о  вред,  если  таким
образом девочка могла чему-то научиться. Может, это  все  тоже  своего  рода
урок?
   Алара  показывала  им,  как  птицы  перестают  кормить   своих   птенцов,
добиваясь, чтобы те вылетали из гнезда, и как животные  прогоняют  детенышей
со своей территории, как только те становятся  достаточно  взрослыми,  чтобы
прокормить себя. Среди драконов такого не водилось,  но  кто  знает,  может,
двуногие именно так и поступают. Может, Шана, по их  меркам,  уже  считается
достаточно взрослой. Может, теперь ей полагается самой заботиться о себе...
   Может, драконы сочли, что делают это для ее же блага.
   Но Шане все это совсем не казалось благом! Она прикусила губу,  чтобы  не
разрыдаться в голос при всех этих чужаках, и слезы заструились еще сильнее.
   Но если это должно было стать для нее благом, почему эти люди  так  плохо
обращались с ней и заперли ее здесь? А если приемная  мама  знала,  как  они
себя ведут и на что они похожи, почему она не предупредила Шану? Почему  она
даже не сказала, что на свете существует  так  много  двуногих?  Если  Алара
хотела убедиться, что с Шаной все будет в порядке, почему  она  хотя  бы  не
попросила Кеоке объяснить Шане, чего ей следует остерегаться?
   Ответ напрашивался один: потому, что Алару это не волновало. Потому,  что
для нее, как и для прочих драконов, Шана  была  животным.  Потому,  что  она
считала Шану выросшей живой игрушкой своего сына.
   Потому, что Рови и Мире были правы.
   И осознание этого было больнее всего.

***

   Кел стоял перед столом и терпеливо ожидал,  пока  караванный  надсмотрщик
развернет кожаную тунику, снятую с девчонки-дикарки. В  магическом  янтарном
свете, заливающем кабинет, туника выглядела еще красивее,  чем  в  солнечных
лучах. Краски сделались богаче и насыщеннее, и каждая  чешуйка  переливалась
сотнями оттенков, незаметных под слепящим солнцем пустыни.
   Ценность этой находки  наверняка  должна  перевесить  убытки  от  пропажи
греля, утащенного чудовищем вместе со всей поклажей. В принципе, обвинить  в
этом убытке могли и Кела...
   Надсмотрщик, лысеющий  человек  средних  лет,  повертел  тунику  в  худых
мозолистых руках, вывернул ее  наизнанку,  рассмотрел  швы,  потом  вывернул
обратно и внимательно изучил каждую чешуйку.
   - Ну что ж, - в конце концов изрек он, - похоже, Кел, ты принес нам нечто
необыкновенное.
   - Необыкновенное и дьявольски ценное, насколько я  могу  предположить,  -
смело отозвался караванщик. - Сдается мне, что лорды примутся  выстраиваться
в очередь, лишь бы заполучить одежду из такого материала. Я в жизни не видел
ничего красивее, кроме вещей, сотворенных магией.
   Надсмотрщик еще раз повертел тунику и неспешно кивнул, потом провел рукой
по сияющей шкуре.
   - Похоже, Кел, ты прав. Надеюсь, ты проверил эту вещь на  наличие  магии,
прежде чем тащить ее ко мне?
   - Первым делом! - заверил его Кел. - Чистехонько. Магии - ни  следа.  Эта
штука - самая что ни на есть настоящая.
   Надсмотрщик хохотнул и свернул тунику обратно.
   - Вопрос только в том, настоящее что?  Как  нам  назвать  этот  материал?
Кожей ящерицы? Мне бы лично не захотелось носить вещь с таким названием.
   Кел задумался на мгновение, потом улыбнулся. В конце концов, а почему  бы
и нет? Эта вещь может оказаться намного дороже, чем все, что  было  украдено
чудовищем, и это - по-своему добрый знак. Но  называть  эту  причину  он  не
стал.
   - Эмблема лорда Беренеля - дракон, - напомнил он надсмотрщику.  -  Почему
бы не назвать это драконьей шкурой?
   Надсмотрщик довольно рассмеялся.
   - Действительно, почему бы нет? -  согласился  он.  -  Название  хорошее,
звучит внушительно - а у некоторых может даже хватить дури поверить  в  это!
Хотя все, у кого есть хоть капля мозгов, знают, что драконов не бывает!
   - Совершенно верно, - быстро согласился Кел,  довольный,  что  вопрос  об
убытках забыт. - У кого есть хоть капля мозгов, те это знают.
