чшие  отряды  на  север,  в  горы,
чтобы те одновременно атаковали противника в пяти различных местах.
    Фальконеры приняли на себя один из  таких  ударов,  а  две  оставшиеся
шайки добрались до той долины, где до этого  не  ступала  вражеская  нога.
Отрезанные с тыла, они дрались как безумные, стремясь  во  что  бы  то  ни
стало уничтожить все на своем пути. Горстка этих дикарей добралась до реки
Эс, захватила одно судно, предав  команду  мечу,  и  направилась  вниз  по
течению, задумав, вероятно, добраться до моря. Их удалось выследить,  и  в
устье реки пришельцев поджидал военный корабль. Они сошли на берег в  пяти
милях от Эстфорда, и все мужское население с окрестных  ферм  устроило  на
них охоту.  Откелл  запретил  нам  следовать  за  ним,  и  мы  не  посмели
настаивать на своем. Но не прошло и часа после того, как  его  вооруженный
отряд покинул Эстфорд, как Каттея получила послание. Оно так резко вошло в
нее, что она схватилась за голову  и  вскрикнула  от  неожиданности,  стоя
между  нами   на   сторожевой   башне.   Это   было   послание   колдуньи,
предназначавшееся не маленькой  девочке  в  нескольких  милях  от  нее,  а
опытным колдуньям Древней расы. Но часть этой мысленной  мольбы  о  помощи
попала к нам через нашу сестру.
    Некогда было задумываться, имеем ли мы на это право: мы  поспешили  на
помощь, оседлав тайком своих коней. Не раздумывая мы взяли с собой  Каттею
- она была не просто нашим проводником, мы  были  одним  неделимым  целым.
Трое детей,  но  не  обычных,  а  наделенных  Силой,  поскакали  прочь  от
Эстфорда. Мы помчались к тому месту, где укрылись дикие волки из Карстена,
взяв в плен заложницу-колдунью.
    В сражении все решает счастливый случай или судьба. Говорят, например,
что вот, мол, этому командиру везет, потери у него всегда  незначительные,
и всегда-то он оказывается в нужном месте в подходящий или самый  решающий
момент сражения. В чем-то, конечно,  это  заслуга  того,  что  превосходит
обычное умение пользоваться оружием, а именно стратегии  и  опыта,  ума  и
сноровки. Но почему-то другим, обладающим теми же качествами, при подобных
обстоятельствах никогда не везет. В этот день именно  удача  сопутствовала
нам. Мы обнаружили логово врага и убили охрану - пятерых хорошо  обученных
и отчаянных бойцов - так что  раненая,  истекающая  кровью,  но  при  этом
гордая колдунья была спасена. Мы почему-то почувствовали себя неловко  под
ее властным взглядом, и наше единство распалось. Только потом я понял, что
мы с Кемоком  словно  и  не  существовали  для  нее:  она  была  полностью
сосредоточена на  Каттее,  и  от  ее  изучающего  взгляда  исходила  некая
непонятная нам угроза. Мы были беззащитны перед ней.
    За неповиновение Откелл сек  нас  с  Кемоком  несколько  дней  подряд,
несмотря на то, что мы так отличились. Но мы  были  полны  радостью  из-за
того, что колдунья снова исчезла из нашей жизни, проведя в Эстфорде  всего
одну ночь. Намного позже, потерпев первое поражение,  мы  узнали  наконец,
что  последовало  за  ее  визитом  -   оказывается,   колдуньи   приказали
подвергнуть Каттею проверке на обладание Даром, но наши родители  отказали
им в этом, и Совету пришлось на  какое-то  время  смириться.  Колдуньи  не
потерпели поражение,  нет,  они  никогда  не  полагались  на  опрометчивые
поступки и считали, что время их союзник. И время работало на них.  Спустя
два года Саймон ушел в море на корабле салкаров, чтобы проверить сообщение
о том, что ализонцы сооружают какие-то странные  укрепления  на  островах.
Подозревали, что колдеры снова дали о себе знать. Больше ни о  нем,  ни  о
корабле ничего не слышали. Из-за того, что мы так мало знали о своем отце,
его исчезновение не внесло в нашу жизнь каких либо существенных изменений.
