ами, и поддерживал он его за счет торговли породистыми, великолепно вышколенными наложницами, за которых платили - в буквальном смысле слова - драгоценными камнями по их весу. Это давало Аэлмаркину определенное положение в обществе - но не подлинную власть. Что же касается Трианы, ее репутация пострадала из-за ее причастности к поражению во Второй войне волшебников, и никто из членов Совета теперь не жаждал видеть ее в числе союзников. Теперь Триана большую часть времени безвылазно сидела у себя в поместье. Аэлмаркин подозревал, что Триана просто коротает время, и смотрит, куда подует ветер - и чем обернется Мятеж Молодых лордов, - и выжидает удобного момента, чтобы попытаться вновь войти в число вершителей судеб.
     Однако же, несмотря на все это, Триана по-прежнему оставалась украшением любой вечеринки: ум, язвительность и репутация порочной особы придавали ей воистину змеиное очарование, и все с интересом ожидали, что еще она скажет или выкинет. Всякий раз, как Аэлмаркин приглашал к себе Триану, он мог быть уверен, что следом хлынет поток гостей, а ее приемы по-прежнему пользовались большой популярностью у младших отпрысков семейств и лордов, не имеющих ни большой магической силы, ни места в Совете.
     Аэлмаркин, в отличие от великих лордов, не сомневался, что Триана в обозримом будущем вернет себе прежнее влияние. Триана умна, находчива и умеет учиться на ошибках. Войны волшебников и нынешний мятеж повлекли за собой множество перемен. Вполне возможно, что Триана и вправду окажется ценным союзником по той или иной причине. А возможно, она и сама, без союзников прорвется к власти. Даже сегодняшний наряд этой женщины демонстрировал ее смелость: Триана, нарядившись, подобно наложнице, в прозрачный шелк, отлично знала, каким соблазном для окружающих будет ее тело, и знала, что ни у кого тут не хватит духу даже прикоснуться к ней без ее дозволения, а потому безнаказанно насмехалась над гостями уже самим своим видом.
     А кроме того, у Трианы всегда был острый язык. Аэлмаркину нравились такие женщины - но только не в качестве жены.
     - Ну как, Совет уже что-нибудь ответил на ваше прошение? - с легкой улыбкой поинтересовалась Триана у хозяина дома. Ее гладиатор подобострастно поднес ей тарелку с лакомыми кусочками; Триана позволила ему кормить себя и принялась лениво брать кусочки белыми острыми зубками. Аэлмаркин раньше не видел этого типа.
     Хотя чему тут удивляться? Триана всегда меняла любовников как перчатки.
     Аэлмаркин с трудом удержался, чтобы не состроить недовольную гримасу. У Трианы был свой интерес к исходу этого дела, хотя и не тот, что у Аэлмаркина. Неудивительно, что она таки об этом заговорила! Задумывая эту вечеринку, Аэлмаркин рассчитывал, что она превратится в торжество по случаю успеха. Но поскольку дело не выгорело, он надеялся, что никто эту тему не поднимет.
     - Совет его отклонил, - ответил Аэлмаркин, стараясь говорить как можно небрежнее, хотя на самом деле его снедала горечь поражения.
     Триана состроила сочувственную гримаску, а Теннит повернулся к Аэлмаркину и изумленно уставился на него.
     - Что, вправду? А я думал, никто не сомневается, что твой кузен законченный идиот.
     Теперь уже добрая половина гостей озадаченно смотрели на Аэлмаркина; они не знали, о каком таком кузене идет речь, а Аэлмаркин вовсе не рвался их просвещать.
     - Нет, правда! - подхватил другой гость, нетерпеливым взмахом руки отослав раба. - Ведь это же совершенно скандальный случай, Аэлмаркин. Этот тип, твой кузен, до сих пор играет в солдатики людьми-рабами, как ребенок - игрушками? Экая чушь! Если уж ему так необходимо страдать навязчивой идеей, пусть бы выбрал себе что-нибудь более достойное!
     - Ну, как сказать, - промурлыкала Триана и провела пальчиком по предплечью своего гладиатора. - Некоторым нравится играть с солдатиками...
     Раб залился краской - да так, что даже шея и плечи покраснели.
     - И на каком же основании тебе отказали? - спросил Теннит, и в его голосе Аэлмаркину почудилось злорадство.
