать... Уничтожить  иллюзию?  Но
мы уже пытались сделать это, как только люди племени  побежали  обратно,
однако  иллюзия  оставалась  в  силе.  Чудовище,  которое  было  Джелит,
медленно повернулось и уставилось на мерзкий лес.
   - Видимо, - сказала она, - мы работаем с нашими чарами слишком близко
к  тому,  что  может  повернуть  их  к  ужасной  цели.  Мы  не  добились
невидимости, но мы зашли слишком далеко в обратном направлении. Теперь я
не знаю, как это уничтожить.
   Я затряслась от страха. Однажды я уже носила  знак  Тени,  он  вовлек
меня в такое, о чем не  хотелось  вспоминать.  Кемок  ценой  собственной
крови вернул меня к человеческому роду. Но я познала ужас и отвращение к
себе. Неужели мы снова осуждены нести такое клеймо?
   - Плакать будем потом, - сказал отец,  -  а  сейчас  нам  лучше  уйти
подальше от этого стока нечистот.
   Мы пошли за ним в воду. Я подумала, что  теперь  нам  нечего  бояться
возвращения племени. Кроме того, вокруг нас была вода, и это в  какой-то
степени успокаивало, потому что  текущая  вода  сама  по  себе  является
барьером для Зла.  Я  почти  надеялась,  что  моя  чудовищная  внешность
исчезнет, когда поток омоет мою чешуйчатую кожу. Но этого не  случилось,
и мы вышли из воды,  какими  вошли  в  нее,  и  оказались  в  наполовину
устроенном лагере племени.
   Увидев несколько брошенных сумок, я пошла на охоту, ища и складывая в
мешок  сушеную  пищу,  разбросанную  повсюду.  Мать  прошла  мимо  меня,
наклонив страшную рогатую голову, как бы обнюхивая след.
   Наконец ее когтистые лапы разорвали туго завязанную корзинку, вывалив
сухие травы, и она долго сортировала  их,  пока  не  отделила  горсточку
сухих, ломких листочков.
   Мы не пошли больше к реке, а повернули на запад. Теперь отец  уже  не
ходил вперед на разведку, полагая, что наше ужасное обличье вполне может
служить защитой, а нес Айлию, мы шли по бокам.
   Следить  за  нами  было  некому,  потому  что  даже  большие   собаки
заразились общей паникой и бежали за хозяевами без оглядки.
   - Когда будем в безопасности, - сказала Джелит, -  у  меня,  кажется,
есть кое-что, что вернет нам прежний вид.
   - Отлично, - согласился Саймон. - Но сначала оставим как можно больше
пространства сзади.
   На этой стороне реки были луга. Вероятно, когда-то  здесь  находились
фермы, хотя там, где мы проходили, не было и намека на  строения.  Когда
мы подошли к линии деревьев, я убедилась, что раньше здесь жили  люди  в
мире и довольстве. Деревья ничем не напоминали зло того  ужасного  леса.
На них распускались бутоны, это был фруктовый сад.
   Некоторые деревья были мертвыми, расщепленными  бурей,  погибшими  от
старости, но многие еще цвели, как обещание продолжавшейся жизни.  Жизнь
действительно продолжалась. Птицы гнездились здесь в  изобилии.  Видимо,
они надеялись на ранние плоды для своего пропитания.
   Если  тот  лес  был  отмечен  клеймом  зла,  то  здесь   чувствовался
благословенный  источник  добра.  Я  ощущала  запахи  трав,  слабые,  но
бодрящие. Тот, кто сажал этот сад или ухаживал за ним, посадил  также  и
растения, служившие для лечения и блага.
   Здесь не было голубых  камней  безопасности,  но  был  мир  и  полное
спокойствие.
   Здесь мы и остановились. Айлия спала.
   Мать достала чашу, изображавшую сложенные ладони. Держа ее в  когтях,
она медленно поворачивала голову, как бы ища впереди направляющую точку,
а затем пошла к одному из деревьев и опустилась на  землю.  Я  пошла  за
ней, ведомая тем же слабым запахом.
   В маленьком бассейне журчал источник.
