она сможет позаботиться о собственной  безопасности,  а  ее
способность изменять окружающий мир получит среди людей должное развитие.
   - А если она  и  вправду  животное,  как  это  утверждает  Лори,  -  сухо
дополнила Аноа, - она не сумеет позаботиться о себе, но тогда и беспокоиться
будет не о чем.
   - Полагаю, это следует сделать мне! -  воскликнула  Алара.  Она  отчаянно
цеплялась за последнюю возможность сообщить  Шане  хоть  какие-то  сведения,
которые понадобятся девочке, когда ее отправят навстречу собственной судьбе,
какой бы она ни была. Или навстречу смерти -  если  эльфы  узнают,  кто  она
такая...
   - Нет! - завопила Лори. Кто-то тут же огрел ее крылом, и Лори заткнулась.
   Кеоке покачал головой, и свет переливающейся волной скользнул по его шее.
   - На этот раз Лори права, Алара, - сказал он. - Ты уже потратила  на  эту
полукровку немало времени. Даже чрезмерно  много,  если  учесть,  что  ты  -
шаман. У тебя есть свои обязанности и своя ответственность, и  некоторым  из
нас кажется, что ты без толку тратишь на этого приемыша время, которое могла
бы посвятить исполнению своего долга. Нет, о девочке мы позаботимся сами.  А
ты занимайся своими собственными детьми и своей работой.
   Алара покорно склонила голову. Ей хотелось  кричать,  хотелось  напомнить
всем, что быть шаманом - это означает всегда  быть  наособицу.  Но  она  уже
знала, что те, кто держится наособицу, часто раздражают других, и это  может
иметь довольно опасные последствия.
   Итак, решение было принято, и собрание практически  закончилось.  Правда,
споры тянулись еще некоторое время, - в  основном  стараниями  Лори.  Ее  не
устраивало, что Шана отделалась изгнанием, и ей страшно  не  нравилось,  что
Орола так резко отозвалась о ее драгоценном сыночке. Но в конце концов и  ей
пришлось умолкнуть и удалиться.
   Алара отправилась в свое логово, к Кеману. На сердце у нее лежал  камень.
Ей даже не позволили попрощаться с Шаной.
   Она остановилась у входа в логово и тут увидела,  как  Кеоке  поднялся  в
воздух, держа в правой передней лапе что-то маленькое.  Этим  "чем-то"  была
питомица Алары. Девочку уносили прочь, не оставив ей ничего, кроме туники.
   Смотреть на это было невыносимо - и все же Алара не могла отвести взгляд.
Ей запретили даже мысленно разговаривать с полукровкой, и  Аларе  оставалось
лишь в безмолвной тоске глядеть вслед Шане. На глаза  драконице  навернулись
жгучие слезы, а сердце готово было разорваться от горя.
   "Мое дитя, моя бедная, несчастная малышка..."
   Алара смотрела им вслед, пока Кеоке не растаял  в  синей  дали.  Если  бы
только она могла помешать этому!
   Потом Алара развернулась и побрела в глубь пещеры. Как она  расскажет  об
этом Кеману?

***

   Почти все то время, что Шана находилась в заключении,  она  проплакала  -
отчасти от злости, отчасти от страха Она злилась, потому что  все  это  было
несправедливо, и в то же время боялась. Что они теперь с ней сделают?
   Пещерка, в которую посадили девочку, была холодной и неуютной. Шане  даже
не оставили света. Драконы не пустили к ней приемную маму, и никто  даже  не
хотел сказать, где Кеман или хотя бы как он себя чувствует.
   Все это было  совершенно  нечестно!  Рови  превосходил  габаритами  ее  и
Кемана, вместе взятых. Все отлично знали, что он драчун и задира. Вряд ли  в
Логове нашелся хоть один молодой дракон (не считая, наверное, Мире), который
не возрадовался, узнав, что хоть кто-то наконец-то  всыпал  Рови  по  первое
число.
   И Рови совершил куда более тяжкий проступок, чем Кеман  тогда,  пять  лет
назад, - он нанес дракону, который был младше его, раны, последствия которых
могли остаться навсегда. А в результате под замок  посадили  ее,  Шану,  как
будто это она сделала какую-нибудь гадость!
   Но и это еще было не самым худшим.  Шана  слышала,  как  беснуется  Лори,
требуя ее смерти. Лори всегда терпеть не могла Шану, и многие драконы сейчас
были согласны с ней. Шана не думала, что приемная мама  допустит,  чтобы  ее
убили, но...
