лунном свете, меня также хорошо  увидят,
как если бы я трубила в рог у ворот замка. Но ведь Айлия наверняка  ушла
через эту дыру. На мне лежала тяжелая  ответственность  за  Айлию,  и  я
должна освободить ее, если только смогу.
   Я снова отступила в тень к последней разрушенной стене, закрыла глаза
ладонью левой руки, а правой дотронулась до жезла на своем поясе. У меня
не было другого предмета Власти.  Может,  жезл  добавит  что-то  к  моим
ограниченным силам?
   Я нарисовала в мозгу Айлию и послала поисковую мысль.
   Я встретила пустоту. Но я узнала эту пустоту и  опять  была  поражена
порывом моей сосредоточенности. Мозг Айлии был блокирован. Я  попыталась
очень осторожно, как бы кончиками пальцев,  найти  блокирующий  ее  мозг
источник, но нащупала  совершенно  не  то,  что  рассчитывала  -  что-то
абсолютно чуждое тому, что я знала.
   Машина с Властью? Этого не может быть! Власть противостоит  и  всегда
противостояла  машинам.   Мудрая   женщина   может   при   необходимости
пользоваться обычными стальными орудиями и оружием,  как  это  иной  раз
делала моя мать, но в основном Мудрые  женщины  пользуются  Властью.  Но
даже такая модификация оружия, как  арбалет,  и  то  требует  тщательной
подготовки мысленного рисунка. Мы не дружим с машинами.
   Однако мое прикосновение сказало мне, что мозг Айлии  заблокирован  с
помощью машины.  Неужели  знания  Эскора  смешались  тут  с  местными  и
произвели такой чудовищный гибрид?
   Было бы полным безумием войти в эту дыру впереди, не зная, с чем  там
придется встретиться, но и бросить Айлию я тоже не могла,  и  сейчас  не
знала, что же делать.
   Такое состояние было настолько  чуждым  моей  природе,  что  я  стала
легкой жертвой того, что последовало за мной, а мой мозг был  так  занят
сиюминутной дилеммой, что я оказалась неподготовленной и беззащитной.
   Этот толчок был тем же ищущим,  какой  я  встретила  раньше.  У  меня
создалось впечатление удара  от  пославшего  его,  как  и  тогда.  После
небольшого отступления пришел зов такой великой силы, что меня буквально
вытянуло из углубления, в котором я пряталась, на открытое место.
   Это был такой же поток, какой я чувствовала в меньшей степени в  зале
цитадели.
   Мое сопротивление проснулось, и я боролась изо всех сил,  а  то,  что
тащило  меня,  казалось,  торжествовало   и   выказывало   нечто   вроде
нетерпения, которое не разрешало мне  никакого  возврата  к  собственной
воле.
   Так я подошла к отверстию и увидела чуть ниже  края  платформу  -  не
полной  протяженности,  а  только  часть  ее.  Возможно,   она   ожидала
возвращения вездехода, чтобы спустить его в бездну. Внизу  я  ничего  не
видела, и мне казалось, что этот колодец глубиной в  перевернутую  башню
идет от самого центра земли.
   За ожидавшей платформой виднелось начало лестницы, висевшей на  стене
шахты.
   Я пыталась бороться с приказом, тащившим меня к лестнице, но не  было
никакой возможности освободиться, и я начала спускаться в бездну.
   Я быстро обнаружила, что ни в коем случае  нельзя  смотреть  вниз,  а
только на стену, чтобы избежать головокружения.
   Мне казалось, что я спускаюсь целые часы, если не дни. Стена была  то
гладкой, то каменистой, хотя и ровной. Свет луны не доходил  сюда,  и  я
спускалась медленно, ногой ощупывая каждую ступеньку, но то, что  тянуло
меня, не ослабевало.
   Наконец  я  почувствовала  под  ногой   твердую   почву.   Дрожа,   я
прислонилась к стене и боялась отойти от нее, потому что она давала  мне
чувство безопасности, если только в таком месте  могла  быть  какая-либо
безопасность. Но давление на меня так и не прекращалось.
   Я пошла вдоль стены, ведя по ней рукой, осторожно ставя  ноги.  Через
какое-то время моя рука  встретила  пустоту.  Поток  тащил  меня  в  это
отверстие.  Там  я  тоже  отчаянно  ощупывала  стену  и  шла,  осторожно
переставляя ноги.