   Лорд Беренель поглаживал тунику и любовался  тем,  как  играют  на  свету
перламутровые краски, как край каждой чешуйки переливается  всеми  оттенками
основного цвета, как пляшут над чешуей крохотные радуги... Туника лежала  на
черной мраморной крышке стола, словно груда драгоценностей, - а стоила  она,
если лорд хоть что-то в этом понимал, намного больше.
   Эта вещь была не тяжелее кожаной туники такого же размера и  толщины,  но
при этом  была  намного  мягче  кожи.  Какая  жалость,  что  из-за  неумелой
обработки края полосок, из которых было сшито полотнище туники,  пострадали!
Будь эта вещь сшита надлежащим образом, ее с удовольствием  надела  бы  даже
его леди!
   Если, конечно, он захотел бы отдать эту вещь  жене.  В  настоящий  момент
Беренель не желал выпускать тунику из рук.
   В том, что его подчиненные решили назвать неизвестный материал "драконьей
шкурой", лорд Беренель усматривал некоторую иронию судьбы. Сам же он считал,
что держит в руках вещественное доказательство того, что  поиски,  длившиеся
почти всю его жизнь, близятся к завершению.
   Вскоре после Войны Волшебников Беренель - тогда еще совсем молодой лорд -
разводил породистых лошадей. И вот кто-то начал нападать на табуны, пасшиеся
неподалеку от границ великой пустыни. Беренель не мог  тогда  полагаться  на
своих вассалов, поскольку  унаследовал  их  после  поражения  одного  своего
соперника.  И  потому  Беренель  решил  самостоятельно  устроить  ловушку  и
изловить виновного.
   Он сперва  искренне  считал,  что  эти  налеты  -  дело  рук  кого-то  из
эльфийских лордов, и полагал, что  сразу  же  обнаружит  присутствие  магии.
Потому он устроился в укрытии и стал ждать. Но никакой магии он не  заметил.
Вместо  этого  вдруг  раздался  топот  множества  лошадей,  обратившихся   в
паническое бегство, и предсмертное ржание одной из кобыл.
   Беренель выскочил из укрытия, едва не напоровшись при этом на собственный
меч, - и буквально врезался в дракона, пожиравшего лошадь.
   Эта скотина распахнула крылья, а потом метнула  в  Беренеля  нечто  вроде
молнии, и он свалился без сознания.
   Когда Беренель пришел в себя, рядом уже не было ни дракона, ни  кобылы  -
лишь примятая трава да лужа крови.
   Когда он вернулся домой, ему никто не поверил. Даже  те,  кто  готов  был
поддержать Беренеля, соглашались лишь считать, что он стал  жертвой  кого-то
из своих соперников, превосходящих его по уровню магической силы,  а  потому
был повержен и потерял сознание. А видение  дракона  действительно  было  не
более чем видением, иллюзией, сотворенной тем самым неизвестным  соперником.
Через некоторое время Беренель, вопреки насмешкам, решил превратить то,  что
другие называли его глупостью, в предмет хвастовства, и избрал дракона своей
эмблемой.
   Но с тех самых пор он упорно искал доказательства того,  что  явление,  с
которым он столкнулся, существует на самом деле. В этом  мире  действительно
существовали драконы.  Он  не  дурак,  чтобы  не  отличить  галлюцинацию  от
реальности.
   И вот теперь доказательство само пришло к нему в руки.
   Беренель сжал  тунику  в  руках  и  поднял  взгляд  на  своего  сенешаля,
уравновешенного и исполнительного  незнатного  эльфийского  лорда.  Сенешаль
стоял у стола,  терпеливо  ожидая  приказаний.  Он  был  одним  из  немногих
подчиненных, которым Беренель доверял, поскольку сам воспитал и обучил этого
эльфа.
   - Те двое, которые первыми обнаружили девчонку...
   - Кел Ростен и Ардан Парлет, - уточнил сенешаль, взглянув в свои записи.
   - Сними их с караванной торговли и приставь к чему-нибудь  выгодному,  но
не слишком утомительному.
   Рабы есть рабы, а это значит, что они должны работать.  Но  Беренель  мог
позволить себе в качестве вознаграждения поставить  кого-нибудь  из  них  на
необременительную должность.
   - Кел Ростен много лет водил  караваны,  -  сказал  секретарь,  задумчиво
сдвинув изящно очерченные брови. - У него всегда  была  репутация  человека,
способного  извлекать  наибольшую  прибыль.  Кроме   того,   он   отличается
способностью решать, что из необычных товаров  окажется  самым  ценным.  Эти
свойства он либо получил по наследству, либо научился этому за время  жизни.