Вскоре в Эстфорд вернулась наша мать,  на  этот  раз  это  был  не  просто
короткий визит. Она прибыла в сопровождении личного эскорта и  осталась  с
нами. Говорила она мало, и взгляд ее часто устремлялся  куда-то  вдаль.  В
течение нескольких месяцев они с леди Лойз каждый день на несколько  часов
запирались в  одной  из  башен.  С  тех  пор  леди  Лойз  изменилась:  она
побледнела и исхудала так, словно ее покидала  жизненная  сила.  Моя  мать
тоже  таяла  на  глазах;  черты   ее   лица   обострились,   взгляд   стал
отсутствующим. Потом она вдруг потребовала, чтобы мы втроем пришли к ней в
комнату. Там царил полумрак, хотя день был солнечный и все три  окна  были
раскрыты. Она указала пальцем на портьеры, и они  опустились,  подчинились
ее воле. Открытым осталось лишь одно окно,  выходившее  на  север.  Джелит
начертила какие-то линии на полу, и они вдруг задрожали  и  словно  ожили,
превратившись в замысловатый  узор.  Потом,  не  проронив  ни  слова,  она
приказала нам встать на него, а сама  бросила  сухие  травы  на  небольшую
жаровню. Повалил дым и заслонил нас друг от друга. И в тот же миг мы снова
стали едины, как тогда, до встречи с колдуньей.
    А потом - трудно передать словами то, что мы  ощутили  -  нас  метнули
словно стрелу. И в тот же миг я утратил чувство  времени,  пространства  и
своего "я" - существовала только цель и воля, они поглотили меня  целиком.
И мы снова стояли перед нашей матерью. Теперь она была уже не той чужой  и
далекой женщиной, как раньше. Она была живой, близкой. Она протянула к нам
руки, слезы бежали по ее впалым щекам.
    - Мы дали вам жизнь, - молвила она наконец, - а вы  вернули  мне  Дар,
дети мои!
    Она взяла со стола маленький пузырек и вылила  его  содержимое  на  те
угасающие угольки, что остались на жаровне.
    Вспышка - и все изменилось. Но невозможно  объяснить,  что  именно.  Я
моргнул и снова стал самим  собой,  а  не  частью  кого-то.  Мать  уже  не
улыбалась, она была полна решимости. И решимость эта передалась нам.
    - Да будет так! Я иду своей дорогой, вы выбираете свою. Я  сделаю  то,
что будет в моих силах - верьте  мне,  дети  мои!  И  в  том,  что  судьба
разъединяет нас, никто не виноват. Я отправляюсь на поиски вашего  отца  -
если он все еще жив. Вам уготована другая участь. Воспользуйтесь тем,  что
в вас заложено. Пусть меч никогда не подведет вас, а щит всегда  сохранит!
Быть может когда-нибудь в конце пути наши дороги сольются. И вопреки всему
и всем судьба улыбнется нам!

                                                                   ГЛАВА 2

    Итак, в то летнее утро мать умчалась прочь  из  наших  жизней;  желтая
пыль вздымалась из-под копыт ее коня, и небо над головой было безоблачным.
Со сторожевой башни мы провожали ее взглядом, пока она не скрылась  вдали.
Она оглянулась два раза и на прощанье подняла руку  -  мы  отсалютовали  в
ответ, клинки наших мечей грозно блеснули на солнце. Но  Каттея,  стоявшая
между нами, неожиданно вздрогнула,  словно  от  прикосновения  прохладного
ветра, неизвестно откуда налетевшего в  такой  жаркий  день.  Рука  Кемока
нашла и накрыла ее руку, вцепившуюся в парапет.
    - Я видела его, - сказала она, - обращаясь к нам мысленно, - я  видела
его - совсем одного... Среди скал, высоких скал и бурлящей  воды...  -  На
этот раз ее била крупная дрожь.
    - Где? - властно спросил Кемок. Сестра покачала головой.
    - Не могу сказать где, но очень далеко  -  дальше,  чем  море  и  суша
вместе взятые.
    - Этого недостаточно для того, чтобы заставить мать прекратить поиски,
- заметил я, сжимая меч. Я ощутил чувство утраты, но как  измерить  потерю
того, чем никогда не обладал? Мои отец и мать, в отличие от многих  семей,
построили собственный мир. Для них он был всем, и никто  не  смел  в  него
вторгаться. Ничто - ни Сила, ни добро, ни зло - не могли удержать  госпожу
Джелит от поисков мужа, разве что ее собственная смерть. И предложи мы  ей
свою помощь в поисках, она бы отвергла ее.
    - Мы вместе. - Кемок подхватил мою мысль, словно я произнес ее вслух.
    - Надолго ли? - Каттея снова вздрогнула, и мы обернулись и  посмотрели
на нее. Я опять сжал рукоять своего меча. Кемок  положил  руку  сестре  на
плечо.