   Над  ним  стояло  молодое  зеленое  растение,   с   мелкими   желтыми
цветочками. Мы в детстве называли их "глазастиками". Они были хрупкими и
держались всего один день, но это были первые весенние цветы.
   Мать  встала  на  колени  и  до  половины  наполнила  чашу  водой  из
источника. Осторожно держа ее, она вернулась к нашему временному  лагерю
под деревьями.
   - Разведем костер? - спросила она отца.
   Рогатая и клыкастая его голова закачалась.
   - А это необходимо?
   - Да.
   - Пусть так.
   Я уже собирала под мертвыми деревьями длинные и сухие стебли и ветви,
выбирая те, которые дадут сильный, приятно пахнущий  дым,  и  достаточно
высохшие, чтобы горели быстро и ярко.
   Отец тщательно сложил маленький костер и зажег его. По знаку матери я
бросила в огонь щепотку трав, которые она набрала в корзинке племени.
   Джелит наклонилась над огнем, держа чашу обеими лапами  и  пристально
вглядываясь в нее. Я видела, что вода в чаше затуманилась и стала как бы
фоном для ясного рельефного изображения. В глубине чаши стоял мой отец -
не чудовище, следившее за костром, а человек. Я поняла, что надо делать,
и присоединила свою волю к воле матери. Даже  вдвоем  это  было  трудно.
Изображение в чаше медленно изменялось.  Оно  становилось  бесформенным,
чудовищным, а мы следили и напрягали волю. В  конце  концов  изображение
полностью совпало с тем существом, которое вело нас через реку.
   Тогда мать дунула в чашу. Изображение исчезло, осталась только  вода,
такая же чистая, какой была вначале. Когда мы подняли  головы,  стараясь
выпрямить  наши  горбатые  спины,  мы  увидели,  что  отец  снова   стал
человеком.
   Мать передала чашу отцу, а не мне.
   Она смотрела на меня с некоторым  сожалением,  если  такое  выражение
можно заметить на ее страшной морде, и заметила:
   - Он самый близкий...
   Я кивнула. Она  была  права.  У  него  мысленное  изображение  выйдет
наиболее отчетливым. Я послала свою силу отцу,  пока  мать  отдыхала.  Я
тоже чувствовала нарастающую усталость и принуждала себя к борьбе.  Мать
в чаше медленно превращалась из высокой статной женщины в  чудище,  пока
мы не решили, что сделано это хорошо, и отец  сдул  отраженного  в  воде
демона в ничто, - Отдыхай, - приказала мне мать. - Остальное  мы  должны
сделать сами, как в свое время дали тебе жизнь.
   Я растянулась на земле и смотрела, как они наклонились над  чашей,  и
знала, что они рисуют меня такой, какой запомнили.
   Но мы были так долго с ними в разлуке. Смогут  ли  они  построить  ту
"меня", какую я видела в зеркале? Странная мысль, чуточку  тревожная.  Я
перевела взгляд на цветущие ветви деревьев, под которыми лежала. Во  мне
поднялось великое желание остаться здесь навсегда, сбросить с себя  весь
груз.
   Что-то звякало вдоль моего тела, но я не обратила  внимания  на  это.
Глаза у меня закрылись и я, кажется, уснула.
   Когда я проснулась, солнце припекало сильнее и  клонилось  к  западу.
Значит, добрая часть дня уже прошла. Я удивилась, почему мы не уходим.
   Я подняла голову, оглядела себя  и  увидела,  что  вернулась  в  свой
облик.
   Мать прислонилась к дереву,  а  отец  лежал,  положив  голову  ей  на
колени. Он, видимо, спал, а она  ласково  гладила  его  по  волосам,  но
смотрела не на него, а куда-то  в  пространство,  и  на  губах  ее  была
улыбка, смягчавшая ее обычно суровое лицо. Теперь оно было даже  нежным,
как будто она вспомнила о чем-то счастливом.
   Меня опять охватило нелепое  чувство  одиночества,  пустоты,  которое
появлялось и раньше, когда я была свидетельницей их чувств друг к другу.