   После первой опознавательной вспышки мысленный луч, захвативший меня,
стал механической передачей. Мне хотелось  проверить,  что  за  личность
стоит за ней, но я боялась открытого вторжения. Мы знаем, что маг  может
сделать с более слабой колдуньей или колдуном, и такая зависимость  хуже
всего,  хуже  всякого  рабства  тела.  Я  бежала  из  Эскора  от   такой
зависимости, а попасть в нее здесь - это значит пропасть навеки.
   Впереди раздался слабый свист, а затем появился  свет.  Я  подошла  к
открывшейся двери и  вошла.  Как  только  я  шагнула  в  свет,  внушение
исчезло, и я была свободна, но у меня не  было  времени  воспользоваться
передышкой, потому что, как только я хотела отступить,  дверные  створки
сошлись, оставив узкую щель, через которую я не могла пролезть.
   Я стояла, мечтая о каком-нибудь оружии.
   Как  и  в  складе  транспорта,  я  стояла  на  балконе.  Передо  мной
развернулась сцена, которую я не сразу поняла. Там был экран, и  на  нем
то вспыхивал, то га свет, пробегая  по  неразличимому  узору.  Слышалось
какое-то звяканье.
   Экран делил пространство внизу на две  части,  и  был  еще  проход  с
низкой стеной, шедшей из какой-то точки непосредственно под балконом, на
котором я стояла, к узкой арке с экраном. С каждой  стороны  этой  стены
имелись отделения вроде камер с перегородками на высоте плеча. Некоторые
из них были заняты. Взглянув на их обитателей, я отступила к двери.  Мне
казалась, что у фигур на складе  и  у  тех,  которые  вели  Айлию,  были
несколько необычные очертания, но вполне человеческие, теперь  я  видела
их при полном освещений и поняла, что это пародия на человека,  что  они
гораздо хуже чудовищ Эскора. Лопнула моя последняя надежда, что я  найду
здесь своих, тоже захваченных Вратами.
   Они были малорослые, с отталкивающей мертвенно-бледной серой кожей. У
полулюдей в  башнях  головы  оканчивались  металлом,  а  у  этих  слегка
покрывались желтовато-белыми волосами, которые росли  прядями,  а  между
ними проходили красные пятна, похожие  на  шрамы.  Их  одежда  так  туго
прилегала к телам, что выглядела  почти  второй  кожей.  Она  тоже  была
серой,  но  темнее  тела.  Тонкие  скелетообразные  руки  с  костлявыми,
торчащими из рукавов пальцами казались оправой для ногтей.
   Я заставила себя снова шагнуть вперед и еще раз  посмотреть  на  них.
Лица у них были до удивления одинаковы, как  копии  с  одной  модели,  а
различались только морщинистыми рубцами или грубыми оспинами.
   Двигались они неуклюже,  если  двигались  вообще.  Большая  часть  их
лежала на узких койках в своих индивидуальных каморках,  другие  сидели,
глядя на низкие стены, и словно бы  ждали  приказа,  которого  их  тупой
разум не мог понять, но который следовало выполнить. Двое ели,  доставая
пальцами из мисок что-то зеленоватое.
   По общим очертаниям это были люди, но стоявшие  ниже  животных  моего
мира.
   Свет на экране изобразил символ. Раздался звук.  Лежавшие  на  койках
поднялись и встали возле  своих  дверей.  Едоки  уронили  миски  и  тоже
подошли к дверям.
   Но лишь немногие вышли из своих комнатушек, выстроились в  проходе  и
прошли под тем балконом, где стояла я. Остальные остались на  месте,  не
выражая никакого нетерпения или недовольства, что их оторвали от  еды  и
от отдыха.
   Символ на экране снова растаял в бегущем свете, и  я  задумалась  над
своим непосредственным будущим. Совершенно ясно, что  мне  не  пробиться
через дверь, теперь плотно закрытую.
   Ни в одной из камер внизу не было признаков Айлии. Оставалась  секция
за светящимся экраном. Я не  знала,  что  там  и  за  выходом  под  моим
балконом, куда ушли Серые. Увидит ли кто из оставшихся, если  я  спущусь
вниз? Я не решалась сделать это и боялась коснуться мозга Айлии.
   Но мне не дали времени на размышления. Если меня привело сюда  что-то
вроде  прикосновения  к  мозгу,  то  сейчас  были  приняты  другие  меры
воздействия со стороны правителя этой подземной территории.  Без  всяких
предупреждений я была схвачена чем-то, что  никак  не  поддавалось  моим
попыткам освободиться. Я  могла  только  моргать  глазами,  а  все  тело
обратилось в камень, как в детских сказках.
