, у которого заняты руки, даже не сможет защититься.
     Еще трое совершили с ними этот марш: Бросающий Вызов Буре, Солнечный Луч и кошка Брейвери, которая для Уны была тем же, чем боевые птицы для мужчин, хотя об этом никто не знал, кроме самой женщины и Тарлаха. Птицы сидели на специально для них сделанных насестах на седлах, для Брейвери тоже было устроено сидение - подушечка за седлом Уны.
     Этим трем, конечно, нельзя было отказать. Их связывали с избранными ими людьми такие прочные узы, что такие незначительные причины, как неудобства и трудности пути, их не отвратили бы. Особенно не пожелала бы остаться Брейвери, хорошо понимая, что, возможно, больше никогда любимая рука не погладит ее черепахового цвета шерсть.
     Долгие часы пути мужчины почти не разговаривали: они сосредоточились на необходимости заставлять своих измученных лошадей ехать еще быстрее, несмотря на неровную местность.
     Неожиданно Бреннан окликнул Тарлаха, Его кобыла споткнулась и не могла идти дальше.
     Тарлах натянул поводья. Леди Гей тоже едва не падала. Снова нужно менять лошадей.
     Лейтенант спешился первым и поторопился принять жительницу долины из рук командира, чтобы она не испытала возможных толчков при смене лошадей. Тарлах заторопился к Орлу, но прежде, чем он смог сесть в седло, мир внезапно закачался, и сокольничий вынужден был ухватиться за жеребца.
     Он удержался на ногах, по ему пришлось всей тяжестью повиснуть на лошади. Глаза его закрылись, он пытался восстановить самоконтроль.
     Сильные руки поддержали его.
     - Послушай, Тарлах. Нам нужно отдохнуть.
     - Нет...
     - Нам это необходимо, и госпоже тоже.
     На это Тарлах поддался и позволил уложить себя на землю.
     Только через несколько минут мир перестал раскачиваться. Подождав еще, несколько секунд и убедившись, что мир остается неизменным, Тарлах сел. Его товарищ склонился к Уне. Тарлах видел, как Бреннан отогнул край плаща и вытер пену с губ женщины.
     - Как она?
     Бреннан повернулся.
     - Хуже ей не станет.
     - Но и лучше тоже не станет?
     Увидев ответный кивок, командир сокольничьих опустил голову. Не очень много они могут для нее сделать...
     Его товарищ оставил Уну и взял с седла фляжку с водой. Принес ее капитану.
     - Она не испытывает страданий. Выпей. На нас начинает действовать жажда.
     Тарлах выпил почти половину, прежде чем отнял фляжку от губ. Вода приносила одновременно удовольствие и мучения, проходя через пересохшие рот и горло, и он удивился тому, что до сих пор не осознавал, какая его мучит жажда.
     Возвращая фляжку, он слабо улыбнулся товарищу.
     - Я поражен. На тебя ничего не действует.
     Это не совсем правда. У лейтенанта напряженное осунувшееся лицо, глаза покраснели от ветра и недостатка сна, но плечи у него по-прежнему прямые, движения уверенные и сильные. О себе самом Тарлах этого сказать не может.
     - Я тоже устал, друг. Просто у меня не было дополнительной тяжести.
     Бреннан проницательно разглядывал товарища.
     - Позволь мне взять госпожу. У тебя руки уже онемели.
     - Я могу держать ее, - коротко ответил тот.
     Но почти тут же смягчился.
     - Я не огрызаюсь на тебя, Бреннан, - извинился Тарлах, - но ты должен охранять нас. Ни один сокольничий в этом не сознается, но я сейчас не способен защищаться.
     Товарищ глубоко вздохнул. Это и так очевидно.
     - Пусть будет так.
     Тарлах не стал больше ждать. Он сел на лошадь и снова взял на руки Уну из Морской Крепости.
     Посмотрел ей в лицо. Оно совершенно неподвижно, как будто вся ее воля, все силы сосредоточены на необходимости сделать еще один вдох.
     - Продержись еще немного, моя госпожа, - прошептал он, хотя понимал, что она его не слышит. - Еще совсем немного. Мы уже близко, если в спешке не сбились с пути. Скоро эта пытка для тебя кончится.