    - Что ты имеешь в виду? - спросил он, но я почувствовал, что ответ мне
известен.
    -  Обладающие  Даром  Провидения  скачут  с  воинами.  Тебе  не   надо
оставаться здесь, когда  Откелл  позволит  нам  присоединиться  к  стражам
границы!
    - Обладающие Даром Провидения! - воскликнула  она.  Кемок  еще  крепче
вцепился в ее плечо.
    -  Колдуньи  не  возьмут  тебя  к  себе  на  обучение!  Наши  родители
запретили!
    - Наших родителей нет с нами, чтобы отказать им! - резко  ответил  мне
Кемок.
    Нас вдруг охватил страх. Ведь колдунью учат совсем другому,  не  тому,
как владеть мечом, стрелами или топором. Она уходит от тех, кто близок  ей
по крови, удаляется в мир волшебства на многие годы. А когда возвращается,
то никакие узы родства для нее уже не существуют,  она  подвластна  только
зову тех, в чьих руках сокрыто обладание Даром. Возьми они Каттею к себе и
облачи ее в серые безликие одежды, мы потеряем сестру  навсегда!  И  Кемок
прав: Саймона и Джелит нет с нами, а  кто  кроме  них  сможет  воздвигнуть
непреодолимый барьер между нашей сестрой и волей Совета?
    Итак, с того самого часа над нашей жизнью нависла угроза. И страх  еще
больше укрепил наше единство, словно сжал нас в тугое  кольцо.  Мы  читали
мысли друг друга, хотя я владел этим умением в меньшей степени, чем  Кемок
и Каттея. Но жизнь шла своим чередом, и мы понемногу успокоились, так  как
страх питают сигналы беды, а их не было. Тогда мы еще не знали,  что  мать
боролась за нас изо всех сил до тех пор, пока  не  покинула  Эсткарп.  Она
пошла к Корису и заставила его поклясться на топоре  Вольта  -  наделенном
сверхъестественной  силой  оружии,  которое  подчинялось  только   ему   и
досталось из мертвой руки того, кто был меньше, чем Бог,  но  больше,  чем
человек - поклясться в том, что он защитит нас от ухищрений Совета. Он дал
клятву, и мы жили в Эстфорде как и прежде.
    Шли  годы,  набеги  со  стороны   Карстена   становились   все   более
настойчивыми. Пагар возобновил прежнюю  политику  постепенного  ослабления
Эсткарпа. В ту весну, когда мы насчитывали за своими спинами по семнадцать
зим, он потерпел крупное поражение, понеся тяжелые потери. В том  сражении
мы с Кемоком тоже принимали участие, нас даже хвалили за храбрость. И хотя
война оказалась делом темным и грязным,  Эсткарпу  угрожала  опасность,  а
если выбора нет, то берутся за меч.
    В  полдень,  когда  наш  отряд  шел  легким  галопом,  напав  на  след
неприятеля, мы неожиданно получили послание. Каттея  словно  наяву  стояла
передо мной и плакала в отчаяние.  И  хотя  я  видел  ее  не  глазами,  но
чувствовал, как ее голос болью отдается не только в моих  ушах,  но  и  во
всем теле. И я услышал, как вскрикнул Кемок, пришпоривая коня.  Командиром
у нас был Дермонт, беженец из Карстена,  примкнувший  к  стражам  границы,
когда мой отец организовывал первые отряды. Он преградил нам  дорогу.  Его
смуглое лицо ничего не выражало, но он так решительно встал на нашем пути,
что мы остановились.
    - Куда? - спросил он.
    - Нам нужно  уехать,  -  ответил  я,  зная,  что  меня  уже  ничто  не
остановит. - Мы получили послание - наша сестра в опасности!
    Он изучающе посмотрел мне в глаза и понял, что я говорю правду.  Затем
отошел влево, освободив проход.
    - Скачите! - это был одновременно приказ и разрешение. Знал ли он, чем
рискует? Если бы знал, наверняка не отпустил нас. А быть может, он дал нам
возможность попытать счастья, ведь мы были молоды и выносливы, и  хотя  бы
поэтому у нас были шансы добиться  успеха.  Мы  помчались  во  весь  опор.
Дважды меняли лошадей в  лагерях,  говоря,  что  должны  передать  срочное
сообщение. Галоп, шаг, опять галоп... Дремали в седле  по  очереди,  когда
лошади шли шагом. Казалось, прошло много времени - целая вечность. Наконец
среди бескрайней  равнины  впереди  показался  Эстфорд.  Больше  всего  мы
боялись встретить налетчиков, но их не было. Огонь и меч не дошли до этого
места. Но от этого бремя нашей тревоги не стадо легче.