   Плененная  этой  неизвестной  мне  силой,  я  смотрела,  как  четверо
ожидающих повернулись и пошли опять-таки под балкон, но не исчезли  там,
а поднялись ко мне на платформе. Один прицелился  в  меня  из  какого-то
орудия наподобие арбалета. Оковы, держащие мои руки и ноги исчезли, и  я
получила способность  двигаться.  Они  направили  меня  на  платформу  и
спустили вниз, напротив экрана.
   Зрелище этого экрана отсюда, а  не  сверху,  внушало  страх.  Он  был
полностью чужд мне, однако, вокруг было что-то знакомое - сила  влияния,
управляемая Мудрой женщиной, но она направлялась не на меня  и  не  была
частью потока, приведшего меня сюда.
   В сопровождении стражей я прошла  через  арку  экрана.  Тут  не  было
камер, а только помост с четырьмя ступенями.
   Вокруг помоста стояли небольшие экраны. Из них только два  светились.
Перед каждым экраном была установлена  наклонная  панель  с  кнопками  и
маленькими рычажками.  Я  с  растущей  тревогой  вспоминала  рассказы  о
приборах колдеров.
   Перед каждой панелью было сиденье.
   Люди в сером сидели  перед  освещенными  экранами,  положив  руки  на
панели, как бы готовясь в любой момент нажать кнопки, если понадобиться.
   На самом помосте стояло нечто,  сразу  же  привлекшее  мое  внимание:
высокий столбообразный ящик из прозрачного  кристалла,  а  в  самой  его
середине стоял человек из Эскора. Я его сразу узнала! Он не  только  был
Древней расы, он был тем магом, которого я видела во сне.
   Он был похоронен, но не мертв! Из вершины  кристалла  тянулись  вверх
серебряные нити, все время трепетавшие и кружившиеся. В глазах  человека
был жестокий блеск, страшное по интенсивности требование, сила этих глаз
давила на  меня.  В  эти  несколько  секунд  он  пытался  сломить  меня,
подчинить  своей  воле.  Я  знала,  что  представляю  для  него  ключ  к
освобождению, и он привел меня сюда только ради этого.
   Возможно, он и добился бы  своего,  если  бы  я  сразу  уступила  его
требованию, но моим ответом был почти автоматический отказ.
   Никто из моего рода не подчинялся силе.
   Если бы он просил,  вместо  того,  чтобы  применять  силу...  Но  его
потребность в свободе была слишком велика, он не мог просить, когда  все
живое вне его хрустальных стен объединилось с врагом, по его мнению.
   Серебряные нити дико тряслись,  когда  он  пытался  сделать  из  меня
рабыню, вещь.
   Я услышала изумленный крик. От одной  из  панелей  поднялся  человек,
наклонился вперед, вглядываясь в пленника в кристалле, а затем посмотрел
на меня. Изумление в его лице быстро перешло в возбуждение,  а  потом  в
удовлетворение.
   Он в той же степени отличался от Серых, как и я, но не был из Древней
расы, и он не имел никакой Власти. Это я увидела с первого взгляда. Но в
лице его были жизнь и разум, а вместе с этим  и  отчужденность,  которая
показывала, что это не человек, а только его подобие.
   Он был на голову выше своих слуг, тощий, но не  скелетоподобный,  как
они. Ни лицо, ни руки его не были серыми, но на нем была такая же серая,
плотно прилегающая одежда, как и у слуг, отличавшаяся лишь  замысловатым
гербом на груди, выполненным в желтом, красном  и  зеленом  цветах.  Его
блестяще-черные волосы, густые и довольно длинные, как у  салкара,  были
зачесаны назад за уши и касались плеч, но по его лицу я видела, что  это
не морской разбойник, прошедший через Врата:  его  черты  были  резкими,
угловатыми, широкий, выдающийся  вперед  нос  придавал  ему  сходство  с
птичьей маской, какие носили в сражениях фальконеры.
   - Женщина!
   Он коснулся кнопки на панели, подошел ко мне и, уперев руки в  бедра,
стал разглядывать меня сверху донизу с таким наглым высокомерием, что  я
разозлилась.
   - Женщина! - повторил он.
   Он взглянул на пленника и опять на  меня,  но  уже  не  удивленно,  а
задумчиво.
   - Не такая, как та...