     Теннит, может, и не был еще полноправным лордом, но он превосходил Аэлмаркина знатностью и был не прочь лишний раз о том напомнить, а заодно и поставить Аэлмаркина в неловкое положение.
     Но Теннит с легкостью мог выяснить, что именно постановил Совет - ему достаточно было лишь расспросить отца. А потому Аэлмаркин счел за лучшее притвориться, будто все это не имеет для него особого значения.
     - Ой, они поступили как последние зануды: подняли всю хозяйственную документацию поместья за последние пятьдесят лет, и по ней вышло, что кузен Киртиан вроде как уделяет должное внимание и поместью, и своим обязанностям. Они и решили, что он не психически болен, а просто эксцентричен. Что эксцентричность досталась ему по наследству, вроде как непохоже, а значит, она вряд ли передается следующему наследнику мужского пола.
     - Следующему наследнику мужского пола? - переспросила Триана, многозначительно подчеркнув слово "мужского", и слегка нахмурилась. - А мне казалось, будто его мать еще жива. Разве не она стала бы наследницей, если бы его лишили владений по причине слабоумия?
     У Трианы был свой интерес к этому вопросу: все, что препятствовало другим женщинам в получении наследства, могло со временем быть использовано и против нее.
     - Его мать не приходится мне сестрой, - объяснил Аэлмаркин. - Ты наследовала Фалькион по праву крови, а у нее такого права нет. Если бы Киртиана отстранили, по закону поместье перешло бы ко мне.
     - Тогда, возможно, именно она за всем этим и стоит, - резонно заметил Теннит. - Если она не желает, чтобы ее отослали доживать век в отцовские владения, она, естественно, приложит все усилия, чтобы твой кузен казался дееспособным.
     - Может, оно и так, но доказать этого я не смогу, - недовольно пробурчал Аэлмаркин, от души жалея, что леди Лидиэль не похожа на дитя, сидящее сейчас у его ног.
     Так нет ведь - умна, зараза! Потом он напомнил себе, что нужно казаться беззаботным, и рассмеялся. - Ну, я полагаю, у Совета были основания вынести именно такой вердикт. Как давеча съехидничал при мне лорд Джаспирет, если бы, решая, кто способен владеть титулом и имуществом, а кто - нет, принимали во внимание необычные хобби, половина Совета лишилась бы своих кресел.
     - Половина? - рассмеялся Теннит. - Скорее уж две трети! Ну если взглянуть на дело под этим углом, то ты явно жертва обстоятельств.
     Аэлмаркин подал знак своему виночерпию, подождал, пока тот наполнит бокал, и неторопливо пригубил вино.
     - Мне бы, конечно, хотелось, чтобы земли моего клана уже сейчас находились под надежным присмотром, но я подозреваю, что со временем они так или иначе, но все равно перейдут ко мне. Киртиан жениться не собирается - что само по себе уже доказывает его некомпетентность, - а если учесть, как он носится по глуши, я не удивлюсь, если он свернет себе шею или сотворит еще какую глупость.
     - Свернет шею? - вмешалась в разговор вторая леди.
     Она, как и ее спутник, явно была заинтригована. - Боюсь, я чего-то недопонимаю, Аэлмаркин. Я первый раз слышу о твоем кузене. Кто он? И чем таким опасным он занимается?
     Эти слова вызвали взрыв смеха со стороны тех гостей, что были лучше знакомы с семейными сложностями Аэлмаркина. Триана пожалела леди - вероятно, потому, что ее спутник не отличался ни умом, ни особой красотой, - и решила объяснить, что к чему.
     - Мы говорим о Киртиане В'дилле лорде Прастаране, - сказала Триана, назвав кузена Аэлмаркина полным именем, с титулом. - Ты наверняка о нем слыхала.
     Леди покачала головой.
     - Вообще-то нет, - призналась она. Тут до нее дошло, что Триана решила выступить в роли ее покровительницы, и тут же напустила на себя невозмутимый вид в попытке спасти положение. - Но меня никогда особо не интересовали провинциалы.
     Аэлмаркин фыркнул:
     - А он - самый что ни на есть провинциал, смею вас заверить, леди Бриннире. Он терпеть не может покидать свое поместье. Он вполне бы мог войти в Совет, если бы приложил к тому усилия, - так нет же, он даже не пытался!