2

     Двое наемников ехали еще с час, пока не оказались на идущей под уклон тропе, которая кончалась у подножия небольшого холма. Перевалив через холм, они увидели узкую долину, а в конце ее крепость, вернее, то, что когда-то было крепостью. Подобно окружающим горам, крепость сильно пострадала во время Поворота и последующих изменений.
     Из четырех башен, некогда охранявших ее, сохранились две и часть третьей. Четвертая исчезла, как и две стены, примыкавшие к ней. Одна стена просто рухнула.
     Другая и недостающая башня буквально были унесены, когда под ними обрушилась почва. Обломки - вернее, их часть, потому что другая часть, несомненно, пошла на перестройку и ремонт, - лежали у основания утеса.
     В одной из уцелевших стен - ворота. Тропа, не очень торная, но относительно ясная, вела к ним, и Тарлах повернул на нее свою уставшую лошадь.
     Очевидно, кто-то заметил их появление и то, что передний всадник везет раненого. Во всяком случае люди, вышедшие им навстречу, прихватили с собой носилки.
     Подъехав к встречающим, Тарлах натянул поводья.
     - Есть среди вас целитель? - хрипло спросил он. - В нашей группе есть...
     - Я целительница, - сразу ответила женщина, стоявшая рядом с носилками. Капитан с удивлением узнал в ней ту самую, которая хранила материалы, интересовавшие его самого. - Пусть мои помощники заберут ее, птичий воин.
     Два молодых носильщика в одежде полевых рабочих или торговцев подошли к нему, и он опустил не приходящую в сознание владелицу долины в их ожидающие руки.
     Несмотря на свою грубую внешность, они очень осторожно уложили раненую на носилки.
     Целительница из Лормта, принадлежавшая к древнему народу Эсткарпа, склонилась к пациентке. Она успела прикрыть лицо, но Тарлах заметил, как она удивилась, поняв, что перед ней женщина. Но никак не комментировала это и не проявила своего удивления. Возможно, для нее этот факт не имел особого значения по сравнению со многими другими более неотложными делами.
     Говоря быстро и сжато, отвечая на вопросы, сокольничий описал происшествие, в котором пострадала Уна, и как можно подробнее охарактеризовал ее раны, потом рассказал, как вез ее сюда, чтобы мудрая женщина или волшебница смогла определить степень их серьезности и принять меры для лечения.
     Капитан не замечал взглядов, которые бросали на него слушатели. Он смотрел, как подняли носилки и унесли их внутрь, чувствуя в глубине души, что, возможно, больше никогда не увидит У ну из Морской Крепости. Он опустил голову, и на него навалилась вся тяжесть усталости и безнадежности.
     Все кончено. Он сделал все, что было в его силах. Теперь судьба Уны в руках других - странных ученых и тех Великих, кто распоряжается жизнью и смертью.
     Тарлах взял себя в руки. Он не должен сдаваться.
     Подняв голову, двигаясь медленно, словно под водой, он спешился. Тело, казалось, восстает, сопротивляясь любому приказу.
     Командир наемников впервые обратил внимание на собравшихся у ворот.
     Одного он сразу узнал - высокого человека, чьи седые волосы говорили о долгих годах жизни. Никакой усталости не было в его серых глазах, и походка была молодая, с прямой фигурой, целеустремленная и решительная. Что касается остального, то у него была внешность старика, хрупкого, но здравого умом и крепкого телом. Кожа у него не морщинистая, но бледная, почти прозрачная; казалось, легкий ветерок может ее порвать.
     Лицо и тело у него худые, а рука, которую он поднял в приветствии, перепоясана голубыми венами. Черты лица приятные; когда-то, наверное, он был красив; выражение живое, проницательное и доброе. Одежда серая и мало чем отличается от нарядов полевых рабочих и ремесленников, хотя Квен возглавляет общину Лормта.
     Но здесь трудно получить что-то особенное, да и никто об этом не заботится.
     Другой знакомый сокольничему человек стоял рядом с Квеном, он гораздо моложе, тоже принадлежит к народу древних, высок и худ. Одет Дуратан так же, как и престарелый ученый, только одежда его коричневая, но осанка у него солдатская - это человек, знакомый с войной. Знаком и пострадал на ней. Он опирался на костыль, которым пользовался привычно, и хотя обут он в сапоги, видно, что в одном сапоге нет живой ноги.