    В ушах звенело от усталости, но уже  стали  различимы  звуки  рога  со
сторожевой башни, и мы пришпорили своих уставших лошадей, чтобы поспеть на
помощь сестре. Белая пыль покрывала нас с ног до головы, но  гербы  нашего
рода на груди  были  различимы,  поэтому  мы  беспрепятственно  преодолели
колдовской барьер, и в крепости уже знали, что приближаются свои.
    Моя лошадь споткнулась, как только мы въехали во двор, и я едва  успел
вытащить онемевшие ноги из стремян и соскочить на землю, как она упала  на
колени. Кемок к тому времени уже спрыгнул со своего коня и помчался в дом.
Перед нами стояла, удерживаясь на ногах лишь благодаря  последнему  усилию
воли, не Каттея, а Ангарт. И, заглянув в ее глаза, Кемок остановился,  как
вкопанный. Я встал рядом с  ним  и  опустил  руку  на  его  плечо.  Первым
заговорил мой брат:
    - Ее нет - они забрали ее!
    Ангарт кивнула - очень медленно, словно малейшее движение причиняло ей
нестерпимую боль. Ее длинные косы расплелись, в  темных  волосах  блестела
седина. А ее лицо! - она стала старухой, из которой вырвали желание  жить.
Проклятие Силы - вот что это было! Ангарт встала между своей воспитанницей
и колдовской Силой, она противопоставила всю свою  человеческую  силу  той
страшной Силе, что во много раз превышала мощь любого оружия.
    - Они - забрали - ее... - в словах ее не было  плоти,  это  были  лишь
серые призраки человеческой речи, звучавшие будто из уст самой  смерти.  -
Они отделили ее от вас стеной. Гнаться за ней - это - смерть.
    Мы не хотели верить, но это была правда. Колдуньи забрали нашу сестру,
и, последуй мы за ней, их преграда убьет наше тело и дух. И смерть наша не
спасет Каттею. Кемок так крепко вцепился в мою руку, что его ногти впились
в  кожу.  Так  захотелось  ответить  ему  болью  на  боль,  причинить  ему
физические  страдания...  В  тот  миг  нас  скорее  всего  спасло   полное
изнеможение после долгой и утомительной дороги. И  когда  Кемок  схватился
руками за голову и зарыдал, а потом бросился ко мне, мы оба упали на землю
без сил. Ангарт умерла через час. Мне  кажется,  она  последними  усилиями
воли цеплялась за жизнь только потому, что ждала нас.  Но  перед  тем  как
навсегда покинуть этот мир она снова заговорила, и, успев немного прийти в
себя после огромного потрясения, мы внимательно вслушивались в ее слова.
    - Вы - воины, - она перевела взгляд с  Кемока  на  меня,  потом  снова
посмотрела на убитое горем лицо  брата.  -  Колдуньи  считают,  что  воины
сильны лишь действиями, а потому смотрят на  них  свысока.  И  сейчас  они
думают, что вы будете приступом брать их ворота,  чтобы  высвободить  свою
дорогую сестру. Но - сейчас сделайте вид, что вы смирились, и со  временем
они поверят в это.
    - А сами в это время сделают с Каттеей все, что им нужно, и она станет
одной из них - обладательницей Дара, колдуньей. Они лишат ее даже имени! -
с горечью воскликнул Кемок.
    - Вы недооцениваете свою  сестру,  -  нахмурилась  Ангарт.  -  Она  не
какая-нибудь послушная девочка, с которой можно сделать все,  что  угодно.
По-моему, этим колдуньям она доставит много неприятностей. Сейчас  они  не
ожидают этого.
    Мы с детства считали Ангарт женщиной мудрой,  к  ее  словам  следовало
прислушаться. Но в нас бушевала такая ненависть к проклятой Силе,  что  мы
не могли смириться. В те  часы  разорваны  были  последние  нити,  которые
связывали нас с Советом. В  тот  вечер  мы  получили  еще  одно  печальное
известие - сенешаль Корис, который все эти годы был для Эсткарпа  символом
непобедимости и нерушимости границ,  истекал  кровью  на  юге.  Леди  Лойз
поспешила к своему раненому мужу, тем самым лишив Каттею последней защиты.
И теперь все то, что поддерживало наш маленький собственный  мир,  исчезло
без следа.
    - Что нам делать? - задавал Кемок один и тот же вопрос  на  протяжении
всей ночи, когда мы предали прах Ангарт земле и остались одни в комнате.
