лючительными способностями к выживанию.., и считал свое положение вполне безопасным.
     Я поклонилась, стараясь подражать Казариану, и зашагала следом, поскольку он уже направлялся к двери в дальнем конце зала. Мы поднялись еще по нескольким лестницам. Я испытала крайнее облегчение, когда Казариан, наконец, вошел в комнату, где предложил мне изящное кресло. Мы едва успели сесть, как в открытых дверях появился еще один ализонец.
     - Входи, Бодрик, - пригласил его Казариан, и к нам подошел человек, которого он называл смотрителем замка.
     Почему-то мне казалось, что все ализонцы должны быть на одно лицо. Пока что персонал замка Казариана отличался одинаково бледной кожей и белыми волосами, и все они были одеты в одинаковые синие ливреи, украшенные белым шнуром. Однако, оказавшись с ними лицом к лицу, я поняла, что они столь же разные, как и любые два уроженца Долин. Черты лица Бодрика были не столь правильными, как у Казариана, и он был более коренастым и широкоплечим, нежели его хозяин. Глаза его были ярко-зелеными, словно весенние листья, но больше всего привлекал внимание синевато-багровый шрам, шедший наискось через левую бровь и переносицу до правой щеки.
     Коснувшись знака Рода, Бодрик поклонился Казариану.
     - Кревонель приветствует тебя, хозяин, - произнес он голосом, в котором свойственные ализонцам рычащие нотки чувствовались куда более явственно, чем у Геннарда или Казариана.
     - Благородный барон оказал замку Кревонель честь своим визитом, - объявил Казариан, почтительно кивнув в мою сторону. - Однако имя его и сам факт его присутствия здесь должны оставаться в тайне, поскольку того требует цель его пребывания в Столице. Он проделал немалый путь, несмотря на зимнюю лихорадку, временно лишившую его голоса. Он будет отдавать тебе свои распоряжения в письменном виде.
     - Готов служить тебе, благородный барон, - сказал Бодрик, поклонившись мне, - Первый приказ барона - доставить личное послание барону Гурбориану, - сказал Казариан, доставая завернутый в кожу пакет, содержавший коварное письмо Морфью. - Немедленно отдай это Лурску, и пусть он, как можно быстрее, передаст его в руки Гурбориану, Тот должен прислать нам столь же тайный ответ. В зависимости от того, каким он будет, последуют дальнейшие распоряжения.
     - Будет исполнено, хозяин Лурск сегодня пьет в "Хохлатом Вороне" Твое послание окажется в руках барона Гурбориана не позже, чем через час. - Бодрик снова поклонился каждому из нас и поспешно вышел.
     Геннард, видимо, ждал ухода Бодрика, поскольку сразу же вошел в комнату, неся резной деревянный поднос, заставленный бутылками, закрытыми крышками блюдами и открытыми сосудами. С легкостью, которая достигается лишь долгой практикой, он ловко расставил еду и питье на столике, стоявшем в стороне.
     Он уже собирался разложить еду по тарелкам, но Казариан придержал его за руку.
     - В твоих услугах мы сейчас не нуждаемся, - сказал Казариан. - У меня есть для тебя другое задание.
     Мы так спешили добраться до Столицы, что не взяли с собой никакого багажа. Поэтому барону на время его пребывания здесь потребуется кое-что из нашего гардероба.
     Геннард окинул меня взглядом.
     - Если благородный барон позволит, я могу доставить в его комнату одежду из запасов твоего родителя, хозяин.
     - Отличная идея, - одобрил Казариан. - Он примерно такого же роста и телосложения, как и барон Оралиан. Принеси одежду и подходящие сапоги в комнату рядом с моей. Мы придем туда после того, как поедим и поговорим. И принеси также мел. Барон временно лишился голоса из-за лихорадки, и ему придется писать свои распоряжения на грифельной доске, которую он принес с собой.
     - Как прикажешь, хозяин.., благородный барон, - Геннард поклонился нам обоим и вышел.
     Казариан пододвинул столик к нашим креслам и начал переставлять блюда.
     - Я не позволяю себе в замке Кревонель той роскоши, которую предпочитают другие бароны, - заметил он. - За годы, проведенные в поместье Волориана, я привык к простой пище и такому же образу жизни.