     Остальные собравшиеся, судя по их внешности, представляли множество городов и крепостей. В основном это были мужчины, большей частью старики, но имелось и несколько относительно молодых, что свидетельствовало, что этот поселение еще не совсем умерло или умирает.
     Сребровласый старик заметил направление взгляда Тарлаха и выступил вперед.
     - Лормт снова приветствует тебя, птичий воин, и твоих товарищей, - сказал он удивительно мягким голосом.
     Тарлах не удивился, что его узнали. Высокий шлем, скрывающий лицо, делал трудным для других народов отличие одного высокого сокольничего от другого, но никто не мог бы забыть коня из Морской Крепости. Леди Гей сразу признала в нем именно того гостя, который отыскивал сведения в огромном запасе знаний Лормта и потом неожиданно уехал, сказав только, что вскоре он вернется, и вернется не один.
     Сердце сокольничего дрогнуло. Он отправился на берег для встречи корабля Уны, как они договорились, когда он покидал Высокий Холлек. Как правительница крепости, она не хотела покидать свою долину в такое напряженное время года, и они решили, что он отправится раньше и узнает, что сможет, а она присоединится к нему осенью, когда у нее будет меньше дел. Она хотела помочь ему завершить свои исследования и обсудить то, что он.., что они найдут, прежде чем он обратится к своему народу. А вместо этого встретилась со своим роком. Он позволил этому случиться, он, который поклялся защищать ее...
     - Благодарю тебя за этот прием, лорд Квен, - ответил сокольничий, заставляя себя говорить спокойно. - Мы пришли, как ты видел, в надежде на помощь, а также потому, что надеемся продолжить наши изыскания. Мой товарищ и еще восемь человек, которые последуют за нами, останутся ненадолго, чтобы отдохнуть и восстановить силы лошадей, а потом уедут в лагерь нашего народа у Эса. Конечно, мы за все заплатим.
     - Я не лорд, я только Квен, птичий воин, - строго ответил старик. - Как ты знаешь, а Что касается платы, то здесь не гостиница, хотя мы с радостью и благодарностью примем всякое пожертвование. - Тут он улыбнулся, и всякая напряженность исчезла, словно по колдовству волшебниц. - Мы с радостью примем тебя и твой отряд. - Он слегка наклонил голову в сторону открытых ворот. - Входите. Ваши лошади нуждаются во внимании, да и сами вы должны отдохнуть. Твоя комната свободна, а другая готовится для твоего товарища.
     Тарлах поклонился.
     - Еще раз благодарю. Дому приветствие, - произнес он ритуальную фразу гостя, - а живущим в доме - удачи. Дню - доброго рассвета и заката, а всем ищущим - поиска без помех.

***

     Квен и Дуратан через ворота и двор провели гостей к похожему на казарму зданию, стоящему у второй уцелевшей стены. Они вошли в это здание и поднялись без задержек из-за возраста одного хозяина и хромоты другого.
     - Большинство стариков живет внизу, потому что лестница для многих в Лормте была бы тяжелым испытанием, - сказал Квен, - но гости и те, кто может подниматься, живут здесь. Тут спокойней. По той же причине на этом этаже находится лазарет.
     - Для нас это хорошо, - ответил капитан за своего лейтенанта, как требовал обычай их народа. - Наши люди предпочитают держаться как можно обособленней.
     Старый ученый долго вел их по бесконечному скупо освещенному коридору, но наконец остановился перед тяжелой дубовой дверью. За ней оказалась небольшая спальня с квадратным столом и несколькими грубыми стульями и другая обычная мебель, позволяющая использовать эту комнату как кабинет. В очаге весело горел недавно разожженный огонь, и воздух в комнате уже начал согреваться.
     - Подойдет, птичий воин? - спросил Квен.
     - Более чем подойдет.
     Быстро, почти инстинктивно осмотрев комнату, Тарлах снова взглянул на хозяина.
     - Надеюсь, ваши люди простят нам отсутствие вежливости сегодня вечером. Я очень долго просидел в седле...
     - Мы бы рассердились, если бы ты считал, что должен выйти к нам до того, как отдохнешь. - Квен помолчал. - Сумки твои и твоего товарища, естественно, принесут к вам, а сумки госпожи...