    - Вернемся назад...
    - В отряд? Чтобы защищать тех, кто все это сделал?
    - Пусть все так думают, ведь в их глазах мы еще зеленые  юнцы.  Ангарт
сказала, что от нас ждут решительных действий, а значит  ловушка  для  нас
готова. Но...
    Глаза его вдруг блеснули.
    - После таких слов, брат, никогда не говори, что  ты  не  способен  на
глубокие мысли. Ты прав, абсолютно прав! Для них мы дети, а дети слушаются
старших. Подыграем им. И еще... - он задумался,  потом  продолжил,  -  нам
нужно еще кое-чему поучиться у колдуний...
    - Но ведь мы мужчины, а Даром обладают только женщины.
    - Ты прав. Но Сила может быть разной. Разве наш отец не  доказал  это?
Как бы колдуньи ни хотели того, но отрицать его Дар они не  могли.  Им  не
принадлежат все знания. Ты слышал что-нибудь о Лормте?
    Сначала это название показалось мне незнакомым. Но потом  я  вспомнил,
как однажды случайно услышал разговор между Дермонтом и  одним  человеком.
Лормт, где ведется Летопись.
    - Но что мы можем узнать из старых бумаг? - Кемок улыбнулся.
    - Кое-что может нам  пригодиться,  Киллан,  -  твердо  ответил  он.  -
Восток, брат мой, восток!
    Я недоуменно уставился на него. Восток - зачем нам  восток?  Восток...
Восток, - я пожал плечами. Восток... На севере Ализон,  готовый  вцепиться
нам в горло, на юге Карстен со своими нескончаемыми  набегами,  на  западе
корабли салкаров бороздят бушующее море, а за горизонтом какие-то  острова
и неизведанные  земли,  именно  там  Саймон  и  Джелит  обнаружили  гнездо
колдеров. Но на востоке пустота - там ничего нет...
    - А теперь скажи, почему! - потребовал Кемок. - Ведь у  Эсткарпа  есть
граница  и  на  востоке,  но  слышал  ли  ты  когда-нибудь  хоть  малейшее
упоминание о ней? Теперь подумай, что может быть там?
    Я закрыл глаза и представил карту Эсткарпа, которую  часто  изучал  во
время военных действий. Горы?..
    - Горы? - нерешительно повторил я.
    - А за ними?
    - Одни горы, на всех картах  -  и  ничего  больше!  -  я  говорил  уже
уверенно.
    - А почему?
    Почему? Действительно, почему? На картах подробно изображали земли  за
границами Эсткарпа и на севере, и на юге,  и  на  западе.  У  нас  были  и
морские карты, нарисованные салкарами.  Но  ничего,  абсолютно  ничего  на
востоке. И это "ничего" в действительности  должно  было  означать  что-то
очень важное.
    - О востоке даже не задумываются, - продолжил Кемок.
    - Как?
    - Спроси кого угодно о востоке. О нем не говорят.
    - Может быть, но почему?
    - Сознание людей заблокировано. Готов поклясться.
    - Но зачем?
    - Вот это мы и должны узнать.  Разве  ты  не  понимаешь,  Киллан,  нам
нельзя оставаться в Эсткарпе, если  удастся  освободить  Каттею.  Колдуньи
никогда добровольно не выпустят ее из своих рук. А куда мы можем уйти? Где
спрятаться от них? Ализон или Карстен будут только рады принять нас...  но
в качестве пленников. Род Трегарта слишком хорошо известен. И  салкары  не
помогут нам, когда колдуньи станут нашими врагами. Но  представь,  что  мы
скроемся в той стране или том месте,  существование  которых  отказываются
признавать...
    - Конечно! Но не так же все просто на  самом  деле!  Для  того,  чтобы
заблокировать сознание людей, причина должна быть очень серьезной.
    - Этого я не отрицаю. И мы откроем эту тайну, чтобы воспользоваться ею
в своих целях.
    - Но почему  же  мы?..  -  начал  было  я,  а  затем  сам  ответил  на
собственный вопрос новым вопросом: - Из-за того, что мы не чистокровные?
    - Скорее всего. Давай попытаемся выведать все в Лормте.
    Я встал. Нужно было действовать, и немедленно.
    - Ты думаешь, нам удастся? Неужели Совет  позволит  вторгаться  в  то,
чего нам знать не положено? Я подумал, что ты  согласился  разыгрывать  из
себя послушных их воле, вернуться в отряд  и  вести  себя  так,  будто  мы
признали свое поражение.