     Теперь же, будучи хозяином Кревонеля, я продолжаю жить по-прежнему, вместо того чтобы развлекаться на бесконечных пирушках. - Он осторожно налил темно-красную жидкость в серебряный графин, затем чуть помедлил, прежде чем предложить мне бокал. - Должен тебя предупредить, - сказал он, - о нашем кровьвине. Мы никогда никому не позволяли вывозить его за пределы Ализона, и пить его позволено лишь баронам.
     Советую тебе попробовать.., чуть-чуть, пока ты сполна не оценишь его качество.
     Я осторожно взяла бокал. За годы моих торговых путешествий мне приходилось пробовать множество вин, как слабых, так и крепких. Это ализонское вино обладало ярко выраженным букетом и слегка резким, но не неприятным ароматом. Я сделала маленький глоток. Вкус не походил ни на одно из известных мне вин - одновременно странно сладковатый и соленый. Вино обожгло мне язык, подобно крепкому, хорошо перебродившему сидру. Я поставила бокал на стол, сделав глубокий вдох, чтобы прояснилось в глазах. Казариан наблюдал за мной из-за края своего кубка. Мне показалось, что в глазах у него мелькнула легкая усмешка.
     Взяв доску, я уверенно написала: "Лучше я не буду много пить. Глаза слезятся".
     Казариан кивнул. Моя реакция явно его позабавила.
     - Мне придется подать кровь-вино Гурбориану и Гратчу, когда они придут, - сказал он. - Мы можем объяснить твой отказ присоединиться к нам утратой вкуса, из-за той же самой прискорбной лихорадки, что лишила тебя голоса. А сейчас попробуй этот напиток, приготовленный из белых ягод, - он не столь крепок, но хорошо утоляет жажду.
     Подавая каждое из блюд, Казариан описывал мне, что это такое, и пробовал сам. Я прекрасно помнила, что и он, и Дюратан упоминали о склонности ализонцев травить друг друга. Несомненно, Казариан пытался убедить меня, что яства безопасны. Я выбрала знакомую мне пищу - вареную рыбу, ножку куропатки, запеченного кролика, немного сыра. Казариан настоял, чтобы я попробовала блюдо, напоминавшее тушеные коренья в сметанном соусе, сказав, что это еще один ализонский деликатес, никогда не предлагавшийся посторонним. Блюдо оказалось столь острым, что, на мой взгляд, вряд ли многие из гостей пожелали бы его есть, но мне не потребовалось высказывать свое мнение, поскольку Казариан был всецело занят разрезанием фруктового пирога с глазурью. Он предложил было еще несколько блюд, но я поспешно написала, что больше есть не в состоянии.
     Казариан подал мне серебряную чашу с влажными салфетками, чтобы вытереть руки.
     - Я ненадолго тебя оставлю, - сказал он, отодвигая кресло, - и принесу щенка. Может вернуться Генздард, чтобы убрать со стола. Если его присутствие тебя смущает, отойди к окну. Ты сможешь любоваться Столицей, пока он не уйдет.
     Как и предполагал Казариан, вскоре после его ухода действительно вернулся Геннард. Он поклонился мне, затем начал ставить блюда на поднос. Я кивнула ему в ответ, надеясь, что мой жест будет правильно истолкован, и отошла к одному из узких окон, чтобы посмотреть на город моих врагов.
     Из-за зимних холодов окна были закрыты тяжелыми деревянными ставнями, обитыми шерстью. Отодвинув щеколду, я распахнула ставни. Солнце закрывали густые облака, так что открывшийся передо мной впервые вид на ализонскую столицу был довольно бесцветным. Меня потрясло огромное пространство, на котором раскинулся город. Ряды крыш уходили вдаль, насколько хватало взгляда. На высоком каменном утесе возвышалась над всеми остальными зданиями громадная крепость, судя по всему - замок Ализон, резиденция печально знаменитого Лорда-Барона. С высоты башни замка Кревонель я могла видеть металлический отблеск на шлемах часовых, патрулировавших вдоль стен крепости.