     Вместо этого он с головой ушел в коллекционирование книг и изучение военного искусства наряду с прочей чушью!
     - Военного искусства? - Триана залилась смехом. - Но, Аэлмаркин, даже если он таки вменяемый и он этим увлекается всерьез - против кого он намерен его использовать?! Ведь ни у людей, ни у полукровок настоящей армии нет - это всем известно! Они не сражаются в настоящих битвах! Что же касается молодых лордов...
     Тут она осеклась, сообразив, что эта тема может задеть некоторых гостей Аэлмаркина за живое. Но Теннит, сын высокопоставленного члена Совета и самый знатный из присутствующих, договорил за нее.
     - Молодые лорды - это неорганизованный сброд, - надменно произнес он, - Как только мы разгадаем, каким образом они нейтрализуют магию, их тут же разобьют, и они приползут к своим отцам, моля о прощении. Ну а пока что невозможно использовать военное искусство против тех, кто даже слова такого не знает.
     - О, это еще не самое интересное! - с тайным злорадством произнес лорд Пратерин. - Он не просто изучает всю эту чушь - он еще и практикуется! Лично я подозреваю, что ему не дали в детстве наиграться солдатиками, вот он теперь это и наверстывает.
     Увидев по лицу леди Бриннире, что та по-прежнему не понимает сути дела, Пратерин подался в ее сторону и пояснил:
     - Он формирует из рабов две армии и лично ведет одну из них в бой против второй. Можете вы себе такое представить, моя дорогая? Он сражается не для того, чтобы отплатить за обиду, не ради какой-нибудь разумной цели, даже не потому, что ему нравится смотреть, как они друг друга убивают! Нет же - он устраивает все это лишь затем, чтобы посмотреть, как сработает его стратегия!
     Гости сдавленно захихикали, разразились хохотом или просто самодовольно приосанились, в зависимости от темперамента. Что же до леди Бриннире, ее услышанное сперва удивило, потом шокировало, потом просто позабавило.
     - Аэлмаркин! Не знай я тебя так хорошо, я бы заподозрила, что ты это все сочинил!
     - Увы, моя дорогая, я ничего не сочинял, - отозвался Аэлмаркин и взглянул на Теннита. Тот кивнул, подтверждая его слова.
     - Ну и дела! - хихикнула Бриннире. Смешок получился несколько нервный. - Да уж, эксцентричный - это мягко сказано!
     - Он унаследовал это от отца, леди, - спокойно пояснил Теннит. - А значит, можно утверждать, что в их роду безумие и вправду передается по наследству. Вы ведь наверняка помните того несчастного недоумка, что несколько лет назад отправился на поиск каких-то невразумительных следов Эвелона и пропал?
     - Да-да! - просияв, вскричала Бриннире. - О, Предки! Неужто вы хотите сказать, что это и был отец Киртиана? - Он самый, - с тяжелым вздохом подтвердил Аэлмаркин. - Воистину, прискорбный случай. Уж казалось бы, после такого фиаско Совету следовало бы понять, что поместье нельзя оставлять в руках его сына.
     - Конечно! - кивнула леди Бриннире, переглянувшись со своим спутником. - По крайней мере, я бы точно не оставила.
     - И никто бы не оставил, будь у него хоть капля здравомыслия.
     С этими словами Аэлмаркин решил, что настала пора сменить тему, и подал знак танцовщикам.
     Музыканты, игравшие тихую, ненавязчивую музыку, тут же изменили ритм и темп и оглушили гостей барабанной дробью.
     Свет померк, и из курильниц потянулась дымка, прохладная и ароматная, расслабляющая и вместе с тем обостряющая все чувства, и заволокла ложа вместе с их обитателями. Лишь между ложами остался свободный пятачок, освещенный невесть откуда исходящим светом.
     И в этот пятачок отовсюду устремились танцоры. Вся его одежда состояла из кусочков звериных шкур, краски, бус и перьев - они изображали диких людей. Правда, гости Аэлмаркина - да и сам Аэлмаркин, если уж на то пошло, - сроду не видали диких людей, но это не имело ни малейшего значения. Обычно на вечеринках загримированные танцоры подражали изящным, почти неземным танцам своих господ или их преображали так, чтобы танцоры походили на ожившие цветы, на птиц или на языки пламени.
     Аэлмаркину же хотелось удивить гостей чем-нибудь новеньким, небывалым.
