й пункт в нашем списке.
   Меро окаменел. Лоррин кивнул. Они уже дали ход делу.  Восстание  во  всех
пяти городах набирает  силу.  По  всем  городам  процветает  сеть  крохотных
лавчонок, рабы-ювелиры серебрят украшения, полученные от Железного Народа, и
куют свои упрощенные копии, и все  это  под  присмотром  драконов-оборотней,
присланных Кеманом...
   "Интересно, может быть, Кеман именно за этим и улетел из Цитадели?  Меро,
похоже, никого из них не знает, но это точно  драконы.  Теперь,  когда  Шана
научила нас видеть драконью тень, это легко проверить. Неужто Кеману удалось
где-то навербовать новых драконов?"
   Впрочем, это не так уж важно. Разве что  Кеману  удастся  еще  до  начала
восстания привлечь на свою сторону большинство драконов из всех Логов,  -  а
это маловероятно...
   Сейчас главное то, что Рене пора отправляться домой.
   - Тебе не обязательно делать это, - еще раз  напомнил  Лоррин,  хотя  ему
делалось не по себе каждый раз, как он думал о матери. Она  жива  -  это  он
знал точно, потому что ему сообщили об этом из  нескольких  источников.  Она
действительно рассказала, что ее родной  сын  родился  мертвым,  а  повитуха
подсунула ей "подменыша", и объяснение было принято. В ее притворное безумие
тоже поверили, и  это  избавило  ее  от  дальнейших  расспросов.  Разразился
ужасный скандал, но тем все и кончилось.
   Ее поселили в башне в саду, и она жила там под домашним арестом.  Но  это
все же лучше,  чем  испытать  на  себе  всю  силу  гнева  своего  супруга  и
повелителя - и гнева закона, который позволял мужу - нет, повелевал  ему!  -
казнить жену за то, что она сознательно родила полукровку.
   Однако о том, что Рена сбежала вместе с Лоррином, ничего слышно не  было.
Слухи утверждали, что бегство Лоррина и вызванное им безумие матери повергли
Рену в уныние. Она якобы слегла в постель и  отказалась  выходить  замуж  за
лорда Гилмора, пока честь ее  семьи  не  будет  восстановлена.  Видимо,  эту
выдумку распространил сам лорд Тилар.
   - Нет, надо идти! - твердо сказала Рена. - Мы оба это знаем. Я  не  стану
делать вид, что мне  не  страшно,  но  отец,  по  крайней  мере,  не  сможет
прочитать мои мысли, а если он в гневе попытается ударить меня магией,  меня
защитят украшения.
   - А вдруг лорд Тилар убедит тебя, что все в порядке, ты  расслабишься,  а
он в это время прикажет своим вассалам отвести тебя  к  какому-нибудь  более
могущественному лорду, чтобы...
   Лоррин не мог заставить себя договорить.
   Рена поджала губы и сильнее стиснула руку Меро, но сказала только:
   - Что ж, придется рискнуть.  Но  я  теперь  научилась  притворяться  куда
лучше, чем раньше. Попробую воспользоваться этим.
   Лоррин вздохнул, шагнул вперед и обнял  сестру  одной  рукой.  Другой  он
похлопал по плечу Меро. Тот обратил к нему  лицо,  искаженное  болью:  перед
своей возлюбленной Меро страха выказывать не стал бы.
   - Ну что ж, сестренка, если ты уверена, что сможешь, я спорить не  стану.
Ты уже не глупенькая  девочка,  которая  читала  романы  в  саду,  приручала
пташек, заставляла их садиться  себе  на  плечи  и  потом  прятала  от  отца
запачканные платья!
   - О, я еще не так далеко ушла от  этого,  как  тебе  кажется!  -  шепнула
сестра ему на ухо. -  Только  теперь  мне  придется  прятать  не  платье,  а
прошлое. Хотя это проще!
   Лоррин только головой покачал.
   - Ну ладно, - сказал он, отпустив сестру. - Утром будем действовать,  как
договорились. А сейчас мне надо кое с кем встретиться, а потом я  вернусь  и
лягу спать. Заклятие переноса требует много сил.
   Лоррин развернулся и вышел в коридор, ни разу не оглянувшись, оставив  их
вдвоем, чтобы они могли попрощаться как следует.
   Ему удалось подавить чувство зависти настолько, что он  искренне  пожелал
им самого наилучшего.
   Меро Лоррин об  этой  встрече  нарочно  говорить  не  стал.  Конечно,  он
предпочел бы пойти не один, но ему не хотелось лишний раз разлучать  Меро  с
Реной.