   Но этой идеи хватило, чтобы довести девочку до слез - а  гнев  ее  вскоре
угас.
   Шана не могла разобрать, о чем говорят в большой пещере,  -  эхо  слишком
сильно искажало голоса. Время от времени до нее доносилось  собственное  имя
или имена Рови и Кемана, но и только.
   В конце  концов  шум  утих,  и  теперь  Шана  слышала  лишь  приглушенное
бормотание. Шана ждала, что кто-нибудь придет и скажет,  что  с  ней  решили
сделать. Девочке казалось, что она сидит здесь уже целую вечность. В пещерке
было холодно и темно. Лишь  там,  где  камень,  служивший  дверью,  неплотно
примыкал к стене, внутрь просачивался слабый свет.
   Шана обхватила себя руками за плечи. Ее била дрожь, и причиной  тому  был
отнюдь не один лишь холод.
   В конце концов Шана услышала клацанье  когтей  по  камню  и  приглушенные
голоса двух драконов. Потом послышался скрежет, и огромный  камень  медленно
отодвинулся в сторону. В маленькую  пещерку  хлынул  свет,  и  Шана  увидела
смутные очертания огромной когтистой лапы, оттаскивавшей камень в сторону.
   Шане показалось, что она должна встретить их стоя.  Девочка  медленно,  с
трудом поднялась на ноги, чувствуя каждый синяк и  каждую  ссадину,  которые
она заработала, скатившись с гребня холма Все ее тело окостенело от холода и
теперь болезненно ныло. Шана вытерла  глаза  тыльной  стороной  ладони.  Над
головой Кеоке  парил  светящийся  шар,  и  его  желтый  свет  заставил  Шану
прищуриться. Вторым драконом оказалась Орола,  но  она  лишь  помогла  Кеоке
убрать камень с прохода и сразу же ушла.
   Некоторое время Кеоке осторожно наблюдал за  Шаной,  словно  ожидая,  что
девочка может швырнуть камень и в него. Собственно говоря,  из  незащищенных
мыслей дракона Шана прекрасно могла узнать, чего он ждет и о чем думает.
   "Хотел бы я знать, о чем она думает", - "услышала" Шана. Она взглянула на
себя  глазами  Кеоке  и  увидела  не  то  маленькое,  перемазанное   грязью,
беспомощное существо, каким она себе казалась, а нечто чуждое  и  загадочное
и, невзирая на свои малые размеры, не менее опасное, чем дракон.
   "Скорпион тоже маленький и клыкастый паук. Но оба они способны убить. Она
может причинить вред даже мне, если захочет. Она может с такой же  легкостью
обрушить камень на голову мне, как она это сделала с парнем".
   "Если б это и вправду было так легко..." Тот всплеск силы,  который  Шана
обрушила на Рови, дорого обошелся девочке - она была  вымотана  до  предела.
Если бы не страх и беспокойство, связанные с заключением, Шана скорее  всего
уже уснула бы.
   - Надеюсь, вы не ждете, что я примусь извиняться, - угрюмо заявила  Шана,
- потому что извиняться я не стану. Я ничуточки не жалею о том, что сделала.
Рови - жаба поганая, и  я  думаю,  вы  все  еще  пожалеете,  что  так  долго
позволяли ему задирать нас.
   К ее удивлению, Кеоке невесело усмехнулся:
   - Нет, дитя, я не стану ждать от тебя извинений. Полагаю, на твоем  месте
я бы сказал то же самое.
   Шана потерла руки, пытаясь согреться, но осталась стоять на месте. Теперь
мысли Кеоке были защищены, и  Шана  не  могла  прочесть  их,  не  насторожив
дракона. Поскольку девочка не слышала, что думает дракон, то она не могла  и
понять, что он намеревается делать. А потому она решила не  двигаться,  пока
не поймет, что происходит.
   - Тогда зачем же  вы  привалили  меня  этим  камнем,  как  мышь,  которую
отложили на обед? - спросила Шана, даже не стараясь скрыть свое  возмущение.
- Если я не сделала ничего плохого, за что же вы меня наказываете?
   Кеоке вздохнул и опустил гребень.
   - Дитя, ты представляешь собой нечто новое и  странное.  Ты  проделываешь
такие вещи, на которые мы не способны. А все  живые  существа  боятся  того,
чего не понимают, - все, даже драконы. Мы любим  перемены,  но  лишь  тогда,
когда они происходят под нашим контролем - и то, честно говоря, лишь  в  том
случае, если они не затрагивают  наших  интересов.  Возможно,  это  глупо  -
бояться ребенка, которого любой из нас может прихлопнуть одной лапой. И  тем
не менее мы тебя боимся, - Кеоке опустил голову и искоса взглянул  на  Шану.
