ольно
каменистым, со множеством выступов, и я без особого труда стал  взбираться
наверх. Наконец остановился и посмотрел на запад. Весь день  мы  потратили
на то, чтобы подняться к этому месту. Теперь дебри  уже  казались  редкими
рощицами, все было видно. Я вытащил из-за пояса бинокль и стал внимательно
осматривать местность.
    Я увидел костры! Они даже не пытались спрятаться, а может,  их  зажгли
специально, чтобы мы знали,  что  нас  ждут.  Я  насчитал  около  двадцати
костров и ухмыльнулся. Да, высоко нас ценят те, кто направил за нами такую
орду. По опыту службы на границе я знал, что там должно  быть  больше  ста
человек. Интересно, а сколько среди преследователей тех, с кем мы  воевали
бок о бок? Есть ли кто-нибудь из моего небольшого отряда?  На  юге  теперь
делать особо нечего, и их могли послать сюда.  Но  в  ловушку  мы  еще  не
попали. Я стал изучать отвесную стену над собой. Подъем будет нелегким.  А
те, кто ждет нас, останутся ли у той линии, что  проведена  для  Эсткарпа,
или пойдут за нами?
    Я спустился к Кемоку.
    - Итак, они там...
    Мысленный контакт моментально передал новость.
    - Около сотни воинов, если не больше.
    - Интересно, сунутся ли они за нами?
    - Лучшего места для подъема я не нашел.
    Мне не пришлось выразить свои опасения вслух: Кемок уже услышал меня.
    - Поверь Киллан, она сможет забраться наверх.
    - Но как, она ведь не видит?
    - Нас двое, у нас есть веревки, и не забывай о мысленном контакте,  он
будет служить ей вместо зрения.  Будем  продвигаться  вперед  медленно.  И
забудем о дороге назад, ее для нас нет.
    Я улыбнулся.
    - Зачем мы тратим слова? Ты ведь читаешь мои мысли...
    Он прервал меня:
    - А ты мои?
    Я задумался. У нас с ним был контакт, я мог общаться с ним и  Каттеей,
но только в тех случаях, когда нужно было что-то  спросить  или  ответить,
либо если дело касалось нас обоих. Но если он не хотел, я не мог прочитать
его мысли.
    - Я тоже, - добавил он. - Когда требуется, мы можем быть одним  целым,
но  мы  три  разных  человека  -  каждый  со  своими  мыслями,  чувствами,
проблемами, а возможно и судьбами.
    - Но ведь это здорово! - воскликнул я, не раздумывая.
    - Иначе и быть не может, не  то  мы  были  бы  одержимыми  -  ходячими
мертвецами, которых колдеры использовали для того,  чтобы  те  работали  и
воевали за  них.  Тела  их  были  послушны,  а  душа  и  сознание  мертвы.
Достаточно того, что мы можем раскрыть часть своих мыслей друг другу, если
нужно, но что касается остального - это личное.
    - Завтра Каттея будет все видеть, даже если пойдет вслепую?
    - Надеюсь. Но дело в том, брат, что открытые для другого мысли  должны
иметь поддержку воли, тогда мы преодолеем подъем. Не думаю,  что  ты  один
справишься с этим, мы разделим усилия воли поровну между собой. И... -  он
снова протянул к свету свою покалеченную руку, - не верь  в  то,  что  это
будет мешать мне. Я приучил свое тело и плоть подчиняться духу!
    В этом я не сомневался. Кемок встал, пристегнул оружие, и я занял  его
место, чтобы он немного отдохнул. Мы договорились,  что  Каттея  не  будет
бодрствовать в эту ночь, ведь ей надо справиться с  внутренней  преградой,
которая  возникла  во  время  ее  пребывания  у  колдуний.  Чем  больше  я
всматривался   в   темноту,   тем   сильнее   притягивала   меня   долина.
Мертвенно-бледный свет действовал ослепляюще - появилось то искажение, что
мне уже доводилось  видеть.  Еще  немного,  и  я  поддамся  действию  чар,
затеряюсь среди этих видений.  Надо  взять  себя  в  руки  и  не  обращать
внимания на долину.