     - Я беру на себя ответственность за них.
     Маленький темный зверек последовал за людьми в здание и теперь потерся о ноги Тарлаха. Тот поднял Брейвери.
     - Кошка тоже будет со мной.
     - Все ваши животные, пушистые и пернатые, найдут у нас прием.
     Капитан наемников хотел побыстрее закончить этот разговор и остаться один, но их приняли хорошо и без всяких расспросов, и теперь настала пора немного рассказать о себе, хотя бы просто назвать род приехавших.
     Обычай помог ему во время первого приезда. Сокольничьи не называют свои имена людям из других народов и не обсуждают с ними свои дела, не говорят они и о делах тех, кому продали свои мечи.
     - Женщина, о которой вы заботитесь, госпожа Уна, - владелица Морской Крепости. Это в Верхнем Холлеке, - добавил он, зная, что в Эсткарпе плохо знают названия долин. Они хорошо известны только сулкарам и купцам - и наемникам, у которых имеются дела на континенте.
     - Та, кому отданы ваши мечи? - спросил Дуратан.
     - Да, - коротко ответил Тарлах, - но, как я вам уже говорил раньше, у меня здесь есть и свое дело, и я начну его, как только отдохну и выполню остальные свои обязанности. Конечно, если у вас есть что еще показать мне.
     - Есть еще записи, некоторые непосредственно о твоем народе. Они очень древние...
     - Чем древнее материал, тем он ценнее для меня.
     - Осталось немного такого, что ты еще не видел, - предупредил Дуратан, - да и материалы эти отрывочные. Ваш народ никогда не делился щедро сведениями о себе...
     - Ты сможешь увидеть все, что у нас есть, - торопливо прервал Квен. - Мы и сами искали для тебя материалы. Поворот открыл для нас огромные запасы, и мы пока даже еще сами не знаем, что теперь доступно для изучения. Мы и половину не успели каталогизировать.
     - Мне понадобится все, что вы сможете дать.
     - Мы сделаем для тебя все возможное. Твоя просьба для нас радость. Многие в нашей общине радуются подобным поискам и видят в них вызов для себя.
     Капитан кивнул в знак благодарности. Поколебавшись, он взглянул на дверь и на полутемный коридор за ней.
     - Вы мне сообщите, к какому заключению пришли ваши целители?
     - Конечно, как только получим отчет, - ответил Квен.
     После этого хозяева ушли. Они провели второго сокольничего к его комнате, которая во всех отношениях оказалась такой же.
     Бреннан поблагодарил их, но сразу же вышел в коридор.
     - Я побуду немного с капитаном. Можно принести нам еды? И вина?
     - Все уже готовится.

***

     Тарлах посадил Брейвери в ногах своей постели.
     Кошка очень маленькая, вряд ли крупнее пяти-шестимесячного котенка, хотя на самом деле она уже взрослая.
     И видна в ней почти исключительно пушистая шерсть.
     Само ее тело весит не больше двух фунтов.
     Сейчас она казалась еще меньше, съежившись и больше не скрывая своего горя. Брейвери знала, что сокольничий понимает истинную суть ее отношений с ее человеком, и потому не скрывала от него своих страданий.
     Он сел рядом с ней, начал гладить, но она, казалось, не чувствовала этого, и Тарлах убрал руку. Какую надежду он может внушить ей, если сам совершенно ее лишен?
     Бросающий Вызов Буре негромко гортанно крикнул и подлетел к кошке. Начал чистить ее клювом, как делает птица с другой птицей, испытывающей боль или потерю.
     У сокольничего стиснуло горло. Он снял шлем и осторожно поставил его, потом закрыл лицо руками. Как будто его крылатый товарищ сообщает о смерти владычицы долины...
     Услышав стук в дверь, Тарлах выпрямился и потянулся за шлемом. Он не хотел разговаривать с жителями Лормта с открытым лицом, особенно сейчас. Но расслабился, потому что сокол сообщил, что это Бреннан.
     К удивлению обоих мужчин, в комнату влетела и Солнечный Луч и села на кровать рядом с Брейвери.
     Она казалась такой же встревоженной и опечаленной, что и Брейвери. Кошка высунула розовый язычок и принялась облизывать грудь и горло птицы.