Кажется, ему было стыдно. - Прости, Шана,  но  если  бы  ты  принадлежала  к
Народу, все бы решили, что ты поступила  с  Рови  совершенно  правильно.  Он
заслужил эту трепку. И, судя по твоим словам, ты могла бы отлупить его  куда
основательнее, если бы захотела. Но...
   - Но я к Народу не принадлежу, - спокойно закончила фразу Шана. В глубине
души она чувствовала, что все к этому и идет.
   - Да, именно. И некоторые драконы даже  думают,  что  ты  -  нечто  вроде
животного, набросившегося  на  своих  хозяев,  как,  скажем,  это  бывает  с
однорогами.
   Кеоке моргнул, и Шана почувствовала, что дракон чувствует себя неловко.
   - Мы кое-как убедили остальных, что ты  не  животное,  но  ты  больше  не
можешь здесь оставаться, Шана. Мне очень  жаль,  право...  Я  пришел,  чтобы
унести тебя из Логова,  достаточно  далеко,  чтобы  ты  не  смогла  отыскать
обратный путь, и там оставить.
   Эти слова обрушились на девочку, словно те камни, которые она  швыряла  в
Рови. Они оглушили и ошеломили  Шану.  Она  не  могла  ни  шевельнуться,  ни
вымолвить хоть слово и лишь в  оцепенении  глядела  на  Кеоке,  а  мысли  ее
метались по кругу, словно перепуганные мыши в кувшине.
   "Унести меня отсюда? Куда? Что я буду делать? Что со мной будет?!"
   Девочка была так потрясена, что даже не заметила,  что  Кеоке  уже  начал
двигаться. Она не понимала, что он собирается делать, до тех пор,  пока  его
огромная лапа не сомкнулась у Шаны на талии и не подняла девочку в воздух.
   А после этого уже поздно было что-нибудь предпринимать. Даже плакать -  и
то было поздно.

***

   Кеоке бросил ее - в буквальном смысле слова бросил - где-то в пустыне. Он
даже не приземлился, чтобы поставить девочку на землю. Он  просто  снизился,
завис - взмахи его огромных крыльев подняли настоящие тучи песка, - и разжал
когти. Расстояние было небольшим - чуть больше  роста  Шаны,  -  но  падение
оказалось полной неожиданностью для нее.
   И  все-таки  Шана  успела  сгруппироваться   и,   ударившись   о   землю,
перекатиться через плечо, и потому ей удалось смягчить удар. Некоторое время
девочка лежала на горячем песке, собираясь с мыслями. К  тому  времени,  как
Шана  встала  с  земли,  Кеоке   превратился   в   крохотное   пятнышко   на
темно-бирюзовой чаше неба.
   Шана отряхнула песок и оглядела пустынную местность, в которой оказалась.
Она чувствовала, что находится на грани истерики. Но ни слезами, ни  криками
горю не поможешь...
   А потому Шана взяла себя  в  руки  и  принялась  критически  разглядывать
окрестности.
   "Спасибо еще, что он не кинул меня в каком-нибудь месте похуже", - мрачно
подумала девочка.
   И правда, по дороге они миновали множество куда более скверных мест.  Они
пролетели над безжизненными солончаками, что тянулись  на  целые  лиги,  над
каменистой пустыней, разглаженной бесконечными ветрами, и над  песками,  где
не было ничего, кроме кактусов - да и тех попадалось немного.
   Здесь, по крайней мере, росли саджасовые  кусты  да  кое-где  возвышались
одиночные скалы - достаточно большие, чтобы в их тени можно было укрыться от
солнца. У Шаны хватало опыта пребывания в пустыне, чтобы сообразить, что она
не в состоянии подолгу выдерживать дневной зной и что идти  ей  придется  по
ночам...
   Если только она придумает, куда ей идти...
   Шана загнала поглубже  слезы,  грозившие  вывести  ее  из  равновесия,  и
постаралась успокоиться. Эти купы кустов и скалы чересчур уж привлекательны.
Несомненно,  там  уже  должно  было  обосноваться   достаточное   количество
живности. Некоторые из здешних обитателей  без  особых  споров  поделятся  с
Шаной жизненным пространством, а кому-то это может и не понравиться.
   И единственный способ  выяснить,  кто  же  здесь  обитает,  это  пойти  и
посмотреть самой.