    Немного погодя я  спрыгнул  с  выступа  и  начал  ходить  взад-вперед,
стараясь не смотреть ни на камни, ни на кустарники, ни на участки открытой
земли. Я подошел к тому месту, где паслись торские скакуны. Двигались  они
медленно, и я  ощутил,  что  их  сознание  притуплено.  Такого  раньше  не
случалось - и дело не в том, что они были сильно  переутомлены.  Наверное,
на животных тоже действовал в какой-то  мере  тот  запрет,  который  мешал
Древней расе даже думать о востоке. Мы не можем взять их с собой.  Но  они
могут послужить нам еще немного. Я быстро развязал путы, затем  оседлал  и
обуздал коней. Они понемногу приходили в себя. Когда я собирался отдать им
последние приказания, за моей спиной раздались какие-то странные звуки.  Я
резко повернулся, схватившись  за  оружие.  Позади  стояла  Каттея  -  она
срывала повязку с глаз. Последний рывок, и она идет ко мне, вглядываясь  в
темноту и силясь разглядеть меня сквозь пелену тумана.
    -  Что...  -  начал  было  спрашивать  я,  но  она   остановила   меня
нетерпеливым движением руки.
    - Для того, чтобы твой план сработал, -  тихо  произнесла  она,  -  на
лошадях должны быть всадники, брат.
    - Чучела? Да, я думал об этом, но под рукой нет  никакого  подходящего
материала.
    - Чтобы создать иллюзию, он не обязателен.
    - Но ведь у тебя нет колдовского Камня, - возразил я. - Разве без него
ты сможешь создать подобную иллюзию? - она нахмурилась.
    - Может быть, и не смогу, но убедиться в этом  надо,  попробовав  свои
силы. Наша мать утратила свой Камень в день замужества, но многого  смогла
добиться и без него. Возможно, Камень и не является средоточием Силы,  как
нас заставляли думать колдуньи.  Конечно,  у  меня  нет  их  опыта,  но  я
уверена, что невозможно измерить то, чего  можно  добиться  усилием  воли,
желания и Силы. Если привыкаешь пользоваться чем-либо, то кажется, что без
этого уже не обойтись.  Теперь...  -  она  сорвала  серебристый  листок  с
ближайшего куста. - Положи сверху несколько  волосинок  со  своей  головы,
Киллан, но вырви их с силой, чтобы они были с корнем - живыми. И смочи  их
своей слюной.
    Тон ее не допускал возражений. Я снял шлем, прикрывавший  лоб  и  шею,
ощутил прохладу ночного ветерка. Вырвал несколько волосков, положил их  на
листок, затем плюнул сверху.
    Каттея  направилась  к  спящему  Кемоку,  разбудила  его  и  заставила
проделать то же самое. Потом повторила  все  сама.  Держа  на  ладони  три
листочка, она пошла к лошадям. Правой рукой она скрутила первый  листок  и
начала бормотать какие-то непонятные  заклинания.  Потом  она  сунула  его
между  завязанными  поводьями  и  седлом.  И  то  же  самое  проделала   с
оставшимися двумя листками. Затем она отошла в сторону, поднесла  руки  ко
рту - получилось что-то вроде рупора. И в этот  живой  рупор  она  запела,
сначала полушепотом, потом все громче и громче. И ритм  этих  звуков  стал
частью меня, и я почувствовал их в биении своего  сердца,  пульсации  жил.
Лунный свет осветил место, на котором мы стояли,  яркой  вспышкой.  Каттея
неожиданно оборвала свое пение.
    - Теперь прикажи им, брат! Пусть они скачут прочь!
    Я направил приказ  в  затуманенные  головы  торских  скакунов,  и  они
поскакали по долине, в сторону разожженных костров. И вдруг я увидел,  что
они несут в своих седлах трех всадников... Невероятно!
    - Похоже, сестра, мы не знаем и половины  из  того,  на  что  способны
колдуньи, - заметил Кемок.
    Каттея покачнулась и ухватилась за его руку. Он успел поддержать ее.
    - Колдовство имеет свои преимущества. - Она устало  улыбнулась.  -  Мы
наверняка выиграли время - ночь, а может  и  больше.  И  теперь  мы  можем
спокойно отдохнуть.
    Мы донесли ее до импровизированной постели, которую устроили  для  нее
заранее. Когда она закрыла глаза, Кемок оглянулся  и  посмотрел  на  меня.
Даже мысленного контакта не потребовалось  для  того,  чтобы  понять  друг
друга - завтра не стоит рисковать и  подниматься  в  гору.  Если  те,  кто
направил за нами погоню, обмануты, то у нас есть время.
    Я встретил рассвет на своем сторожевом посту, на выступе скалы. Костры
все еще горели, хотя и не  так  выделялись  с  восходом  солнца.  Я  искал
глазами лошадей. Казалось, что прошла целая вечность, пока я разглядел  их
в бинокль - они мчались по лощине. Я опешил - всадники на них были  словно
живыми, и будь я на месте ожидавших нас, то поверил бы в их существование.