В первом случае следовало бы приставить его к племенной работе, а во  втором
- к обучению молодняка.
   - Пусть займется и тем, и другим, - отозвался Беренель и на том  выбросил
человека из головы. - А что с вторым?
   Сенешаль улыбнулся.
   - О, с этим еще проще. Я по собственному опыту знаю, где он может служить
наилучшим образом. Ардан разбирается в винах лучше любого торговца, и обычно
именно ему удается отыскать вина, достойные стола вашей светлости, мой лорд.
   - Кажется, у меня как раз недавно умер  виночерпий,  -  сказал  Беренель.
Что-то такое ему смутно припомнилось... Он тогда еще подумал,  что  вряд  ли
стоит ставить этих короткоживущих  на  важные  должности.  Подумать  только,
предыдущий виночерпий едва-едва проработал на этом посту  каких-то  двадцать
лет! - Сколько лет этому Ардану?
   - Ваша память, как всегда, безукоризненна, мой лорд, - льстиво  улыбнулся
сенешаль. - Вы предугадали мое  предложение.  Из  Ардана  должен  получиться
превосходный виночерпий. Кроме того, он молод - ему всего двадцать пять лет,
-  и  он  прослужит  вам  еще  лет  пятьдесят  если  только  не   произойдет
какой-нибудь несчастной случайности.
   - Тогда так и сделай, - приказал Беренель, весьма довольный тем, что дело
оказалось  так  удачно  улажено.  На  самом  деле,  это  весьма  полезно   -
поддерживать в рабах уверенность, что лорд готов вознаградить их  за  верную
службу и умеренную инициативность. Теперь,  когда  малозначительные  вопросы
были улажены, Беренель, не мешкая, перешел к главному. - Теперь о  девчонке.
Возможно,  она  слабоумная  -  с  дикарями  это   часто   случается.   Пошли
кого-нибудь: пусть расспросят ее и определят, можно  ли  выяснить,  где  она
взяла шкуру, кто убил существо, с которого шкура была  снята,  и  где  можно
взять другие такие шкуры. Но не трать на нее слишком много  времени.  Отведи
на все это.., ну, десять дней, а потом продай девчонку. Я  не  желаю,  чтобы
мои тренеры понапрасну убивали время на обучение дикарки. Да, и еще. Я хочу,
чтобы ты отправил в пустыню отряд. Пусть  отыщут  этот  оазис  и  посмотрят,
можно ли выяснить, откуда там взялась эта девчонка. Поставь на  это  дело..,
хм.., хм.., лорда Квеллена. Его  магии  должно  хватить.  Подбери  отряд  по
своему усмотрению и сам выдай им указания. Но проследи, чтобы они до  выхода
ни с кем не могли переговорить, даже с женами и сожительницами.
   - Да, мой лорд, - поклонился сенешаль. - Что-нибудь еще, мой лорд?
   - Если  я  что-нибудь  вспомню,  то  вызову  тебя,  -  ответил  Беренель,
поглаживая тунику. Его переполняла радость. - Пока все.
   Сенешаль с поклоном удалился, а Беренель снова принялся изучать тунику, -
в том числе и с помощью магии, -  выискивая  какую-нибудь  зацепку,  которая
могла бы стать ключом к разгадке.
   А в голове у него снова и снова звенело: "Скоро! Теперь уже скоро!"

***

   Шана дрожала, лежа на своем тюфячке.  Ее  разбудил  внезапно  вспыхнувший
свет - так повторялось уже пятое утро. Шана уже чуть-чуть ориентировалась  в
этом новом мире. Не сказать чтобы ей от этого становилось легче,  но  теперь
хотя бы можно было пытаться избегать самых крупных неприятностей.
   Белокурые двуногие оказались теми самыми эльфийскими лордами,  о  которых
шла речь в книжках. Они обладали магией и господствовали здесь. Любая  особь
с белой кожей, зелеными глазами,  светло-золотыми  волосами  и  заостренными
ушами могла оказаться источником неприятностей - и была властна над жизнью и
смертью всех прочих двуногих.
   Прочими были так называемые  люди,  к  которым,  как  предполагала  Шана,
относилась и она сама. Иначе почему же эльфийские  лорды  обращались  с  ней
точно так же, как и с остальными людьми? Люди -  теперь  Шана  это  знала  -
назывались "рабы". Все они носили одинаковую коричневую одежду, точно такую,
в которую переодели Шану сразу по приезде.