   Он махнул рукой к другому краю помоста. Я не могла повернуть  голову,
так что увидела только край плаща. Это был плащ Айлии.
   Она не шевелилась, и я подумала, что ее держит та же сила, что теперь
держала меня.
   -  Итак?  -  обратился  он  к   пленнику.   -   Ты,   значит,   хотел
воспользоваться ею? Однако ты не пытался сделать это с другой. Какая  же
разница между ними?
   Человек в кристалле даже  не  взглянул  на  него,  но  я  чувствовала
глубокую ненависть, волной хлынувшую из его тюрьмы.
   Ненависть эта замораживала, а  не  жгла.  Такую  ненависть  я  иногда
чувствовала у своих братьев, но она не была все же такой неистовой.
   Его захватчик обошел вокруг меня. Я не могла повернуть голову,  чтобы
видеть его: но хорошо знала, что он не может сразу заметить Власть,  как
заметил ее пленник, поскольку сам лишен этого дара.
   Эта мысль дала мне искру уверенности, хотя, видя пленника, я мало  на
что могла надеяться.
   Как он признал во мне колдунью, так и я признала  в  нем  больше  чем
колдуна - мага, каких теперь не существовало в Эскоре и никогда не  было
в Эсткарпе, где Мудрые  женщины  тщательно  контролировали  все  знания,
оставшиеся как раз от таких безрассудных искателей запретного.
   - Женщина, - повторил чужак в третий раз, - ты  на  нее  рассчитывал.
Похоже, она нечто большее, чем кажется, хотя она грязная и усталая. Если
она окажется хоть чуточку родной тебе, мой недруг, то  сегодня  поистине
ночь удачи, и счастье улыбнулось мне!
   Он кивнул стражникам, и те окружили меня, хотя и не подошли вплотную.
Видимо, существовал какой-то барьер.
   - А теперь, мы поместим тебя в безопасное  место,  девушка,  пока  не
настанет время заняться, решением твоей загадки.
   Стражники  теснили  меня  по  ступеням,  пока  я   не   оказалась   в
противоположном от входа конце комнаты, позади пленника в кристалле, так
что мы больше не видели друг друга.  Затем  стражники  остановились,  из
пола поднялись четыре хрустальные бруса, каждый толщиной в мое запястье.
Они поднялись выше моей головы  и  запылали.  Сила,  удерживающая  меня,
исчезла, но протянув руку я убедилась,  что  между  брусьями  существует
невидимая сила-стена, и я заперта внутри этих стен.
   Здесь по крайней мере можно было сесть. Я села и огляделась, стараясь
узнать все, что можно, об этом месте, хотя пока не  представляла,  зачем
мне это.
   Теперь я видела Айлию. Она лежала -  спала  или  без  сознания  -  на
второй ступеньке помоста. Голова ее была повернута в другую сторону,  но
я видела, как поднимается и опускается ее грудь. Значит, жива.
   Мне тоже очень хотелось спать. Как только я села,  все  напряжение  и
усталость долгих часов, проведенных в этом мире, навалилось на меня, как
мягкое покрывало, и оставалось только расслабить мозг и тело.
   Но  сначала  я  сосредоточилась  и  создала  некую  стражу,   которая
предупредит меня при новых попытках того, кто стоял в столбе, давать мне
команды. Сделав это, я опустила голову на колени.
   В ладонях я незаметно  держала  жезл,  взятый  в  Эскоре.  Если  жезл
принадлежал человеку в кристалле, то он мог увидеть его, когда я пришла,
и пожелать его отобрать.
   Но как он доберется  до  жезла  через  свои  прозрачные  стены?  Этот
человек представлял для нашего захватчика явную ценность.
   Вполне возможно, что и я тоже.
   Эту мысль я поспешила отогнать, потому что сейчас мне  надо  поспать,
чтобы при необходимости иметь ясный ум.

Глава 12

   Я спала и видела сон. Это не был второй штурм моей  воли,  не  грубый
приказ к повиновению: рука  скользнула  в  мою  руку  и  повела  меня  в
укромное, место, где можно было вести мысленную беседу, не опасаясь быть
подслушанными. Это место было  не  в  нашем  мире,  и  я  была  здесь  с
пленником кристалла. Он казался моложе, чем каким я видела  его  раньше,
более  уязвимым,  но  был  полностью  погружен  в  свою  ненависть  и  в
необходимость сжечь свои оковы и вернуться  в  мир,  дабы  удовлетворить
жажду мести.