Они наверняка их увидели,  обрадовались,  что  те  возвращаются.  Не  буду
гадать, насколько реальна иллюзия  вблизи.  Но  на  какое-то  время  мы  в
безопасности. Кемок присоединился ко мне, и мы по очереди стали следить за
лошадьми до тех пор, пока они не скрылись за одним  из  холмов.  Затем  мы
спустились вниз и стали осматривать скалу. Выступов на ней было  много,  а
недалеко от вершины можно было устроить небольшой привал. Но мы не  знали,
что нас ждет потом, какие препятствия и какие трудности.
    Весь день мы отдыхали, собирались с силами, спали по  очереди  крепким
сном  -  даже  сны  не  тревожили  нас.  Каттея  окрепла  за  это   время,
восстановила силы, потраченные на создание иллюзии. Под  покровом  ночи  я
снова взобрался на скалу. На этот раз  костров  я  не  увидел.  Это  могло
означать одно из двух: либо они приняли  иллюзии,  созданные  Каттеей,  за
реальных людей, либо разгадали  нашу  уловку,  покинули  место  стоянки  и
теперь движутся к нам. Но тщательно обследовав каждый уголок местности при
помощи бинокля, я не обнаружил ни единого признака погони.
    - Я думаю, они действительно ушли, - уверенно сказала  Каттея,  словно
стараясь убедить меня. - Но дело не в этом. Утром мы  тоже  выступаем,  но
вверх, в горы.
    С рассветом мы  отправились  в  путь.  Провизию,  оружие  и  пледы  мы
упаковали и взвалили на плечи. Каттею обвязали веревкой - она  будет  идти
между нами - оставив руки свободными; поклажи у нее  не  было.  Она  сняла
повязку с глаз, но по-прежнему не открывала их, стараясь "смотреть" только
при помощи мысленного взора, так как туман все еще застилал ей  глаза.  Мы
медленно начали взбираться на скалу -  все  осложнялось  еще  и  тем,  что
приходилось  концентрироваться  не  только  на  собственных  усилиях,   но
помогать сестре. Она проявляла удивительную сноровку -  несмотря  на  свою
полуслепоту, ни разу не оступилась и точно  выполняла  все  мои  мысленные
указания. Добравшись до одного из выступов, я почти обессилел и понял, что
не смогу дальше подниматься за двоих. Кемок вслед за Каттеей взобрался  на
выступ и опустил руку на мое трясущееся колено.
    - Отдых, - приказал он тоном, который не допускал возражений.
    Я не мог рисковать  их  безопасностью,  потеряв  много  сил.  Поэтому,
отдохнув, мы с Кемоком поменялись местами - теперь он пошел впереди,  лицо
его стало сосредоточенным, должно быть, у меня  было  такое  же:  я  вдруг
ощутил, как ломит все тело... Кемок пошел первым, и это нас спасло, потому
что оставшийся участок подъема оказался просто кошмаром. Я заставлял  свое
дрожащее тело подчиниться силе воли, прекрасно представляя себе, что может
случиться - когда идешь в связке и оступаешься, тянешь  за  собой  впереди
идущего. Но наконец мы добрались  до  вершины,  которая  оказалась  чем-то
вроде большого плато.
    Здесь дул холодный ветер - он осушил наши потные лица,  взбодрил  нас.
Мы поспешили к расселине  между  двумя  остроконечными  вершинами.  Каттея
вдруг откинула голову назад и открыла глаза, вскрикнув от радости. Нам  не
потребовались слова, чтобы  понять:  ее  слепота  исчезла.  Стало  заметно
холоднее. Кемок поддел носком сапога что-то белое - оказалось,  это  снег,
несмотря на то,  что  стояло  лето  и  внизу  все  изнывало  от  жары.  Мы
остановились, чтобы достать пледы и накинуть  их  на  плечи.  Это  немного
согрело нас, и мы двинулись дальше, и, дойдя до обрыва, заглянули вниз - в
неведомый мир.