   Так, будем думать по порядку. Прежде всего ей нужно найти тень, пока  она
не свалилась от теплового удара. Солнце и  так  уже  прижимало  ее  к  земле
тяжелой когтистой лапой. Теперь Шана сожалела о каждой слезинке, пролитой ею
в пещере. Надо же было так по-дурацки терять влагу!  Девочка  опустилась  на
четвереньки и осторожно переползла на крохотный пятачок тени,  отбрасываемой
ближайшим саджасовым кустом. Какой бы скудной ни была эта  тень,  песок  под
ней все же был значительно прохладнее, чем всего  лишь  в  нескольких  шагах
отсюда, на открытом месте.
   Шана улеглась на живот, освободила волосы, запутавшиеся в ветвях куста, и
опустила голову на сложенные руки. Под  кустом  оказалось  достаточно  тени,
чтобы Шана могла поместиться в ней целиком.  Девочка  вспомнила,  как  Алара
учила ее успокаиваться, и принялась  дышать  медленно  и  глубоко,  стараясь
расслабиться. Наука Алары вошла в плоть и кровь Шаны,  и  на  этот  раз  она
сработала так же успешно, как и всегда, несмотря на страхи, терзавшие  Шану,
и неисчислимое множество вставших перед ней проблем.  Вскоре  Шана  вошла  в
транс и принялась изучать окрестности, выявляя наличие жизни.
   Первым обнаруженным живым существом оказалась пустельга, пристроившаяся в
выемке одной из скал. Это хорошо. Значит, здесь нет мышей, и вряд  ли  здесь
окажется  много  больших  жуков.  У  подножия  скалы  устроилась  на   отдых
птица-бегун. А это вообще замечательно! Там, где есть  птица-бегун,  там  не
будет змей - ну, разве что у нее в желудке...
   Шана продолжала осмотр, напрягая свой  разум  и  высматривая  даже  самых
крохотных  живых  существ.  Девочка  находила  их  и  отмечала   их   точное
местонахождение - составляла  своего  рода  ментальную  карту,  чтобы  иметь
возможность отыскать любое из этих существ даже после того, как  она  выйдет
из транса.
   Вокруг обнаружилось множество  скорпионов,  но  зато  пауки,  к  счастью,
оказались самыми обычными - их она не должна заинтересовать. Много ящериц  -
в основном маленьких,  размером  с  палец  Шаны.  Муравейник.  Вот  муравьев
следует избегать любой ценой. Зато ос здесь нет.  Возможно,  именно  поэтому
здесь так много пауков. Пустынные осы охотились на пауков  и  откладывали  в
них яйца, превращая таким образом парализованное тельце в гнездо-пещерку.
   Ну, и еще  вокруг  наблюдалось  некоторое  количество  растений,  умеющих
переносить  засуху.  Никто  из  здешних  обитателей  не  нуждался  в   воде.
Млекопитающих здесь вообще не было, а двум присутствующим птицам хватало той
влаги, которую они получали вместе с добычей. А это значило, что  здесь  нет
воды, до которой Шана могла бы докопаться.
   Нет  воды...  Шана  подавила  приступ  страха,  но  потеряла   при   этом
сосредоточенность и вышла из транса. Девочка  открыла  глаза  -  взгляду  ее
предстали все те же пески и бесплодные ветви - и облизала  пересохшие  губы.
Она знала, что на нынешний момент ситуацию можно считать довольно  приличной
-  по  крайней  мере,  она  осознавала  это  разумом.  Как  убедить  в  этом
нерассуждающую часть сознания - это уже другой вопрос.
   "Будем действовать по порядку", - сказала  себе  Шана.  Сейчас  ей  нужно
найти убежище, в котором можно отдохнуть, и поскорее.
   Теперь Шана знала, где располагаются все здешние обитатели  -  вплоть  до
муравьиной колонии. Это хорошо. Так меньше шансов совершить фатальную ошибку
- например, поставить руку прямо на скорпиона. Шана пустилась в  путь  среди
кустов саджаса - она по-прежнему двигалась на четвереньках. Надо забраться в
кустарник и, пока она еще в  состоянии  двигаться,  постараться  подобраться
поближе к птице-бегуну. Чем ближе она  подберется,  тем  лучше.  Присутствие
птицы-бегуна  будет  защищать  ее  от  змей.  А  возможно,  скорпионы   тоже
предпочтут держаться на расстоянии. То есть Шана никогда  не  видала,  чтобы
птицы-бегуны ели скорпионов,  но  она  не  раз  замечала,  как  они  убивают
ядовитых насекомых.
   Приблизившись к скале, Шана увидела безмятежно  отдыхающую  птицу-бегуна.