   На этот раз он вышел на улицу в новом обличье. Днем он появлялся в облике
эльфийского лорда, а сейчас стал человеком-рабом.
   Лоррин брел, ссутулившись, глядя в землю. Каждый раз, как кто-то  смотрел
на него - или ему казалось, что кто-то на него смотрит,  -  по  спине  юноши
бежали мурашки. Нет, вряд ли  кому-то  вздумается  разыскивать  среди  рабов
волшебников-полукровок, но кто его знает... Лоррин от души жалел, что  рабам
не разрешается носить что-нибудь вроде капюшона, под которым можно  было  бы
спрятать хотя бы уши. Но ничего не поделаешь, придется довериться темноте.
   И когда Лоррин наконец добрался до цели - скромной лавчонки,  на  вывеске
которой был намалеван  зеленый  лист,  -  спокойнее  ему  не  стало.  Лавка,
казалось, была закрыта на ночь, но Лоррин  отстучал  на  ставне  условленный
сигнал, и ему отворили.
   Он проскользнул внутрь. Тот, кто открыл  ему,  тотчас  же  запер  за  ним
дверь. Дрожащий Лоррин остался стоять в темноте.
   - Проходи в аптеку, - шепнули ему на ухо. - Я зажгу  свет  там,  где  его
будет не видно с улицы.
   Лоррин направился следом за звуком шагов, ударился об  угол  скамейки,  с
трудом сдержал проклятие. Чья-то рука взяла его за локоть и  повела  вперед.
Лоррин услышал, как позади закрылась еще одна дверь.
   Еще мгновение - и вспыхнул фонарь. Лоррин увидел человека, с которым  его
просили встретиться, и обстановку комнаты, в которой они находились.
   Обоняние еще раньше подсказало ему, что комната полна  трав.  Зелий  было
так много, что Лоррин не мог различить отдельных запахов: сладкие и горькие,
душистые и едкие и просто странные - все они сливались в один.
   Вдоль стен  стояли  шкафы,  полки  которых  были  уставлены  бутылочками,
горшочками и коробочками с аккуратными ярлычками. Посреди комнаты  находился
высокий стол, застеленный безупречно чистым белым полотном.
   А мужчина, стоявший перед Лоррином, был средних лет, лысеющий, с короткой
бородкой, весьма почтенный на вид. Волосы, оставшиеся у него на голове, были
темно-русые и курчавые, как и бородка. И это был чистокровный человек.
   - Мне говорили, у тебя есть одна вещь,  -  отрывисто  сказал  мужчина.  -
Вещь, которая.., которая защищает от эльфийской магии.
   По спине у Лоррина снова поползли мурашки.
   - А кто тебе это сказал? - осторожно осведомился он. - И.., и  почему  ты
спрашиваешь?
   Лоррин предполагал, что встречу ему назначил очередной небогатый эльф.  К
тому же мысли этого человека, как и у большинства  людей,  были  смутными  и
спутанными от страха. Лоррин не  мог  разобрать,  о  чем  он  думает  и  что
замышляет, - все забивал страх.
   Но человек еще раз удивил его: он несколько раз глубоко вздохнул и привел
свои нервы в порядок. Мысли его снова сделались отчетливыми. Лоррин едва  не
ахнул: где он мог научиться так управлять своим разумом?
   - Я узнал об этом.., от твоего доброго трактирщика, -  осторожно  ответил
человек. Ничто в его мыслях этому не противоречило. - А что до  того,  зачем
мне это - знаешь ли ты, кто такой лекарь?
   Лоррин молча покачал головой.
   - Эльфы не болеют. А люди - болеют. И,  разумеется,  наши  могущественные
господа не станут возиться с больным рабом, - с горечью  сказал  человек.  -
Кроме того, они не желают держать больных или  раненых  у  себя  в  доме.  И
потому они вызывают меня - или чаще  отправляют  несчастного  страдальца  ко
мне. Не то чтобы я мог сделать многое, но я могу помочь хоть  чем-нибудь,  а
без меня они и такой  помощи  не  получат.  Я  лечу  девушек,  работающих  у
трактирщика,  когда  кто-нибудь  из  молодых  лордов  чересчур   неосторожно
обойдется со своей игрушкой.
   Лоррин поморщился от тона, каким говорил этот человек. Подавленный гнев и
ненависть уже говорили о многом.
   Юноша сразу понял, что лекарь навидался такого, о чем он,  Лоррин,  знать
не желал. Новые истории о всяких ужасах не помогут ему  лучше  сделать  свое
дело - они лишь доведут его до кошмаров, а этого он себе сейчас позволить не
мог.