Я как бы смотрела на уютную теплую комнату из темной холодной ночи.  Мне
даже хотелось стереть эту радость с лица матери, сказав ей: "Ну,  а  что
для меня? У Киллана и у Кемока  это  есть,  а  я  думала,  что  найду  в
Дензиле. Неужели правда, что,  как  я  узнала  от  него,  любой  мужчина
посмотрев  на  меня,  увидит  только  оружие  для  осуществления   своих
честолюбивых замыслов? Неужели я должна  отогнать  напрасные  надежды  и
пойти узким, бесплодным путем Мудрых женщин?"
   Я встала. Мать взглянула на меня с нежной улыбкой. Я и в  самом  деле
нарушила ее мечтательную задумчивость, но не совсем по  своей  воле.  Ее
улыбка стала шире, она согрела меня.
   - Такие чары - утомительная вещь. А место здесь хорошее.  Обновляются
тело и душа.
   Отец зашевелился и встал, позевывая.
   - Это верно. Но нельзя спать весь день. Нам нужно  пройти  порядочное
расстояние до темноты.
   По-видимому, отец прекрасно выспался. Наш отдых хорошо сказался и  на
Айлие, а может, мать освободила от полного мозгового контроля и ее.  Она
достаточно пришла в себя,  чтобы  идти  после  того,  как  мы  поели  из
припасов племени.
   И вот мы оставили этот оазис добра в старом лесу. Когда  я  проходила
мимо последнего цветущего дерева, то отломила веточку, понюхала цветок и
воткнула себе в волосы, как какую-нибудь драгоценность.
   Удивительно, что аромат не ослабел,  когда  цветок  начал  вянуть,  а
наоборот усилился, так что я как бы окружила себя этим нежным запахом.
   К ночи мы остановились на вершине небольшого холма, с которого  можно
было наблюдать во всех направлениях. Мы не  стали  разводить  огонь,  но
когда  темнота  сгустилась,  мы  увидели  вдали  светившуюся   точку   -
несомненно, костер, как решил отец. Поскольку, эта точка  была  на  юге,
отец подумал, что там лагерь племени, но очень далеко от реки. Вероятно,
они не вернулись на берег даже для того, чтобы подобрать брошенные вещи.
   Мы опять спали по очереди. На этот раз у  меня  была  средняя  вахта.
Когда мать меня разбудила, было очень холодно, и я поплотнее запахнулась
в плащ. Айлия лежала чуть подальше.
   Вскоре после того, как  мать  пошла  спать,  я  услышала,  что  Айлия
зашевелилась.  Она  вертела  головой  и  что-то  бормотала.   Бормотание
сменилось более отчетливым  шепотом,  и  я  наклонила  над  ней  голову,
прислушиваясь. То, что я услышала, предупреждало об опасности.
   - Запад... злой лес... Через реку на юг... снова на  запад...  сад...
затем на запад к холму  мимо  сухого  дерева,  более  высокого  чем  два
других... На запад в место, которое называют Зеленой Долиной.
   Она три раза повторила это, затем замолчала.
   Я была уверена, что она не просто вспоминает нашу дорогу, а  сообщает
кому-то. Кому и зачем? Ее народ погиб или пленен морскими  разбойниками,
да я и не думаю, что кто-нибудь из них мог вызвать мозг Айлии. Днем  она
действовала под влиянием страха, когда увидела другое племя.
   Нет ли у нее ясновидящей вроде Утты,  которая  следит  за  нами?  Так
могло быть, но это был не первый и не лучший ответ, который я нашла.
   Хиларион!  Он  не  стал  бы  контактировать  со  мной  или  с   моими
родителями, зная, что такой контакт, даже самый  легкий,  будет  тут  же
замечен, так что ему придется идти на попытку полного захвата. Но  Айлия
по нашим стандартам, была слабой и легкой добычей для любого  владевшего
колдовством, поэтому он мог добраться до нее, работать с ней, через  нее
выслеживая нас. Все мои страхи насчет него вернулись, но в то же время я
чувствовала неуверенность, так как помнила, как мысленное  прикосновение
матери  к  его  мозгу  показало  мне  страшное  одиночество   Хилариона,
узнавшего, что случилось с его миром, о возвращении  в  который  он  так
долго мечтал, пребывая в плену.