     Морозный ветер дул мне прямо в лицо, но у меня и без того похолодело внутри. Осознание того, что я, одинокая женщина из Долин, нахожусь в самом логове Псов Ализона, пронзило меня, словно острый нож. Вне себя от ужаса, я вдруг заметила, как мне на рукав упали слезы, которых я не замечала из-за холода. Запирая ставни, я ухитрилась вытереть лицо краем плаща и не оборачивалась, пока не услышала, как закрылась дверь за Геннардом. Я ругала себя на чем свет стоит. Несмотря на одиночество и усталость, подобная слабость была непростительна. Вряд ли ализонские бароны часто давали волю слезам - разве что корчась в агонии от выпитого яда.
     Дверь внезапно открылась, и вошел Казариан, держа в руках трепыхающийся белый комочек. Я поспешно села на ближайшую скамью, и он положил жуткое создание мне на колени. Это был еще совсем маленький зверек, но уже с длинными и мускулистыми, приспособленными к бегу ногами. Пытаясь скрыть отвращение, я погладила щенка рукой в перчатке.
     Меня удивило, насколько мягкой была его короткая белая шерсть. Голова была очень узкой, с проницательными желтыми глазами, глубоко посаженными чуть выше острого любопытного носа. Широкие уши то прижимались к голове, то вставали торчком, прислушиваясь. Острые как иглы когти, похожие на кошачьи, могли втягиваться в подушечки на лапах; вскоре мне стало ясно, что зубы у него еще острее: когда он куснул меня, я ощутила боль даже сквозь перчатки госпожи Бетааии. Руки Казариана, как я заметила, тоже носили следы свежих укусов и царапин.
     Глядя на меня, Казариан рассмеялся - я впервые слышала его смех. Видимо, я ожидала, что ализонцы лают, подобно их чудовищным псам, но смех Казариана звучал вполне естественно, выражая искреннее удовольствие, - Исключительный храбрец! - воскликнул Казариан, стирая струйку крови с запястья, - Оба его родителя - прекрасные звери, каким со временем станет и он сам. Я назвал его Мун-Бим - Лунный Луч, из-за серебристого цвета шерсти. - Он почесал щенка за ушами, и тот повернул мордочку и лизнул руку хозяина.
     Я была поражена. Неужели этим хищникам и в самом деле знакомо чувство привязанности? И были ли способны на это сами ализонцы??
     Казариан снова заговорил, будто оправдываясь передо мной:
     - Мало кто из баронов дает имена своим псам, но я обнаружил, что некоторых из них легче дрессировать, если как-то выделить из числа прочих. Этому научил меня Волориан, который всегда давал имена своим лучшим псам. Естественно, в щенячьем возрасте псы более податливы. Мун-Биму явно приятно твое внимание.
     Я вдруг поняла, что машинально поглаживаю зверька, и, к моему удивлению, хотя издаваемый им звук и был несколько более грубым, зверек мурлыкал, словно кот.
     Казариан, сидевший на корточках возле моих ног, поднялся, вернувшись к своей обычной надменной манере держаться.
     - Я рад, что твой запах не раздражает Мун-Бима, - сказал он. - Поскольку ты держала его на руках, его запах пристал к тебе, и взрослой своре легче будет тебя принять. Давай теперь вернем Мун-Бима на Псарню.
     Едва мы направились к двери, как появился Геннард.
     - Я отнес часть одежды барона Оралиана в комнату, соседнюю с твоей, хозяин, - доложил он.
     - Посмотрев на Мун-Бима, благородный барон желает познакомиться с моей сворой, - заявил Казариан. - Мы оценим твой выбор после того, как вернемся с Псарни.
     Жуткий лай псов слышался задолго до того, как мы достигли Псарни. Мун-Бим возбужденно скулил на руках у Казариана. Мы спустились по нескольким крутым пандусам и остановились перед тяжелой железной решеткой, надежно вделанной в камень по обе стороны прохода.
     - Волькор! - крикнул Казариан, Из темноты появился рослый ализонец, который отпер калитку, подвешенную на петлях с краю решетки.
     - Родительница Мун-Бима очень беспокоится, хозяин, - пожаловался он. - Пришлось посадить ее на двойную привязь, Казариан передал Мун-Бима в его протянутые руки. - Их все равно скоро придется разлучить, когда мы переведем его в учебную свору, - сказал Казариан-.
     Я последовала за ними по узкому проходу, выходившему в просторный внутренний двор. Ализонец, державший Мун-Бима, поспешно скрылся под аркой, ведшей на Псарню.