     - Она тоже понимает, что означала бы для всех нас смерть хозяйки крепости, - сказал лейтенант, хотя его поразила глубина горя птицы. Он никогда не видел, чтобы самка сокола так печалилась даже из-за смерти воина, с которым связана.
     Но сейчас у него было о чем тревожиться помимо этого. Бреннан, как и Тарлах, снял шлем и со вздохом облегчения поставил его рядом с командирским. Приятно немного побыть без его тяжести.
     - Нужно несколько часов отдохнуть, - сказал он.
     - Да. - Тарлах заставил себя улыбнуться. - Я поспал бы. Тебя хорошо разместили?
     - Достаточно удобно. Моя комната - двойник твоей.
     Бреннан взглянул на кровать.
     - Почему бы тебе не полежать? Я попросил, чтобы нам принесли еды, но думаю, тебе больше нужен сон.
     - Я не усну. Вероятно, переутомился.
     Тарлах посмотрел на огонь.
     - Если владелица долины умрет, вместе с ней умрут наши надежды. - Рот его сжался. - Она, как всегда, была права. Без ее присутствия и слова поддержки нам не с чем обращаться к деревням.
     - Может, женщины все-таки к нам прислушаются, - ответил лейтенант. - Иначе они погибнут вместе с нами.
     - Прислушаются, но вряд ли поверят, - горько сказал Тарлах. - Да и почему они должны нам верить? Что знают они о нас, а мы о них? Раз в году мы приходим к ним, чтобы зачать детей, как животные в распоряжении скотника.
     Брениан нахмурился.
     - Тарлах...
     - Нет, дай мне продолжить. Я только пытаюсь представить себе, как они отзовутся. Пока у нас были Гнездо и горы, мы могли держать женщин поблизости, но даже и тогда, я думаю, одна-две время от времени сбегали в Эсткарп в поисках лучшей - иной жизни. Когда Поворот вынудил нас спуститься на равнины, перемены стали неизбежны. Надо было это предвидеть. Теперь наши женские деревни совсем рядом с владениями волшебниц. Мы уже теряем женщин в больших количествах. Еще одно, максимум два поколения, и останется слишком мало женщин детородного возраста, чтобы наш народ продолжал жить.
     - Они сознают это не хуже нас, но все же будь я на их месте, я бы тоже не хотел снова оказаться замурованным в какой-нибудь высокогорной крепости, где был бы еще более прочно связан, а мои потомки тоже вслед за мной. Присутствие владычицы долины, тот факт, что мы действуем совместно, ее рассказ о том, что мы стремимся создать - даже этого, возможно, было бы недостаточно.
     Без этого мы совершенно безоружны.
     Бреннан нахмурился.
     - Колонны по-прежнему контролируют деревни и смогут заставить...
     - Наш договор с Морской Крепостью не допускает этого.
     - Рейвенфилд принадлежит тебе.
     - Это большая долина, но ее одной недостаточно.
     Нам нужен свободный доступ к землям Морской Крепости, которого мы лишимся, если нарушим договор с госпожой. - Глаза Тарлаха сузились. - Даже если бы клятва ничего для нас не значила, все равно мы не могли бы выступить ни против Морской Крепости, ни против любой другой долины. Верхний Холлек слишком хорошо помнит вторжение Ализона, и его лорды очень быстро объединятся и подавят всякую такую попытку. Даже в расцвете своей силы мы не смогли бы завоевать себе королевство там, где потерпели неудачу Псы с поддержкой оружия колдеров. И если мы попытаемся, то сами себя обречем. Кто после этого будет нанимать наши мечи?
     - Я не предлагал предательство...
     - Конечно нет. - Тарлах вздохнул. - Это все моя усталость, вероятно. Я, кажется, вижу все только в мрачном свете.
     Бреннан колебался.
     - Ты прав. Нам нужно получить поддержку женщин, если мы хотим достичь успеха, но не забывай, что нужно иметь и согласие командующих. Если поведем себя слишком необычно, добьемся только того, что станем отверженными.
     Тарлах бросил на него быстрый взгляд. Это замаскированное предупреждение? Он выдал себя, показал, что для него значит владычица долины? Выражение лица товарища ни о чем подобном