   Я никогда не верила в активное зло Хилариона. Я боялась только такого
Зла, которое родилось бы  от  безрассудного  интереса  к  исследованиям,
любопытства  и  самоуверенности.  Таким  он  был  раньше,  таким  мог  и
остаться, и в этом случае он представлял  собой  угрозу  всему,  что  мы
сделали в Эскоре.
   Если он проследит за нами до Зеленой Долины...
   Мы могли бы снова заблокировать мозг Айлии, но тогда  придется  нести
ее на руках и постоянно о ней заботиться, а ведь нас  наверняка  ожидают
многие опасности, и такая пленница может стать  причиной  нашей  гибели.
Бросить ее тоже немыслимо.
   Окончательное решение следовало принимать не мне одной, а нам троим.
   Все остальное время своего дежурства я прислушивалась, но от Айлии не
исходило ни звука. Она спокойно спала.
   Разбудив отца для последней  вахты,  я  рассказала  ему  о  том,  что
слышала, что бы он был настороже, хотя  вряд  ли  Айлия  могла  передать
что-либо еще.
   Утром мы держали совет. Мать задумчиво разбирала мои идеи.
   - Не думаю, что у того племени есть ясновидящая,  -  сказала  она.  -
Твоя Утта - уникальность этого рода. А вот  Хиларион  -  более  разумный
ответ. Возможно, мы совершили ошибку, оставив его.
   - Но... - запротестовала я.
   - Да, но... Много "если" и "но" встает перед нами  в  каждый  отрезок
времени, и мы выбираем то, что в данный момент  считаем  лучшим.  У  нас
есть Власть, делающая нас  выше  некоторых,  но  мы  никогда  не  должны
думать, что мы выше человечества вообще. Не думаю, что стоит блокировать
мозг Айлии. Она станет для нас  чересчур  тяжелым  грузом.  Я  также  не
поставлю за нами защитные чары. Такой, как Хиларион, легко  прочтет  их,
как следы на влажной земле. Пусть лучше думает,  что  мы  ни  о  чем  не
подозреваем, а когда наше путешествие закончится, мы придумаем защиту.
   Отец кивнул.
   - Ты как всегда  привела  все  в  ясность,  моя  колдунья-жена.  Наша
главная задача - пройти через эту местность туда, где мы найдем  друзей.
Пусть считают нас слабее, чем мы есть. Это само по себе уже защита.
   Это было весьма логично. Но когда мы на заре выступили в путь, я то и
дело оглядывалась, и мне казалось, что за нами ползет какая-то  тень,  и
немедленно прячется, когда я оглядываюсь, так что я ни  разу  не  видела
ее, а только ощущала ее присутствие.

Глава 18

   Мы не встретили больше такого солнечного и приятного уголка, как  тот
фруктовый сад, но зато и не видели такой гнусной клоаки вроде того леса.
Мы, можно сказать, шли по земле, где не  ступала  нога  человека.  Дикая
местность, но не слишком труднопроходимая.  Два  дня  мы  шли  прямо  на
запад.
   Каждую ночь мы слышали, как Айлия рапортовала о проделанном  за  день
пути.
   Можно было подумать, что она шла в полном сознании и смотрела  вокруг
глазами опытного разведчика.
   На третий день далекая голубая линия на  северо-западе  разбилась  на
отдельные горные пики, и я обрадовалась приближению к  более  или  менее
знакомой местности.
   Может, сегодня или завтра я наткнусь на отметки, которые ведут нас  в
места, патрулируемые людьми Долины.
   К полудню мы поднялись на вершину горы и  смотрели  оттуда  на  луга.
Трава была  пожухлая,  побитая  зимними  холодами,  но  сквозь  нее  уже
пробивалась молодая свежая зелень. Людей  не  было,  была  очень  старая
каменная изгородь, представлявшая теперь только линию упавших камней. От
нее шла дорога, упиравшаяся  в  медленно  текущую  реку.  В  воде  росло
несколько деревьев, тянувших ветви над ее поверхностью, а посредине реки
- остров.