    Мы глазам своим не поверили. Перед нами предстала  искромсанная  чужая
земля, уходящая далеко вниз, в туман - и нельзя было разглядеть, что там -
земля, вода или и то, и другое. Увиденное было похоже на какую-то  тряпку,
которую сначала изваляли в грязи,  потом  скомкали  и  дали  высохнуть,  и
теперь все это было перепутано, смято, расходилось тысячью трещин  во  все
стороны... Раньше я думал, что повидал горы, но  представшая  перед  нашим
взором земля была не похожа ни на  что  из  ранее  увиденного,  а  склоны,
которые мы преодолели до этого, казались просто игрушкой.  Каттея  глубоко
вдыхала незнакомый воздух - не потому, что задыхалась - она словно  хотела
выделить какой-то один запах из множества других, опознать его, как гончая
или снежный барс, напавшие на след.
    - Здесь есть... - начала было она,  но  затем  передумала,  -  нет,  я
ничего не могу сказать. Но эта земля перенесла сильную боль  по  воле  или
вине человека, а не природы. Только было это давным-давно,  и  сейчас  она
понемногу оживает. Давайте уйдем отсюда: я ужасно замерзла.
    С одной стороны, испещренная трещинами местность была нашей  союзницей
- гора уходила вниз огромными каменными ступенями. Каттея обрела зрение, и
спускаться  будет  намного  легче,  чем  подниматься.  Но  ведь  то,   что
находилось  внизу,  было  окутано  туманом,  и  это   не   придавало   нам
уверенности. И вот еще что: на преодоленном нами склоне горы была жизнь. Я
видел  свежие  следы  животных,  пролетела  какая-то  птица...  Но   здесь
признаков жизни не  ощущалось.  Мы  спустились  пониже  и  увидели  первую
растительность на этой земле -  выглядела  она,  правда,  как-то  странно.
Узкие листья кустарников были намного светлее тех, к которым мы привыкли у
себя на родине, да и вид у них был какой-то  болезненный,  словно  выросли
кустарники из пораженных непонятным недугом семян. Мы вышли  к  скале  над
долиной и там решили остановиться  на  ночлег.  Местность  внизу  казалась
отсюда еще более неправдоподобной, чем сверху. Сначала вообще было  трудно
сказать, что это такое. Затем, внимательно оглядевшись вокруг, я понял,  в
чем дело. Скорее всего, это были деревья, потому что ни один кустарник  не
вырастает до такой высоты, но деревья странные. Им наверняка по  несколько
сотен лет - они заполнили всю долину, верхушки  их  почти  касались  наших
ног. Когда-то в далеком прошлом это были  обычные  саженцы,  но  достигнув
высоты приблизительно в десять футов, они вдруг резко  отклонились  вправо
или влево. Развиваясь в  новом  направлении  несколько  футов,  они  снова
устремлялись вверх, и  так  продолжалось  бесчисленное  количество  раз  -
получились такие  многоуровневые  скрещенные  гиганты,  а  той  земли,  на
которой они стояли, даже не было видно. Чтобы преодолеть эту  долину,  нам
придется идти по этим веткам-стволам, как канатоходцам: поскользнешься - и
либо сломаешь себе шею, либо  сядешь  на  кол  -  вершину  растущего  ниже
дерева. Я покинул наш наблюдательный пункт.
    - Нам потребуется целый день...
    Каттея  заслонила  глаза   рукой   от   последних   солнечных   лучей,
отражающихся от скал.
    - Ты прав. Но здесь холодно - где мы укроемся?
    Кемок нашел подходящее укрытие в скале - небольшую расщелину,  которую
мы загородили камнями и протиснулись в нее. Огонь мы решили не  разжигать.
Кто знает, чьи глаза увидят костер там, где его  не  должно  быть,  и  что
может случиться? Мы легли на землю, Каттея между нами, и  укрылись  сверху
пледами. Если в дневное время горы казались безжизненными,  то  ночью  они
ожили - неожиданно раздался рев снежного барса, упустившего  свою  добычу,
потом крик совы откуда-то из долины. Но никто и ничто не  потревожило  наш
сон. Мы часто просыпались, прислушивались,  потом  засыпали  снова  -  так
прошла ночь. На этой стороне гор она была намного длиннее.

                                                                   ГЛАВА 7

    Рано утром мы доели последние крошки хлеба, у  нас  осталось  лишь  по
несколько глотков воды во фляжках, которые мы заполнили у  горного  ручья.
Кемок встряхнул свою пустую сумку.
    - Похоже,  теперь  у  нас  есть  еще  одна  причина  для  того,  чтобы
продвигаться вперед, - заметил он.