Блестящие черные глаза наблюдали за ползущей девочкой. Птица  устроилась  на
отдых у самого подножия скалы, там, где тень была гуще всего, и  ее  пестрое
серо-коричневое оперение сливалось с  камнем  и  песком.  Птица  моргнула  и
наклонила голову набок, стараясь получше разглядеть Шану, но не выказала  ни
малейших признаков беспокойства.
   Шана немного свернула в сторону и проползла вдоль кромки кустов, примерно
на расстоянии вытянутой руки от птицы,  едва  веря  в  собственное  везение.
Птица продолжала наблюдать за странным существом, но не топорщила  перьев  и
не напрягалась. Шана уселась неподалеку  от  птицы,  привалившись  спиной  к
скале. Камень был прохладным - во всяком случае, значительно прохладнее, чем
земля под кустами. Птица склонила  голову  на  другой  бок.  Шана  осторожно
протянула руку и нежно погладила  птицу  по  хохолку.  Она  еще  никогда  не
подбиралась настолько близко к птице-бегуну. Острый клюв длиной с руку  Шаны
выглядел весьма опасным - но если она подружится с  птицей,  то  сможет  без
страха спать рядом с ней.
   Птица потянулась к руке Шаны,  прикрыв  глаза  от  удовольствия.  Девочка
почесывала птицу, пока та не отодвинула  голову.  Тогда  Шана  убрала  руку.
Птица смерила Шану еще одним оценивающим взглядом блестящих глаз. Она слегка
встопорщила перья, и хохолок на мгновение  встал  торчком.  Но  потом  птица
успокоилась и с довольным видом уселась поудобнее.
   Шана улеглась рядом, подсунула ладонь под голову и  на  минутку  прикрыла
уставшие, воспаленные глаза.
   Ну, по крайней мере, она собиралась прикрыть их на минутку.
   Но прежде, чем девочка решила, что пора открыть их обратно, она уснула.
   Когда Шана проснулась,  птицы-бегуна  рядом  не  было.  Девочка  чуть  не
расплакалась. Птица успела  стать  ее  ближайшим  другом  среди  этих  диких
бескрайних пространств, заполненных лишь песком и камнем.
   Пока Шана спала, наступила ночь -  ночь  пустыни,  исполненная  звуков  и
запахов. Стрекотали насекомые, шуршал песок под ветром.  Откуда-то  издалека
доносилось завывание стаи луперов - судя по вою, луперы сейчас не охотились,
а просто переговаривались между собой.
   Шане захотелось,  чтобы  они  оказались  поближе.  Она  выросла  рядом  с
луперами Кемана. Из луперов  могут  получиться  неплохие  товарищи,  хотя  и
простодушные. Если она сумеет отыскать стаю и добиться, чтобы луперы приняли
ее к себе, у нее не будет проблем с поисками пищи и воды.
   Кеман... Ей даже  не  позволили  попрощаться  ни  с  ним,  ни  с  Аларой.
Последний раз Шана видела своего названого брата, когда кто-то  из  взрослых
уводил  его  прочь.  Кеман  хромал,  а  его  плечо  и  крыло  было   покрыто
кровоточащими полосами. Шане запомнилось, как он взглянул на  свое  плечо  и
попытался что-то сказать, но его тут же увели. У  Шаны  сжало  горло,  и  на
глаза снова навернулись слезы.
   Но сейчас слезы были не  просто  тщетны  -  они  еще  и  означали  потерю
драгоценной влаги. Шана постаралась загнать  слезы  поглубже.  Две  слезинки
все-таки  скатились  по  щекам.  Шана  подхватила  их  пальцем  и  слизнула.
Солоноватая жидкость лишь усилила ощущение жажды.
   Девочка взглянула сквозь ветви кустарника на сверкающее звездами  небо  и
попыталась прикинуть время.
   Наверное, до рассвета уже недалеко. А значит,  не  стоит  тратить  время,
пригодное для путешествия, на сон.
   Она привалилась спиной к  скале  и  снова  вошла  в  транс  -  совершенно
необходимая мера предосторожности. Ведь  все  живые  существа,  которых  она
обнаружила   ранее   -   кроме   муравейника,   естественно,   -   наверняка
переместились, пока она спала. А скорпионы и в темноте оставались такими  же
опасными, как  на  свету.  Или,  пожалуй,  становились  еще  опаснее  -  они
предпочитали ночной образ жизни.
   Оказалось, что большинство скорпионов сползлись к дохлой змее, валявшейся
с  другой  стороны  скалы,  -  должно  быт