     - Волькор служит у меня Псарем уже много лет, - пояснил Казариан. - Мне пришлось заплатить его прежнему хозяину, чтобы он его отпустил, но никто лучше него не умеет ухаживать за щенными суками. Ты можешь оценить его умение по превосходному состоянию моей своры.
     Не знаю, как я выдержала следующий час. Как и большинство детенышей, Мун-Бим производил - до определенной степени - впечатление уязвимого и беспомощного существа. При мысли же о том, что мне предстоит встретиться с взрослыми псами, делая при этом вид, что отношусь к ним вполне одобрительно, у меня мурашки бежали по коже.
     Вернув Мун-Бима на попечение его матери, Волькор с гордостью демонстрировал мне псов - по одному, по двое, по трое и целыми стаями. Вид поджарых, мертвенно-белых тварей, которые натягивали поводки, поводя узкими змеиными головами из стороны в сторону, щелкая зубами и ворча, вновь пробудил у меня самые страшные воспоминания о войне в Долинах.
     Когда Казариан выкрикивал сквозь шум какие-то хвалебные слова, я одобрительно кивала. Мне пришлось поверить, что псы признали во мне настоящего ализонца, поскольку, несмотря на их численность, они не пред принимали никаких попыток напасть.
     Наконец, когда у меня уже кружилась голова, от пыли, шума и своеобразного запаха псов, Казариан крикнул Волькору:
     - Мы больше не станем тебя отвлекать. С нетерпением жду новых щенков!
     Взяв меня за руку, Казариан повел меня обратно по извилистым ходам в замок.
     - Ты прекрасно себя вела, госпожа, - , прошептал он, когда мы были одни в бесконечном коридоре замка. - Сам Волориан не мог бы выглядеть лучше - если не считать того, что он стал бы давать оценку каждому псу. Мне пришлось объяснить причину твоей немоты.
     Волькор убежден, что ты - знаменитый заводчик псов. - Казариан улыбнулся. - Тебе еще предстоит обмануть Гурбориана, госпожа - но я начинаю думать, что тебе это удастся!
     Геннард ждал нас перед резной дверью в одном из залов наверху. Находившаяся за ней спальня была обставлена по-королевски. На широком столе рядом с кроватью под балдахином Геннард разложил элегантные плащи, камзолы, брюки и мягкие кожаные сапоги.
     Издав негромкий возглас, Казариан поднял камзол из ярко-зеленого бархата, вышитый золотой нитью.
     - Я помню его, - медленно произнес он.
     - Барон Оралиан предпочитал этот цвет, - заметил Геннард. - Я думал, что, может быть, благородный барон...
     - Хорошо, - прервал его Казариан, - Мы подумаем над твоим выбором. Можешь идти.
     Как только Геннард закрыл за собой дверь, Казариан протянул мне камзол.
     - Мне было пять лет, когда мой родитель надевал ею в последний раз, незадолго до гибели, - задумчиво произнес он, - Вряд ли Гурбориан его помнит. Примерь его, вместе с этими сапогами.
     Меня обрадовало, что придется менять лишь верхнюю одежду, поскольку Казариан не собирался покидать комнату. Настоящие ализонские одежда и обувь мне вполне подошли.
     Пока я одевалась, Казариан расхаживал взад и вперед. Когда мое облачение было завершено, он окинул меня критическим взглядом и кивнул.
     - Похвально, - сказал он. - Никто не усомнится в тебе; в этой одежде ты выглядишь, как настоящий барон.
     Внезапно он напрягся, застыв на месте и слегка наклонив голову. Будь он одним из этих жутких псов, подумала я, уши его наверняка встали бы торчком - столь внимательно он прислушивался. Неподвижность а одно мгновение сменилась движением - ловко выхватив из ножен на поясе кинжал, он уверенно, словно делающая бросок змея, метнул его в темный угол, где парчовое покрывало касалось ковра. Я невольно содрогнулась, услышав глухой удар, за которым последовал дикий животный крик, полный боли, Казариан наклонился и выдернул нож из складок ткани. За покрывалом обнаружилось тело большой коричневой крысы, пригвожденное к деревянной ножке кровати.
     Казариан достал из кармана кусок ткани и вытер лезвие кинжала, прежде чем снова убрать его в ножны.
     Затем он открыл дверь и позвал Геннарда, который появился неожиданно быстро, словно ждал неподалеку.