     Танец начался с серии потрясающих прыжков; танцоры небрежно разметались по полу и разлеглись в развязных позах. Потом зарокотали барабаны, и женщины кинулись на мужчин, а те принялись ловить их, вращать и перебрасывать следующему партнеру. Весь рисунок танца был исполнен откровенного, неприкрытого эротизма. Даже у Аэлмаркина, ранее наблюдавшего за репетициями, при виде этой первобытной чувственности кровь быстрее побежала по жилам.
     - Предки! - почти беззвучно пробормотал Теннит, глядя на танцоров во все глаза. - Что это?
     - Как мне объяснили, это древний ритуал плодородия, - небрежно бросил Аэлмаркин. - Мне это показалось довольно любопытным.
     Теннит не ответил. Танец безраздельно завладел его вниманием.
     Наполовину схватка, наполовину неистовство спаривания: временами трудно было понять - то ли танцоры намерены совокупиться, то ли поубивать друг друга. Танец был построен на пульсирующем крещендо и завершился сплетением тел, намекающим на оба варианта.
     Когда танец окончился, светильники погасли по приказу Аэлмаркина, и теперь зал омывал лишь свет луны и звезд. Как и надеялся Аэлмаркин, танец произвел ожидаемый возбуждающий эффект. Гости перенесли внимание на своих соседей по ложу, а танцоры и слуги тем временем ускользнули прочь. Аэлмаркин же сосредоточился на курильницах, и поднимающийся над ними дымок повалил сильнее. Опытные, знающие свое дело рабы уже успели подсыпать на угли новую порцию возбуждающего средства.
     Магия всегда нелегко давалась Аэлмаркину, и даже теперь, при таком простеньком заклинании, ему пришлось закрыть глаза, чтобы достичь нужной степени сосредоточения. А когда Аэлмаркин открыл глаза, оказалось, что у него и его маленькой рабыни появился новый сосед. На краю ложа вырисовывался стройный силуэт.
     - Триана? - невозмутимо поинтересовался Аэлмаркин, стараясь не выдать удивления. - Что привело тебя сюда? Уж извини - в эротические устремления мне не верится.
     Триана недовольно надула губки.
     - Аэлмаркин, мне начинает казаться, что в тебе нет ни капли романтики!
     - Равно как и в тебе, - парировал Аэлмаркин. - Ну так?
     - Мне просто стало любопытно: а что бы ты дал, чтобы увидеть твоего кузена отстраненным от управления? - небрежно произнесла Триана, опустив глаза и рисуя пальцем какой-то узорчик на обивке кушетки.
     - Думаю, это будет зависеть от обстоятельств, - так же небрежно отозвался Аэлмаркин. - Например, если в процессе отстранения его поместье превратится в руины, я никакой выгоды не получу. А почему ты об этом спрашиваешь?
     - Да просто так. Видишь ли, у женщин частенько имеются источники информации, недоступные для мужчин.
     Триана послала Аэлмаркину игривый взгляд, но тот отказался заглатывать наживку. Не хватало еще предоставить Триане возможность манипулировать им!
     - Равно как и у мужчин имеются источники информации, недоступные для женщин, - парировал он с такой же игривой улыбкой. - Особенно у такого мужчины, как я.
     Вспомни хотя бы, чем я торгую, дорогуша. Наложницы не разговаривают с леди.
     Улыбка Трианы сделалась злорадной.
     - Честное слово, Аэлмаркин, если бы не мой обет никогда не вступать в брак, я бы сию секунду сделала тебе предложение! Мы с тобой одной крови.
     - Мы с тобой повыпускали бы друг другу кровь, не прожив вместе и года, - отозвался Аэлмаркин, приподнял кончиками пальцев подбородок Трианы и привлек ее к себе для короткого, опасного поцелуя. - Слушай, ты оставила своего красавчика-жеребца одного. Лучше вернись к нему, пока он не зачах от тоски.
     - Или не уснул. - Она поднялась с кушетки с грацией, достойной любой его танцовщицы. - Аэлмаркин, предлагаю пари. Спорим, что я быстрее тебя найду способ дискредитировать твоего кузена?
     - А на что спорим?
     Улыбка Трианы исполнилась такого сладкого яда, что у Аэлмаркина перехватило дух.