   Существовали еще люди, которые не  являлись  рабами,  как  Кел,  Ардан  и
другие в их караване. Они назывались  "приближенными"  и  могли  приказывать
другим людям. Они обычно носили алые туники и брюки. Это означало,  что  они
служат самому знатному лорду,  который  правит  всеми  здешними  эльфийскими
лордами, - а именно лорду Беренелю. Его Шана никогда не видела.
   Теперь  Шана  могла  хотя  бы  предполагать,  как  пройдет  день.  Сперва
вспыхивал  янтарный   свет.   Потом,   когда   все   просыпались,   приходил
"надсмотрщик". Все рабы табуном шли  за  ним  в  комнату  с  горячей  водой,
текущей из стен. Все снимали одежду, мылись и получали новую  одежду.  Потом
их вели в другую комнату. Там  каждый  получал  по  куску  еды,  которой  ее
когда-то кормил Ардан, - еда называлась "хлеб", - и по миске чего-то такого,
что полагалось есть вместе с хлебом. У того,  что  в  миске,  вкус  менялся.
Потом  некоторых  отделяли  и  уводили.  Те,  кого  так  увели,  больше   не
возвращались. Шана знала, что их уводят к  новым  хозяевам,  но  могла  лишь
гадать, что с ними там происходит. Остальные возвращались в большую  комнату
и там целый день болтали, играли в бессмысленные игры и задирали  тех,  кого
легко было запугать.
   То есть туда, возвращались все,  кроме  Шаны.  Ее  забирали  в  маленькую
комнату, где какие-то люди задавали  ей  бесконечные  вопросы  о  тунике  из
драконьей шкуры.
   Благодаря тому, как обращались с ней первые собеседники, у  Шаны  хватило
сообразительности притвориться дурочкой. Чем глупее она  будет  себя  вести,
тем меньше внимания эти люди обратят на ее слова.
   Отчасти Шана действовала так из страха перед теми,  кто  захватил  ее,  -
эльфийскими лордами и людьми. Эльфийских лордов она боялась сильнее. Один из
лордов, недовольный непочтительным поведением Шаны, что-то сделал  с  ней  -
что-то такое, что заставило ее от боли рухнуть на пол. Эльф лишь прикоснулся
к ней, но Шана забилась в судорогах, как от драконьего магического удара,  и
до конца дня не могла произнести ни слова.
   Потому девочка дрожала от страха и пыталась спрятаться за спинами  других
рабов - Шана не притворялась, ей действительно было страшно. А вот  дурочкой
она  именно  что  притворялась.  Это  было  несложно,  поскольку  во   время
пребывания в маленькой комнатке она испытывала такой страх,  что  тот  почти
отшибал у нее способность соображать.
   Каждый день, просыпаясь, Шана думала:  а  может,  сказать  им  правду?  И
каждый раз, когда наступало время идти в маленькую комнату, Шана решала, что
не должна этого делать.
   Если она расскажет двуногим обо всем, они начнут охотиться за драконами и
убивать их, а Шана  все-таки  любила  драконов.  Уже  по  вопросам,  которые
задавали ей эльфийские  лорды,  становилось  ясно,  что  именно  так  они  и
поступят - хотя сами лорды, наверное, этого  не  осознавали.  А  одной  лишь
мысли  о  том,  что  она  может  однажды  увидеть  шкуру  Алары  на   плечах
какого-нибудь лорда, хватало, чтобы заставить Шану намертво замолчать.
   А когда эльфийские лорды принимались грозить и Шану охватывала  слабость,
ей приходило в голову другое соображение. Драконы принимали облик  двуногих,
как эльфов, так и людей, - и Шана больше не считала, что они проделывают это
только в Логове, для развлечения. Сомнений быть не может: они  бродят  среди
людей. И если они узнают - нет, не если, а когда, - что Шана выдала  их,  то
непременно разыщут ее и убьют, да так, что  самые  паскудные  из  эльфийских
лордов останутся довольны. Шана ни капельки в этом  не  сомневалась.  Всякие
экземпляры вроде Лори, считавшей Шану бешеным животным,  наверняка  об  этом
позаботятся.
   Так что Шана валялась на своем тонком тюфячке, пока за ней не  приходили.
При разговорах Шана по большей части отмалчивалась, притворяясь,  что  плохо
понимает собеседников, и делая вид, что она просто нашла кусочки шкуры.