   Я уже знала; что он маг, настолько же выше  Мудрых  женщин  Эсткарпа,
насколько я была выше Айлии по шкале Власти.
   Теперь я узнала его имя - разумеется, не настоящее,  которое  древний
закон запрещает называть - Хиларион. Когда-то он сотворил Врата,  потому
что его исследовательский ум толкал  его  к  новым  знаниям,  и,  открыв
Врата,  он  пошел  посмотреть,  что  находится  за   ними.   Он   пошел,
самоуверенный, гордый своей силой - слишком самоуверенный, поскольку  за
долгие годы своего превосходства в своей сфере он отвык от осторожности.
   Таким образом он был захвачен в паутину, сотканную не его наукой - та
не задержала бы его ни на  одну  секунду  -  а  рожденную  машиной,  или
каким-то другим видом Власти, которого он не понимал.  Власть  эта  была
сильна и сделала его частью себя,  почти  как  тех  полулюдей  в  городе
башен.
   Между башнями и подземельем  шла  давняя  война.  Похоже,  теперешние
обитатели башен не делали открытых нападений на подземелье, но Серые, по
приказу своего хозяина, совершали набеги в  города  и  приносили  оттуда
нужные припасы.
   Эта жизнь набегов и  сражений  длилась  несчетные  годы,  задолго  до
захвата Хилариона, а он тут очень давно. Это я хорошо знала, потому  что
дни магов Эскора давно прошли, может быть, тысячу лет назад.
   Машины здесь были установлены тысячелетие назад  в  связи  с  великой
войной  и  продолжали  функционировать,  хотя  мир  на  поверхности  был
полностью уничтожен,  остались  только  башни.  Когда  пришел  Хиларион,
машины с его пленением обрели новую жизнь от его Власти, так  как  он  в
какой-то мере управлял ими, хотя взамен сам был под  контролем  Зандора,
всегда бывшего здешним хозяином.
   Услышав это, я усомнилась, что человек может жить так долго.
   - Но ведь он не настоящий человек, -  сказал  Хиларион.  -  Возможно,
когда-то он  и  был  им,  но  научился  выращивать  тела  в  цистерне  и
поселяться в них, когда старое тело изнашивалось. А машины сплели вокруг
него такую защиту, что я не мог добраться  до  него  никаким  импульсом.
Теперь он скоро узнает, что ты одной природы со мной и запрет тебя тоже,
чтобы добавить силы его машинам.
   - Нет!
   - Я тоже говорил "нет", однако не смог устоять против  его  "да".  Но
вместе с тобой мы сможем. Мне нужно только  освободиться  из  кристалла,
который  нейтрализует  все,  что  я  посылаю  против  Зандора,  и  тогда
посмотрим кто сильнее, - человек или машина. Теперь я знаю  эти  машины,
все их стрессы и изношенность, знаю, как их  атаковать.  Освободи  меня,
колдунья, дай мне свою силу, и мы  оба  добьемся  свободы.  Если  же  ты
откажешь мне в помощи, ты будешь заключена, как и я, на вечные времена.
   - Но я уже заключена, - осторожно  заметила  я.  Аргументы  Хилариона
были хорошо обоснованы, но я не забыла, что он сначала  захотел  сделать
из меня не союзника, а только орудие.
   Он моментально прочел мои мысли и сказал:
   - Подобный плен делает человека нетерпеливым,  и  если  этот  человек
видит перед собой ключ от своей тюрьмы и вроде бы легко может взять его,
разве он не протянет руку, чтобы схватить этот ключ?  Ты  принесла  сюда
мою вещь. В моих руках она будет ценнее любой стали  или  разбрасывающей
огонь трубки, какими пользуется этот народ.
   - Жезл?
   - Да. Это мой жезл, и я уже не надеялся увидеть его снова. Тебе он ни
к чему, а мне он даст Силу.
   - А как ты его возьмешь? Я не думаю, что твой столб легко сломать.
   - Он выглядит крепким, но это видимое силовое поле.  Поднеси  к  нему
жезл...
   - Значит, я также могу освободиться?
   - Нет! Ты же знаешь природу подобных жезлов.  Они  повинуются  только
тому, кто их сделал, а в руках другого они ничто. Это не  твой  ключ,  а
мой!
   Он говорил правду, но я теперь была пленницей, и его жезл был так  же
далек от него, как если бы он тоже был заключен в кристалл.
   - Но...
   Не знаю, что он хотел сказать, но внезапно он исчез из моего сна, и я
ос