   Увидев, что  происходило  на  острове,  мы  застыли  в  страхе.  Отец
предупредил, свистнув, чтобы мы легли и не высовывались на фоне неба. Мы
наткнулись на яростную битву между вооруженными отрядами.
   На этой стороне реки скакали туда и сюда черные кеплианцы -  чудовища
вроде лошадей, что служили сарнам-всадникам. Я  думала,  что  все  сарны
погибли при поражении Дензила, но оказывается их оставалось в живых  еще
достаточно, чтобы набрался отряд. Сарны  внешне  походили,  на  людей  и
носили плащи с капюшонами. У одного края воды толпились  Серые,  вытянув
вверх полуволчьи морды, как бы выплевывая и выкрикивая  свою  ненависть.
Но, как всегда, бегущая  вода  удерживала  и  тех,  и  других  от  атаки
острова. Однако в этом сборище слуг Тени  вода  удерживала  не  всех;  в
воздухе пронзительно визжали рузы - птицы, предвестники зла. Они летели,
нацелив клювы и когти на отряд на острове.
   Были и другие,  кого  не  могла  удержать  бегущая  вода.  Над  водой
заклубился желтый туман. Он медленно, но верно тянулся к острову. Только
резкие щелчки хлыстов зеленых всадников не допускали врагов близко.  Но,
возможно,  что  силы  Тени  держали  только  осаду,  дожидаясь  подмоги,
поскольку мы видели движение на другом берегу реки. Там  тоже  собрались
сарны-всадники и Серые, а за ними  двигалось  что-то  настолько  скрытое
мерцанием воздуха, что мы не могли ничего разглядеть.  Я  была  уверена,
что это какое-то мощное Зло.
   Однажды нас с Кемоком так  же  окружили  в  Месте  Камней.  Киллан  и
зеленый народ пробились и освободили нас.  Здесь  же,  похоже,  окружили
самих зеленых людей.
   Кемок! Его имя было у меня на языке, но я не произносила  его  вслух,
чтобы кто-то из Тени не подхватил его и не использовал  как  раз  против
того, кого я хотела защитить. Я видела, как кипит вода вокруг острова, и
удивилась: неужели кроганы, бывшие наши  союзники,  перешли  теперь  под
знамена Темных Сил?
   Отец внимательно следил за сценой внизу.
   Затем он сказал:
   - Разумно было бы предпринять какую-нибудь диверсию.  Только  это  не
колдеры и не люди...
   Пальцы матери задвигались в понятных мне жестах. Она не пересчитывала
врагов, но вроде бы проверяла их. Затем она ответила:
   - Они не подозревают о нас. Некоторые из них имеют знания, но это  не
Мастера - просто рожденные в лучах Власти. Не знаю, удастся ли повернуть
их чарами, но попробуем. Армия?
   - Начнем с нее, - решил отец.
   Мать достала щепотку трав, которыми снимала чары, когда мы  выглядели
чудовищами.
   Мы с отцом нацарапали земли с  гребня  холма  и,  смочив  ее  слюной,
скатали в шарики, а мать вдавливала  в  них  травы.  Закончив  это,  она
выстроила шарики в линию перед нами.
   - Называй их! - приказала она. Отец так  и  сделал,  долго  и  твердо
глядя на каждый шарик. Некоторые из названных им имен я слышала раньше.
   - Откелл, Бренден, Дермонт, Осберик.
   Последнее было великим именем. Магнус Осберик удерживал  Салкаркип  и
взорвал ее вместе с собой  и  напавшими  колдерами,  когда  не  осталось
надежды на спасение.
   - ...Финне, - продолжал отец  называть  имена  пограничников  Древней
расы, салкаров и некоторых фальконеров.
   Все эти люди стояли когда-то рядом с ним, но  теперь  уже  умерли,  и
наша магия не могла им повредить.
   Когда он кончил, еще не все шарики получили имена, заговорила Джелит.
   Имена, которые она называла, как-то особенно щелкали в  воздухе.  Она
называла не воинов, а Мудрых женщин, ушедших за финальный занавес.
   Она замолчала. Один шарик