     - На то, чего мы оба поклялись никогда не делать. Если ты проиграешь, ты обучишь для меня раба. Если я проиграю, я обучу для тебя рабыню. Но ты не станешь ограничивать меня в средствах. Идет?
     При одной лишь мысли о возможности заполучить рабыню, выдрессированную самой Трианой, у Аэлмаркина закружилась голова и участился пульс. Да, за такой приз стоило побороться!
     - Идет! - быстро отозвался он. Триана рассмеялась и растаяла в сгустившейся дымке.
     Аэлмаркин почувствовал чье-то робкое прикосновение и запоздало вспомнил о своей нынешней фаворитке. Он опустил взгляд и понял по румянцу на щеках девушки, по влажным приоткрытым губам и сияющим глазам, что танец и витающие в воздухе ароматы оказали воздействие и на нее.
     - Господин, - выдохнула рабыня, застенчиво взирая на него из-под длинных трепещущих ресниц, - вы нуждаетесь сегодня в моих.., моих услугах?
     Хоть она и сохраняла невинность, но, конечно же, знала, в чем заключаются обязанности наложницы, - и, судя по блеску глаз, ей не терпелось приступить к исполнению этих обязанностей.
     Аэлмаркин на миг прикрыл глаза, смакуя свой замысел. У него имелись свои способы воздействовать на обученных им рабов, куда более обширные, чем рабские ошейники или магическое принуждение. Он знал толк в утонченных пытках - Тенниту никогда такого не придумать.
     - Да нет, навряд ли, - произнес Аэлмаркин с такой небрежностью, словно отказывался от недостаточно спелого плода. Потом он взглянул на рабыню и нахмурился, - Дитя мое, тебя что-то беспокоит? Ты почему-то выглядишь сегодня какой-то.., одутловатой. Или ты просто немного пополнела? Может, тебе лучше вернуться в свои покои?
     Девушка зажала рот ладошкой, заглушая всхлип. Теперь глаза ее блестели от выступивших слез. Она вспорхнула с ложа, словно вспугнутая птичка, и скрылась в туманной дымке.
     Аэлмаркин самодовольно усмехнулся. Он уже несколько недель осторожно манипулировал сознанием рабыни, и вот настал подходящий момент для восхитительной интерлюдии.
     Он то и дело восхвалял стройную фигуру девушки, и она утвердилась во мнении, что господин ценит ее стройность. Теперь она решит, что утратила главную часть своей красоты, и в отчаянной попытке вернуть ее примется морить себя голодом. А он сперва будет поддевать ее упоминаниями о полненьких ручках и пухленьких щечках и интересоваться: может, ей бы стоило изменить свой рацион?
     Когда девчонка и вправду дойдет до истощения, надо будет перейти к следующему этапу. Она начнет отказываться от пищи. А он, конечно же, будет присылать ей всяческие деликатесы - и она будет есть их через силу и при первой же возможности глотать слабительное.
     На губах Аэлмаркина зазмеилась легкая улыбка. Да, это будет очень забавно: наблюдать за ее самоистязанием и при этом поддерживать в девчонке уверенность, что он - все тот же мягкий и заботливый хозяин. Конечно, со временем она умрет, но сперва он налюбуется на ее смехотворные мучения. А если на него вдруг найдет приступ великодушия, он может даже спасти ее, стереть эти воспоминания и продать кому-нибудь. Ну, это еще видно будет.
     А пока его ждут несколько недель, а то и несколько месяцев удовольствия.
     Но к делу. Если за кузена возьмутся они оба, и Аэлмаркин, и Триана, они почти наверняка изыщут способ закопать его.
     Аэлмаркин негромко рассмеялся. Экая неожиданная улыбка фортуны! Может, эта вечеринка и вправду оказалась празднованием победы, как он и планировал изначально?
     Внезапно у Аэлмаркина разыгрался аппетит, и он потянулся за ближайшей рабыней. Для сиюминутной потребности сойдет.
     Несчастный Киртиан. Он даже не подозревает, что обзавелся врагом, - и уж подавно не знает, насколько этот враг опасен!

Глава 2

     Да, эльфийский лорд, по уши перемазанный в грязи и исцарапанный с ног до головы - ибо он уже несколько часов тащится через чащобу! - зрелище редкое. "Представляю, какой скандал разразился бы, если бы вдруг кто-нибудь из великих лордов узрел ме