   Кажется,  эта  уловка  сработала.  Эльфийские  лорды  слушали  Шану   все
небрежнее, как будто ее слова больше не имели значения. Это было хорошо.  Но
было и кое-что плохое: каждый день Шана  нарушала  какое-нибудь  правило,  а
лорды это замечали. И за это ее били. Битье сопровождалось объяснениями, что
сделает с ней будущий хозяин, который  купит  ее  на  аукционе.  После  этих
объяснений  у  Шаны  не  оставалось  ни  малейшего  сомнения,  что  нынешние
ежедневные побои - лишь цветочки по сравнению с тем, что  ждет  ее  впереди.
Теперь Шана почти что радовалась появлению допросчиков:  ведь  это  значило,
что ужасный аукцион откладывается еще на один день.
   "Может, сегодня за мной не придут?" - без особой надежды подумала Шана  и
медленно уселась, протирая  глаза.  Свои  зеленые  глаза,  которые  она  уже
научилась прятать благодаря совету одного своего друга.
   Шана осторожно  встряхнула  Мэгвин  за  плечо.  Чтобы  разбудить  изящную
женщину, света было недостаточно. Как печально  призналась  Шане  сама  Мэг,
однажды она умудрилась проспать даже землетрясение. Из всех окружающих рабов
одна  лишь  Мэг  оказалась  способна  интересоваться  хоть   чем-то   помимо
собственного благополучия. В первое утро пребывания Шаны в этом  месте  один
из рабов попытался украсть у нее хлеб и суп. Тогда сидевшая напротив высокая
черноволосая женщина с яркими карими глазами и  красивой  улыбкой  встала  и
неожиданно заехала наглецу в ухо.
   Заметив это, к месту потасовки заспешил надсмотрщик.  Шана  съежилась  от
страха, но прежде, чем зачинщик успел придумать  правдоподобное  объяснение,
Мэг спокойно и деловито объяснила причину происшествия. Задиру пересадили за
другой стол, а Мэг взяла Шану под свое покровительство.
   В первый же день Мэг объяснила девочке, что существуют  три  вида  рабов:
безнадежные, беспомощные и  луперы.  Луперы  грабят  остальных,  безнадежные
чересчур боятся, что кто-нибудь воспользуется их дружбой, а беспомощные  все
терпят.
   -  А  к  кому  из  них  относишься  ты?  -  без   всякой   задней   мысли
поинтересовалась Шана.
   Мэг расхохоталась.
   - Ни к кому, - отозвалась она. - Я не рабыня. По крайней мере, раньше  ею
не была. Я из приближенных.
   Так Шана узнала о том, что означают разноцветные одежды. И еще она узнала
о наложницах.
   Мэгвин Каран была наложницей.
   - И очень неплохой! - гордо сообщила она. Но другая женщина,  завистливая
соперница, обвинила ее в  краже  драгоценного  камня  у  эльфийского  лорда,
одного из подчиненных  лорда  Беренеля,  и  подкинула  украденную  вещь  под
кровать Мэг. Опозоренную Мэг подвергли наихудшему  наказанию,  какое  только
можно придумать для наложницы, - отправили на продажу как обычную рабыню.
   - И это после всего, что я сделала для этой сучки! - горько вздохнула Мэг
и больше не возвращалась к этой теме.
   Она честно призналась Шане, что  заставило  ее  взять  девочку  под  свое
крылышко.
   -  Все  твои  зеленые  глаза,  -  сказала  она.  -  А   если   хорошенько
присмотреться, заметно, что уши у тебя слегка заострены. Тебе лучше  прятать
и то, и другое, если ты не хочешь крупных неприятностей на свою  голову.  Ты
полукровка, малышка. Я уж не знаю, как ты ухитрилась  до  сих  пор  остаться
незамеченной, но ты действительно полукровка.
   Мэг рассказала Шане о полукровках и поведала то  немногое,  что  ей  было
известно о Войне Волшебников.  Когда  Шана  робко  рассказала  Мэг  о  силе,
которая раньше была у нее, Мэг понимающе кивнула.
   - Если бы ты как-нибудь вернула  себе  эту  силу,  то  вполне  смогла  бы
вызволить нас обеих отсюда. Тогда мы могли бы уйти в лес. Поговаривают,  что
там до сих пор живут волшебники, - а если бы я пришла с тобой, и ты сказала,
что я твоя мать, то, может, они приняли бы и меня.
   Если бы они смогли выбраться отсюда. Если бы сила когда-нибудь  вернулась
к Шане. Если она переживет сегодняшний допрос.
   Девочка еще раз встряхнула Мэг. На этот