     Казариан показал на труп и сказал:
     - Вот и закуска псам Волькора, на ужин.
     Геннард аккуратно поднял дохлую крысу за хвост, поклонился нам и вышел.
     Казариан, видимо, почувствовал мое беспокойство.
     Пристально посмотрев на меня, он спросил:
     - У вас что, нет крыс?
     "А у вас нет кошек?" - написала я в ответ.
     Он прочитал мои слова и улыбнулся.
     - Я слышал о таких зверях, - ответил он, - Насколько я знаю, их держат в жилых помещениях для охоты на крыс и мышей. Наши псы - превосходные крысоловы, но они обладают слишком горячим характером и слишком ценны для нас, чтобы позволять им свободно бегать по комнатам. Они предназначены для охоты на действительно серьезную дичь. Для борьбы же с грызунами, как мы считаем, вполне достаточно ножа наготове.., а заодно молодежь тренирует руку и глаз. - Улыбка его погасла. - У нас осталось слишком мало времени до возвращения Бодрика с ответом Гурбориана. Сядь, прошу тебя. Я должен рассказать тебе кое о чем, прежде чем прибудут Гурбориан и Гратч - ибо я не верю, что им удастся избежать нашей ловушки.

Глава 19

     Казариан - события в замке Кревонель
     (19 день, Куна Ножа / 20 день, Месяц Ледяного Дракона)

     Я вовсе не был уверен в том, что Мерет нормально воспримет наши ализонские блюда и напитки, особенно те, которые никогда не покидали наших гранита.
     Было жизненно важно, чтобы своей реакцией она не выдала себя перед Гурборианом. Я понимал, что ей желательно привыкнуть - если удастся - к нашему крепкому кровь-вину, которое всегда обильно подавалось на любой встрече баронов. Мерет попробовала свою порцию с достойной похвалы осторожностью, затем написала, что от этого налитка у нее слезятся глаза и она предпочла бы не пить его в больших количествах. Я счел благоразумным согласиться с ней; нельзя было допустить, чтобы она закашлялась или упала в обморок " присутствии Гурбориана, попробовав любимого напитка баронов. Неприятие кровь-вина, непростительное в любом другом случае, можно было объяснить утратой вкуса из-за лихорадки.
     Похоже, каких-либо иных проблем с ализонской пищей у Мерет не возникло. На тот случай, если она подозревает наличие яда, я попробовал понемногу с каждого блюда, чтобы развеять ее опасения, затем ненадолго ее покинул, чтобы принести моего любимого щенка Мун-Бима, родившегося несколько раньше обычного, между двумя Сезонами Щенков. Он уже подавал большие надежды и должен был стать в будущем вожаком стаи, как и его родитель. Когда я положил щенка на колени Мерет, она взяла его на руки и стала гладить, не обращая внимания на укусы сквозь перчатки. Ее выдержка произвела на меня неизгладимое впечатление. К моему облегчению, Мун-Бим спокойно отнесся к присутствию Мерет и проявляемому ею вниманию - он даже урчал в ответ на ее поглаживание! Я надеялся, что запах пристанет к ней в достаточной степени для того, чтобы успокоить свору, когда мы отправимся на Псарню.
     Мне доставил громадное удовольствие великолепный показ моей своры, который организовал Волькор, мой Псарь. Когда все мои звери были представлены во всей своей красе и мы собрались уходить, Волькор шепнул мне, что визит столь знающего гостя - большая честь для Псарни Кревонеля. Его слова утвердили меня в мысли о том, что Мерет вполне сможет ввести в заблуждение и Гурбориана.
     Придя в гостевую спальню, Мерет оделась с достойной восхищения ловкостью, ей потребовалась помощь ? лишь при размещении оружия. Облаченная в один из костюмов моего родителя, она почти ничем не отличалась от подлинного барона. Я тщательно обдумывал, как много, я могу сообщить ей. Я не мог знать, что рассказывал ей Морфью об Ализоне и о наших обычаях. Хотя он утверждал, что был отрезан от любых новостей из Ализона в течение всех лет, проведенных в Лормте, я не был уверен в том, что это правда. Я решил так: Мерет следует знать о репутации Гурбориана и Гратча, чтобы соответственно вести себя в их присутствии. Поскольку Волориану известно о заговоре Гурбориана, Мерет не должна выказывать удивления, усл