    Я провел языком по пересохшим губам и  попытался  вспомнить,  когда  в
последний раз наедался досыта. Это оказалось делом  нелегким,  так  как  я
перебивался на сухом пайке с тех пор, как  по  зову  Кемока  покинул  свой
отряд. Следы какой-либо дичи нам не попадались - лишь снежный барс  выл  в
ночи, а там, где рыщет этот охотник,  должна  быть  добыча.  Я  представил
огромный кусок мяса на вертеле, стекающие с него капли жира... И это  дало
мне стимул - желание переступить опасную черту и идти в неизвестность...
    Мы приняли необходимые меры предосторожности  -  обвязались  веревкой,
чтобы в том случае, если кто-либо из нас поскользнется, подстраховать его.
Но переход через эту долину деревьев-уродов не  вселял  в  нас  оптимизма.
Нашей целью был не противоположный склон, нам нужно было спускаться  вниз,
держа курс все время на восток. Туман по-прежнему застилал  все  внизу,  и
нам оставалось лишь надеяться на то, что  там  есть  равнина.  Мне  всегда
казалось, что я неплохой скалолаз, но, лазая по горам, я обычно имел  дело
с камнем и землей. Теперь  же  под  ногами  были  раскачиваемые  ветром  и
прогибающиеся при каждом шаге гладкие  стволы  деревьев.  И  пройдя  всего
несколько шагов по этому лабиринту,  я  обнаружил,  что  кошмарная  долина
обитаема.
    Раздался резкий стрекочущий крик, и с  верхней  ветки,  за  которую  я
только  что  ухватился,  внезапно  устремилось  вниз   какое-то   крылатое
существо, затем оно снова взмыло вверх  и  исчезло  среди  листвы.  Каттея
вскрикнула, а меня спасло от падения лишь то, что я  держался  за  верхнюю
ветку. Наше продвижение еще более замедлилось. Три раза мы отмахивались от
этих летающих тварей. Нам пришлось даже сделать крюк в одном месте,  когда
мы увидели  еще  одного  обитателя  здешних  мест  -  более  уродливого  -
чешуйчатый, с узким длинным  языком,  дрожащим  в  зеленой  пасти,  кончик
которого разделялся  на  три  части;  сам  серебристо-зеленый,  цвета  той
листвы, среди которой притаился, он смотрел на нас немигающими глазами. Не
змея, нет - у него были небольшие конечности и когтистые лапы, которыми он
цеплялся за ствол; тело вытянутое - в нем было что-то зловещее, но  он  не
причинил нам зла.
    Но всему приходит конец. Изможденные, истекающие потом, готовые упасть
от усталости, мы шагнули с неустойчивой ветки на каменистый склон. Каттея,
тяжело дыша, словно подкошенная рухнула на  землю.  Тела  наши  горели  от
множества царапин и следов хлестких ударов веток. Наша военная форма  была
достаточно крепкой,  чтобы  выдержать  такой  переход,  но  платье  Каттеи
порвалось во многих местах, а в  ее  волосах,  выбившихся  из-под  платка,
запутались сломанные веточки.
    - Я похожа на жительницу Страны Мха, - проговорила она, осмотрев  себя
с ног до головы, и неопределенно улыбнулась. Я  оглянулся  на  проделанный
нами путь.
    - Да, больше эта страна ни на что не похожа, - усмехнулся  я.  Тишина,
повисшая над нами, заставила меня повернуться к своим спутникам.  Они  оба
уставились на меня так, будто я сказал что-то очень важное,  сам  того  не
понимая.
    - Страна Мха, - повторила Каттея.
    - Кроганы, тасы, люди Зеленой Тишины, фланнаны... - добавил Кемок.
    - Но ведь это все легенды, предания  -  сказки,  которые  рассказывают
детям, пугают тех, кто не слушается... - возразил я.
    - Да, все это чуждо Эсткарпу, - сказала Каттея. - Но что ты скажешь  о
Вольте? Ведь до тех пор, пока Корис не нашел Пещеру и его самого, сидящего
там, все считали, что это выдумка, небылицы. И топор Вольта, который Корис
прихватил с собой, разве не из легенды?
    -А женщины-моховицы, которые просят матерей понянчить детей  и  платят
им за это золотом и наделяют удачей? А летающие существа, предающие пыткам
тех, кто пытается проникнуть в их тайны?  Создания,  живущие  в  сумрачном
подземелье, и заманивающие к себе людей, а люди, похожие на деревья... - Я
вспоминал всякие обрывки из  старых  сказок,  от  которых  становилось  то
смешно, то так страшно, что  мороз  пробегал  по  коже.  Их  рассказывали,
собравшись у камина, в замке.