   - И тебе нужна защита, потому что кто-то из лордов... - начал он.
   Лекарь издал негромкое рычание.
   - Мало того, что они наказали меня лишь за то, что  я  не  мог  заставить
человека  исцелиться  быстрее,  чем  позволено  природой,  чтобы  они  могли
продолжать свои развлечения, - они еще и пытались заставить  меня  делать..,
всякое...
   Он запнулся. Лоррин вскинул руку  и  решительно  заслонился  от  страшных
чужих мыслей, которые ломились в его разум.
   - Прошу тебя! - взмолился он. - Я предпочитаю не знать всего этого.  Я  и
так вижу, что тебе это действительно нужно. Вот!
   Он достал из карманов три кошелька, которые захватил с собой.
   - Возьми! Быть может, ты знаешь кого-то еще, кому это может  пригодиться.
Если...
   Он собирался сказать что-то еще,  но  тут  в  дверь,  ведущую  на  улицу,
постучали.
   Лекарь застыл. Лоррин тоже. Стук прекратился, потом начался снова.
   - Брюс! - рявкнул рассерженный голос. - Отворяй!
   Лекарь ожил и засуетился. Он толкнул Лоррина к высокой, по пояс, корзине,
на дне которой валялось несколько окровавленных полотенец.
   - Спрячься там! - прошипел  он,  вытряхнув  полотенца,  заставил  Лоррина
залезть в корзину, скрючиться в три погибели и кинул туда же кошельки.  -  И
не двигайся, если дорожишь жизнью!
   Он  прикрыл  Лоррина  полотенцами  так,  чтобы  его  не  было  видно,   и
заторопился к двери.
   - Иду, иду! - крикнул он. Свет исчез из комнаты - Лоррин  догадался,  что
хозяин захватил фонарь с собой.
   Едва Брюс  отодвинул  засов,  дверь  с  грохотом  ударилась  о  стену,  и
стучавший ввалился в лавку.
   - Кого это ты впустил сюда только что?  -  осведомился  грубый  голос.  -
Раненого какого-нибудь? Или кого-нибудь еще, о ком ты не желаешь докладывать
хозяину?
   Ты помнишь, Брюс, что было в прошлый  раз,  когда  ты  попался  на  таких
проделках? Гляди, на этот раз так легко не отделаешься!..
   - Если вам угодно знать, - сердито ответил лекарь, - я никого не впускал,
а, наоборот, выпускал. Одну..,  кхм...  служанку  из  "Серебряной  розы".  У
нее.., э-э.., заболевание интимного плана.
   Лоррин не мог не  восхититься  тем,  как  лекарь  кашляет  и  запинается,
разыгрывая смущение.
   - Я.., э-э.., лечу ее, так сказать, в качестве личной услуги.
   Другой человек немного помолчал, потом разразился громовым хохотом.
   - Служанку, говоришь? Интимного плана? Ах ты, хитрый старый пес! Я  и  не
думал, что ты на такое способен!
   Или у тебя среди твоих  травок  водятся  такие,  которые  помогают  этому
делу?
   Брюс снова кашлянул. Его собеседник расхохотался еще громче.
   - В следующий раз, прежде чем разбираться с интимными проблемами,  спроси
сперва позволения у хозяина!
   А то я однажды возьму и завалюсь к тебе,  прежде  чем  ты  ее  выпустишь,
чтобы самому позабавиться с ней!
   Дверь снова хлопнула. Грохот тяжелых сапог удалился.
   В комнате опять стало светло. Брюс сбросил полотенца.
   - Теперь тебе придется уходить через чердак, - сказал  лекарь.  Лицо  его
было белым как мел в свете лампы. - Он будет следить за  входом.  Ты  умеешь
лазить по крышам?
   Я покажу тебе, куда идти, ну, а уж там ты сам как-нибудь...
   Лекарь болтал без умолку, пытаясь заглушить страх.
   Его буквально тошнило от ужаса, и образы,  проносившиеся  в  его  мыслях,
сказали Лоррину, отчего он так боится.
   Лоррин сглотнул тошноту, подступавшую к горлу, и промолчал.
   Он поспешил уйти - невзирая на то, что для этого ему пришлось карабкаться
по крышам. Все лучше, чем находиться в  одной  комнате  с  человеком,  мысли
которого полны такими воспоминаниями...

***

   Шейрена нарядилась в платье, тщательно выпачканное и изодранное. Она сама
готовила его для этого маскарада.
   На ногах у нее вместо туфель были огромные  стоптанные  башмаки,  которые
могли бы принадлежать Лоррину. В носки башмаков она натолкала тряпок,  чтобы
они не так болтались на ногах. Ее собственные  изящные  туфельки  просто  не
пережили бы путешествия, про которое Рена собиралась поведать лорду  Тилару.
Она скажет, что украла эти башмаки у Лоррина.
   Они с Меро тщательно продумали  все  подробности,  начиная  с  того,  как
Лоррин уговорил ее отправиться с ним на утреннюю прогулку, до того, как  она
сбежала от брата, украв у него башмаки - как затем, чтобы не  идти  босиком,
так и затем, чтобы помешать брату преследовать ее.
   В пояс юбки вшили кармашек с двумя наборами железных украшений: один  для
самой Рены, другой для ее матери.
   Мире отвели роль добровольной  сообщницы  Лоррина,  которая  должна  была
помочь ему связаться с волшебниками. А почему бы и нет? Это объясняло как ее
присутствие в лодке - преследователи наверняка успели заметить, что в  лодке
их было трое, - так и ее исчезновение после того, как она выпала  из  лодки.
Это  объясняло  также  и  то,  почему  Лоррин  не  отправился   прямиком   к
волшебникам, а блуждал в глуши сам по себе: он  лишился  своего  проводника.
Если преследователям удалось подслушать, как Рена подбадривала Лоррина,  все
это можно будет приписать Мире.
   - Готова? - спросил Лоррин. Девушка кивнула. Говорить она не могла.  Меро
лежал, расслабившись и закрыв глаза. Лоррину придется позаимствовать у  него
большую часть его магической силы, чтобы перенести Рену к границам  владений
лорда Тилара. Это заклятие  переноса,  переделанное  волшебниками,  которому
Меро научил Лоррина, было не столь "шумным", как  то,  которым  пользовалась
Шана.  Вся  штука  была  в  том,  что  волшебник,  осуществляющий  заклятие,
оставался на месте и весь шум оставался  при  нем.  В  большом  городе,  где
ежедневно используются сотни, если не  тысячи  заклятий,  еще  одна  вспышка
магического "шума" останется незамеченной.
   Меро владел этим заклятием лучше, чем Лоррин,  но  зато  Лоррин  знал  то
место, куда следовало перенести Рену.
   А потому он и должен был его осуществить.
   Как только Меро придет в себя, он отправится к поместью  лорда  Тилара  -
обычным, немагическим способом, - и будет  ждать  Рену  и  леди  Виридину  в
условленном месте с лошадьми и припасами. На этом настоял Лоррин.
   Он знал, что иначе Меро весь изведется  и  все  равно  будет  бесполезен.
Конечно, это опасно - но не более опасно, чем сидеть тут и  думать  о  Рене,
вместо того чтобы прятаться от охотников за полукровками.
   - Сделай глубокий вдох и закрой глаза, - сказал Лоррин. Рена послушалась.
Она ощутила, как вокруг  нее  собирается  магия,  закручиваясь  водоворотом.
Лоррин направлял ее сквозь янтарный  шар,  который  держал  на  ладони,  как
научил его Меро. И Рена очутилась в центре этого водоворота.
   Потом была  вспышка,  такая  яркая,  что  Рена  увидела  ее  даже  сквозь
опущенные веки.
   А потом - ничего.
   Ни звука, ни света, ни воздуха, пол под ногами исчез, и  она  провалилась
куда-то в пустоту, и падала,  падала,  казалось,  она  будет  падать  вечно!
Желудок скрутило, как тогда, когда Каламадеа провалился в то, что он  назвал
"воздушной ямой", и рухнул вниз на три собственных роста, прежде  чем  сумел
выровняться. Рене казалось, что она кричит, но она не  слышала  собственного
крика; ей казалось, что  она  протягивает  руки,  но  она  не  ощущала  даже
собственного тела!
   А потом внезапно очутилась уже там: она  стояла  в  траве,  и  перед  ней
возвышалась  высокая  золотисто-желтая  стена.  Она   шагнула   вперед,   на
вытоптанную  дорожку  для  верховой  езды.  Это  место  она  знала  не  хуже
собственной комнаты. Они  с  Лоррином  раз  сто  проезжали  здесь  во  время
совместных прогулок. Вон та самая яблоня,  под  которой  они  укрывались  от
летнего зноя, когда останавливались перекусить. Под яблоней буйно разрослась
трава - видно, давно не косили. Листья на дереве начали желтеть.
   Да, ведь они с Лоррином сбежали из дома весной, а теперь уже осень...
   Рена даже не помнила, далеко ли отсюда до ворот, а ей ведь придется  идти
пешком, в башмаках, которые ей слишком велики,  несмотря  на  то  что  носки
башмаков набиты тряпками и  на  ноги  намотаны  портянки.  Рена  дрожала  на
холодном осеннем ветру, пробирающемся сквозь прорехи в  платье,  и  железные
украшения на поясе казались ужасно тяжелыми.
   "Ну, вот я и здесь".
   И стоять тут бессмысленно.
   Девушка тихонько вздохнула и зашагала вперед. Если повезет, ей встретится
кто-нибудь из стражников, и это избавит ее от лишних мозолей на ногах.
   Но стражников она не встретила - "ну да, конечно, когда они действительно
нужны, так их не дождешься!".
   К тому времени, как Рена  добралась  до  ворот,  ноги  у  нее  достаточно
болели, чтобы придать убедительность истории о длительных скитаниях. Вряд ли
она успела стереть их до волдырей, но,  если  все  закончится  благополучно,
первым делом она прикажет налить себе горячую ванну и растереть ноги!
   Ворота показались ей куда больше, чем помнилось, - но, с другой  стороны,
она ведь привыкла жить в глуши либо среди шатров Железного  Народа...  А  по
сравнению с шатрами почти все здания казались  ей  громадными.  Ворота  были
сплошные, бронзовые. Рена робко постучалась,  и  створки  отозвались  гулким
эхом.
   После  второго  удара  ворота  распахнулись.  За  ними  стояли  полдюжины
вооруженных до зубов стражников.
   Охранники были не людьми, а эльфами - и одно это сказало Рене о положении
дел больше, чем любые рассказы о том, какое впечатление произвело  на  лорда
Тилара бегство Лоррина. Похоже, он больше  не  доверяет  людям-рабам  ничего
важного.
   Девушка скромно сложила руки на груди и, глядя в землю,  сказала  усталым
голосом (усталость ей изображать не пришлось):
   - Простите, не могу ли я поговорить со своим отцом лордом Тиларом?
   - С кем-кем? - переспросил один из стражников.
   Второй рассмеялся было, но в это время третий выругался, заставив  первых
двух заткнуться:
   - Т-твоих Предков! Да это ж она! Шейрена!
   Рена не рассчитывала, что с ней станут нежничать - по  крайней  мере,  до
тех пор, пока не убедятся, что она чистокровная эльфийка, - но она все же не
ожидала, что ее свяжут по рукам и ногам и бросят лицом вниз  поперек  седла.
Не ожидала она и того, что ее повезут к замку  галопом.  Железные  украшения
больно впивались в бок, и желудок снова скрутило - хуже, чем во время полета
на драконе.
   После переноса еще и это оказалось для  Рены  чересчур.  Когда  стражники
остановились у главного входа в замок и сдернули Рену с лошади, ее вывернуло
прямо на сапоги ближайшему из них.
   Стражник оказался тот самый, который настоял на  том,  чтобы  везти  Рену
именно таким  унизительным  способом,  но  ее  это  утешило  мало.  Стражник
выругался и  попытался  пнуть  пленницу.  Рена  отшатнулась,  и  ей  удалось
избежать  удара.  Эльф  снова  занес  сапог,  но  тут   дверь   с   грохотом
распахнулась, и гневный окрик заставил стражника замереть на месте:
   - Эт-то что такое?!
   Лорд Тилар возвышался в дверях своего замка, грозно глядя на сгрудившихся
внизу стражников.  Те  поспешно  расступились,  открыв  его  взору  дрожащую
несчастную Рену, скорчившуюся у ног одного из них.
   Лорд Тилар густо побагровел. В сочетании с бледно-золотистыми волосами  и
зелеными глазами это смотрелось ужасно.
   - Ты! - бросил он. - Да как ты смела снова показаться мне на глаза?!
   - От-тец! - пролепетала Рена. На  глазах  у  нее  выступили  непритворные
слезы - ей действительно было худо. - Отец... Лоррин уснул..,  и  я  ударила
его по голове, и украла его башмаки, и...
   Лорд Тилар сделал повелительный жест, и слова застыли у  Рены  на  языке.
Теперь Рена была очень рада, что настояла на том, чтобы  железные  украшения
обернули шелком. Шелк препятствует действию  защиты.  Весь  успех  ее  плана
зависел от того, подействуют ли на нее первые заклятия лорда Тилара.
   - Ты смеешь называть себя моей дочерью? Сейчас проверим!
   И с этими словами лорд  Тилар  бросил  второе  заклятие  -  должно  быть,
развеивающее личину.
   Конечно, Рен